Глава 36. Я отошел к окну и предался мыслям.

Я отошел к окну и предался мыслям.

Сказать Окси о том, что мои чувства изменились, пока Макс лежит в больнице? Быть может, просто улучить момент, когда мы останемся наедине, и объясниться? Ведь действительно так станет проще для нас троих. Мне не придется держать Окси в неведении, притворяясь, что я влюблен в нее. Но стоит ли рассказывать про отношения с Максом? Скорее всего, нет… Зачем портить отношения в дружной семье своими заморочками?

Или, быть может, дождаться, пока все само собой устаканится? Просто выжидать, пока я сам не надоем девушке или она просто не влюбится в другого. Хотя… нет, маловероятно. Почему-то я в этом уверен. А вдруг ей понравится Алекс? Если подтолкнуть его и сказать, чтобы он признался в своих чувствах, то Окси станет легче? Да что я такое несу… становилось ли мне легче, когда я встречался с девушками, пока любил Неземнову? Наоборот, душа ныла…

Вдруг раздался стук в дверь; все присутствовавшие вздрогнули от резкого звука. Ручка двери повернулась, и в комнату вошла медсестра, толкая перед собой многоэтажный столик с кучей тарелок, полных разной, на вид аппетитной еды. Да-да, я не приглядывался, а оценил издали... Глянув в сторону Макса, я сразу заметил, что глаза его загорелись, но они тут же потухли, как только парень разглядел содержимое.
- Будешь худеть, - хохотнув, протянул Мэтт и закинул ногу на ногу.
- Максим, обед в два, - пробубнила медсестра, поставила перед пациентом небольшой раскладной столик, который стоял позади койки, и положила сверху большое блюдо с кучей еды, а также пустую чашку.
- Чай, - буркнула она, и я так и не понял, кому именно она это сказала, но, тут же выудив откуда-то черный чайник с деревянной ручкой, наполнила емкость темной ароматной жидкостью.
- Сахар?
- Ага… надо же хоть откуда-то энергию черпать, - нахмурившись, протянул Макс, сомнительно поглядывая в сторону рисовой каши с плавящимся куском сливочного масла и двух ломтей черного хлеба.
- Если захотите еще перекусить, на первом этаже больницы есть буфет. Доступ открыт, - закатив глаза, будничным тоном произнесла девушка, положив перед ним несколько пакетиков с сахаром, и, взявшись за ручки многоэтажного столика, вышла из палаты, катя его перед собой.

- Хмм, интересно, а мне кашу эту тупую с хлебом есть? Гармония вкуса… – Макс поморщился, а Окси, не выдержав, захохотала. Я же постарался вести себя более учтиво и приставил кулак ко рту, чтобы не разрушить больницу ударной силой своего громоподобного смеха. Мэтт и Алекс на пару хихикали, а тетя Аня уже взяла в руку жестяную ложку и, черпнув немного из тарелки, приставила её ко рту сына под возглас Лехи " Галина Бланка! ". Вот тут я не выдержал и заржал...
- Галина Бланка, блин, - хохотнув, протянул Мэтт, а потом, надув щеки и нахмурившись, произнес:
- Мамма Миа, ешь Долмио!
Снова мы всей компанией засмеялись, а тетя Аня так и продолжала держать ложку у рта Неземнова, ожидая, пока он съест содержимое.
- Мама, блин! Да ну тебя, - парень, напрягшись, повернул голову в сторону. Наверное, шея у него тоже болит…
- Это же издевательство, - выкрикнул Алекс, - Ребенка-то пожалейте, Анна Петровна!
- Ну не зря же ему это дали! Значит, помогает выздоравливать! Кости быстрее срастутся! – судорожно забормотала тетя Аня, водя по дну тарелки ложкой.

Назвал Макса ребенком... зверь!

Вдруг Оксана резко замолчала, приложила руку к карману кофты и, произнеся: «Кто-то звонит», вышла из палаты. Видать, тоже звук звонка достал, и врубила вибрацию. Понимаю.
Но тут в моей голове зародилась мысль: а что, если сейчас, воспользовавшись моментом, пока она одна, признаться ей в том, что я на самом деле чувствую? Или лучше повременить? Нет, лучше сейчас!
Сжав руки в кулаки, я быстрым шагом вышел из палаты, напоследок мельком глянув в сторону Макса: он недоуменно смотрел на меня, вскинув одну бровь.
- Ник, ты куда? – услышал я вопрос Алекса, но даже не удосужился ответить, быстро закрыв за собою дверь. Благо, никто за мной не пошел…

Пустой коридор, вокруг ни души. Я оглянулся по сторонам в поисках девушки и увидел её, стоявшую у окна и нервно теребящую кончиками пальцев темную прядь.
- Да, пап. Хорошо, пап. Я поняла, - слышались короткие реплики Оксаны, держащей телефон у уха. Я же остался стоять за углом, дожидаясь конца разговора.
- А какую из них? Однушку или двушку? – вдруг резко спросила она, понизив голос и сделав его более грубым, а интонацию – требовательнее.
Послышалось некое бормотание, видимо, колонка у мобильника Окси тоже мощная, поэтому даже мне немного слышно ответы её отца. Я нахмурился и сосредоточился, чтобы расслышать каждое слово, потому что вдруг стало так любопытно.
- Двушку. Она ближе к нам, поэтому будет проще ходить в гости.

О чем это они? Кто-то приезжает? Наверное, родственники. Помню, еще, когда в детстве ходил на Дни Рождения Оксаны, куда меня приглашали, я видел кучу их родственников: бабушки, дяди, тети, братья и сестры – целая туча. И все такие добрые, такие ласковые, аж тошно было. «Никита, расскажи стишок!» или «Марин, твой Никиточка такой умница!»… просто невыносимо.

- А ему не жирно? – скривив рот, спросила девушка.
В ответ раздался смех, а затем дядя Юра произнес какие-то непонятные слова, которых, к собственному сожалению, я не расслышал.
- Ладно, давай. Пока, пап, - и Оксана закрыла телефон, глубоко вздохнув.

- Квартиру! Ну надо же, а?! – вдруг неожиданно громко сказала она, судорожно засовывая мобильник в карман. Она уже пошла в сторону палаты, и я понял, что нужно действовать именно сейчас.
- Оксан! – позвал я её к себе, выйдя из-за угла. Девушка тут же быстро обернулась и удивленно посмотрела на меня.
- Ты что здесь делаешь? – резко спросила она, и мне стало не по себе от её интонации.
- Слушай, мы можем поговорить? – сделав как можно более жалостливое выражение лица, поинтересовался я.
- Ну хорошо, а что случилось?
Вместо объяснений я подошел к ней вплотную и, посмотрев в распахнутые серые глаза, обнял её за плечи.
- Ты что-то натворил? – хихикнув, протянула она и обвила мою талию своими тонкими руками, прислонившись лбом к ключице.
- Оксан, - я набрал в легкие побольше воздуха и, крепче прижав её к себе, прошептал, - Прости, но, мне кажется, нам лучше расстаться.
- Что? – резко вскрикнула она, и я испугался, что сейчас прибежит медсестра. Она тут же опустила руки и начала отбиваться от меня, но я лишь крепче прижимал её к себе, чтобы не дать вырваться.
- Я люблю тебя, - произнес вдруг я, сам того не ожидая. Как будто сердце само диктовало языку, что именно нужно говорить. Она замерла, перестав бить меня кулачками по груди, и, глубоко вздохнув, ответила:
- Я тоже тебя люблю.
В груди защемило. Мне было так жаль её, не хотелось расстраивать мое Солнце, но, видимо, придется…
- Я люблю тебя, - снова повторил я и продолжил, - Но как сестру. Я знаю, что такие слова ранят, правда. Но теперь понимаю, что все эти одиннадцать лет я любил тебя, как младшую сестренку. Ты такая красивая, - я провел рукой по её темным шелковистым волосам, - Такая добрая, моя любимая.
Она снова тяжело вздохнула и опустила голову мне на плечо. Я почувствовал, что на ткань толстовки капало что-то теплое и, проникая сквозь волокна материи, попадало мне прямо в сердце. Только не плачь, я умоляю тебя!
- Ты мое Солнце, но не мой воздух, - я почти не раздумывал над репликами, они будто сами лились одна за другой, складываясь в довольно связный текст. Я пытался подобрать такие слова, которые хоть немного смогли бы её успокоить, - Я подумал, что лучше сказать об этом сейчас, чтобы не мучить нас обоих.
Она тут же, воспользовавшись тем, что я ослабил хватку, отстранилась.
- Это тебе лишь кажется! Самовнушение, - судорожно бормотала она, опустив глаза. Из них лились кристально чистые слезы, и девушка, стараясь скрыть эмоции, смахнула их рукой. Я чувствовал, что сейчас в её душе творился хаос, сумасбродство.
- Оксан, это правда.
- Ты влюбился в кого-то другого, да? – вдруг выпалила она, и я растерялся.
- Нет.
- Не может быть! Твои чувства не изменились бы так быстро, если бы не влюбился в кого-то больше, чем в меня! – прошептала она, отвернувшись в сторону, а затем, посмотрев прямо мне в глаза, спросила:
- Я её знаю?
- Что? – я даже опешил. Рассказать? Нет, ни в коем случае!
- Нет, я ни в кого не влюблен, - сухо ответил я, опустив глаза.
- Да врешь ты все! – буркнула она и, отмахнувшись, быстрым шагом отправилась в сторону палаты.
- Прости, - прошептал я вслед, и она, на мгновение повернув голову в мою сторону и ехидно улыбнувшись, ответила:
- Мы не расстались. Тебе все лишь кажется.