С.О. А вы отслеживаете, как выполняются обещания, данные взрослыми ребенку?

А.П... Конечно, поэтому мы в конце программы всегда говорим ребенку – вся помощь, которая здесь была предложена, все предложения, которые прозвучали, они все остаются с тобой. Можешь воспользоваться всеми или каким-то из них. Но ты покажи того взрослого, которому ты доверяешь, а мы ему будем помогать «вытаскивать» тебя. То есть задача не в том, чтобы купить ребенку компьютер, или восстановить прописку - нужно чтобы он в ходе программы нашел того взрослого, который согласен потратить часть своей энергии, своего свободного времени на него. Чтобы этому ребенку было кому позвонить. У нас самый частый подарок героям в студии – мобильный телефон. За два года через студию прошли более 70 детей, у всех была одна проблема - с ними никто никогда не пытался разговаривать. То есть взрослые готовы были поучать, а не слушать. Бывает, на программе очень симпатичные и милые тетеньки говорят ребенку: «Приходи к нам в кружок, будешь у нас рисовать и петь», а этот маленький человек знает о жизни такое, чего тетеньке даже в страшном сне не приснится. Ему нужно решить миллион проблем, он никому не нужен, с ним никто никогда не разговаривал, а единственный взрослый человек в его жизни – инспектор из детской комнаты милиции.

С.О. Как вы ищете своих героев?

А.П. Первоначально предполагалось, что мы будем работать по информации детских комнат милиции или приютов, то есть с помощью «профессиональных спасателей» детей. Но, как всякая телевизионная программа, работающая в эфире достаточно долго, мы стали получать обратную связь. Начали звонить люди, которые посмотрели программу, стали обращаться родители по поводу собственных детей. А недавно к нам пришел мальчик, который хотел спасти своего друга. То есть мы дожили до того момента, когда к нам обращаются дети, которые хотят спасти других детей.

Также мы по-прежнему ориентируемся на информацию наших активистов в районах, поскольку «Солнечный круг» – это не только телевизионная программа, но и общественное движение. У нас есть постоянные партнеры из общественных организаций – например, десяток детей нам «поставил» приют Святой Татьяны.

С.О. Алексей, несколько слов о журналистской этике. Вас порой упрекают, что в студии в присутствии детей озвучиваются очень жестокие вещи…

А.П. Это классический пример столкновения теории с практикой. Мы программа прямого действия. Эти дети видели вещи очень страшные, мы порой слышим от них шокирующие высказывания, которые не даем в эфир. Мы пытаемся что-то делать, а не только говорить, и оказываемся в положении человека, который спасает утопающего, а вокруг хлопочут братья-журналисты: «А ты сейчас не очень больно его за руку взял? Смотри, не сломай ему ребро, делая искусственное дыхание». То есть в программе сталкиваются этика умозрительная и этика практическая. Родитель, бьющий по рукам малыша, протянувшего спицу к розетке, не думает о том, нарушаются ли при этом права ребенка.

У нас порой возникают паузы, потому что ведущий пытается собраться с силами, чтобы дальше работать - говорить, задавать вопросы. Потому что иной раз на эти вопросы получаешь такие ответы, что наступает шок. Это то, к чему невозможно подготовиться. И поскольку мы играем не «в поддавки», то никогда не знаем, что услышим. Нередко в ходе записи программы всплывают факты, полностью меняющие наши представления о ситуации. У нас очень хорошая редакторская команда, которая тщательно изучает историю ребенка, но во время съемки происходит своего рода катарсис, когда спадают все покровы. Маленький человек оказывается в студии, построенной как арена, в центре внимания, и порой начинает говорить то, что редакторам в процессе подготовки не сказал. И вот тут требуется быстрая и безошибочная реакция взрослых, потому что одно фальшивое слово – и ребенок закрывается и перестает взаимодействовать. Он уже много раз слышал фальшивые слова.