Новая Зеландия

Новозеландские таможенники оказались не такими строгими, как австралийские. Здешние действуют по тем же законам – запрещают ввоз многих продуктов, но, по-видимому, на прибывших из Австралии это правило не действует. Впрочем, тут все основано на доверии – ты заполняешь анкету, где указано, что нельзя ввозить, и ты просто подчеркиваешь то, что у тебя есть из этого списка. Как я узнал позднее из разговоров с русскими, некоторые тайком ввезли сюда ростки любимых комнатных растений, действуя по правилу, «если нельзя, но очень хочется, то можно». Новозеландцы же очень законопослушные, и никогда такого не сделают, поэтому предполагают, что и другие тоже не захотят навредить их стране, случайно завезя какую-нибудь заразу.

В Тауранге мы не задержались, и сразу же отправились в Окленд, воспользовавшись тем, что туда ехал шипшандер (человек который снабжает прибывшее судно продуктами). Олег здесь недавно, он преемник Володи, которого я встретил в Окленде два года назад, но уже освоил это дело, и бизнес у него идет неплохо. По нашей просьбе он довез нас до дома моих знакомых, где мы и заночевали.

Всего русских в Окленде около 5000, большая часть которых прибыла за последние десять лет. Каждый по прибытию сюда обращается к кому-либо из соотечественников, за помощью, за советом, поддержкой или консультацией. Так завязывается круг общения, в зависимости от характера и сферы интересов. Всем прибывшим пришлось начинать новую жизнь, а начинать всегда нелегко, и в суматохе дней людям хочется пообщаться с себе подобными, поэтому хотя бы раз в месяц люди идут в русские клубы, или общества. Таковых мест здесь практически пять: перечисляю их в том порядке, в котором я их посетил, а не в порядке их возникновения, численности или популярности. Хочу сразу сказать, что лидеры этих обществ делают очень нужное дело, благодаря им люди имеют возможность общаться, и не забывать свою культуру. К сожалению, они не очень дружат между собой, а ведь есть очень простой способ подружиться – забыть амбиции и никогда не говорить о других обществах ничего плохого, надеюсь такое время когда-нибудь наступит.

С Мариной Ланкевич я познакомился еще два года назад, она является редактором газеты «Ветер», которая также выходит и на английском языке. У нее дома также есть библиотека и видеопрокат, которыми пользуются русские, живущие в этом районе города. Норд-шоу недорогой район, и вновь прибывшие в основном селятся здесь. Русская православная церковь, которая предоставила нам приют на первое время, также является местом общения не только с Богом, но и между собой. Расположена она на Доминикан роуд, но сюда съезжаются на службу люди со всего города. Приход здесь небольшой, всего 1% от численности русских, но в такие праздники, как Пасха, маленькая церквушка не вмещает всех. Её бы расширить, но подаяний не хватает даже на содержание священника, и отцу Петру приходится работать полный день на стройке, а потом еще стоять службу. Тот, кто не может приходить в церковь, но интересуется религиозными новостями, может услышать их по радио «Ярославна», которое работает от этой церкви.

Есть и клуб «Русский досуг», который я посетил в третий день своего пребывания в Окленде и выступил там на радио, ведущим которого является президент этого клуба Сергей Перемитин. Радио работает раз в неделю, но можно послушать новости из России по телефону, их подготавливают ребята из этого клуба.

В Клубе также можно взять напрокат видеофильмы и книги, а также раз в неделю посмотреть фильм на большом экране, кроме того клуб иногда предоставляет помещение русским, которые не имеют такового, но хотят собраться, и, к примеру, попеть бардовские песни.

Я присутствовал на вечере авторской песни, и мне очень понравилась атмосфера, царящая там.

Еще в Окленде есть общество русско-новозеландской дружбы, заседание которого проходит раз в месяц. Это общество существует уже давно, здесь можно увидеть людей еще первой волны эмиграции, но конечно и новеньких. Общение здесь проходит за чашкой чая, на фоне показа какой-нибудь экспозиции из России. Здесь собираются интеллигентные люди, или считающие себя таковыми. Члены совета общества прилагают немало усилий чтобы эти встречи были интересными. Пожалуй, это единственное общество не на коммерческой основе – символическая плата на входе едва покрывает аренду помещения.

Есть еще футболисты, которые собираются, чтобы поиграть с такими же любителями, командами из других стран. Название русской команды – «Спартак», а украинской – «Аквариум». Есть и китайская, и иракская. Мужчины играют в футбол, а болельщики (их жены и родственники) – общаются на трибунах и после встречи.

Как видите, общественная жизнь в Окленде если и не кипит, то и не болото. Ну а кого из русских не интересует ни одно из вышеперечисленных обществ, то можно пойти в русско-грузинский ресторан «Иберия», что на Доминион, или в кафе «Москва» на Бродвее.

Надеюсь я не утомил читателей описанием этих мест, среди которых раньше присутствовало и злачное, но сейчас русский бордель закрылся. Сфера, где русские пробуют себя в бизнесе весьма широка, владельца автомастерских и механики, фермеры, таксисты, владельцы турфирм, доктора, массажисты, моряки, преподаватели, тренеры и пр. Хотя большинство, конечно, чернорабочие на стройках, а женщины в основном садятся на бенефис – не работая, получают деньги от государства, которых хватает, чтобы жить лучше, чем они жили в России, работая полный день.

Ну вот пожалуй и всё, что я могу рассказать о русских в Окленде. Остается только поблагодарить всех, с кем я встречался, за дружеское отношение к нам, от всех этих встреч у меня остались теплые воспоминания.

Из-за кражи в Аделаиде мы лишились многих необходимых нам в походе вещей, которые мы приобрели в свое время в России и других странах. Здесь эти вещи стоят раз в десять дороже, и если бы русские не помогли нам, кто кровом, кто пищей, кто работой, кто вещами, то нам пришлось бы туговато. Однако с голода здесь не умрешь – ни в городе ни на природе. В городах есть «городские миссии» и «армии спасения» – эти церковные организации предоставляют кров и питание бесплатно, или за символическую плату всем нуждающимся, а таковые имеются даже в этой сытой стране. Это те, которых принято называть отбросами общества – наркоманы и алкоголики. Они, как и все безработные здесь, получают от государства ежемесячное пособие, которого хватает на сносное жилье и нормальное питание, но не на наркотики и спиртное, поэтому они, пряча глаза, идут за трехразовым питанием в эти заведения.

Зашли туда на обед и мы с Никитой, больше из любопытства чем по необходимости, мне хотелось посмотреть какое там отношение к людям, а заодно и снять на видео. Дело в том, что я однажды видел, как раздают бесплатные обеды в одном из больших городов России – это выглядело как кормление животных. Здесь же у обслуживающего персонала на всех хватало улыбок, и многих бичей называли по именам. А кофе разливала такая милая девушка, что думаю многие приходили сюда только ради ее улыбки. Она, как и многие другие, волонтер – т.е не получает за эту работу денег, ей просто приятно что-то делать для других.

Я позволю здесь себе небольшое философское отступление: знаете, мне кажется, что людям, которые привыкли что-то делать для других просто так, не так страшно умирать, как тем, что всю жизнь вырывали что-то у других для себя, а с собой-то не унесешь и никто добрым словом не помянет. Впрочем, людям, которые отдают ненужные вещи в магазины при армиях спасения, навряд ли при этом думают о спасении душ, просто жаль выбрасывать вещи, которые еще могут кому-нибудь пригодиться.

Однако это не Российские комиссионки, где продающий вещи ждет от этого хоть какую-то копейку – здесь сдал и забыл, а нуждающийся может купить вещь за бесценок, как мы к примеру приобрели пуховый спальник за 3 доллара, а ведь его надо было перед этим постирать, да и плюс зарплата продавцам и аренда помещения.

Чтобы отдать вещь в магазин, ее не обязательно туда везти, во многих местах города есть специальные контейнеры (не мусорки) куда люди складывают ненужное. С таким же с успехом можно что-нибудь оттуда и взять, но это здесь не практикуется. Те которые не хотят отдать вещь просто так – продают их на «гараж сейлах» – эту надпись часто можно увидеть на улицах Новой Зеландии и Австралии. Это значит, что человек, открыв свой гараж и снеся туда все лишнее, продает за сколько сможет. Многие любят ходить по гаражсейлам, потому что там можно купить какую-нибудь старинную безделушку. Но с середины до конца ноября эти распродажи прекращаются, так как по традиции в эти дни люди избавляются от всего лишнего, выставляя вещи на улицу. Мусорщикам в это время добавляется работы, но некоторые вещи не доходят до мусорщиков – их подбирают другие люди из более бедных кварталов. Также некоторые, в том числе и один русский, делают на этом бизнес, собирая эти вещи на грузовике, а позже продают на гаражсейлах. А вещей выбрасывают действительно очень много, которыми еще вполне можно пользоваться (по российским меркам), велосипеды, телевизоры, компьютеры, диваны, кресла, и прочее, в гораздо лучшем состоянии чем в российских домах среднего класса – это всё идет в мусор. Все-таки современное человечество живет расточительно, создавая и выбрасывая до срока множество вещей, тратя на это порой невосполнимые природные ресурсы, а что потомкам? Да что потомкам, сейчас от голода умирают тысячи людей, а мы все тратим миллиарды на вооружение и на всякую ерунду.

Выше я написал что в Новой Зеландии не помрешь от голода ни в городе ни на природе, это вам не безводная Австралия, здесь воды много, даже слишком. Осенью, зимой и весной, на северном острове идут дожди, и только летом сухо и жарко. Зелени здесь хоть отбавляй, и если бы не отдаленность, то здесь можно было бы выращивать вдвое больше скота и овощей. Мы прибыли сюда в мае, это как раз сезон уборки киви, рабочих рук не хватает и берут на работу всех, даже без рабочей визы. Мы вернулись в Таурангу, где познакомились с одной пожилой парой, которая приютила нас у себя дома, вместе с Сашей, который как раз прилетел, как и договаривались, из Аделаиды. Пат, так зовут 78-летнего хозяина дома, устроил нас на работу к своему компаньону, который имеет технику для уборки киви, а Пат перевозит ее с места на место, на своем трейлере. Плантации киви называются «орча», и их владельцы на время уборки приглашают таких людей как Френк – владелец техники, и все расчеты ведут с ним, а он в свою очередь набирает бригаду из низкооплачиваемых работников, это приехавшие сюда на заработки островитяне из Фиджи, Самуа, Тонга и Сахалина (надеюсь вы оценили мою шутку насчет Сахалина – с этого острова было только двое, я и Никита). Оплата производится раз в неделю, платят сдельно за количество собранных бригадой ящиков. Бригада 10-15 человек – все получают поровну, поэтому все поглядывают на новичков, и если те за два дня не выйдут на общий темп, то их просят уйти. Мы справились, хотя Никите было не легко, руки должны двигаться примерно с такой же скоростью как у доярки, только в руках не коровьи соски, а два-три киви.

Наполненный ящик который сборщик носит на плечах перед собой, весит около 30 килограмм, на его наполнение требуется около 5 минут, затем его выгружаешь в большие ящики, которые везут за бригадой маленькие трактора на специальных низеньких трайлерах.

Когда ящики наполняются, их отвозят на площадку, где автоподъемником грузят на машинку и везут на овощные базы, где их сортируют и упаковывают. Вначале мы хотели устроиться на такую базу, где работают около тысячи человек, но там сказали, что босых не берут – эта причина конечно устранима, просто на тот момент их не настолько поджало, чтобы они рискнули взять людей без рабочей визы.

Фермеров проверяют не так часто, да и спрятаться легко среди кустов. А что касается наших босых ног, то они здесь никому не мешали, хотя удивляли, ночью до -3, утром на траве изморозь. Но напряженная работа быстро согревает, а когда солнышко подсушит, то можно начинать есть мороженное – так мы с Никитой назвали переспелые, тающие во рту, слегка подмороженные кисло-сладкие киви. Ни до, ни после этого, я не ел столь вкусных киви, настолько вкусных, что нас не останавливали даже потрескавшиеся, разбухшие губы. По стандарту, надо оставлять на лиане, слишком маленькие или слишком большие и переспелые плоды – последние можно определить только на ощупь, а руки в медицинских перчатках. Такой плод рука не поднимается выбрасывать, поэтому разрезав его пополам о проволоку, за которую цепляются лианы, выдавливаешь две половинки в рот, а вторая рука при этом работает с удвоенной быстротой, чтобы бригаде не в убыток.

Впрочем ребята (мужчины и женщины) настроены благодушно, общее настроение может испортить только дождь, после которого нельзя собирать мохнатые плоды в течении двух часов – иначе сгниют.

Если работать с семи утра до вечера, то можно заработать 100 новозеландских долларов = 50 долларам США. Но из-за частых дождей в среднем получается только 50 новозеландских долларов. Такая же зарплата и на уборке «Gold Kiwi» – получивших свое название от золотистого цвета мякоти: на их уборке платят по-временно, чтобы сборщики по спешке не раздавили более мягкие по сравнению с нормальными, и более сладкие плоды. Золотые киви в основном поставляют японцам, которые предпочитают их обычным.

Мы проработали на уборке недели три, и были в это время практически вегетарианцами. Всю пищу в это время нам поставляла окружающая природа: киви, ешь – не хочу, мандариновые плантации рядом, лимоны и грейпфруты в каждом дворе – зреют, как ни странно, круглый год, во дворе у хозяина огромное дерево усыпанное грецкими орехами, которые мы едим поджарив и смешав с медом, под соседним деревом валяется почерневшие спелые авокадо.

Единственное не вегетарианское блюдо в нашем рационе – устрицы, которых мы едим сырыми, или поджаренными, насобирав их среди зарослей в заливе во время отлива. Да, надо описать авокадо, потому что я ни разу не видел его в сахалинских магазинах. Это плод грушевидной формы и размера, который растет на густых больших деревьях. Он покрыт плотной кожей зеленого цвета, которая при зрелости чернеет, и легко отделяется от желто-зеленой мякоти, маслянистой на вкус. Внутри плода большая несъедобная косточка – это пожалуй самый дорогой фрукт в Новой Зеландии, и на мой вкус он того стоит. К тому же он очень калорийный – едят его, намазав на хлеб, посыпая солью и перцем, можно с чесноком, а если бы он рос на Сахалине, то его наверняка ели бы с красной икрой. А вот хваленные устрицы, на мой взгляд, ничуть не лучше гребешков, к тому же их замучаешься обрабатывать.

Работа на плантации напряженная, перерывы как принято во всей Зеландии короткие – два по 15 минут и один на пол часа.

Но зато нам повезло с отдыхом, по соседству с нами караван-парк, в котором большой бассейн с природной горячей водой, как на Сахалине в горячих ключах. В нём за два доллара (не как на Сахалине) можно плавать хоть целый день.

Сезон уборки пролетел незаметно и мы отправились в Роторуа, за 80 километров, которые мы преодолели легко, и полдня бродили среди гейзеров, грязевых вулканчиков и серных выделений. Шел первый месяц зимы, но день был солнечным и несмотря на то что Роторуа находится на горном плато, температура воздуха была +15, и мы решили вернуться в Таурангу, где оставили кое-какие вещи, хотя по плану хотели переночевать на горячей земле Роторуа.

Очень скоро нам пришлось пожалеть об этом. Пока мы вышли за пределы городка, наступили сумерки и похолодало, потом нас подвезли до аэропорта и мы пошли – побежали дальше, так как стоять холодно, но ни одна машина больше не останавливалась, в темноте здесь хичкайкеров не берут. Мы дошли до освещенного места и решили остановиться, хотя стоять было холодно, температура около нуля, а мы в шортах, футболках и босиком. Здесь мы простояли еще около часа, подстелив под ноги листы бумаги и делая зарядку, для согрева. В 9 часов, потеряв надежду уехать, мы развели у дороги костер, хотя открытый огонь в Новой Зеландии запрещён. Мы уже было хотели располагаться на ночлег, как к нам подъехал фермер, привлеченный огнем костра и предложил переночевать у него, на что мы с радостью согласились.

Его жена оказалась маори, и мы имели возможность отведать местной кухни. Наутро, по покрывшимся льдом лужам мы вышли на дорогу, и уже через 10 минут, сидели в теплой машине, которая довезла нас прямо до Окленда. В Окленде я активно стал искать суда, идущие на Южную Америку, но таковых оказалось не так уж и много, а их судовладельцы далеко отсюда, и не очень-то заинтересованы в перевозке пассажиров. Но в любом случае надо сначала иметь визу в страну въезда. Проанализировав морские линии, я решил получить визу в Чили и Аргентину, чьи береговые линии весьма обширны и имеют свою территорию на «Огненной земле», откуда я планировал начать маршрут. К сожалению, посольства этих стран есть только в столице. Делать нечего, надо ехать в Bелингтон.

Как я уже говорил, в Новой Зеландии водители охотно подбирают хитчхайкеров, и к вечеру мы уже одолели полпути – прибыли в город Тeмпо, что на берегу одноименного озера.

Ох и замерзли мы там, пока дошли до горячего пляжа, где я ставил палатку два года назад. Но зато всю ночь мы спали раздетыми в палатке поставленной на горячем песке, несмотря на пятиградусный мороз. Одна беда – наутро мы вылезли из палатки мокрые как суслики, которых выливают из норы. Яркое солнце и ветер быстро подсушили палатку, пока мы делали зарядку.

В Веллингтоне температура градусов на пять ниже чем в Окленде и всегда ветрено. Спасибо Русской церкви, которая предоставила кров на время ожидания визы, а прихожане щедро кормили, так что мы не нуждались ни в чем.

Аргентинскую визу нам пришлось ждать 10 дней, а чилийская оказалась нам не по зубам, слишком дорого и долго ждать. Поэтому мы получили Перуанскую, всего за 30 долларов и получаешь в течении дня.

В Веллингтоне мы познакомились со многими русскими, а также я проведал старых знакомых. Староста церкви Александр, мой земляк из Белоруссии, вывез нас за город в сторону Окленда, где мы пообедали у его друга, русского фермера, который как и Александр, живет в Новой Зеландии аж со времен Второй мировой волны. Пообедав мы поехали дальше, но в этот день проехали всего 250 километров, и переночевали на одной ферме в маорийской семье. Хозяйка дома, узнав что мы русские, показала нам норковую шубу, которую подарила ей одна русская женщина, которую она встретила в Веллингтоне.

На следующий день мы добрались до Гамильтона и сделали запланированную остановку на 2 дня, так как хотели пообщаться с русской общиной, которая составляет 80 человек. Община встретила нас весьма дружелюбно, они часто общаются между собой и хотят поставить часовню на берегу озера в парке. Мы вернулись в Окленд, и стали каждый день ходить в морской порт и судоходные компании, в надежде поймать какое-нибудь судно, идущее на Южную Америку. До конца визы оставалось пол месяца, и видит Бог, что если бы судно нам попалось, то сейчас мы бы уже ходили по земле ацтеков и инков. Но человек предполагает, а Бог располагает.

Когда до конца визы оставалось 5 дней, и я уже собирался подавать на ее продление, то получил письмо от жены, которая настаивала, чтобы я вернул Никиту домой, или устроил на учебу в Новую Зеландию, но ни в коем случае не тащил его в дебри Амазонки.

Ну конечно же, его никто не тащит, он идет по своей воле, но после разговора с мамой по телефону он тоже стал просить, чтобы я оставил его здесь. Делать нечего, я срочно нашел колледж с бесплатным обучением, от которого подал на студенческую визу на сына и на себя, так как до 16 лет я не могу его оставить одного здесь. Сейчас я учусь в библейском колледже, и немного подрабатываю. Никита по вечерам тоже работает – моет посуду в ресторане, что для здешних школьников вовсе не зазорно, они практически все с 14 лет начинают зарабатывать карманные деньги, но не карманными и квартирными кражами, а разнося газеты, моя посуду в магазинчиках и т.д.. Я же учу на уроках больше английский, чем Библию, и имею время писать эти строки.

Через несколько дней двухмесячные каникулы, которые мы хотим провести на Южном острове- собирая фрукты и путешествуя хотя бы здесь. Но как только я смогу, надежно, оставить Никиту, сразу же продолжу путь.

На заработках. Новый год (2002)