Предложение

Эми Кэтлин Райан

Похищение

Звездная миссия — 1

Аннотация

Много лет назад два космических корабля — «Эмпирея» и «Новый горизонт» — покинули Землю, чтобы спустя десятилетия достигнуть Новой Земли и начать там новую жизнь. 15-летняя Уэверли и 16-летний Киран стали первыми детьми, которые родились в открытом космосе и для которых «Эмпирея» стала родным домом. Они же совсем скоро должны дать жизнь первому поколению жителей новой планеты. Но все планы рушатся, когда неожиданно за бортом «Эмпиреи» в опасной близости показывается «Новый горизонт», а вскоре выясняется, что члены его команды настроены совсем не мирно и хотят уничтожить «Эмпирею».

Эми Кэтлин Райан

Похищение

Звездная химия — 1

Посвящается Элис

Мы подобны городу на холме. Взоры всех народов устремлены на нас, и если мы обманем ожидания нашего Господа в деле, за которое взялись, и он лишит нас своей милости, мы станем притчей во языцех во всем мире.

Джон Уинтроп, один из основателей колонии Массачусетского залива, проповедь «Образец христианского милосердия», 1630

…мы пораженье понесли

Во всем пространстве Эмпирея. Вниз,

В пучину тьмы, с Небесной вышины

Низвергли вас…

Джон Мильтон. Потерянный рай[1]

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КОРАБЛИ-БЛИЗНЕЦЫ

ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Второй корабль висел в небе, словно вымпел, серебрясь в тусклом свете туманности. Уэверли и Киран, лежа рядом на подстилке из сена, по очереди смотрели на него в подзорную трубу. Они знали, что этот корабль следует тем же курсом, что и они, но здесь, посреди этого бескрайнего пространства, он мог быть крошечным, как «одиночка», или громадным, как звезда, — сравнить его было не с чем.

— Наши корабли такие уродливые, — сказала Уэверли. — Я видела картинки, но в реальности…

— Знаю, — ответил Киран, забирая у нее трубу. — На них как будто раковые опухоли или что-нибудь в этом духе.

Другой корабль, «Новый горизонт», был таким же уродливым, как и «Эмпирея». Он имел форму яйца и весь был покрыт куполами, под которыми находились различные корабельные системы, что делало его похожим на земляную грушу вроде тех, что семья миссис Стиллвелл всегда сажала с семьей Кирана после осеннего сбора урожая. Двигатели испускали синеватое сияние, освещая небольшой участок туманности, и, когда водород воспламенялся от жара, выпускали в воздух случайные искры. Но корабли, разумеется, летели слишком быстро, чтобы им могли повредить эти крошечные взрывы.

— Как ты думаешь, они похожи на нас? — спросила она его.

Киран потянул ее за темно-коричневый локон.

— Конечно, похожи. У них та же миссия, что и у нас.

— Они, должно быть, чего-то хотят от нас, — сказала Уэверли, — иначе их здесь не было бы.

— Что они могут хотеть? — спросил он, чтобы ее разубедить. — Все, что есть у нас, есть и у них.

В глубине души Кирану тоже казалось странным то, что они вообще видят корабль. По всем их расчетам, «Новый горизонт» должен был находиться в триллионах миль над ними, учитывая то, что он был запущен на целый год раньше «Эмпиреи» — а ее запустили сорок три года назад. Корабли никогда еще не подходили настолько близко друг к другу, чтобы с одного из них можно было увидеть другой. По какой-то причине «Новый горизонт» сбросил скорость, чтобы «Эмпирея» смогла его нагнать. На самом деле, учитывая расстояние и скорость, с которой летели оба корабля, он должен был начать замедляться много лет назад — а это было радикальным отклонением от плана миссии.

Второй корабль служил источником многих волнений на борту «Эмпиреи». Несколько человек смастерили большие приветственные плакаты с огромными, затейливо украшенными буквами и вывесили их в иллюминаторах, выходящих на другой корабль. Другие были более подозрительны и шептались о том, что команда, должно быть, чем-то больна, иначе, почему Капитан не пустил их на борт? Капитан Джонс сделал объявление вскоре после появления корабля, призывая команду не волноваться и объяснив, что они с другим Капитаном ведут переговоры и вскоре все прояснится. Но дни шли, и ничего не происходило. Настроение команды быстро менялось: воодушевление сменилось беспокойством и наконец превратилось в страх.

Родители Кирана только и говорили, что о «Новом горизонте». Накануне вечером Киран молча глотал овощной суп и слушал их беседу.

— Я не понимаю, почему Капитан не сделает еще одно объявление, — сказала его мама, Лена, нервно теребя красноватыми пальцами свои темно-золотые волосы. — Центральный Совет должен по меньшей мере объяснить нам, что происходит, разве нет?

— Я уверен, что они это сделают, как только разберутся с ситуацией, — раздраженно ответил отец Кирана. — Нам нечего бояться.

— Я не говорила, что я боюсь, — сказала она, взглянув на Кирана, который тут же понял, как сильно она на самом деле боится. — Мне просто кажется, что это странно, вот и все.

— Киран, — в своей обычной резкой манере спросил отец, — Капитан Джонс говорил тебе о корабле?

Киран отрицательно покачал головой, хотя он и замечал, что Капитан в последние дни был сильно озабочен, а его паралич стал хуже, отчего руки у него все время дрожали. Но о загадочном появлении «Нового горизонта» он не говорил ни слова.

— Разумеется, он не стал бы ничего говорить об этом мне, — сказал Киран.

— Ну, — протянула его мама, задумчиво постукивая пальцами по чашке с чаем, — открыто он, конечно, ничего бы не сказал, но…

— Разве что вот… — медленно произнес Киран, наслаждаясь тем, как родители жадно ловят каждое его слово. — Вчера я слишком рано пришел в офис, и он как раз выключил радиостанцию и говорил сам с собой.

— И что он говорил? — спросила Лена.

— Я услышал всего одно слово. Он сказал «обманщики».

Родители озабоченно переглянулись. Морщины на лице Пола стали глубже, а Лена прикусила верхнюю губу, отчего Киран почувствовал себя виноватым за то, что он вообще что-то сказал.

Теперь, чувствуя себя в покое и безопасности рядом с Уэверли, он решил, что завтра, перед трансляцией, попытается расспросить Капитана. Возможно, Капитану не понравятся его вопросы, но Кирану казалось, что у него есть шансы что-то у него выпытать. Ведь Киран все-таки был его любимчиком.

Но об этом он мог подумать позже. Он не просто так попросил Уэверли встретиться с ним, и не было никакого смысла откладывать разговор с ней, как бы он его ни боялся. Он задержал дыхание.

— Уэверли, — сказал он, жалея, что не может говорить более низким голосом, — мы уже довольно долго встречаемся.

— Десять месяцев, — ответила она, улыбаясь. — И еще дольше, если считать поцелуи в начальной школе.

Она обхватила рукой его подбородок. Он любил ее ладони, такие теплые и мягкие. Он любил ее стройные руки, ее сильные мышцы под оливковой кожей и шелковистый пушок, покрывающий предплечья. Он откинулся на тюк сена и глубоко вдохнул.

— Ты знаешь, что я тебя терпеть не могу, — сказал он.

— Я тебя тоже не выношу, — прошептала она в его ухо.

Он притянул ее ближе.

— Я думал о том, чтобы вывести нашу взаимную неприязнь на новый уровень.

— Рукопашная схватка?

— В некотором роде, — ответил он жалким, испуганным голосом.

По ее лицу, когда она выжидающе смотрела на него, не говоря ни слова, нельзя было ничего понять.

Он отодвинулся от нее и облокотился на руку.

— Я хочу сделать это правильно. Я не хочу просто затаскивать тебя в кровать.

— Ты хочешь жениться на мне?

Он задержал дыхание. Не то чтобы он просил ее об этом, не совсем, но…

— Мне еще нет шестнадцати, — сказала она.

— Да, но ты же знаешь, что говорят доктора.

Этого говорить не стоило. Ее лицо почти неуловимо напряглось, но он это заметил.

— Кому есть дело до докторов?

— Разве ты не хочешь детей? — спросил он, кусая нижнюю губу.

Уэверли улыбнулась, медленно и сладко.

— Я знаю, что ты хочешь.

— Конечно. Это наш долг! — честно сказал он.

— Наш долг, — повторила она, избегая смотреть ему в глаза.

— Ну, я думаю, пришло время задуматься о будущем. — Она коротко взглянула на него своими огромными сверкающими глазами. — О нашем общем будущем, я хочу сказать.

Он совсем не так собирался сделать ей предложение.

Она смотрела на него с безжизненным выражением лица, но потом на губах у нее промелькнула улыбка.

— А ты не хотел бы вместо меня жениться на Фелисити Виггам? Она симпатичнее меня.

— Нет, — автоматически возразил Киран.

Уэверли посмотрела на него изучающе.

— Почему ты так взволнован?

— Потому что, — сказал он, затаив дыхание.

Она притянула к себе его лицо, поглаживая его щеку закругленными подушечками пальцев, и прошептала:

— Не волнуйся.

— Так ты согласна?

— Когда-нибудь, — игриво сказала она. — Возможно.

— Когда? — спросил он более настойчиво, чем собирался.

— Когда-нибудь, — ответила она и нежно поцеловала его в кончик носа, в нижнюю губу и в ухо. — А я думала, тебе не нравится, что я не религиозна.

— Это может измениться, — поддразнил он ее, хотя и знал, что это будет непросто. Уэверли никогда не ходила на малолюдные службы, проходящие на корабле. Но она могла бы, если бы на корабле был пастор, подумал он. Немногочисленные религиозные люди на борту проповедовали по очереди, и некоторые из них действительно были довольно занудными. И это было плохо, потому что в противном случае Уэверли смогла бы увидеть все в другом свете и понять значение созерцательной жизни.

— Может быть, когда у тебя появятся дети, — сказал он, — ты будешь больше думать о Боге.

— А может быть, это тебе придется измениться, — ухмыльнулась она уголком рта. — Я планирую сделать тебя язычником, таким же, как и все остальные.

Он засмеялся и положил голову ей на грудь, слушая, как бьется ее сердце, и дыша с ней в одном ритме. Это звук всегда успокаивал его и навевал на него сон.

В свои шестнадцать и пятнадцать лет они были двумя старшими детьми на борту «Эмпиреи», и их отношения казались всем совершенно естественными и вполне ожидаемыми. Но даже в отсутствие давления со стороны команды Уэверли все равно была бы первой, кого выбрал Киран. Она была высокой и стройной, ее лицо обрамлял рыжевато-коричневый водопад волос. Она была наблюдательна и очень сообразительна, что выражалось во вдумчивом взгляде ее темных глаз, подолгу задерживавшихся на одной точке. У нее была способность угадывать людей и понимать их скрытые мотивы — эта способность иногда нервировала Кирана, хотя он и уважал это в ней. Она определенно была лучшей девушкой на борту. И если он и правда должен будет когда-нибудь сменить Капитана Джонса, как считали все на корабле, то Уэверли стала бы ему идеальной женой.

— О нет, — показала она на часы на двери амбара. — Ты не опоздал?

— Черт! — воскликнул Киран. Он скатился с тюка сена и сунул ноги в ботинки. — Мне надо идти.

Он торопливо чмокнул ее, и она закатила глаза.

Киран пробежал сквозь влажный воздух фруктовых садов, лавируя между рядами вишневых и персиковых деревьев, и срезал путь через рыбозавод, наслаждаясь брызгами соленой воды в лицо. От его шагов дрожала металлическая решетка, но он затормозил, когда из пустоты вдруг появилась миссис Дрютерс с бочонком мелкой рыбешки в руках.

— На территории рыбозавода бегать запрещено! — начала было она.

Но он уже был далеко, проносясь теперь по тесным кавернам с зеленой пшеницей, где с крюков на потолке и стенах свисали связки сжатых колосьев, мелко вибрируя из-за работы двигателей. Ему потребовалось пять минут, чтобы добежать до конца пшеничных полей и миновать влажную грибную камеру. После этого ему оставалось преодолеть бесконечно длинный эскалатор, ведущий к комнатам Капитана, где через четыре минуты он должен был начать записывать свое выступление.

Студия представляла собой просто небольшую приемную перед офисом, но именно здесь Капитан любил записывать свои сеансы интернет-трансляции. По периметру комнаты тянулись большие окна, открывавшие вид на туманность, по которой «Эмпирея» двигалась в течение последних полутора лет. Под окнами стояли в ряд коротенькие диванчики, где все желающие могли сесть и посмотреть шоу Кирана для детей Земли или более продолжительное выступление Капитана, который транслировал на Землю новости для взрослых. Перед диванчиками стояла маленькая, но очень мощная камера, а над ними располагался ряд ярких раскаленных ламп, освещавших стол, за которым сидел Киран, читая новости.

Сегодня в студии было всего несколько человек, и Киран поспешил мимо них прямо к гримерному креслу, где его ждала Шерил с пуховкой для пудры.

— Ты в последнее время всегда приходишь впритык, — заметила она, вытирая пот с его лица. — Ты весь мокрый.

— В камере это будет незаметно.

— Зато заметно, что ты задыхаешься.

Она направила ему в лицо маленький вентилятор, чтобы подсушить его, и это было чудесно, а затем припудрила его тальком.

— Тебе нужно быть более внимательным.

— Мы же просто записываем. Мы не сможем отправить записи, пока не выйдем из туманности.

— Ты сам знаешь, как Капитан любит обновлять архивы, — сказала она, ухмыляясь. — Он на этом помешан.

Киран не понимал, почему они до сих пор занимаются этими интернет-трансляциями — связи с Землей не было уже много лет. «Эмпирея» была так далеко от дома, что любому радиосигналу потребовались бы годы, чтобы дойти до точки назначения. И даже когда бы это произошло, сигнал был бы так сильно искажен, что требовал бы сильной корректировки, чтобы его можно было понять. Возможно, он никогда не узнает, слушает ли кто-то на Земле его выпуски новостей, и от этого Кирана не оставляло ощущение, что он читает новости в пустоту.

Он изучал свое отражение в зеркале и никак не мог определиться по поводу своей внешности. Он был бы довольно симпатичным, подумал он, если бы у него был не такой кривой нос и не такой квадратный подбородок. Но по крайней мере, его янтарные глаза были не так плохи, и у него были красивые рыжеватые волосы, образовывавшие густой начес надо лбом. Ему казалось, что это выглядит здорово, но Шерил мокрой расческой разгладила его локоны, заставляя их лежать ровно.

Подошел Капитан Джонс и встал рядом с Шерил. Высокий мужчина с большим животом и дрожащими толстыми пальцами, при ходьбе он слегка покачивался из стороны в сторону, что на первый взгляд производило впечатление какой-то неприкаянности. Но на самом деле Капитан был самым целеустремленным человеком на корабле: он умел быстро принимать решения, которые почти всегда оказывались верными, и ему доверяли все мужчины на корабле, хотя у женщин, как заметил Киран, он был менее популярен.

Капитан неодобрительно нахмурился при виде Кирана, но тот не придал этому особого значения. Он знал, что Капитан очень его любит.

— Киран, ты проводишь слишком много времени с Уэверли Маршалл. Мне придется вмешаться.

Киран изобразил улыбку, хотя ему совсем не нравилось, когда Капитан говорит таким тоном об Уэверли — так, словно она была его собственностью и он давал ее Кирану взаймы.

— Надеюсь, ты все отрепетировал? — спросил Капитан, сдвигая брови в попытке изобразить суровость. Он тяжело выдохнул, отчего серые волоски в его бороде немного взлохматились, и он пригладил их большим и указательным пальцами.

— Я перечитал все два раза сегодня ночью.

— Вслух? — с нажимом спросил он с шутливыми нотками в голосе.

— Да!

— Отлично. — Капитан передал записи Сэмми, оператору, который настраивал телесуфлер. — Я сделал пару небольших изменений в конце, Киран. Прости, но тебе придется ускориться. Я собирался обсудить это с тобой заранее, но ты опоздал.

— Что за изменения?

— Просто небольшое упоминание наших новых соседей, — ответил Капитан, пытаясь выглядеть беспечно. Однако, выглянув в иллюминатор, он тяжело вздохнул.

— Что происходит? — спросил Киран как бы между прочим. Но когда он встретился взглядом с Капитаном, он понял, что притворяться бесполезно. — Почему они сбросили скорость?

Капитан несколько раз моргнул в своей странной манере, но тут вечно суетящийся Сэмми ткнул пальцем в Кирана.

— Тридцать секунд, — предупредил он.

— Поговорим об этом потом, — сказал Капитан Джонс, провожая Кирана к креслу перед камерой. — Удачного выступления.

Чувствуя себя встревоженным, Киран положил ладони перед собой на дубовый стол. Затем он натянул на лицо равнодушную улыбку, которую он изображал в начале каждой передачи, и стал наблюдать за экраном.

Программа началась со съемок членов команды «Эмпиреи». В их числе были и родители Кирана, с молодыми и свежими лицами, которые помогали прививать табачный саженец в закрытом питомнике. За этим следовала сцена с докторами в белых хирургических шапочках, которые наклонялись над рядом пробирок, аккуратно помещая в них образцы из длинных шприцев. И под конец шла картинка со всеми ста пятьюдесятью двумя детьми на борту, которые стояли в семейных садах, окруженные яблочными и грушевыми деревьями, виноградом, ползущим вверх по стенам, и корзинами свежей морковки, сельдерея и картошки. Эта картинка должна была донести идею достатка и процветания до голодных людей на Земле, чтобы они поверили в важность их миссии.

Лампочка над камерой включилась, и Киран начал.

— Добро пожаловать на «Эмпирею». Я Киран Алден, — сказал он. — Сегодня мы хотим показать вам специальный репортаж про наши лаборатории оплодотворения. Как вы, наверное, помните, в условиях долгосрочного космического путешествия женщинам бывает трудно забеременеть и родить здоровых детей. В течение шести лет женщины на борту «Эмпиреи» пытались завести потомство, но не добились успеха. Это было напряженное время, потому что если бы они так и не смогли родить детей, которые в будущем пришли бы на смену исходной команде, то к концу путешествия на борту не осталось бы тех, кто сможет сделать из Новой Земли подобие нашей старой планеты. Поэтому создание нового поколения было важнее, чем что-либо еще. Мы подготовили для вас видео, которое рассказывает о том, как наши ученые решили эту проблему.

Студия погрузилась в темноту, и экран за спиной Кирана показал видеофрагмент про лаборатории оплодотворения. У Кирана была пара минут, чтобы перевести дыхание, пока шло видео.

В задней части студии произошел внезапный всплеск активности. Вайнона, хорошенькая секретарша Капитана Джонса, вбежала внутрь и зашептала что-то ему на ухо. Старик рванулся с места и поспешил из комнаты.

Киран смотрел видео, в котором показывали нарезки эпизодов с его собственным рождением. Киран был очень застенчив, поэтому чувствовал себя неловко оттого, что все человечество узнает, каким склизким и орущим он был тогда, сразу после появления из утробы своей матери. Но он привык к этому. Киран был первым ребенком, успешно родившимся в глубинах космоса. После его рождения был устроен пышный праздник, и не только на «Эмпирее», а возможно, также и на Земле. Именно поэтому Кирана выбрали ведущим интернет-трансляций. Он никогда не решал сам, что будет говорить в своем шоу; он просто читал новости. Его работа была очень простой: давать людям с Земли веру в то, что возникшая на Земле жизнь не погибнет. Давать им надежду, что даже если они сами не смогут эмигрировать в новый мир, то, возможно, это смогут сделать их внуки.

Видео близилось к концу, и Киран выпрямился на стуле.

— Пять, четыре, три… — шептал Сэмми.

— К сожалению, на нашем корабле-близнеце, «Новом горизонте», все сложилось не так удачно. Несмотря на то, что их ученые приложили много усилий, женщины на борту «Нового горизонта» никак не могут забеременеть.

Сердце Кирана подпрыгнуло. Он никогда прежде об этом не слышал. Насколько было известно ему и всем остальным, на борту «Нового горизонта» было множество детей, так же, как и на «Эмпирее». Только теперь он осознал, что связи между двумя кораблями уже давно почти не было. Было ли это намеренным решением?

Сэмми, лицо которого за круглыми очками стало пепельно-бледным, судорожными жестами показал Кирану, чтобы тот продолжал читать.

— Никто не знает, почему «Новый горизонт» держал в тайне свои проблемы с рождаемостью, — продолжил он, — но недавно они замедлили свой ход, чтобы встретиться с «Эмпиреей», так что скоро мы надеемся это выяснить.

Заиграла музыкальная тема программы, бодрая музыка с фортепиано и струнными, и Киран, пытаясь говорить в тон этой жизнерадостной мелодии, закончил:

— Это была интернет-трансляция номер двести сорок семь с «Эмпиреи». Я Киран Алден, и на сегодня я с вами прощаюсь.

Когда музыка затихла, Киран услышал крики. Капитан, обычно спокойный и сдержанный, кричал так громко, что Киран слышал его сквозь металлические стены его офиса:

— Мне плевать, что вы собираетесь делать! Вы не спуститесь на борт этого корабля, пока я не доложу о ситуации Центральному Совету!

Он на мгновение замолчал, но очень скоро снова начал кричать, еще громче, чем прежде:

— Я не отказываюсь от встречи. Прилетайте к нам на борт на «одиночке», и мы встретимся.

Тишина.

— Я не понимаю, почему вам нужно брать с собой всю команду, мадам, если все, что вам нужно, это поговорить.

Напряженная тишина. Когда Капитан заговорил снова, в его голосе звучало угрожающее спокойствие:

— Я никогда не давал вам ни одного повода не верить мне. Я никогда вам не лгал и никогда не отклонялся от плана миссии без объяснений… Да что за параноидальная чушь! Это был саботаж! Сколько раз я должен повторять!

Киран услышал шаги Капитана. Ему стало стыдно за подслушивание, но он ничего не мог с собой поделать. И, судя по тишине, наступившей в комнате, все остальные тоже не могли.

— Если наши судна не могут сотрудничать…

Сэмми внезапно снова пришел в движение и начал переключать рычажки на пульте управления, пока на экране позади стола Кирана не появилось изображение правого борта «Эмпиреи».

Кто-то в комнате издал изумленный возглас.

На экране вырос «Новый горизонт», огромный и темный. Он находился так близко, что невооруженным глазом можно было различить отдельные иллюминаторы. Сначала Кирану показалось, что картинка увеличена, но потом он понял, что это не так, и желудок его сжался. За то короткое время, что заняла запись шоу, «Новый горизонт» преодолел триста километров, разделявших два корабля, и теперь летел бок о бок с «Эмпиреей».

Зачем?

Краем глаза Киран уловил едва заметное движение, крошечную точку, отлетевшую, словно насекомое, от «Нового горизонта» по направлению к «Эмпирее». Глядя на пулеобразную форму этого предмета, Киран решил, что это должен быть шаттл, тип корабля, предназначенный для транспортировки колонистов и их оборудования с крупных судов на Новую Землю и для коротких вылазок на поверхность планеты. Эти шаттлы никогда не использовали для перелетов в глубинах космоса или для бросков от одного корабля к другому, но именно это сейчас и происходило. Кто бы там ни был на борту, он определенно собирался опуститься на «Эмпирею».

— О боже. — Шерил сидела в гримировочном кресле, зажав руками свой розовый ротик.

— Сколько людей помещается в эту штуковину? — спросил Сэмми изумленным и испуганным голосом.

Капитан пулей вылетел из своего офиса и ткнул пальцем в Сэмми.

— Это нападение, — объявил он. — Сэмми, сообщи Центральному Совету, что я встречаюсь с ними в правом отсеке для шаттлов.

И, немного подумав, добавил:

— И позови охрану. Черт возьми, зови туда всех.

Сердце Кирана бешено застучало. Его мама работала в добровольческой охранной команде, время от времени улаживая споры между членами команды или помогая организовывать встречи. Команда никогда не носила оружия.

— Что происходит, Капитан? — спросил Киран дрогнувшим голосом.

Капитан положил руку мальчику на плечо.

— Честно, Киран, — признался он, — я понятия не имею.

В САДУ

«Все, что есть у нас, есть и у них», — повторяла про себя Уэверли, шагая по коридору по направлению к жилым отсекам, где она жила с матерью. Иногда ей казалось, что чем серьезнее становятся намерения Кирана относительно нее, тем покровительственнее звучит его голос. Но если он надеется, что она будет безвольной, тихой женушкой без собственных мыслей, то его ожидает неприятный сюрприз.

И все-таки из всех мальчиков ее возраста на корабле он казался ей лучшим, и не только потому, что был довольно высоким и хорошо сложенным. Он был добрым, сообразительным, и ей нравились его энергичность и гибкое тело, которым он так хорошо владел. Ей нравилось смотреть на его лицо, на Длинную линию подбородка, неяркие янтарно-карие глаза и рыжеватые волоски, растущие над его верхней губой. А когда она говорила с ним, он всегда слегка наклонял к ней голову, словно не мог себе позволить пропустить ни одного ее слова. Он мог стать ей хорошим мужем. И сейчас она должна была считать себя счастливой.

Но ее не отпускали сомнения. Уже давно все, включая Капитана и их родителей, ждали, что они поженятся, и она задумалась: не это ли давление заставило Кирана сделать предложение? Любили ли они друг друга достаточно сильно, чтобы быть счастливыми вместе? Если бы не эти проблемы с рождаемостью, вышла бы она замуж за Кирана или за кого бы то ни было еще прямо сейчас? Она не была в этом уверена. Очень немногие стали бы сочувствовать ее сомнениям. На корабле были заботы поважнее, чем ее счастье.

Она открыла дверь в жилой отсек и вошла в комнату. Стол был покрыт обрывками пеньки и ткани — остатки платья, которое Уэверли без особого успеха пыталась сшить. Ей приходилось распарывать каждый шов, который она делала, и в конце концов ей ничего не оставалось, кроме как выбросить в мусорное ведро весь этот кошмар. В углу стоял ткацкий станок ее мамы, на котором были натянуты шерстяные нити с синей полоской — возможно, одеяло для кого-то. Стены были увешаны семейными фотографиями: круглолицая маленькая Уэверли; розовощекие мама с папой, держащиеся за руки на заросшем соснами берегу холодного залива; бабушка с дедушкой с печальными глазами, так давно оставшиеся на Земле. Там были фотографии земных океанов и гор и белых облаков в бледном небе.

«Как жаль, что ты не видела неба», — часто говорила ее мама, и Уэверли это всегда казалось странным. Ведь она была в небе, разве не так? Она была окружена им. Но нет, настаивала мама, она никогда его не видела. И не увидит, пока они не приземлятся на Новой Земле через сорок пять лет.

Уэверли услышала шум на кухне.

— Мам! — позвала она.

— Я здесь! — ответила мама.

Регина Маршалл была высокой брюнеткой, совсем как Уэверли, хотя и не такой стройной. Сейчас она месила тесто для грубого крестьянского хлеба, стоя спиной к дочери. Когда наступало время печь хлеб, Уэверли было непросто добиться внимания мамы, но она знала, что сегодня все будет не так.

— Киран сделал мне предложение, — с порога объявила Уэверли.

Регина стремительно обернулась, и с ее рук полетели кусочки теста. Торопливо шагнув к Уэверли, она обхватила ее руками.

— Я так и знала! Я так счастлива!

— Да? — спросила Уэверли, пытаясь выкрутиться из тесных объятий мамы. — Правда?

— Уэверли, он лучший мальчик на этом корабле. Все так думают. — Глаза Регины засияли. — Вы обговорили дату?

— Нет. Это как-то странно — планировать что-то прямо сейчас.

— Ты имеешь в виду, из-за другого корабля? Но жизнь продолжается, милая.

— Но тебе не кажется, что это странно…

— Ох, давай не будем портить радостное событие этим разговором, — беспечно сказала Регина, но Уэверли заметила в ее глазах тревогу. — Через несколько недель настанет время сбора кукурузы. Почему бы не устроить церемонию сразу после этого, когда люди будут готовы к отдыху?

— Так скоро?

— В это время будут прекрасные цветы. Расцветут лилии…

Уэверли присела за стол, накрытый для двоих.

— Думаю, Киран захочет религиозную службу.

— Фу. — Регина наморщила нос. — Это то, чего никто не понимает насчет Алденов. И почему их не выбрали для другого корабля…

— Другого корабля?

— Ну, видишь ли… — Регина вернулась к хлебу, замешивая тесто обсыпанными мукой руками. — Люди, которые организовывали миссию, выбирали членов команды для каждого корабля на основе их принципов. Так что в итоге получился один светский корабль и один религиозный.

— И поэтому второй корабль вернулся? Чтобы обратить нас в веру или что-то в этом духе?

Регина вылепила хлеб и положила его на стол.

— Я не знаю.

— Ну, мне кажется, происходит что-то странное. Они здесь уже много дней, но никто из них не пришел на борт.

— Насколько нам известно.

— И Капитан должен с ними общаться. Почему он не говорит нам, чего они хотят?

— Не думай об этом, — резко ответила Регина. Ей никогда не нравилось, что Уэверли обсуждает Капитана, как будто она думала, что если Уэверли будет молчать, то останется в безопасности. Но Уэверли не понимала, чего ей нужно опасаться.

Однако, когда Регина обернулась, у нее подергивался глаз.

— Тебе нужно планировать свадьбу.

Уэверли вздохнула:

— Тебе было двадцать пять, когда ты вышла замуж за папу, правильно? И ты встречалась с ним два года.

— Да, радость моя. Но все изменилось. Ты сейчас в самом подходящем возрасте для рождения детей. Мы не можем рисковать следующим поколением.

Уэверли слышала это уже миллион раз.

— Просто это так скоро.

— Не бывает слишком скоро, если речь идет о выживании вида. Ты это знаешь.

Миссия была самой важной вещью в жизни всех на корабле. Так и должно было быть. От этого зависело выживание человечества. Чтобы поселиться на новой планете и быть готовыми к продолжению человеческой жизни, необходимы сильные молодые команды обоих кораблей. А это значило, что все девушки из команды должны родить по крайней мере по четыре ребенка. Все ждали от Уэверли, что она выйдет замуж и как можно скорее родит ребенка. И точка.

Уэверли не знала, как попросить их о том, чтобы ей дали немного времени, чтобы ее сердце успело осознать ее обязанности.

— Как бы я хотела, чтобы твой папа был здесь, — сказала Регина. — Я так злюсь, когда думаю о…

— Это был несчастный случай, мам. Никто в этом не виноват.

При воспоминании о смерти мужа Регина, казалось, замкнулась в себе. На какое-то мгновение Уэверли показалось, что по лицу мамы пробежал неуловимый страх, и в ее сознании зародилось подозрение, которое она никогда раньше не позволяла себе.

— Мама. Это же был несчастный случай, правда?

— Конечно, да, милая, — ответила она с натянутой улыбкой.

— Ты что-то от меня скрываешь?

Регина взяла дочь за плечи.

— Я хотела сказать, я просто злюсь, что это вообще произошло. Ты права, винить в этом некого.

— Ясно, — медленно произнесла Уэверли. С тех самых пор как прибыл второй корабль, мама вела себя странным образом противоречиво, и ее лицо всегда было задумчивым, когда она полагала, что Уэверли на нее не смотрит.

Но сколько бы Уэверли ни спрашивала ее об этом, она бодро улыбалась и говорила, что все в порядке и она просто стареет.

— Просто в такие моменты, как сейчас, мне так не хватает твоего отца, — тоскливо сказала Регина.

— Ему бы понравился Киран? — Уэверли была такой маленькой, когда умер ее папа, что для нее он оставался все равно что незнакомцем.

— Думаю, да. Мне нравится Киран. Он будет очень добр к тебе.

— Ему придется, — ответила Уэверли. — Я знаю, как наказать его, если это будет не так.

— Послушай-ка, — с упреком сказала Регина. — Если ты можешь заставить Кирана выпрыгнуть из воздушного шлюза, это еще не значит, что ты должна это делать.

— Не волнуйся. Он не такой бесхарактерный, каким кажется. Ему просто нужно…

Уэверли замолчала. Она не была уверена в том, что нужно Кирану. Может быть, у него и не было такого же твердого стержня, как у нее, но она подозревала, что глубоко внутри него кроется какая-то сила. Он был задумчивым и тихим и внимательно обдумывал свои слова, прежде чем заговорить. Со временем он мог научиться быть хорошим лидером, подумала она. Но это было то, что ей хотелось бы выяснить до того, как они поженятся.

— Он станет сильнее, — сказала она, надеясь, что это правда.

— Боюсь, женитьбы на тебе будет более чем достаточно, чтобы этот бедный мальчик стал сильнее, — заметила Регина, игриво шлепая ее. — Ты сегодня проверяла сад?

— Сейчас схожу. — Ей как раз хотелось побыть одной, а работа в саду всегда ее успокаивала.

Вниз по коридору, через два лестничных пролета, начинались семейные сады, которые находились в центральном отсеке корабля. Этот отсек был таким огромным, что с одного его конца едва был виден другой. Лампы над растениями были настроены на полуденный свет, и было приятно ощущать его тепло на плечах, когда она шла между рядами кабачков, помидоров, латука и брокколи. У каждой семьи на «Эмпирее» был свой участочек, где они выращивали набор семейных овощей. Из-за того, что никак нельзя было заранее сказать, какие растения смогут расти на Новой Земле, все выращивали разные сорта. Уэверли выбрала себе симпатичные желтые помидоры, которые давали нежные терпкие плоды. На вкус они были не так хороши, как настоящие красные томаты, но были очень красивыми. Она присела на колени перед самым большим растением возле главной дорожки. Один помидор, толстый и золотой, уже почти поспел, и она потрогала его гладкую кожицу. Ей очень хотелось сорвать его сейчас к обеду, но она решила оставить его еще на день, чтобы он окончательно дозрел. Вместо этого она выдернула пару сорняков.

— Ты определенно выросла.

Вздрогнув, Уэверли посмотрела вверх и увидела главного пилота корабля Мейсона Ардвейла, прислонившегося к ограждавшей участок изгороди. Он был почти того же возраста, что и Капитан Джонс, его лучший друг. Уэверли всегда его недолюбливала, а в последние два года, когда он начал смотреть на нее новым сальным взглядом, он нравился ей еще меньше.

— Я не заметила, что вы здесь, — тревожно сказала она.

Он отвел от глаз прядку прямых светлых волос.

— Зато я тебя заметил.

Она пожала плечами и вернулась к прополке сорняков, но, когда она подняла голову, он все еще был тут.

— В последние дни все нервничают. Люди думают, что я могу им что-то рассказать, потому что я главный пилот. — Он выпятил грудь, произнося это, и Уэверли подумала, что он, наверное, пытается произвести на нее впечатление. — Я начинаю уставать от вопросов, ответы на которые мне запрещено давать.

Он посмотрел на нее, словно побуждая задать вопрос, но она не хотела играть в его игры. Вместо этого она сказала:

— Разве можно винить их в любопытстве? После того как мы пробыли здесь в одиночестве сорок два года, у нас вдруг объявились соседи.

— Не волнуйся слишком сильно насчет этого, — сказал Мейсон с кривой ухмылкой. — Если что-то случится, я тебя защищу.

— Я не волнуюсь, — ответила она, игнорируя его намек. — Мне просто кажется, что всем было бы спокойнее, если бы Капитан объяснил, что они здесь делают.

— Ты здесь не для того, чтобы волноваться о таких вещах.

— Да? — с вызовом сказала она.

— Ты здесь для другого, — медленно произнес он.

Уэверли присела на корточки и смерила его холодным взглядом. Когда его улыбка исчезла, она спросила:

— И что это должно означать?

— Ты должна понимать, что взрослый мужчина не может не обращать на тебя внимание. Если только он не слепой.

Уэверли подняла свою садовую лопатку.

— Вас не касается, что я понимаю, а что нет.

— Разве? — С веселой улыбкой он наклонился над разделяющей их изгородью.

Уэверли вскочила на ноги и швырнула в него лопаткой, всего на пару дюймов промахнувшись мимо его лица.

— Оставайтесь там, где стоите.

Он резко пригнулся, увернувшись от лопатки, а затем кинул на нее сердитый взгляд.

— Ты чуть не выбила мне глаз!

— На этом корабле все знают, какой вы мерзавец, Мейсон Ардвейл. Все девушки над вами смеются.

— Пап? — К ним по дорожке спустился сын Мейсона, Сет, несущий охапку соломы. — Что происходит?

— Отправляйся на участок! — рявкнул Мейсон. — Я приду через пару секунд.

— Я могу подождать. — Сет бросил охапку соломы и уселся на нее, мрачно уставившись на отца.

«Он что, пытается меня защитить?» — удивилась Уэверли.

— Нехорошо кидаться вещами в людей, — сказал Мейсон Уэверли. — Молодая леди не должна так себя вести.

— Вы правы. Я молодая, Мейсон, — ответила Уэверли. Она подняла грабли, подбросила их в воздух и, поймав, зажала в кулаке. — Я не для вас.

Лицо Мейсона омрачилось, но тут из задней части комнаты донесся чей-то смех, и он повернулся в его сторону. Миссис Тернбулл с мужем копали репу и находились в пределах слышимости. Мейсон отвернулся от Уэверли, двигаясь вкрадчиво и медленно, поднял мешок с перегноем и пошел дальше по ребристой дорожке. Сет остался на месте.

— Он не такой, каким кажется, — сказал Сет, не в силах посмотреть ей в глаза. Он поднял лопатку, которую швырнула Уэверли, и передал ее ей.

— Спасибо, что был поблизости.

Сет смущенно кивнул.

Сет был не очень популярен на корабле, но Уэверли всегда к нему тянуло. Тот же несчастный случай, что отнял у нее отца, унес и его маму. Сет был на несколько месяцев младше ее, но его кости уже были по-взрослому широкими, голос — глубоким, а взгляд блестящих синих глаз — пронзительным. Уэверли всегда замечала его глаза, с тех самых пор, как они сидели рядом в четвертом классе.

Однажды, когда они были еще детьми, Сет даже поцеловал ее в игровой комнате. Они вместе составляли пазл, и она смотрела на то, как он напряженно дышит и быстрыми движениями языка облизывает губы. Она как раз положила на место последний кусочек и улыбнулась ему:

— У нас получилось!

Он помолчал и затем мученическим голосом выдавил:

— Я люблю тебя.

Уэверли открыла рот от изумления. Она натянула подол юбки на исцарапанные коленки, а его щеки тем временем наливались яркой краской.

— Что ты имеешь в виду?

Внезапно он наклонился и поцеловал ее, очень нежно. Но запомнился ей не сам поцелуй; запомнила она то, как медлили его губы, как его дыхание ласкало ее щеку. Один вздох, другой. Потом он наконец выбежал из комнаты. Она смотрела, как он убегает, повторяя про себя: «Останься». Но она не сказала этого вслух.

На следующий день, когда Сет занял свое место за партой рядом с ней, он с надеждой посмотрел на нее. Она отвернулась. Она чувствовала слишком много всего сразу и не знала, что делать с этим. И на той же неделе, когда Киран Алден пригласил ее на котильон в честь праздника сбора урожая, она приняла приглашение. Танцуя с Кираном, она делала вид, что не видит Сета, который стоял у чаши с пуншем, засунув руки в карманы и уставившись в пол.

Теперь она задумалась, как бы все было, если бы она выбрала не Кирана. Повинуясь импульсу, она сказала:

— Ты помнишь тот день, когда мы собирали пазл?

Он, похоже, был удивлен этим вопросом.

— Конечно, помню. Почему ты вдруг спросила?

Он выжидающе посмотрел на нее. Она вдруг осознала, насколько он высокий. Выше, чем Киран. Он наклонился к ней, свесив руки по сторонам тела. Она ощутила, как какая-то сила тянет ее к нему, словно магнитом.

— Это просто… — Она огляделась вокруг. Что она могла сказать? Как она могла удержаться от того, чтобы не предать Кирана? Может быть, она уже это сделала? — Это просто приятное воспоминание.

Лицо Сета осветила улыбка, но он быстро ее спрятал:

— Я думал, вы с Кираном все еще…

— Да. — У нее перехватило дыхание.

Улыбка снова сбежала с его лица.

— Ничего неожиданного, что вы вместе. Он такой золотой мальчик, и все такое.

— Он не золотой мальчик.

— О нет, он именно такой.

Некоторое время они стояли, глядя друг на друга.

— Тебе, кажется, он не особо нравится, — заметила она.

— Скажем так, я просто инстинктивно не доверяю совершенству.

Уэверли попыталась принять равнодушный вид.

— А тебе кто-нибудь нравится?

Сет смотрел ей в глаза, не отводя взгляда. Она понимала, что должна сделать что-то, чтобы нарушить молчание, поэтому ляпнула первое, что пришло ей в голову:

— Ты когда-нибудь задумывался о том несчастном случае?

Ему не нужно было спрашивать, какой несчастный случай она имеет в виду.

— А ты?

— Я задумалась сегодня, после того как мама сказала мне кое-что.

Сет покосился на своего отца, наклонившегося над грядкой с дынями.

— Да. Я задумывался об этом.

— Просто я всегда думала, что это был несчастный случай, но…

Сет шагнул к ней.

— Вот и продолжай так думать.

— Что ты имеешь в виду? Ты слышал что-то?

Сет ковырнул носком ботинка корни перца.

— Скажем так, у меня есть причины сомневаться в благодетеле твоего дружка.

— В Капитане Джонсе?

— Он вовсе не такой добрый старик, каким его все видят.

— О чем ты говоришь?

Сет опустил подбородок и уставился на ее туфли.

— Знаешь что? Я параноик. И всегда им был.

— Говори сейчас же, что ты имеешь в виду.

Сет помедлил, изучая ее лицо, но потом пожал плечами:

— Уэверли, если честно, у меня просто есть какое-то предчувствие. Я знаю не больше, чем ты.

Уэверли прищурилась, глядя на него. Он что-то скрывал.

— Я тебе не верю.

— Просто будь осторожна с Кираном, хорошо? У друзей Капитана Джонса обычно бывает… непростая судьба.

— Ты говоришь про своего отца?

— Мы ни о ком не говорим.

— Кого ты пытаешься защитить? Своего отца или меня?

Мальчик снова посмотрел на нее, и на его лице была написана такая страстная тоска, что она отвернулась. Она опустилась на колени и принялась выдергивать сорняки.

Сет отвернулся и пошел к отцу, согнувшись под тяжестью тюка сена. Уэверли смотрела, как он уходит, ожидая, что он обернется и посмотрит на нее, но он этого не сделал.

Внезапно заревел корабельный сигнал тревоги. По внутренней связи зазвучал голос Капитана, такой пронзительный и громкий, что она не могла разобрать ни слова. Оглянувшись, она увидела мистера Тернбулла, который уронил лопату и бросился по коридору по направлению к правому борту.

— Уэверли!

К ней бежала миссис Мбеве, их соседка.

— Я хочу, чтобы ты нашла Серафину.

— Почему? А где она?

— Она в моем квартале, спит. На самом деле, лучше собери всех детей и приведи их в аудиторию.

— Зачем? — ошарашенно спросила Уэверли. Она уронила совок, который больно ударил ее по коленке. — Что происходит?

— Всех работников зовут в отсек для шаттлов на правом борту. Мне нужно идти, — отозвалась миссис Мбеве, оглянувшись через коричневое плечо. — Просто сходи в детский сад и убедись, что все дети на пути в аудиторию, а потом отыщи Серафину!

Серафина была четырехлетней дочкой миссис Мбеве, и Уэверли иногда за ней присматривала. Это была хорошенькая маленькая девочка, чьи черные курчавые волосы были заплетены на макушке в две торчащие пушистые косички. Серафина была глухой, поэтому не могла услышать объявления, и ей требовалась помощь, чтобы дойти до аудитории.

Уэверли добежала до ближайшей зерновой станции и набрала аварийный код, чтобы сделать объявление для всего корабля.

— Это Уэверли Маршалл! Все дети должны немедленно пройти в аудиторию.

Затем она поспешила к центральной лестнице, которая вела к детскому садику. Двигалась она медленно, потому что вниз по лестнице со всех ног бежали потоки взрослых, и ей пришлось боком пробираться сквозь толпу. Ей хотелось спросить, что происходит, но, увидев их полные паники лица, она побоялась вмешиваться. Оказавшись наконец на этаже, где находился детский сад, она нырнула в коридор и тут же столкнулась с мистером Найтли, который прижимал к лицу окровавленную тряпку. Она остановила его:

— Вам помочь?

— На это нет времени! — прокричал он.

— Что происходит? — попыталась спросить она, но он уже поспешил прочь. Она ничего не понимала.

Ее ноги холодели и подгибались от страха, но она заставила себя бежать еще быстрее. Она увидела Фелисити Виггам, которая в каком-то оцепенении двигалась в противоположном от нее направлении. Светлые волосы Фелисити были спутаны, ее фарфоровые щеки горели, и блуза криво болталась на ее стройной точеной фигурке.

— Помоги мне с садиком! — закричала ей Уэверли.

Фелисити бессмысленно уставилась на нее, но Уэверли схватила ее за запястье и потащила вниз по коридору.

Когда они наконец добрались до садика, там не было ни души. Посреди комнаты беспорядочной кучей были свалены детали конструктора и книжки с картинками. Коробка с карточками с картинками была перевернута, и все карточки разлетелись по центральному столу.

— Их, видимо, уже эвакуировали, — сказала она, задыхаясь. — Слава богу.

— Они, наверное, услышали твое объявление, — сказала Фелисити сквозь завесу светлых волос, закрывавшую ее лицо.

— Фелисити, что происходит?

— Я не знаю. Где ты была, когда это началось?

— В саду. А ты?

— У себя. — Она прижала тонкие руки к животу. — Мне страшно.

— Мне тоже. — Уэверли взяла подругу за руку и стиснула ее холодные пальцы. — Мне надо найти Серафину. Ты можешь заглянуть в садик по пути к аудитории?

Фелисити безучастно смотрела на Уэверли. Она, казалось, была в шоке.

— Иди же! — прокричала Уэверли через плечо, снова поспешив вниз по коридору.

В следующую секунду пол под ногами Уэверли начал трястись, и она услышала грохот, которого не слышала никогда раньше. Что-то было совсем не в порядке.

Мимо Уэверли пробежала очередная волна взрослых. Она в отчаянии вглядывалась в проносящиеся мимо нее лица, надеясь увидеть свою маму, но все они двигались слишком быстро.

Она поспешила вместе с ними, но, добежав до центрального коридора, повернула к кварталу Мбеве. Она нашла дверь их дома, на которой красовалась фреска с изображением африканской саванны, нарисованная мамой Серафины. Уэверли нажала кнопку, открывающую дверь, но ничего не произошло. Серафина, видимо, заперла ее изнутри. На двери висел кодовый замок. Уэверли когда-то знала код и теперь перебрала несколько комбинаций, но дверь оставалась закрытой.

— Серафина! — закричала она, колотя в дверь. Но Серафина, конечно, не могла ее услышать. У Уэверли не оставалось другого выхода, кроме как ворваться внутрь.

Она достала из кармана складной нож, который получила в подарок на свое четырнадцатилетие. Открыв лезвие, она просунула его под пластинку, прикрывавшую замок. Сорвав металлическую пластину, она отковырнула ножом кнопочную панель, под которой открылось месиво проводов.

Она могла бы перерезать провода, но была уверена, что после этого дверь просто останется закрытой навсегда. Нет. Ей нужно было включить механизм, который открывает дверь.

«Либо включено, либо выключено». Она вспомнила тему про электронные схемы, которая была у них в прошлом году на курсе электроники, и начала искать механизм, который отодвигал в сторону дверь. Он был прикрыт желтой пластмассой, но его медные концы были открыты и закреплены под медной навесной панелью. Сейчас панель была открыта. Неужели это так просто? Уэверли нажала на медную панель, прижимая ее к проводам.

Электричество ударило ее в руку и в грудь. На несколько долгих мгновений она застыла в каком-то странном состоянии сознания, чувствуя только свое бешеное сердцебиение и горящие руки.

Срочно. Это было срочно. Она не могла позволить себе впасть в шоковое состояние. Она заставила себя дышать реже. Когда к ней снова вернулась способность думать, она увидела, что дверь распахнута.

— Серафина, — прошептала она и, хромая, вошла в маленькую квартирку. От электрического удара все мышцы ее правой стороны тела одеревенели, особенно в руке. Она торопливо заковыляла в детскую. Комната выглядела пустой, но дверь шкафа была приоткрыта.

Заглянув внутрь, Уэверли обнаружила Серафину, которая сжалась в комочек на средней полке, прижав колени к груди и зажмурившись. Она, должно быть, почувствовала эту странную дрожь, которая прошлась по кораблю. Уэверли мягко положила руку на ногу Серафины. Девочка открыла глаза, испуганно вздрогнув. Но, увидев, кто пришел за ней, она тут же успокоилась.

— Нам нужно идти, — сказала Уэверли и протянула ей здоровую руку.

Серафина взяла Уэверли за руку и пошла за ней через квартиру и потом вниз по коридору к аудитории. Как только они вышли на лестницу, все огни, мигнув, вдруг погасли. Серафина стиснула руку Уэверли, вжав ноготки в ее большой палец. Сердце Уэверли все еще колотилось после электрического удара. Она подумала, что у нее, наверное, сердечный приступ.

Включилось аварийное освещение, отбрасывая оранжевые блики на металлическую лестницу, и девочки поспешили к аудитории.

Уэверли почувствовала, как корабль снова содрогнулся — металлический корпус словно издал полный боли стон. Воздух в коридоре внезапно пришел в движение, как будто кто-то включил невидимый вентилятор.

Повернув за угол, они увидели тускло освещенную аудиторию. Сначала Уэверли подумала, что другие дети, видимо, не добрались досюда, потому что из комнаты не доносилось ни звука, что казалось невероятным для места, где собрались две сотни детей.

Серафина и Уэверли медленно подошли к открытой двери и наконец увидели их.

— Ох, слава богу, они дошли, — пробормотала Уэверли.

Она увидела Фелисити, сжавшуюся на полу в окружении дюжины воспитателей, которые все как один смотрели в какую-то точку перед ними.

Когда Уэверли была примерно в десяти футах от двери, Фелисити поймала ее взгляд. Она едва уловимо покачала головой и подняла руку, предупреждая Уэверли с Серафиной, чтобы они оставались на месте. Серафина остановилась, но Уэверли хотелось подойти поближе и понять, что пытается сказать Фелисити. Прихрамывая, она подошла к открытой двери и помахала Фелисити рукой, чтобы привлечь ее внимание, но Фелисити упорно на нее не смотрела.

Не повернулся в ее сторону и Сет, которого Уэверли теперь заметила. Он сидел в углу комнаты и выглядел очень разгневанным — нет, он выглядел как человек, собирающийся кого-нибудь убить. Он сжимал рукой свое широкое запястье и скручивал кожу на нем, словно пытаясь достать меч из ножен.

Уэверли как раз собралась отойти от двери и убежать прочь, когда перед ней вдруг вырос неизвестный ей мужчина.

— Ну, привет, — сказал мужчина.

Уэверли заморгала. Она никогда раньше не видела незнакомцев.

Он был невысоким, и по его левой щеке сбегал уродливый шрам, отчего на его лице, когда он улыбался, появлялась глубокая борозда. В руке он держал оружие для аварийной посадки. Уэверли видела это оружие на учебных видео, которые они смотрели в классе. Оружие — оно называлось «пистолет» — предполагалось использовать только в том маловероятном случае, если на Новой Земле обнаружатся враждебные животные. На «Эмпирее» они были заперты в хранилище в самом глубоком отсеке корабля. Ни у кого не было доступа к ним.

Мужчина ткнул пистолетом в лицо Уэверли и потряс им.

— Ты ведь знаешь, что это, не так ли?

Уэверли кивнула. Если он нажмет на курок, пуля из пистолета разорвет ее плоть и раздробит кости. И это ее убьет.

Уэверли снова посмотрела в комнату и заметила нескольких странных мужчин, человек пять, которые смотрели на нее. Она растерялась, увидев такие непривычные черты: карие миндалевидные глаза, короткие носы, бледные губы, сколотые по краям зубы. Мужчины, казалось, были возраста ее мамы, может быть, немного старше, и они стояли, тяжело дыша, и ждали, что она будет делать.

Дети съежились на полу под основанием сцены, обхватив себя руками, держась за свои лодыжки, положив локти на колени. Сжавшись, они старались держаться подальше от мужчин.

Она попыталась найти в этом хоть какой-то смысл: мужчины с пистолетами в комнате, полной детей. Какая-то часть ее сознания решила, что ей следует бояться.

— Не волнуйся, — сказал мужчина со шрамом. — Это миссия спасения.

— Тогда зачем вам это? — Уэверли показала на пистолет.

— На случай, если что-то пойдет не так, — ответил он нараспев, так, словно говорил с совсем маленьким неразумным ребенком.

— Что может пойти не так? — спросила она.

Он тонко улыбнулся:

— Я рад, что мы понимаем друг друга.

Он махнул ей пистолетом, приказывая войти в комнату. То, как он повернулся к ней спиной, показывало, насколько он не ожидал и не потерпел бы неповиновения.

Ее дыхание участилось, она посмотрела вниз на Серафину, схватила ее маленькую потную ручку и повиновалась.

БРЕШЬ

Киран спешил за Капитаном, который со всех ног несся по направлению к правому борту, к отсеку для шаттлов. Их сопровождала команда охраны, всего около двадцати человек, вооруженных только битами для крикета. Киран надеялся, что этого будет достаточно. Он оглядывался в поисках матери, но она еще не пришла.

Киран ожидал увидеть хаос, но они обнаружили только мрак и тишину. Группа столпилась у иллюминатора, выходящего на отсек для шаттлов. Отсюда видны были только призрачные очертания шаттлов и кораблей-«одиночек», что напомнило Кирану о старых изображениях земных металлических батискафов. Киран посмотрел на Капитана, который задумчиво поглаживал бороду. Капитан Джонс подошел к связной станции возле дверного проема и набрал номер своего офиса.

— Сэмми, что они делают? — сказал он в микрофон. — Ты их видишь на видео?

В динамике затрещал голос Сэмми.

— Они зависли рядом с отсеком для шаттлов, сэр.

— Ты увеличил картинку?

— Секунду. — В напряженной тишине охранники тревожно переглядывались друг с другом. Киран осознал, что он никогда раньше не сталкивался со страхом. И ему не нравилось то, что страх делал с человеческими лицами. Он растягивал их, делал красными глаза, расширял рты и увлажнял кожу.

— Капитан… — Голос Сэмми звучал нерешительно. — Мне кажется, я вижу «одиночку» рядом с наружной дверью воздушного шлюза.

Киран посмотрел на Капитана.

— Что он делает?

— Пытается ворваться внутрь. — Капитан ударил кулаком по панели коммуникатора и заорал: — Нарушение безопасности! Всех свободных работников к отсеку для шаттлов по правому борту!

Он хлопнул по замку отсека для шаттлов, и охранная команда побежала по коридору. Киран следовал за Капитаном по пятам.

Капитан оттолкнул его:

— Уходи отсюда, Киран!

— Я хочу помочь! — сказал Киран, хотя ему было так страшно, что у него дрожали коленки.

Команда растеклась по огромному отсеку. Алак Буванат, президент Центрального Совета, подбежал к ручной панели управления воздушным шлюзом и несколько раз попытался запереть двери.

— Они отключили замок снаружи!

Зажужжала внутренняя связь, и сквозь динамики прорвался голос Уэверли. Она говорила что-то о том, что нужно привести всех детей в аудиторию.

Отлично. Там она будет в большей безопасности.

Киран смотрел, как команда техников работает над замком, в то время как остальные взрослые за ними наблюдают. Барбара Кулидж своими маленькими руками изо всех сил вцепилась в лопату. Член совета Гана Кумар, сжав челюсти, смотрел на дверь горячими черными глазами. Тадео Силва раскачивал над плечом свою мотыгу, словно копье. Все, казалось, задержали дыхание.

Собралась уже почти половина команды. Киран надеялся, что этого будет достаточно для драки.

Если только…

«Может быть, этого они от нас и ждут», — сказал себе Киран.

— Что, если они хотят, чтобы мы были здесь?.. Капитан?

Но Капитан оттолкнул его:

— Иди! Убедись, что дети дошли до аудитории, а потом проведи их по герметичным каналам к центральному бункеру.

— Но…

— Ты будешь мне помогать? — проревел Капитан.

Сейчас с ним было бесполезно разговаривать. Киран побежал обратно по огромному отсеку, уворачиваясь от дюжин людей, спешивших в обратном направлении.

Но все инстинкты Кирана говорили ему о том, что набиваться всей командой в отсек для шаттлов было ужасной ошибкой.

По коридору бежал Гарвард Стэплтон, учитель физики. Он спешил к отсеку для шаттлов, но Киран схватил его за рукав:

— Гарвард, что, если этого они от нас и хотят?

— Не сейчас, Киран!

Но Киран не собирался его отпускать.

— Что, если… — Идея сформировалась у него в голове, когда он уже заговорил. — Что, если они планируют взорвать отсек для шаттлов?

Гарвард, озадаченный, остановился. В это время в коридор вбежала очередная группа людей.

— Нам нужно помешать людям дойти туда, — сказал Киран Гарварду, чье лицо под шапкой густых седых волос вдруг побледнело. — Мы не можем оставить там всю команду! Они набились туда, как селедки в бочку!

— Ты хочешь, чтобы я игнорировал приказы Капитана?

— Да! — выпалил Киран, глядя, как мимо проносится еще одна кучка людей. Создавалось впечатление, что уже почти вся команда столпилась около дверей воздушного шлюза.

— Гарвард, вы должны им сказать! — взмолился Киран. — Меня они не послушают.

— Возможно, ты прав. — Учитель окинул взглядом толпу, ища Капитана.

Мимо них прошла еще одна шеренга людей, и среди них были родители Кирана. Он разглядел сильную спину отца и золотые волосы мамы.

— Мам! Пап!

Мама махнула ему рукой, чтобы он уходил.

— Киран, уходи отсюда!

— Не входите туда! — вскричал Киран. — Это ловушка!

Но мама уже бежала к воздушному шлюзу. Как много людей собралось там, в ожидании столпившись вокруг дверей? Триста? Четыреста? Они смотрелись так глупо, стоя там со своими граблями и лопатами, — как фермеры, которые понятия не имеют, что такое драться.

— Почему они меня не слушают?

— Иди, — сказал ему Гарвард, проходя в дверь. — Я скажу Капитану.

В уши Кирана ворвался внезапный оглушающий порыв ветра. Он попытался удержаться на ногах, но почувствовал, как подошвы его ботинок скользят по полу. Его затягивало к чему-то, что выглядело как огромная дыра в борту корабля.

Нет. Это была не дыра.

Двери воздушного шлюза открывались в пустоту туманности.

Киран схватился за дверной косяк.

— О боже! — прокричал он, но не смог услышать собственного голоса.

Киран огляделся в поисках остальных членов команды.

Сотни силуэтов, похожих на вертящиеся колеса, крутясь, вылетали из открытой двери. Эти силуэты были людьми.

— Мама! Папа! — попытался он перекричать ветер.

— Киран! — закричал кто-то.

Гарвард Стэплтон был в десяти футах от него и на четвереньках пытался доползти до Кирана. Ветер засасывал его, натягивал его одежду, прижимал к голове волосы, деформировал кожу на лице.

Киран распластался на полу и вытянул ноги по направлению к Гарварду.

— Хватайтесь за меня!

— Закрой дверь! — прокричал Гарвард, пытаясь дотянуться до Кирана.

— Еще два фута! У вас получится! — проревел Киран.

Гарвард рывком поймал ногу Кирана и схватился за нее обеими руками, а потом подтянулся к Кирану. Они поползли по коридору.

На мгновение он почувствовал, как хватка Гарварда ослабела, а затем внезапно металлическая дверь захлопнулась.

Ветер прекратился.

Было так тихо.

— Что вы делаете? — завопил Киран. — У них нет воздуха!

— Мы не можем разгерметизировать весь корабль, Киран, — сказал Гарвард. Но по его лицу текли слезы.

Киран прижался лицом к стеклу и смотрел, как группка выживших открывает пусковую площадку перед ближайшим шаттлом. К нему брели несколько членов команды, но в вакууме они один за другим теряли сознание. Киран рассматривал их, надеясь увидеть своих родителей. Он почти отчаялся, когда наконец увидел свою маму, которая появилась из-за «одиночки» и поползла к открытому шаттлу.

— Ей нужен воздух! — закричал Киран и ударил кулаком по замку. Двери открылись, и снова подул беспощадный, разрывающий уши ветер.

Киран видел, как его мама ожила, глотнув воздуха, поднялась с пола и на подгибающихся ногах заковыляла к трапу перед шаттлом. Она нырнула в него, и кто-то изнутри затащил ее в шаттл.

Гарвард снова захлопнул двери, и жуткий ветер прекратился.

— Твоя мама в безопасности. Хорошо? — сказал Гарвард. — А теперь иди в аудиторию.

— А как же все остальные? — взмолился Киран. — Нам нужно вывести их!

— Мы не можем, Киран, — сказал Гарвард. Он говорил отстраненно и как-то механически.

— Мы не можем просто бросить их!

— Киран, их уже нет. — Гарвард схватил Кирана за плечи. — Сейчас мы не можем об этом думать.

Киран уставился на Гарварда. Ему казалось, что какая-то часть его души тоже вырвалась из воздушного шлюза и теперь вертелась в разреженном газе туманности со всеми этими мертвыми людьми, мужчинами и женщинами, которых он знал всю свою жизнь. Был ли там же его папа, задохнувшийся и замерзший?

— Киран… — Кто-то потряс его. Его сознание постепенно прояснялось. Гарвард обхватил его рукой. — Пойдем. Я отведу тебя в аудиторию. Ладно?

Киран ненавидел себя за слезы, стекавшие по его лицу. Гарвард был храбрым и спокойным, но Кирану хотелось кричать, упасть на пол, убить кого-нибудь. Убить людей, которые сделали это.

— Почему они на нас напали? — с отчаянием воскликнул он.

— Я не знаю, — недоуменно ответил Гарвард. Он сжал плечи Кирана и увлек его на лестницу, которая вела к аудитории.

Потрясенный разум Кирана тянул его обратно, в сегодняшнее утро, когда все было нормально, когда все были в безопасности. В утро, которое началось разговором с Уэверли и закончилось его выпуском новостей.

Выпуском новостей, который был всего пару минут назад.

Выпуск новостей.

Объявление в конце.

— У них нет детей, — бессмысленно произнес Киран. Когда он услышал свой голос, ужас пробудил его от шока. — Гарвард, у них нет детей!

Лицо Гарварда погасло.

— Саманта, — прошептал он. Это было имя его дочери.

Они бросились бежать из последних сил, перепрыгивая через две ступеньки. Киран первым добежал до двери и распахнул ее. Они понеслись по металлической решетке к двери аудитории, откуда раздавался печальный звук чьего-то плача.

— О боже, — пробормотал Гарвард.

Повернув за угол, они обнаружили, что дверь аудитории закрыта на внешний замок. Гарвард ударил по клавишам, и дверь, отъехав в сторону, открыла толпу детей, сгрудившихся у основания сцены, дрожащих и всхлипывающих. Сердце Кирана немного успокоилось.

— Слава богу.

— Саманта! Где ты? — позвал Гарвард, пытаясь перекричать гул.

Киран огляделся в поисках Уэверли, но ее там тоже не было. Он побежал по проходу, оглядывая ряды сидений. В панике он чуть было не споткнулся о Сета Ардвейла, который растянулся на полу в полубессознательном состоянии. На лбу у него был сильный порез, губа была разбита.

— Что с ним случилось?

— Мы попытались их остановить, — сказал Сили Арндт. Он сидел на полу рядом с Сетом, прижимая руку к жуткой ране на ухе, и между его пальцев стекала кровь. — Они забрали всех девочек.

— Куда? — заорал Гарвард Сили. — Куда они пошли?

— Я не знаю, — испуганно сказал мальчик.

— Отсек для шаттлов, — сказал Гарвард. — Левый отсек для шаттлов.

Конечно. После того как они выпустили воздух из правого отсека, они были вынуждены использовать левый, чт