Время пить чай

Джонин с тяжёлым вздохом опустился на диван и устало прикрыл глаза. Как же он задолбался! Рано утром его выдернули из тёплой постели, не дав даже досмотреть эротический сон с участием одного небезызвестного омеги. Не позволив толком выразить своё недовольство, его отправили в душ, а затем заставили съесть полностью весь завтрак, до последнего кусочка.
- Ну, мам! – стонал парень, когда ему подкладывали в тарелку очередной кусок чего-нибудь. – В меня и так уже не лезет!
- Ешь, ешь, - не унималась мать, не сводя горящих глаз с сына. Как же она соскучилась! – А то совсем исхудал.
- Ты как обычно, - усмехнулся альфа, а после подался вперед и поцеловал женщину в щеку. – Спасибо, мам, но я правда уже не могу есть.
- Ладно, - на губах госпожи Ким расцвела ласковая улыбка. – Раз ты доел, то пошли - будешь мне помогать.
- Ну, мам!

Кай всерьёз начал думать, что его мама – настоящий домашний тиран. В связи с предстоящим семейным ужином ей захотелось заняться перестановкой мебели в гостиной. И, несмотря на то, что в доме было полно прислуги, главным её помощником в этом стал Джонин. Только потом парень узнал, что всех отпустили по случаю ужина. Ну и зачем, спрашивается, они тогда нужны? Ему пришлось самому передвигать тяжёлую мебель, при этом стараясь не поцарапать паркет. Через час после начала этих мучений к нему присоединились Чанёль и Сехун, и стало значительно легче. Втроем друзья справились с работой быстрее, чем бы он сделал это один. Госпожа Ким умело командовала парнями, замерев в дверном проёме и уперев руки в боки. Альфа подумал, что его маме нужно было идти в армию: она бы быстро там всех по струнке построила.
Когда с перестановкой было покончено, мальчикам разрешили отдохнуть.
- Я принесу вам лимонад, - сказала омега и вышла из комнаты, а альфы дружно плюхнулись на диваны.
- Я, конечно, очень люблю твою маму, - пытаясь отдышаться, начал Чанёль. – Но такие нагрузки с самого утра – это жестоко.
- А я даже толком не выспался, - подал голос с другого конца комнаты Сехун. – В единственный, между прочим, выходной.
- То ли ещё будет, - усмехнулся Кай, облизывая пересохшие губы. – Надо валить, пока нас ещё не припахали.
- Я вас из-под земли достану, - раздался над головой парней ласковый голос, заставляя их вскинуть головы и сглотнуть, встретившись с грозным взглядом госпожи Ким.
- Ну, мам!

Джонин не мог поверить, что мучения закончились. Наконец-то его мама отпустила их с друзьями на свободу! Изрядно помурыжив бедных мальчишек, женщина всё-таки сжалилась над ними.
- Ладно, слабаки, - с улыбкой сказала она, когда парни устало рухнули на пол прямо посреди гостиной. – Так и быть, можете отдыхать.
- Слава богам! – завопил рыжий, от чего все присутствующие в комнате рассмеялись. Госпожа Ким махнула на них рукой и ушла на кухню, помогать пришедшей маме Сехуна и папе Чанёля готовить ужин. В таком случае всегда готовили сами и все вместе, отпуская прислугу домой. В этом году к остальным омегам собирался присоединиться Джунмён.
Кай устало вздохнул и сел, опираясь сзади на руки.
- Надо в душ сходить, а то мы все пыльные.
- Да, - кивнул Сехун, поднимаясь с пола. – Чур, я первый!
- Эй, это я первый! – подорвался с пола Пак и эти двое побежали наверх, наперегонки, в ванную в гостевой комнате.
Кай усмехнулся и тоже встал, отряхивая руки об собственные шорты. «Идиоты» - и мягкая улыбка заиграла на красивых губах.
Стоя под горячими струями воды, альфа вдыхал полной грудь обжигающий пар и задумчиво изучал взглядом разводы на кафеле. Он собирался с мыслями перед разговором с братом. Что ему говорить? А стоит ли? Закрыв кран, Кай стряхнул воду с рук и потянулся за полотенцем. А что, если Джунмён разозлится? Он ведь не просто так молчал об этом. Тем более, придётся объяснять, откуда он узнал о них. А там и о Кёнсу придётся рассказать. Сколько же ещё от него скрывают?
Стоя перед зеркалом, Джонин застёгивал пуговицы на той самой рубашке, которую несколько дней назад застёгивали чужие бледные пальцы. Поправляя манжеты, парень вспоминал об их последнем разговоре. Он настоял на том, чтобы они повременили с повторением: телу Кёнсу необходимо было отдохнуть. Альфа не был идиотом и прекрасно понимал, что стоит им снова заняться сексом за такой короткий срок после первого раза, омега потом просто ходить не сможет. А это не нужно никому. Решено было отложить всё до понедельника. Одноклассник, было, хотел перенести на воскресенье, ссылаясь на то, что Бэкхён уедет домой, но Джонин его обломал: у него в этот день были точно такие же планы. И отменить поездку никак было нельзя. Он и так не слишком часто видит своих родителей. Кёнсу ничего не оставалось, кроме как согласиться.
- Ты бросаешь меня на смерть, - ныл парень, развалившись на своей кровати и обнимая подушку, в то время как Кай сидел за столом и писал.
- Воспользуйся своими пальцами, - безапелляционно сказал альфа, даже не отрывая взгляда от бумаг. – Но не больше двух.
- Ну, спасибо, - ехидно усмехнулся Кёнсу и запустил в него ту самую подушку. Но она так и не достигла своей цели.

Спускаясь к ужину, Джонин выглядел безупречно. Впрочем, как и всегда. Густые волосы были зачесаны назад, открывая красивый лоб, от чего парень стал казаться ещё выше. Белоснежная рубашка, выгодно подчёркивающая изгибы крепкого тела, ярко контрастировала со смуглой кожей. Серые брюки на длинных стройных ногах тоже добавляли роста, а дорогие часы на жилистом запястье – элегантности. Госпожа Ким замерла с тарелкой, которую собиралась поставить на стол, в руках, любуясь своим сыном.
- Помочь? – прочистив горло, спросил парень, вырывая маму из оцепенения.
- Нет, всё уже почти готово, - улыбнулась женщина, опуская, наконец, посуду на стол. – Сынок, ты у меня такой красивый.
- Спасибо, мам, - смущенно ответил альфа, чувствуя, как его щёки заливаются румянцем. – Ты тоже, как всегда, потрясающе выглядишь.
- Ах ты, подлиза! – хихикнула госпожа Ким, разворачивая сына за плечи и выталкивая из столовой под его весёлый смех. Всё-таки она хорошая мать.

***

Семейный ужин проходил как всегда весело и со вкусом. За большим, словно праздничным, столом, собрались члены четырёх семей. Развлекал всю честную компанию Пак-старший, обладающий неиссякаемым запасом интересных историй и прекрасным чувством юмора. На середине вечера как всегда эстафету подхватывал Пак-младший, и отец с сыном вместе заставляли всех хохотать до упада. Достоянием сегодняшней встречи стал потрясающе вкусный цыплёнок по-пекински, приготовленный невероятными руками Джунмёна. Как старшие не упрашивали, но младший омега отказывался выдавать рецепт. Помимо этого, Сухо мало принимал участие во всеобщем веселье. Он, с присущим лишь ему изяществом, приговаривал свой ужин, потягивая красное вино из хрустального бокала. Джунмён был единственным из «детей», кому разрешалось употреблять алкоголь, да и то в строго ограниченных количествах. Но иногда парень всё же вставлял в беседу несколько слов, чем часто заставлял младших альф краснеть. А всё потому, что в отличие от ставшего прошлым детства, выдавал их проделки. Но только самые безобидные: ну что, не может и он немного повеселиться?
- А у нашего Кая появился новый друг, - как бы между прочим сказал Сухо, подцепляя палочками кусок мяса.
- Да? – тут же встрепенулась госпожа Ким, как только услышала имя сына. – Как интересно…
Джонин напрягся, посылая брату вопросительный взгляд. «Какой ещё к чёрту новый друг? Джунмённи, ты что творишь?». Но тот, к сожалению альфы, мыслей читать не умел, поэтому с улыбкой продолжил:
- Это его одноклассник, До Кёнсу.
Кай чуть палочки не выронил, с трудом удержав их в руке. Что знает его брат о них с Кёнсу? Чанёль тем временем хрюкнул, стараясь сдержать смех, за что получил пинок по ноге под столом.
- Он омега? – подключился к беседе господин Ким, до этого болтавший с мамой Сехуна.
- Да, - спокойно сказал дядя Кая, делая небольшой глоток вина. – Очень хороший мальчик, отличник.
- Вы встречаетесь? – набросилась на Джонина мама, заставляя смутиться и с трудом не покраснеть.
- Нет, - громко выпалил парень, - И мы даже не друзья.
- Но я видел, что вы сидите за одной партой! – недоуменно сказал Сухо, опираясь на стол локтем и подпирая рукой подбородок.
- Нас посадили вместе на время парного проекта по социологии. Мы даже не общаемся.
- Как ты говоришь, Джунмённи, этого мальчика зовут? – не унималась госпожа Ким, не обращая внимания на слова сына.
- До Кёнсу, тётя.
- Кто его родители? – спросил отец Кая, обращаясь к брату.
- Я не помню, - немного подумав, ответил Сухён. – Но могу заверить, что из хорошей семьи. Иначе бы он у нас не учился.
- Надо нанести будущим родственникам визит, - прощебетала мама альфы, косясь в его сторону с насмешливым взглядом.
- Вы издеваетесь? – взорвался Джонин, ударяя раскрытыми ладонями по столу. Чанёль и Сехун уже вовсю ржали, чуть ли не сползая под стол. Громче всего, конечно же, заливался Пак, за что получил снисходительный взгляд от своего папы. Никаких манер!
- Сынок, успокойся, - улыбнулась госпожа Ким, устраивая голову на плече своего мужа и обнимая его за руку. – Родители просто шутят.
- Это не смешно, - буркнул парень, бросая на двоюродного брата гневный взгляд. Как он мог его так подставить? На это Джунмён послал ему извиняющуюся улыбку, и после на него стало невозможно обижаться.
- Наш вот тоже никак себе никого не найдёт, - подал голос глава семейства Пак.
- Ну, отец! – Чанёль тут же перестал смеяться и ровно сел на стуле.
- А что отец? – вступился за супруга его омега. – Вон, какой вымахал, а всё омегу себе не завёл!
- А ему уже кое-кто нравится, - внёс свою лепту Кай, желая отомстить другу за смех.
- Ну-ка, и кто же это? – тут же встрепенулись все омеги за столом, и даже Сухо вопросительно изогнул красивую бровь.
- Наш одноклассник, Бён Бэкхён, - прозвучало почти как с Кёнсу.
- Неправда! – встрепенулся рыжий, но тут же покраснел, когда столовая взорвалась от смеха. На это стоило посмотреть: высокий, почти под два метра ростом парень с пламенными рыжими кудряшками и выпирающими из них ушами залился краской, как варёный рак, и шумно дышал от возмущения, да так, что раздувались ноздри.
- Хотите, фото покажу? – рука Джонина рванула к телефону, но была остановлена чужой большой рукой. Родители засмеялись ещё больше, а альфа показал другу язык, так и не дотянувшись до мобильного. И никто в комнате не заметил, как напрягся Сехун. Потому что сейчас начнётся…
- А вот наш балбес, - когда все успокоились, сказал господин О, и рука его сына встретилась с лицом. – Все в своих книжках, людей вообще не видит.
- И не говори! - подхватила любимую песню мама парня, обращаясь затем к своим друзьям. – Даже не знаем, что с ним и делать.
- Вы бы хотя бы подождали, пока мы уйдём, - подал голос Сехун, обречённо прижимаясь лбом к прохладной скатерти. Это конец.

***

Семейный ужин плавно перетёк в дружеские посиделки. Старшие альфы переместились в гостиную, чтобы продолжить разговор за бокалом виски, а омеги обосновались в столовой, за кофеем с коньяком. Папа же Чанёля потягивал сок, потому что носил под сердцем его будущего братика. Или сестричку. Сехуна с младшим Паком загнали на кухню, приказав и носа оттуда не показывать, пока вся посуда не будет вымыта до первозданной чистоты. Альфы возмущались, но против строгого взгляда пузатого родителя одного из них пойти не смогли. Пришлось им вооружиться губками и приложить все силы, чтобы не перебить дорогущий столовый сервиз.
Джунмён плюхнулся на кровать Кая, блаженно утыкаясь носом в прохладную подушку. Это было его любимое место в комнате брата. Сам же хозяин комнаты опустился в кресло напротив, устраивая руки на подлокотниках и закидывая ногу на ногу. Их освободили от работы на кухне: Джунмёна потому, что он готовил, а Джонина за красивые глаза.
- Кажется, я объелся, - подал голос омега, усаживаясь на кровати и прислоняясь спиной к стене. Он сразу же принялся крутить в руках подушку-думку, которую когда-то сам сюда и притащил.
- Ты больше выпил, чем съел, - с улыбкой заметил парень, откидываясь на кресле.
- Это будет наш с тобой секрет, - Сухо приложил палец к губам и игриво подмигнул. – Так ты правда не встречаешься с Кёнсу?
- Нет, - отрицательно покачал головой альфа.
- А я уж было подумал, что ты просто не хочешь родителям говорить, - сказал Джунмён, как-то растроенно вздыхая. – Из вас получилась бы красивая пара.
- Джунмённи, - ласковым голосом произнёс Кай, заглядывая сидящему перед ним парню прямо в глаза. – Ничего не хочешь мне рассказать?
- Например? – улыбнулся омега, смахивая пальцами чёлку с глаз.
- Ну, как учёба, работа? Как дела у твоего парня? – альфа сделал акцент на последнем словосочетании.
С красивых губ тут же пропала улыбка, я на лице отразилось явное недоумение.
- Что, прости? – он затороможенно моргнул и снова попытался вернуть улыбку.
- Спрашиваю, у парня твоего как дела? Не болеет?
- Какого парня, Кай? Я тебя не понимаю, - выпалил Сухо, начиная нервно сжимать в пальцах цветную подушку.
- Твоего, какого же. Криса Ву собственной персоной, - альфа старался держать себя в руках, но в голосе не по его воле сквозили нотки раздражения. – Не пытайся врать, Джунмён-а. Я видел вас.
Омега вздрогнул и замер, уставившись на брата большими от страха глазами. Он прижал к себе подушку, будто старался закрыться от сидящего перед ним парня, и сердце Кая больно кольнуло.
- Джонин, прости, - выпалил Джунмён, но тут же зажал себе рот рукой, с ещё большим испугом взирая на альфу. Тот дёрнулся, как от удара, но с силой сжал пальцы на подлокотниках, стараясь всеми силами вернуть себе самообладания. – Боже, прости, братик, прости…
- Перестань, - шумно выдохнул Джонин, прерывая лепетания омеги и постепенно успокаиваясь. – Почему ты мне ничего не сказал?
Сухо тут же притих и опустил глаза вниз, принимаясь разглядывать покрывало под собой.
- Джунмён-а, почему? – уже спокойным голосом сказал парень, стараясь сильно не давить на брата.
- Я не смог, - вздохнул Сухо и устремил взгляд в окно, лишь бы не смотреть на альфу. – Прости, я не смог.
- Ты боялся, что я могу выдать тебя?
- Нет! – тут же встрепенулся Джунмён, снова переводя глаза на брата. – Что ты! Я знаю, что ты бы никогда так не поступил. Просто, - он пожевал свою губу, не зная, как подобрать слова. – Просто ты бы снова начал заводить разговор с моим отцом о замужестве, и всё снова закончилось бы скандалом. А я так устал от этого. Прости, милый, но иногда твоя любовь ко мне приносит мне боль.
Эти слова тоже причиняли боль, только уже Джонину, но он понимал, что его брат прав: он не смог бы оставить все так.
- Ты прав, - устало выдохнул парень и запустил пальцы в волосы, уничтожая красивую причёску. – Тогда может быть, ты расскажешь мне сейчас? Обещаю, что больше не буду в это вмешиваться. Я не хочу, чтобы ты страдал.
Сухо вздохнул и посмотрел на него привычным ласковым взглядом. Собравшись с мыслями, омега поёрзал на месте и, наконец, начал свой рассказ:
- Я встретил его два года назад. Это была приветственная церемония по случаю начала учебного года. Наверное, это один из самых счастливых дней в моей жизни. Я тогда был безумно рад, что успешно сдал экзамены и поступил-таки в академию. Меня распирала гордость от того, что моё поступление было честным и что то, что мой отец – директор, на это никак не повлияло. Все вокруг были такими радостными, веселыми, как и я. Но был один человек, который не разделял всеобщего веселья. Он стоял на балконе второго этажа, облокотившись о перила, и смотрел куда-то вдаль. Знаешь, первое, что всплыло тогда в моей голове: никогда не видел ничего прекраснее. Он был такой красивый. Стройный, высокий, в школьной форме, идеально сидящей на крепком теле, он выглядел, словно принц из дорамы. Ветер развевал белоснежные волосы и разносил по округе его восхитительный аромат. И вдохнув его, я понял, что попал. Он стал моей первой любовью. Любовью с первого взгляда.
Позже я, к своему сожалению, узнал, что этот парень попал в другой класс. А через пару дней до меня донесли его имя – Крис Ву. Я тогда ещё подумал, что он, должно быть иностранец: никто у нас так не называет своих детей. Оказалось, что он приехал из Канады. С того дня, как я узнал имя своего прекрасного незнакомца, и начались мои мучения. Я в прямом смысле слова сошёл с ума. Где бы Крис не находился, то там тут же появлялся и я. Постоянно попадаться ему на глаза было очень сложно, но я прилагал для этого большие усилия. Он тут же обзавёлся огромной толпой поклонников, что сделало его ещё дальше от меня, потому что тогда я ещё оставался серой мышью. Так продолжалось где-то с полгода. Крис меня, казалось бы, совсем не замечал в толпе своих почитателей. И тогда я решил идти на, как мне тогда казалось, крайние меры. Я записался в секцию по фехтованию, к которой он присоединился, и попытался стать ему хотя бы другом. Но я не получил ничего, кроме пары холодных слов, брошенных исключительно по делу, и болезненных тычков рапирой. После каждой тренировки я рыдал в подушку, как маленький ребёнок, проклиная своё дурацкое сердце. Но, словно бы мне в отместку, с каждым днём оно все больше отдавалось ему. Любить очень больно, Кай. И я испытал это на себе. Каждый раз меня сжигал огонь ревности, стоило Крису с кем-нибудь заговорить. Я злился и сжимал руки в кулаки, но ничего не мог с этим сделать. Вскоре, я почти перестал спать. Из-за внезапного увлечения фехтованием, я не успевал посещать другие свои занятия. Накапливалось очень большое количество заданий, и приходилось разгребать этот завал до самого утра. Порой, я не спал по несколько суток, просто не имея времени на сон. И вместе с этим продолжал преследовать Криса. Как и многие влюблённые, я отправлял ему письма с признаниями, но никогда не получал ответа. Это было очень больно и безумно хотелось всё бросить, но каждый раз, когда мой взгляд замирал на его профиле, я понимал, что не смогу без этого жить. Я просто не смог от него отказаться. И продолжал себя убивать.
В таком духе и прошёл мой первый год в старшей школе. Под конец я действительно научился управляться с рапирой и даже пару раз побеждал Криса, когда нас ставили в спарринг. Но за всё это время наши отношения не продвинулись, ни на шаг. Радовало только то, что я был такой не один. В новый учебный год я уже вступил как Президент школьного совета. Чувствовал я себя действительно другим человеком. После встречи с папой многое во мне переменилось: я больше не был тем тихим заучкой, который из-за угла пялится на понравившегося парня. Я стал настоящим Ким Джунмёном, которого хоронил в себе весь прошедший год. Всё, что накопилось внутри, вырвалось наружу, и я понял, что дальше так жить нельзя. А известие о моём замужестве сделало меня просто зверем. Видимо, судьба была ко мне благосклонна, потому что на первом же собрании совета я узнал, кто же будет Вице-президентом. Ирония судьбы, но всем тогда казалось, что кресло Президента должен был занять Крис, а не я. Мне же все прочили быть вторым, но они ошиблись. Под моим руководством оказался человек, которого я безответно любил на протяжении целого года: эта мысль днём и ночью не давала мне покоя. Знаешь, я открыл в себе маленького тирана. Я начал гонять его по разным поручениям и заваливать горой работы, заставляя оставаться со мной в кабинете совета до конца дня. Изнутри меня грызла совесть, что я лишаю любимого человека какой-либо личной жизни, но я с успехом затыкал её, буквально продолжая звереть. Тогда от меня в ужасе шарахались все члены совета: я не давал спуска никому, каждого держал за глотку, требуя, чтобы работа была выполнена идеально. И одна личность решила меня укротить. Как ему только в голову это пришло…
Это был один из тех дней, когда я заваливал Криса работой по самое «не хочу», и сам зарывался вместе с ним. Время было уже девять, охранник настоятельно просил нас уходить, а я всё никак не мог оторваться от бумаг. И тогда наш Вице-президент нашёл один единственный выход: он поцеловал меня. Веришь ли, но это был мой первый поцелуй. Он длился не больше минуты, но запомнил я его на всю оставшуюся жизнь. И знаешь что? После этого я и правда успокоился. Атмосфера в коллективе стала спокойнее, я перестал срываться на подчиненных, и всё пошло, как по маслу. Но изменились отношения между нами с Крисом. На следующий день он долго извинялся за свою несдержанность и просил забыть, чтобы не возникало неловкости, но я уже не мог этого сделать. От неловкости тоже не удалось уйти: всякий раз, когда мы встречались взглядами, то сразу же отводили глаза и всё время старались не оставаться наедине в одном помещении. Благо, что фехтование я забросил, а Крис и вовсе ушёл на баскетбол, так что вне стен кабинета школьного совета нам встречаться приходилось очень редко. А вскоре я стал замечать, что моей работы становится всё меньше, а каждое утро на моём столе чудесным образом оказывался стакан с моим любимым кофе. Моя любовь заставляла надеяться, что его оставлял Крис, но доказательств этому не было. Со временем я стал замечать изменившееся с его стороны отношение ко мне: он стал больше со мной разговаривать, и не всегда это касалось работы совета. В дверях он всегда пропускал меня вперёд, а на обеде иногда садился рядом, чтобы составить компанию. Я сходил с ума и понимал, что от его внимания умираю. От счастья. Я готов был принести ему своё сердце на блюдечке с золотой каемочкой, лишь бы он и дальше продолжал меня замечать.
Однажды, прогуливаясь по торговому центру, я совершенно случайно завернул в ювелирный магазин. Разглядывая полки с товаром, я невольно остановил свой взгляд на обручальных кольцах. Сразу вспомнилось об этой ненавистной свадьбе. И знаешь что? Меня накрыло отчаяние. Дикое, просто невозможное отчаяние. Я, наконец, понял, что у меня осталось от силы два года счастливой и беззаботной жизни. И я решил сделать их счастливыми просто по максимуму.
В ближайшую же течку я пришёл к нему в комнату. Крис почуял меня ещё в коридоре, потому что стоило мне только занести руку для стука, как дверь тут же распахнулась и меня за шкирку затащили внутрь. Надо было слышать, как он тогда орал. Я ещё никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так надрывался. А то, что он ещё и матерился, стало для меня большим сюрпризом. Он ругал меня за то, что я так рисковал, выходя в течку из комнаты. Причитал, что на меня могли наброситься зелёные первогодки, и мне бы не поздоровилось. Он ругал меня и ругал, а я просто раздевался. И он на мгновение потерял дар речи. Я предлагал ему себя, всего и без остатка. Наблюдать в этих красивых глазах невообразимую бурю эмоций было просто восхитительно. Я знал, что он не сможет сдержать себя в руках. Да и как можно было сдержаться, когда по моим ногам уже стекала смазка, образуя лужицу на полу. Мне тогда было плевать, даже если он вышвырнет меня за дверь. Я просто хотел его больше всего на свете.
Он взял меня на том самом ковре, заглушая стоны влажными поцелуями. Это было больно, очень больно, но вместе с тем так восхитительно. Мы оба сходили с ума и задыхались в горячих объятиях, падая в самую бездонную в мире бездну. Это был не секс, и мы не занимались любовью: мы становились одним целым, срастаясь прямо с кожей. Это была самая длинная ночь в моей жизни. Мы занимались этим несколько часов подряд, без перерыва, разрушая всё в его комнате буквально до основания. Помню, на нас даже падали книги с полок и чуть не рухнула люстра. А проснувшись утром, на полу, в полной разрухе и с перьями в волосах, я понял, что совершил самый важный поступок в своей жизни. Рядом со мной спал мой альфа. Моя природная пара.
И знаешь, что во всём этом самое смешное? Всё это время он любил меня, а кофе – это он так ухаживает. И причиной первой ссоры стал тот самый поцелуй, за который он так долго извинялся. А потом было столько поцелуев, за которые больше не стоило просить прощения. Кстати, на моём столе до сих пор стабильно кофе по утрам.
Мы стали парой без всяких там «давай встречаться». Просто стали одним, вместо двух. И он даже не выступал против того, чтобы всё было тайно. До сих пор не знаю, почему. Мы оба были такие неопытные, зелёные. Он пытался дарить мне цветы, а я делать ему минет. В общем, импровизировали, как могли. И я ещё никогда не был так счастлив. И, наверное, не буду. Предупреждая твой вопрос, скажу сразу: Ифань ничего не знает о моём замужестве. А теперь говорю один раз и больше повторять не буду: он и не должен ничего узнать. Ты понял меня, Кай? Я прекрасно понимаю, что поступаю эгоистично, заставляя его надеяться на что-то большое. Мы вместе уже почти целый год и я знаю, что он думает о свадьбе. Мне, конечно же, никто ничего не говорит, но я это чувствую. Каждый раз, когда посреди ночи меня будит стук в дверь, а на пороге стоит он со словами - «я уже не могу без тебя спать» - я понимаю, что он хочет сделать меня своим навсегда. Но ему принадлежит лишь моё сердце. И так будет всегда.
Знаешь, я безумно хочу от него ребёнка. Чтобы со мной осталась хотя бы частичка любимого человека. Мне безумно больно от мыслей, что через какие-то пару лет кто-то другой будет целовать эти бледные губы, а во мне жизни больше не останется. Ты себе даже представить не можешь, что значит принадлежать кому-то до последнего вздоха.
По щеке Джунмёна скатилась одинокая горячая слеза, которую он вытер дрожащей рукой. Кай замер в ступоре, совершенно не зная, что должен сейчас сказать. Во время рассказа перед ним, словно кадры из фильма, всплывали отрывки из жизни брата. Но все они были пропитаны чужой терпкой болью. Теперь он понимал, почему омега ничего ему не говорил. Джонин бы не смог сдержаться, чтобы не вмешаться. Но сейчас он не мог ничего предпринять: когда Сухо сам не пытается сопротивляться, что-либо делать бессмысленно. Единственное, что ему остаётся, это просто быть рядом.
- Прости, - тихо выдохнул альфа, ощущая мурашки по телу. Он и не думал, что его брату настолько больно.
- Не надо, - Джунмён слабо улыбнулся и вытер мокрые пальцы о ткань подушки. – Это мой выбор и я ни о чём не жалею. Ты только не говори никому, и всё будет нормально. Кстати, как ты о нас узнал?
- Увидел вас случайно в прошлое воскресенье, - ответил парень, но тут же смущённо покраснел. – Прости, я не хотел подглядывать!
- А что ты видел? – теперь пришла очередь омеги краснеть. – О Боже! – он обхватил ладонями свои пылающие щёки. Как же стыдно!
- Я почти ничего не видел! – сбивчиво выпалил Кай, пытаясь успокоить брата. Они пару минут неотрывно смотрели друг на друга перепуганными глазами, а потом разразились хохотом.
- Никогда бы не подумал, что попаду в такую ситуацию, - сказал Сухо, пытаясь отдышаться от смеха.
- Да уж, - вздохнул Джонин и улыбнулся, откидываясь на кресло.
Дверь в комнату отворилась и в щель просунулась кучерявая рыжая голова.
- О чем болтаете, девочки? – пробасил Чанёль, после чего был пинком загнан в комнату. Следом вошёл Сехун, закрывая за ними дверь.
- Я тебе сейчас уши оборву, понял? – усмехнулся Кай, пытаясь достать друга ногой, чтобы хорошенько пнуть. Но Пак сумел увернуться от удара и с разбегу запрыгнул на кровать.
- Мама, почему они меня обижают? – захныкал парень, укладывая голову на колени Джунмёна. Старший тут же запустил пальцы в мягкие кудряшки, начиная массировать кожу головы. Чанёль утробно заурчал и прикрыл глаза, наслаждаясь этими нежными прикосновениями. Сехун устроился в соседнее с Каем кресло, наконец расслабляясь в компании лучших друзей.
- Ох и не повезло же твоей омеге, - усмехнулся Сухо, почесывая этого великана за ушком.
- Почему это? – надул губы Чанёль.
- Потому что ты придурок, - ответил на его вопрос Сехун, за что получил «пять» от Кая.
- Думаю, его омега будет такая же придурочная, как и он сам, - и снова в воздухе раздался хлопок, а на губах друзей растянулись довольные улыбки.
- Дураки вы, - покачал головой Джунмён, но не смог не улыбнуться.
- Мой омега самый лучший! – подал голос Пак, за что удостоился трёх удивлённых взглядов. Чего, конечно же, видеть не мог.
- Ты знаешь, кто это? – спросил Кай, играя часами на руке.
- Нет, но я чувствую, что это он. И даже знаю, как будет выглядеть.
- Ну-ка, ну-ка, - усмехнулся Сехун, вытягивая ноги в проход и блаженно вздыхая. Как он устал стоять!
- Он низкого роста, примерно достаёт мне до подбородка. Стройный, с белоснежной кожей и безумно красивыми глазами. Часто красится, поэтому цвет волос всегда разный. Очень любит подводку. А ещё, у него безумно красивые пальцы и нежные пяточки. Маленькие такие, аккуратные. И, в отличие от некоторых, у него просто потрясающий характер.
- Да ну, - протянул светловолосый альфа. – Под твоё описание подходит дофига и больше омег. Вон, даже хёна можно к ним отнести.
- Я не крашу волосы и глаза, - отозвался Джунмён.
- Ну, всё равно. Это может быть кто угодно.
Кто угодно. Но в голове Кая всплыл только один человек. «Бён Бэкхён».

***

Лухан кутался в тонкую куртку и стучал в дверь с надписью «Медицинский корпус» на металлической табличке. Здание же, куда непосредственно вела эта дверь, находилось поодаль от других академических строений. И для такого его расположения имелись веские причины.
Медицинский корпус Академии Роз представлял собой отдельное здание с толстыми стенами и стальными дверьми. В нём, помимо стандартного кабинета педиатра, имелось множество палат, большая часть которых запиралась на ключ. Эти палаты предназначались для омег, не принимающих таблетки в течке. Они приходили сюда и отлёживались все эти несколько дней, защищённые от похотливых альф толстым слоем стен. Помимо незапланированного отдыха они получали и официальное освобождение от занятий.
Дверь распахнулась, впуская в тёплое помещение холодный вечерний воздух. На пороге стоял парень, без рубашки, босиком и в одних брюках, да ещё и с расстёгнутой ширинкой.
- Господи, опять! – вымученно застонал открывший, разворачиваясь и уходя обратно. Лухан усмехнулся и зашёл следом, закрывая за собой тяжёлую дверь.
- Он опять пришёл! – воскликнул парень, заходя в помещение кабинета педиатра. – Это уже третий раз за эту неделю. Мы потрахаемся когда-нибудь или нет?
- Когда-нибудь – это слишком неопределённо, - послышался второй голос из-за двери. Омега вошёл в кабинет, и перед его взором предстала следующая картина: на кушетке, предназначенной для приёма больных, сидел другой омега. Он был в одних трусах и рубашке, но сейчас натягивал ещё и узкие джинсы. Парень, который встретил его в дверях, стоял у стены, скрестив руки на груди и всем своим видом выказывая крайнюю степень недовольства.
- Вы что, собирались заниматься этим прямо здесь? – недоумённо выпалил Лухан, указывая пальцем на больничную кушетку.
- А что тебя не устраивает? – усмехнулся парень у стены, который, ко всему прочему являлся альфой. Кстати говоря, омега, оперативно натягивающий джинсы – это Ким Минсок, сводный брат Лухана и, по совместительству, школьный педиатр. А тот, что так яростно возмущается – его супруг, ученик класса 2-4, Ким Чондэ.
- Милый, угомонись, - Минсок поднялся со своего места и двинулся по кабинету, начиная собирать разбросанные ими вещи.
- Не говори мне угомониться! Потому что это уже грёбанный третий раз! Ну чего он постоянно припирается, а? Как будто ему тут мёдом намазано, - никак не мог успокоиться альфа, прожигая родственника мужа недовольным взглядом. – Слушай, Бэмби, давай ты прикроешь свои прекрасные глазёнки, и мы тут с твоим братом…
- Нет, Чондэ, - подал голос второй омега, поднимая с пола его рубашку и школьный пиджак.
- Это просто издевательство какое-то! Давай организуем ему ведро этих, кубиков Рубика? Это отвлечёт его как минимум на полчаса, тогда мы точно успеем…, - но на этот раз договорить ему не дала собственная рубашка, прилетевшая прямо в лицо.
- Нет, - снова повторил Минсок. Пока эти двое препирались между собой, Лухан успел повесить куртку на вешалку и устроиться за письменным столом брата, согревая озябшие ладони своим дыханием. Старший омега успел заметить его действия и пошёл ставить чайник.
- Вот чёрт, - выдохнул альфа и поднял упавшую на пол рубашку, начиная надевать на себя. – Я когда-нибудь отомщу тебе таким же образом, глазастый, - кивнул он второму омеге, получая от него в ответ сияющую улыбку.
- Ты перестанешь ворчать или нет? – ласково спросил Минсок, подходя к своему супругу, притягивая к себе за пояс брюк и начиная застёгивать пуговицы на его рубашке. Тот в это время застёгнул пуговицы на манжетах и подался чуть вперёд, обнимая омегу за талию.
- Как я могу перестать, когда он снова это делает, - понизил голос Чондэ, заставляя пробежать толпу мурашек по спине мужа.
- Просто научись себя контролировать, - старший улыбнулся, когда чужие руки опустились на его ягодицы.
- А как я могу это делать рядом с тобой? – губы прижались к губам, но поцелуй так и не состоялся. Чондэ выглянул из-за плеча омеги. – Он опять смотрит.
Лухан сидел за столом, подперев личико руками, и с удовольствием наблюдал за разворачивающейся перед ним картиной.
- Вы такие классные, - на красивых губах заиграла мечтательная улыбка. – Я бы вами так и любовался.
- Слушай, давай отправим его в психушку ненадолго? – прочисти голос альфа, отпуская своего мужа и забирая у него из рук свой пиджак. – Его там немного подлечат и вернут обратно, тихого и желательно вообще не активного.
- Ещё хоть одно слово в его сторону – и тебе будет обеспечена соседняя койка, - с улыбкой сказал Минсок, отряхивая пылинки с чужой одежды. – Ты же знаешь, что у меня достаточно связей для этого.
- Не люблю врачей.
- Неа, – ответ не верный.
- Ну ладно, люблю, но только одного, - Чондэ снял с вешалки плащ, надевая на себя. – И то не по этой причине.
- Шарф не забудь, - усмехнулся Минсок и пошёл выключать кипящий чайник.
- Да, мам, - отозвался альфа, застёгивая пуговицы на плаще.
- Раз ты вон как у нас заговорил, - омега достал из настенного шкафчика две кружки и поставил на стол. Лухан тем временем убрал со стола все бумаги, освобождая место для чаепития. В их семейные разборки он обычно предпочитал не вмешиваться. По крайней мере, до тех пор, пока они друг в друга стулья кидать не начинают. А прецеденты были. – Тогда мне придётся включить мамочку. Чтобы в субботу табель с твоими оценками лежал у меня на столе.
- Мин, ну нет! – застонал парень, резко выпрямляясь. До этого он благополучно обувался, пока его супруг снова не ударил по больному. – Мы же договаривались!
- А ты по-хорошему не понимаешь, - Минсок принялся разливать кипяток по кружкам. – И если там будет хоть одна плохая оценка, ты останешься без сладенького.
- Нет, теперь ты точно издеваешься! – негодовал Чондэ, подхватывая с пола школьную сумку.
- Предупреждаю: сладенькое – это не только секс. Ты реально остаёшься без сладкого. Твой торт переходит ко мне, а ты будешь жрать рыбу и рис.
- Это всё ты виноват, блохастый! – наехал альфа на родственника, который даже никого не трогал. Лухан мерно размешивал сахар в своём чае, продолжая всё также мечтательно улыбаться.
- У оленей разве есть блохи?
- Не знаю. Но один хрен, у тебя они точно есть!
- Ты ещё здесь? – усмехнулся старший омега, дуя на горячий чай в своей кружке.
- И ты что, меня даже не поцелуешь? – Чондэ всплеснул руками, возмущённый поведением своего мужа. И кто ещё из них ребёнок?
- А ты заслужил?
- Ну, поцелуй ты его, - хихикнул Лухан, поднимая умоляющие глаза на брата.
- Ну ладно, - Минсок поставил кружку на стол. – Иди ко мне.
Его супруг сделал пару шагов по направлению к нему и заключил парня в крепкие объятия. Альфа прижался губами к любимым губам, целуя нежно, словно извиняясь. Омега разомлел в его руках, отвечая на поцелуй, и, кажется, уже простил.
- Я люблю тебя, - выдохнул Чондэ ему в губы и отстранился.
- Я тоже тебя люблю, - улыбнулся Минсок, облизывая влажные губы. – Иди уже.
- Я ушёл, - махнул парень рукой, на прощание кивая Лухану и покидая кабинет.
- Чондэ-я, шарф! – но за альфой уже захлопнулась дверь медицинского корпуса.

- Вы уже два месяца как женаты. Может, ты перестанешь с ним нянчиться? – подал голос Лухан, когда брат опустился на стул рядом с ним.
- Нет, милый, - тот с улыбкой покачал головой. – Я как раз таки стал ему нянькой, как только сказал «да».
- Но всё-таки он твой альфа, а не сын.
- Ты утрируешь, - старший омега подпёр голову рукой, устремляя взгляд на Лухана. – Ты ведь пришёл поговорить не о нас, верно? Что-то про Сехуна, я угадал?
- Ты всегда угадываешь, - вздохнул младший и взъерошил свои волосы. – Недавно произошло кое-что странное.
- Рассказывай, - Минсок достал из шкафчика пачку печенья и положил на стол.
- Ну, в общем, на днях я столкнулся с ним в библиотеке. Он мне нагрубил, причём два раза, - Лухан даже пальцами показал. – Ну, я старался сильно не реагировать, но ты же знаешь, что когда он рядом, у меня просто мозги отключаются. Так вот, я послал его, не откровенно конечно, но он понял. А он случайно разбил мою кружку. Ту самую, что ты мне подарил. Разбил совершенно случайно, это точно. Он не хотел. Но так перепугался. Даже осколки выбросить помог, представляешь? Ну, так вот, он пообещал новую купить. И ведь купил же! Пришёл на следующий день в библиотеку, весь такой красивый, только с мороза. Ну и подарил новую кружку. А на ней олень… Я там чуть не умер от счастья. Сехун, оказывается, немного знает китайский. Но это не важно. Важно то, что он потом позвал меня пройтись. Мы гуляли по парку, но почти не разговаривали. А потом он отдал мне свой шарф. Сам, представляешь? Он так сладко пах. Прямо как Сехун – ванильными вафлями. Но когда мы пришли в общежитие, он стал передо мной извиняться. Сказал, что долго думал и понял, что вёл себя со мной как сволочь. И тут он спросил: «Как я могу искупить свою вину?». А я убежал, понимаешь? Нет, я, конечно, что-то промямлил про то, что своими словами он делает мне больно, но потом-то убежал. И что всё это значит?!
- Тише, тише, - старший успокаивающе погладил брата по руке, в которой тот до побеления костяшек пальцев стискивал кружку. Младший запыхался от своего сбивчивого рассказа, теперь пытаясь как следует отдышаться.
- Прости, хён, - мерно выдохнул омега, наконец успокаиваясь. – Просто я уже который день не в себе.
- Я вижу, - улыбнулся Минсок, вынимая остывшую чашку из чужих рук. Он взял в свою ладонь Лухана, переплетая изящные пальцы. – Но знаешь, что я ещё вижу? Этот мальчик, которого ты так отчаянно любишь, похоже сам не понимает, что им движет. Но я хочу тебе сказать, что не каждый побежит покупать кому-то новую кружку, при этом выискивая рисунок, символизирующий имя. Это очень значимый жест – он для себя выделяет твою индивидуальность, а значит ты для него – человек не сторонний. Из этого всего вытекает только один разумный и, заметь, логичный, вывод: ты ему нравишься.