Появилась новая разновидность арабского диалекта

АБУ-ДАБИ, 3 декабря. (Корр. ИТАР-ТАСС Дмитрий Зеленин.) Арабский язык – мелодичен и приятен на слух, а замысловатая вязь придает ему какую-то особую таинственность. Но, увы, тот язык, который усердно изучают в институтах и университетах студенты, стремясь обрести желанный титул востоковеда, весьма далек от повседневного «живого» арабского, на котором общаются его носители. Литературный язык существует в основном как письменность: на нем издают книги, пишут научные труды, печатают газеты и официальные документы.

В 20 странах Ближнего Востока и Северной Африки существуют собственные диалекты, но два из них – сиро-ливанский и египетский, можно сказать, стали общепринятыми. На первом, наиболее близком к классическому языку, общаются в салонах, ведут переговоры, дают интервью. Египетский же диалект «завоевал» арабский мир благодаря культурному влиянию самого большого этноса. Его понимают все, и немало способствовал этому египетский кинематограф – очень популярный среди арабов.

По мере освоения новейших знаний и технологий в современную эпоху арабский язык пополнился заимствованиями, в первую очередь – техническими терминами. Этот процесс продолжается в наши дни. Так, 10–15 лет назад в словарях появилось слово «компьютер», хотя лингвисты-ретрограды до сих пор называют умную электронную машину «хасу-бой», 5 лет назад «мобайл» вытеснил длинное выражение «хатиф мута-харрик» (дословно «передвижной телефон»), а совсем недавно в арабский мир ворвался интернет («шабака алямия»). Его ежедневное использование не могло не отразиться на языковой ситуации.

Пессимисты считают, что мировая паутина нанесла чуть ли не смертельный удар по языку предков, а оптимисты полагают, что пришла просто новая эра, которая его значительно осовременит. «Жаргон, на котором общаются во время чат-сеансов – «болтовни» по интернету – юноши и подростки, представляет собой жуткую смесь, – отмечает видный арабский лингвист Бисан аш-Шейх. – Очень часто брань, используемая любимыми киногероями из американских фильмов, заменяет вводные слова. Впрочем, юное поколение, не смущаясь, употребляет в интернете немало арабских ругательств, да таких, которые в прошлые времена не считалось приличным произносить вслух».

По мнению Бисана, «появление письменного интернетовского диалекта очень опасно». Ведь для передачи посланий в большинстве случаев используются не арабские, а латинские буквы, так как студенты и молодежь в достаточной мере владеют английским и французским языками. «Ужасно то, что этот исковерканный язык не знает границ и пределов и быстро распространяется без всяких правил», – указывает лингвист, призывая своих коллег срочно провести общерегиональную конференцию. «Как остановить этот процесс, обсуждать уже поздно, нужно принять меры, чтобы направить его в русло национально-культурных интересов», – считает Бисан.

Пока ученые бьют тревогу, в арабских городах, как грибы после дождя, растут интернет-кафе. Во многом благодаря им компьютерный жаргон выходит за рамки мировой паутины, превращаясь в живой язык. «Кейфак Хабиб, ана биль бейт, натрак?» («Как дела, дружище? Я дома и жду тебя».) «Плиз сенд ми майл» («Пожалуйста, пошли мне весточку»), – так с ходу на двух языках – арабском и английском – ведут диалог партнеры по переписке в интернете. Им так удобно, и то, что думают ученые головы, особо их не волнует.

________________________________________________________________

Таким образом, арабские ученые отмечают существенную деформацию такого сложного и, казалось бы, устойчивого языка, как арабский, проникновение в него и укоренение в нем чуждых лингвистических конструкций, разрушающих и смысловой, и фонетический строй. Очевидно, что подобные процессы весьма характерны для всех национальных языков. Может быть, английский язык оказался в лучшем положении, так как именно из него заимствуются в основном компьютерная и веб-терминология, превращаясь в национальные новоязы? Думается, что и для английского языка эти процессы нельзя назвать позитивными, так как изменяется его семиотическая структура. Более того, именно английский язык оказывается наиболее уязвимым, так как привычным понятиям интернет-лексика навязывает новые, абстрагированные от исходных смыслы.

Все это еще раз подтверждает ту мысль, что вызванный стремительным развитием интернета «фугурошок» (по Тоффлеру) сравним с культурными потрясениями, сопровождавшими изобретение письменности.

Действительно, мировая культура сегодня перенасыщена относящимися к компьютерам и к интернету символами, текстами, изображениями, поведенческими стереотипами, метафорами, способами традиционного и нетрадиционного применения новой техники и способами избегания ее и т.д. Без преувеличения можно говорить об интернет-техноцентрической культуре, которая требует своего средства общения – языка, применяемого в сферах производственной деятельности и в быту, в познании и в игре, в рекламе и в повседневном общении.

М. Кастельс утверждает, что современный мир превратился в «общество сетевых структур» (М. Кастельс, 2000). Очевидно, что подобная перестройка социально-культурной реальности глобальна и ее последствия трудно прогнозируемы. Действительно, появление интернета сравнимо только с изобретением письменности и затем – книгопечатания.

________________________________________________________________

ИЛЛЮСТРАЦИЯ

Сократ. Так вот, я слышал, что близ египетского Навкратиса родился один из древних тамошних богов, которому посвящена птица, называемая ибисом. А самому божеству имя было Тевт. Он первый изобрел число, счет, геометрию, астрономию, вдобавок игру в шашки и в кости, а также и письмена. Царем над всем Египтом был тогда Тамус, правивший в великом городе верхней области, который греки называют египетскими Фивами, а его бога – Аммоном. Придя к царю, Тевт показал свои искусства и сказал, что их надо передать остальным египтянам. Царь спросил, какую пользу приносит каждое из них. Тевт стал объяснять, а царь, смотря по тому, говорил ли Тевт, по его мнению, хорошо или нет, кое-что порицал, а кое-что хвалил. По поводу каждого искусства Тамус, как передают, много высказал Тевту хорошего и дурного, но это было бы слишком долго рассказывать. Когда же дошел черед до письмен, Тевт сказал: «Эта наука, царь, сделает египтян более мудрыми и памятливыми, так как найдено средство для памяти и мудрости». Царь же сказал: «Искуснейший Тевт, один способен порождать предметы искусства, а другой – судить, какая в них доля вреда или выгоды для тех, кто будет ими пользоваться. Вот и сейчас ты, отец письмен, из любви к ним придал им прямо противоположное значение. В души научившихся им они вселят забывчивость, так как будет лишена упражнения память: припоминать станут извне, доверяясь письму, по посторонним знакам, а не изнутри, сами собою. Стало быть, ты нашел средство не для памяти, а для припоминания. Ты даешь ученикам мнимую, а не истинную мудрость. Они у тебя будут многое знать понаслышке, без обучения, и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами, людьми трудными для общения; они станут мнимомудрыми вместо мудрых».

(Платон Федр. Перевод А.Н. Егунова)

________________________________________________________________

Негативные культурные аспекты письменности (упомянутые Платоном) все чаще обращают на себе внимание исследователей именно в связи с третьей глобальной культурной революцией – появлением интернет-письменности.

Сейчас, конечно, перед журналистикой стоит сложная двойная задача. С одной стороны, ей требуется всегда быть адекватной лексическим тенденциям, возникающим в сети и транслируемым не без помощи той же журналистики вовне сети (если такое место еще есть), а с другой – нужно выполнять культурную миссию по охране традиционных ценностей.