Некоторые ошибки можно было бы уже и не совершать

Компании, чья ценность состоит только в распространении контента теми способами, от которых рынок уже отворачивается – эй, звукозаписывающая отрасль, слышишь нас? – пусть перестанут думать, будто биты – это «легкие атомы».

Вы никогда не заставите нас прекратить копировать нужные нам биты. Так почему бы вам вместо этого не сделать так, чтобы мы предпочитали покупать у вас музыку? Да, черт побери, мы вам даже поможем продать нам то, что вы хотите, – только попросите об этом!

Правительства, которые спутали ценности Сети с ценностью ее контента, должны понять, что, копаясь в ядре Сети, они лишь снижают ее ценность. На самом деле им бы следовало понять, что система, которая пересылает любые биты на общих основаниях, без правительственной или отраслевой цензуры, – это единственная в своем роде, самая мощная сила демократии и открытого рынка за всю историю.

«Священные» компании, провайдеры основных сетевых услуг (подсказка: их названия начинаются с «теле» и заканчиваются на «ком») должны принять, что глупая сеть заглотнет их умную сеть. Им бы следовало стиснуть зубы и терпеть, а не швырять сотни миллиардов долларов на борьбу с неизбежным.

Федеральные агентства, распределяющие частоты, могли бы уже и заметить, что ценность открытых частот равна истинной ценности интернета.

Ревнители цензурного контроля над идеями могли бы и понять, что интернет не отличит, что из того, что в него запихивают, хорошо, а что плохо. Какая бы цензура ни образовалась, она все равно окажется с краю – и работать не будет.

Может быть, компании, полагающие, что они могут заставить нас себя слушать и обращать внимание на их баннеры, разбросанные тут и там по страницам, которые мы пытаемся читать, – поймут, что возможность перескакивать со страницы на страницу заложена в самой архитектуре Сети.

А пока они с тем же успехом могут развесить повсюду баннеры, на которых было бы написано: «Привет! Мы не понимаем, что такое интернет...»

Ладно, хватит. Хватит биться лбом о действительность интернета.

Нам нечего терять, кроме собственной глупости.

________________________________________________________________

Интернет – глобальный диалог

Все то, что человек считает актуальным для себя, он теоретически может поместить в интернете, т.е. сделать свои произведения реально доступными всем пользователям. Его публикацию – частное мнение, частное высказывание – можно рассматривать как отдельную смысловую единицу, как слово, букву, иероглиф, знак, символ, т.е. такой объект, который при определенном уровне обобщения с учетом возникающих гипертекстовых связей, построенных по определенным правилам, предстает пред нами как высказывание на некоем виртуальном языке, называемом интернет.

Можно допустить, что все интересующее россиян размещено в русскоязычном интернете (рунете). Причем самое важное будет встречаться в сети наиболее часто. Так как количество сайтов растет экспоненциально, а это доказано, то предыстория не будет сильно влиять на актуальное состояние. Гипертекст-интернет, следовательно, это образ реальности здесь и сейчас, и одновременно, т.е. высказывание на живом, а не на книжном языке.

Однако интернет это и большая свалка разных текстов. Там можно найти почти любую научную работу, получить почти любую справку, но для этого нужно пробиться через завалы информационного мусора. Но так ли сильно отличается интернет от индивидуального человеческого сознания, в котором информация отнюдь не расположена по полочкам, как в библиотечном хранилище. Эта аналогия позволяет сравнить интернет с массовым сознанием, свойством которого, как известно, является наличие языка и речи.

Однако информация, содержащаяся в сознании, это не само сознание и не сам язык. Язык – это не простая сумма всех высказываний, а сложно организованная иерархическая структура. Есть в нем элементарное, базовое, и составленное из этого базового – сложное. Но мы уже убедились в том, что интернет позволяет структурировать информационный образ реальности относительно любого понятия или группы понятий. Следовательно, интернет обладает виртуальным языком. Однако зависимость этого структурирования от запросов посетителей все-таки не позволяет говорить о всеобщем выравнивании, о равноранговости всех высказываний. Хотя причинно-следственные отношения в интернет отсутствуют, между высказываниями, все же остаются отношения достоверности – недостоверности, убедительности – неубедительности, важности – второстепенности. Иерархия запросов и иерархия сайтов соответствуют одна другой, но друг друга не повторяют.

Итак, имеет место диалог между двумя глобальными структурами: суммированным посетителем страниц и суммированным создателем страниц. Этот диалог ведется на языке гипертекста, свойства которого определяют языковую стратегию и того и другого субъекта взаимодействия. Стратегия первого субъекта заключается в составлении таких вопросов, на которые может быть получен наиболее полный, но минимальный по объему трафика ответ. Стратегия второго, напротив, заключается в организации расширяющегося информационного потока. Происходит нечто подобное тому, когда, спросив прохожего «который час?», вы прослушаете в ответ лекцию о философской сущности времени, об истории часов на городской площади, о часе X и о том, какие трудные настали времена. Очевидно, что подобное нельзя назвать эффективным диалогом, и очевидно также, что первому надо учиться спрашивать, а второму –отвечать.

Тут и проявляется особая роль интернет-журналистики как средства ведения подобного диалога. Причем этот метафизический разговор есть разговор машины, несущей в себе образ человека, и человека, несущего в себе образ машины. Интернет-журналистика, следовательно, не что иное, как язык маркировки гипертекста, в роли которого выступает не только информационное пространство, но и социально-культурная реальность.