Это также было под запретом и подвергалось осуждению.

Так возникло название " кровавые шлюхи". Название для дампиров, которые давали свою кровь во время секса.

Идея о дампирах, дающих свою кровь была позором для каждого, кто так поступал. Но я уже делала это раньше: с Лиссой, когда ей надо было питаться, и с Дмитрием, когда тот был стригоем.

И это было восхитительно.

Он попробовал снова, а его голос зазвучал уверенней.

Роза, ты точно понимаешь, о чем просишь?

Да, - твердо ответила я.

Я нежно коснулась кончиками пальцев его губ, а затем дотронулась до клыков.

Я повторила ему его же слова.

Ты не можешь сказать, что не хочешь этого.

Он этого хотел.

Один удар сердца и его рот оказался у моей шеи, и клыки прокусили кожу.

От неожиданной боли я заплакала, но этот звук вскоре превратился в стон, как только эндорфины, выделяемые при укусе вампира, попали в мою кровь.

Потрясающее блаженство почти уничтожило меня.

Он притянул меня напротив него, чтобы было удобнее пить, почти на его колени, прижимая мою спину к его груди.

Я отдаленно понимала, что делали его руки, но я чувствовала только его губы.

Главным образом то, что я знала, растворялось в восторженной сладости.

Абсолютный экстаз.

Когда он отрвался от меня, это было похоже на то, словно я потеряла часть себя.

Словно быть незавершенной (уязвимой)

Это путало, я хотела его назад и потянулась к нему.

Он нежно убрал мою руку, улыбаясь, по мере того, как он облизывал губы.

Осторожней, маленькая дампирка.

Я пил дольше, чем следовало.

Возможно, у тебя вырастут крылья и ты улетишь отсюда прямо сейчас.

В целом, идея совсем не звучала плохой.

Еще через несколько мгновений, сумашедшая часть меня успокоилась и вернулась на место.

Я все еще чувствовала себя замечательно и головокружительно; эндорфины накормили желание моего тела.

Мое рассуждение медленно возвращалось мне, позволяя правильным мыслям проникнуть через тот счастливый туман.

Когда Адриан убедился, что я протрезвела, он опустился на кровать.

Я присоединилась к нему мгновение спустя, сворачиваясь рядом с ним.

Он казался сдержанным.

" Что ж, " размышлял он, " Это был лучший не-секс, что был когда-либо"

Мой единственный ответ был сонной улыбкой.

Это было поздно, и чем больше я потерпела краха вниз от порыва эндорфинов, тем более сонливой я себя чувствовала.

Некоторая крошечная часть меня сказала, что даже при том, что я хотела этого и заботилась об Андриане, целый акт был неправильным.

Я не сделала этого по правильным причинам, вместо этого позволяя мне непосредственно быть унесенной моим собственным горем и беспорядком.