Глава 15. Мы остановились в Висконсине, чтобы поменяться местами за рулем, и еще раз близ Рокфорда незадолго до восхода солнца

Мы остановились в Висконсине, чтобы поменяться местами за рулем, и еще раз близ Рокфорда незадолго до восхода солнца. Захватив пакет из универмага, я наведалась в туалет «Старбакса», намереваясь умыться и переодеться в купленную одежду.

А когда вышла и поискала глазами стажера, то еле его узнала. Он сидел за столом и шарился в нетбуке. В футболке, толстовке с капюшоном, очках в темной прямоугольной оправе и с взъерошенными влажной рукой волосами Карсон выглядел совсем как студент колледжа, безобидный и вроде как очаровательный.

Я поставила сумку со своими пожитками на один из стульев:

– Если ты вырядился в облегающие джинсы, я отказываюсь рядом с тобой светиться.

Стажер поднял глаза и даже снял очки, чтобы лучше меня разглядеть:

– Сама-то. Как раз хотел сказать тебе то же самое.

И то правда. Я также остановилась на маскировке под хипстера: напялила джинсы, пару футболок одну на другую, намотала на шею тощий шарфик, но зато оставила свои шипованные аксессуары и кеды с черепами.

Карсон протянул мне двадцатку:

– Достань чего-нибудь поесть, пока я смотрю, как добраться до института.

– Только флешку без меня не открывай, – предупредила я и приняла его отмашку за обещание.

Я принесла к столу сэндвич с яйцом, фруктовый салат, маффин и большой стакан обезжиренного латте. Карсон не стал комментировать мой завтрак, лишь подвинулся, дабы мы оба могли смотреть в двадцатисантиметровый экран.

– Погоди, – сказала я, накрывая рукой ладонь стажера, как только он собрался вставить флэшку в нетбук. – Если выяснится, что придется переться обратно в Миннесоту, не хочу слышать никаких «я же предупреждал».

– Разве я хоть раз такое говорил? – сконфуженно спросил Карсон. – Всегда безропотно следовал твоей интуиции.

– Знаю. – Я отпустила его запястье. – Поэтому мне будет еще хуже, если мы пересекли границу штатов на угнанной тачке просто так.

Не тратя время на пустые утешения, стажер подключил накопитель, и я задержала дыхание.

Информация была защищена паролем.

Блин. Лучше бы я слушала «я же предупреждал» всю обратную дорогу до Миннеаполиса.

Карсон потянулся за своим кофе, разглядывая пустое окошко для ввода пароля и мигающий курсор.

– Есть идеи?

– Кличка домашнего питомца? Любимый цвет? Любимый фильм?

Стажер начал вбивать все, что приходило в голову – дату рождения, любимого актера, девичью фамилию матери, – но удача нам не улыбнулась. Наконец он потер глаза и закрыл нетбук.

– Все в порядке, – сказал, заметив мое разочарование. – Мы отстаем от конкурентов не больше, чем прежде. Можем успеть в Чикаго как раз к открытию музея.

Боже! Какая сейчас все-таки рань. Мне казалось, что с момента, как вчера утром я отправилась на занятия, прошла неделя.

Несколькими часами позже мы оставили угнанную машину на парковке и вскочили в пригородный поезд до Чикаго, а потом пересели на метро. Беря пример со спутника, я сохраняла внешнее спокойствие, стараясь выглядеть не слишком уж напуганной давкой в вагоне.

– Не любишь замкнутые пространства? – спросил Карсон под мерный стук колес по рельсам. Когда я резанула его взглядом, стажер кивнул на мои вцепившиеся в поручень пальцы с побелевшими костяшками. Полагаю, никого одурачить у меня не получилось.

– Дело не в пространстве. Дело в людях. – Я ослабила мертвую хватку, простите за каламбур. – Экстрасенсорный багаж немного давит, когда все теснятся как селедки в бочке.

– Почти добрались, – сочувственно произнес Карсон. Затем локтем зацепился за поручень, достал бумажник, вытащил из него карточку и протянул мне. – Вот. Может пригодиться.

– Подарочная карта «Старбакс»?

Не знаю, что я такого смешного сказала, но Карсон засмеялся:

– Ты всегда как с голодного края?

– Чувак, чтобы экстрасенсорный гений заработал – нужна куча калорий.

– Уверен, так оно и есть. – Он постучал пальцем по карточке: – Лорен дала мне ее для тебя. Она выглядит именно так, как ожидает смотрящий. Тебе может потребоваться удостоверение личности.

Я снова глянула вниз и обнаружила только кусочек чистого белого пластика размером с кредитку. Постаравшись не выдать, насколько впечатлена, я спросила:

– Знаешь, сколько студентов все отдали бы за такую вещицу?

Карсон сверкнул улыбкой, говорящей, что знает, и очень хорошо.

– Не трудись выставлять ее на «иБей». Она хороша на денек или два, и не выдержит жесткий досмотр. О, и не пытайся расплачиваться ею в «Старбаксе». Терминалы ее не принимают.

Я повертела карточку между пальцами. Такой фокус, наверное, потребовал большого магического таланта, даже с учетом ограничений. Пусть Лорен меня и бесила, но она и правда одна из самых серьезных и крутых ведьм.

– Как твой босс ее нашел? В смысле что, на «Monster.com» выставлены списки ведьм, желающих подыскать себе работенку?

– У него много источников, – пожал плечами Карсон. – Думаю, ее официальная должность именуется как «тайный советник».

Сам он возвел делание морды кирпичом в ранг искусства, это уж точно.

– Так, а у тебя какая должность? – поинтересовалась я.

– Придворный шут, – заявил стажер с похоронным видом.

– Нет, правда.

Мы стояли, держась за один поручень, наши плечи терлись друг о друга в ритме движения поезда. Мы находились так близко, что даже голоса повышать не приходилось, чтобы перекричать стук колес. Получилось некое своеобразное уединение в толпе.

– Правда, – эхом отозвался Карсон уже не таким мрачным тоном, но придерживаясь сценария. – Я королевский дурачок.

Я изучала его, слегка прищурившись и пытаясь взять в фокус, образно говоря.

– Думаю, ты просто достаточно хитер, чтобы разыгрывать шута. Я понятия не имею, чего от тебя ожидать, и даже не знаю, Карсон – это имя или фамилия.

Он выдохнул, признавая свое поражение, и уперся взглядом в табло с объявлением следующей станции над моим плечом:

– Я стажируюсь на управляющего. И больше ни о чем не спрашивай.

– Почему?

Поезд замер, и из-за шарканья пассажиров, двинувшихся к дверям, я чуть не пропустила ответ:

– Потому что я не хочу, чтобы ты думала обо мне еще хуже, чем сейчас. Пошли. Наша остановка.

Карсон поймал мою руку, чтобы в толкотне на платформе мы не разделились. Я с радостью позволила ему порулить, пока сама обдумывала услышанное. О том, что стажера заботит мое мнение. О том, что он по крайней мере неоднозначно относится к своей роли в организации Магуайра. Создавалось впечатление, что шеф Карсону не нравится, а может, даже ненавистен. Уж точно он не по своей воле на этого человека работает. Но чем Большой Босс его удерживает? Не верю, что дело только в деньгах за колледж.

Возможно, я выдавала желаемое за действительное, но с чего бы? Мне не нравились плохиши с неоднозначными моральными принципами. Мне нравились хорошие ребята – вроде новичков-фэбээровцев достаточно широких взглядов, чтобы браться за «висяки» на пару с подростком-экстрасенсом. Но когда мы вышли на пронизывающий чикагский ветер, и я глянула на чеканный профиль Карсона, то задалась вопросом: почему же не думаю о нем хуже, чем могла бы?

Институт востоковедения располагался в корпусе Чикагского университета. И выглядел не ближневосточным и не дальневосточным, а полностью западным благодаря увитым плющом фронтонам, каменным стенам и отделкой в стиле арт-деко.

Мы приехали сразу после открытия. На ступеньках перед входом я остановилась, как будто изучала резные панели над дверьми.

– В чем дело? – спросил Карсон.

– Ни в чем. – Я просто готовилась войти в здание с тысячелетней или двухтысячелетней историей внутри. – Музеи могут быть коварными. Просто встряхни меня, если начну разговаривать с мумиями или распевать древнешумерские застольные песни.

– Обалдеть. Развлекательная программа. – Стажер открыл тяжелую парадную дверь и широким жестом пригласил меня войти. – Жду с нетерпением.

Здание дышало историей и наукой, и я поймала себя на том, что невольно иду на цыпочках, словно в библиотеке. Лишь улыбающаяся за информационной стойкой волонтерша убедила меня, что мы не нарушаем святости сего места.

– Вы студенты университета? – спросила она, протягивая нам брошюру с картой музея. – Или приезжие?

Карсон выдал ей нашу заранее подготовленную легенду. Мы решили, что не будем прикидываться студентами факультета египтологии, поскольку там, вероятно, все друг друга знают.

– На одном из занятий нам дали бредовое задание кое-что зарисовать. Это вроде охоты на мусор*.

Волонтерша сочувственно кивнула и глянула на нашу одежду:

– А, вы с худфака.

– Наш препод по истории живописи немного не дружит с головой, – продолжал Карсон с правильным соотношением драматизма и безразличия, дабы соответствовать стереотипу. Играл он до ужаса хорошо. – Мы должны набросать какого-то шакала Оостерхауса.

Дамочка нахмурилась – и, по всей видимости, неподдельно:

– Никогда не слышала об экспонате с таким названием.

– А вообще шакалы тут есть? – спросил Карсон с намеком на свою дьявольскую ухмылку.

Волонтерша улыбнулась в ответ, будто ничего не могла с этим поделать. Я закатила глаза по той же причине.

– Вниз по этому коридору и направо египетская галерея. – Она указала на ведущие из фойе двойные двери. – Уверена, там представлена куча шакалов.

– Спасибо, – поблагодарил Карсон. – Еще один вопрос. – Он достал телефон и вывел на экран фотографию Алексис. – Вот девчонка, которую мы пытаемся опередить в борьбе за приз. Вы ее тут недавно не видели?

Дама внимательно посмотрела на фотографию и помотала головой:

– Никогда ее не видела. Но я работаю тут только по четвергам.

Карсон снова ее поблагодарил, и она помахала нам, желая удачи.

Я уже двинулась вниз по коридору, украшенному огромным резным орнаментом до самого конца галереи. Он покрывал практически всю стену – крылатый бык с человечьей головой. Может, ассирийский? Вероятно, детали имели большое значение для того, кто в этом разбирается.

Никаких отдельных следов фантомов я не заметила. Но тщательно отобранные экспонаты насыщали воздух историей, древними свидетельствами рождения, смерти, династий. Мою голову переполняли обрывки звука и цвета – кузницы Железного века и залитая солнечным светом пустыня.

– Эй, золотце. – Перед моими глазами помахали рукой. – Вызывает двадцать первый век.

Я моргнула и спустилась с небес на землю – к высоким потолкам, кабинетам с кондиционерами и ужасно потянутой шейной мышце, оттого что я, задрав голову, пялилась на пятиметровую статую фараона. Я огляделась вокруг и удивилась, как, сама того не заметив, перешла от Древнего Ирана к Древнему Египту.

– Ну и дела, – протянул Карсон. – А ты не шутила про музейные штучки.

– Я тебя предупреждала, – отозвалась я, будто это по его вине потерялась во времени. Сосредоточившись, обошла галерею и осторожно обшарила ее своими сверхчувствами, проверяя комнату на наличие любых горячих экстрасенсорных точек. – Видишь что-нибудь… шакальное?

– Ты мне скажи.

Я не поняла, о чем он, пока не посмотрела вокруг обычным зрением, переходя от одной отделанной известняком камеры к другой и сканируя экспонаты.

– Ух ты! В египетском изобразительном искусстве туева хуча шакалов.

– Едва ли это удивительно, – произнес незнакомый голос. Я подскочила. Карсон спокойно обернулся, как будто видел приближение чужака, а тот продолжил: – Шакалоголовый, или иногда собакоголовый, бог Анубис играл существенную роль в погребальных ритуалах и верованиях о загробной жизни.

С виду безобидный, он говорил с некой долей дружеского снисхождения, словно никак не мог удержаться. Парень выглядел слишком молодым, чтобы носить твидовый пиджак с заплатками на локтях. Какой бы там облик он ни пытался создать, добился лишь наружности ботаника.

– Ты здесь работаешь? – поинтересовался Карсон. Глупый вопрос, где еще мог работать парень с таким прикидом?

– Учусь в аспирантуре. Сара, волонтер за стойкой регистрации, сказала, что вы ищете нечто под названием… как?

– Шакал Оостерхауса. – Я следила за реакцией аспиранта на имя. – Нам нужно сделать наброски для занятия по живописи.

– О шакале не знаю, – ответил он без всякой видимой для меня фальши, – но в двадцатых-тридцатых годах двадцатого века тут работал профессор Оостерхаус. Здесь есть какая-то связь?

– Возможно, – откликнулась я тоном гораздо больше похожим на «Хотелось бы надеяться», чем на «Эврика!».

Аспирант указал на выход:

– Пройдемте в научную библиотеку. Посмотрим, найдется ли в архивах какая-нибудь информация.

Мой спутник словно замешкался, но такой план казался отличным, и потому, как только Заплатки На Локтях направился к выходу из галереи, я пошла за ним, и Карсон двинулся следом.

– Я ему не доверяю, – пробормотал он, когда провожатый удалился достаточно далеко вперед и не мог нас услышать. – С чего ему быть таким любезным?

– Мы в исследовательском институте, – зашептала я в ответ. – Это место призвано помогать людям находить всякую чепуху.

Карсон буравил глазами затылок аспиранта, будто мог заглянуть ему в череп.

– Он странно на тебя смотрел.

– Люди всегда так на меня смотрят.

Стажер издал неопределенный звук. Я позволила ему остаться при своем мнении. Кому-то ж из нас следует сохранять бдительность, даже по отношению к ботанику со слегка кроличьей улыбкой.

Мы поднялись по лестничному пролету, вошли в коридор с многочисленными дверьми, ведущими в кабинеты, и, наконец, добрались до читальных залов архивов. Локти открыл дверь, и мне пришлось удержаться от восторженного визга. Помещение изнутри напоминало Хогвартс.

Вдоль стен тянулись ряды столов и полок – и в глубине комнаты их становилось еще больше. Причудливо раскрашенный сводчатый потолок поддерживали дубовые арки. А окно в конце зала, украшенное декоративными цветами лотоса, наполняло помещение утренним светом.

Слабые сгустки фантомов кружились по комнате, словно обрывки тумана. Студенты за столами. Библиотекарша в твидовом костюме, расставляющая книги по полкам. Никто из них не обращал никакого внимания на живых людей, даже на меня. Они были лишь отпечатками прошлого, поглощенными своими делами.

Локти прошел к компьютеру:

– Сначала посмотрим здесь и понадеемся на удачу. В институте множество документов и книг, и мы как раз занимаемся тем, что вносим самые старые в базу.

Карсон подался назад, сложив руки на груди, поэтому я постаралась быть милой:

– Этот новенький компьютер кажется здесь почти неуместным. Я ожидала увидеть шкафы с каталожными карточками и библиотекаря с резиновым штампом.

– Такое у нас тоже есть, – заверил Локти. – Я про карточный каталог. Но дабы отыскать конкретные бумаги, карты и прочее – вещи, которые кроме как здесь не найти нигде, – у нас регистрируются люди со всего света. – Он закончил вводить данные в окно поиска, и на экране появился блок текста. – Вот. Карл Оостерхаус, антрополог родом из Германии. Родился в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году, умер в тысяча девятьсот сорок первом. Экспедиции в Египет в двадцать четвертом, двадцать шестом, в тридцатом… ну, в общей сложности порядка семи.

На этом краткая биографическая статья закончилась.

– И это все? – разочарованно спросила я, хотя не была уверена, чего вообще ожидала. – Вряд ли тут сказано, где он похоронен.

Локти проверил. Многие люди посчитали бы мое замечание странным, но, очевидно, не египтолог.

– Говорится только, что он умер в море. Обстоятельства не уточняются. – Он обернулся ко мне, объясняя: – Профессор не относится к хорошо известным представителям нашего факультета. Я слышал о нем только потому, что как-то случайно наткнулся на его труд в архиве.

Я ждала продолжения и, когда его не последовало, подтолкнула:

– Что за труд? Статьи и все такое?

– Ох. – Локти встряхнулся и снова уставился в экран компьютера. Карсон прав. Локти и правда странно на меня смотрел. – Журнальные статьи, да. И у нас должны быть его полевые заметки с финансируемых институтом экспедиций. «Верхняя долина Нила» – тысяча девятьсот тридцать первый год, «Нижняя долина Нила»…

– В полевых заметках говорится о его находках во время экспедиций? – прервал декламацию Карсон.

Локти перевел взгляд с меня на него и обратно:

– Над каким проектом, говорите, вы работаете? Должно быть, вы правда хотите получить хорошую отметку.

– Это больше похоже на приз, вообще-то. – Я толкнула стажера, чтобы тот достал свой телефон. – У нас есть соперники. Не видел здесь эту девушку?

Карсон показал ботанику изображение Алексис. Тот глянул на экран, потом присмотрелся поближе.

– Я ее встречал. Она приходила на мероприятие для потенциальных аспирантов. Думаю, она была там с одним из моих одноклассников.

Карсон не изменил позы, но, казалось, пришел в состояние полной боевой готовности.

– Как его зовут? – спросил он.

– Майкл Джонсон. Он аспирант первого года.

– Он сегодня здесь?

Локти неуютно поежился. Карсон так забрасывал его вопросами, что меня б на месте ботаника тоже передернуло.

– Не видел его. – Он указал на компьютер: – Хотите, чтобы я распечатал номера тех журналов?

– Да, спасибо, – поблагодарила я чересчур мило, дабы компенсировать манеры стажера. – Ты нам правда очень помог.

Локти быстро повернулся к клавиатуре, но его уши порозовели, выдавая смущение. Я же схватила Карсона за руку и потащила к одному из столов.

– Теперь у нас есть имя, – прошептала я. – Ты когда-нибудь слышал о Майкле Джонсоне?

– Я даже не знал, что Алексис собирается поступать в аспирантуру, – помрачнел стажер.

– А что еще ей делать со степенью по латыни и греческому? – Я убедилась, что Локти по-прежнему за компьютером. – Думаю, нам надо позвонить агенту Тейлору и сообщить ему имя.

Мои слова заставили Карсона онеметь на целую секунду.

– Считаешь, нам следует позвонить в ФБР? Нам, золотце? Потому что я этого делать не собираюсь.

– Не упрямься, – прошипела я, будто мы спорили, чья очередь оплачивать счет. – Тейлор может вычислить этого парня, проследить за его перемещениями. У федералов есть ресурсы, которых у нас нет.

– Если мне понадобятся ресурсы, – парировал Карсон, – я позвоню боссу.

Прежде, чем я смогла ответить, кто-то откашлялся, и мы оба подняли глаза. Рядом стоял Локти с огромной стопкой книг в руках.

– Быстро ты, – заметила я, сменив тон и надеясь, что он ничего не услышал. И тут же подорвалась, помогая аспиранту сгрузить на стол тяжелые тома. – Это правда издания тридцатых годов?

– Или подшитые копии с оригиналов. Вот почему выкладке всего этого в интернет конца и края не видно. – Видимо моя восторженная реакция ему польстила. – Я все пытался вспомнить, где раньше тебя видел…

Бедняга. На большее фантазии не хватило? Карсон – так чтоб не заметил Локти, но прекрасно разглядела я – закатил глаза.

– Может, в кампусе? – предположила я, потому что будет не очень весело, если он видел меня по новостям из Миннеаполиса.

– О, вспомнил. Вот, смотри.

Аспирант положил книгу на стол, и, прежде чем он ее открыл, я успела прочитать название на обложке: «Женщины-пионеры в археологии». Он пролистал страницы, пока не нашел черно-белое зернистое изображение высокой стройной женщины на фоне пустыни. На ней были надеты бриджи, сапоги для верховой езды и темный жакет, и стояла она в «не-связывайся-со-мной» позе. Подпись ниже гласила: «Профессор Айви Гуднайт, Фивы, Египет, 1932».

Я чуть не разинула род, но вовремя удержалась. Я не раз видела это фото в нашем семейном альбоме. В роду Гуднайтов хватает первопроходцев, не упомянутых в учебниках истории. Вклад магии на благо общества либо остается секретом, либо ему придумывают другое объяснение. А тетушке Айви удалось совершить нечто выдающееся и по меркам обычных людей, и в области сверхъестественного.

– Это моя пратетушка. – Я пододвинула книгу поближе. – Мы правда так похожи?

Карсон заглянул через мое плечо, его дыхание щекотало мне ухо.

– Сходство сильное.

Локти пожал плечами:

– Сравнив достаточное количество изображений фараонов, начинаешь видеть семейные черты. Строение костей, супраорбитальные и зигоматические дуги… – Он умолк, испытывая неловкость и избегая смотреть на Карсона. – Не подумайте, что я пялился. Изображение доктора Гуднайт хранится здесь из-за ее работы, и … Эм, ну, тогда не буду вас отвлекать от дела, приступайте.

Аспирант метнулся прочь, при этом, к сожалению, еще больше походя на кролика. Я сочувственно поморщилась и повернулась к Карсону:

– Не хочешь поменьше злобствовать по отношению к парню, который нам помогает? Знаешь, как в поговорке, был бы мед…

Карсон взял самую верхнюю книгу в стопке и уселся с ней за стол.

– Не доверяю никому, а тем более таким отзывчивым. И у него нет никаких причин так интересоваться твоими зигоматическими дугами.

– Это значит скулы. – Но я все равно покраснела. – Судмедэксперты точно так же выражаются.

– Он вообще чересчур тобой интересовался. – Возможно, у стажера зашкалил инстинкт защитника (и, возможно, от этой мысли я затрепетала, как глупая девчонка), но его реакция больше походила на старую добрую подозрительность.

Я скользнула на стул напротив Карсона:

– Не у всех на уме коварный план, знаешь ли.

– Нет. – Он не отрывал глаз от алфавитного указателя лежавшей перед ним книги. – Не знаю.

Правда? Очень и очень печально.

Можно подумать, что все, чем я занимаюсь – общаюсь с мертвыми, раскрываю убийства, – должно было сделать меня более циничной. Но восстанавливая справедливость для других, или по крайней мере давая им покой, я добавляю очки в пользу вселенского добра. И знаю, как много людей стремятся делать то же самое.

Я притянула книгу с тетушкой Айви поближе и перевернула страницу на фотографию, где моя родственница трудилась на раскопках массивного каменного фараона, которого я видела на входе. Тетушка Айви всегда была моей героиней, поскольку оставила след в двух мирах, но до этого момента я не осознавала, как много для меня значит оказаться на ее излюбленной территории.

Погодите-ка. Я собралась блеснуть проницательностью, притупленной лишь тем фактом, что я, идиотка, не додумалась до этого раньше.

– Карсон, – позвала я, пододвинув ему книгу, – я знаю, как нарыть больше информации на Оостерхауса и, возможно, на его шакала.

Стажер внимательно рассмотрел фото Айви и раскопок и быстро сложил два и два:

– Думаешь, на статуе внизу могли остаться фантомные следы твоей тети?

– Ага. – Я убедилась, что говорю достаточно тихо, а Локти не ошивается поблизости. – Проблема вот в чем: когда я была там, то ничего не почувствовала, а значит – мне нужно дотронуться до этой штуки.

– Тогда тебе надо побеспокоиться о сигнализации, – проследил Карсон за ходом моих мыслей.

– Может, да, а может, и нет. Никто не сумел бы стащить статую без специального подъемного оборудования. Меня больше волнует видеонаблюдение. Уверена, народу будет что сказать, если я начну лапать фараона.

Карсон постучал пальцами по столу, осматриваясь вокруг, будто искал, как бы решить проблему подручными средствами.

– Ладно, – сказал он чуть погодя. – Могу дать тебе одну-две минуты. Но нам придется расстаться.

– Что ты собираешься делать? – В последний раз, когда мы расходились, он украл машину. Расставание заставляло меня нервничать.

– Кое-что с электричеством или питанием камер наблюдения, как я себе представляю. – Стажер поднялся и закрыл книгу. – Придумаю по пути.

– Тогда как я узнаю, когда мне можно без опаски заняться своим делом?

– Дай мне десять минут, потом иди.

– У меня нет часов.

– Как у тебя может не быть часов?

– Я всегда пользуюсь телефоном, но кое-кто его спер.

Он спокойно расстегнул свои наручные часы, повозился с ними, затем достал мобильник и установил в соответствующем приложении таймер, как только секундная стрелка добралась до двенадцати:

– Десять минут… пошли.

Я протянула руку за телефоном, но вместо него Карсон подал мне часы. Очевидно, он все же не так сильно мне доверял.

– Я в уборную, – объявил он, складывая книги в стопку. – Встретимся внизу?

– Конечно, – ответила я, разыгрывая свою роль. – Только уберу эти журналы и мигом прибегу.

За «мигом прибегу» я заработала очередное закатывание глаз, однако Карсон не спеша удалился, как будто знал, куда направляется. Я подождала, пока он скроется из виду, а потом бросилась к одному из компьютеров с электронным каталогом, чтобы посмотреть, есть ли доступ в интернет, но удача мне не улыбнулась. Потом я вспомнила все те кабинеты, мимо которых мы прошли, пока поднимались в галерею. Бессовестно проигнорировав знак, предписывающий вернуть все библиотечные материалы на полки, я поспешила – стараясь не показывать, что спешу – на выход и вниз по коридору.

Я чувствовала себя немного виноватой из-за того, что собиралась сделать со своими десятью минутами, но гейс на эту тему никак не высказывался, поэтому я затолкала совесть подальше и нырнула в первый попавшийся пустой кабинет.

Крохотная комнатка сама напоминала археологические раскопки стопками книг, бумаг, карт, набросков и снова книг; а посреди всего этого стоял стол с весьма допотопным и довольно большим компьютером, способным укрыть меня со стороны двери.

Ткнув клавишу, я вернула экран к жизни, глянула на часы Карсона, затем открыла окно браузера и вошла в свой электронный почтовый ящик. Мне пришло шестьдесят семь новых писем, все от членов семьи. Похоже, система тревоги Гуднайтов работала исправно.

Я пропустила все эти сообщения и начала новое для агента Тейлора. Оно должно быть коротким, не время любезничать.

«Проверь Майкла Джонсона, аспиранта Чикагского университета. Парень Алексис? Бывший парень? У меня предчувствие».

Я секунду колебалась, затем добавила:

«Верь мне.

Д.»

На большее времени не хватило, только кликнуть «Отправить» и закрыть браузер. На позиции внизу мне нужно быть через шесть минут и семнадцать секунд.

Я проверила коридор и шмыгнула к лестничной клетке. И ведь почти добралась, но тут услышала свое имя, произнесенное совсем не по-библиотечному громко:

– Мисс Гуднайт!

Я повернулась и увидела, что Локти с упавшим на глаза светлым локоном спешит ко мне. Первой мыслью было: «Блин, я попала из-за того, что не вернула материалы на место». А второй: «Блин, он знает мою фамилию». И теперь все обитатели этажа тоже знали, что я здесь.

Ботаник держал в руках книгу, открытую на детальном чертеже. Страницы казались старыми, но не обветшалыми; судя по виду, книгой не часто пользовались.

– Я нашел вот это, – взволнованно выпалил аспирант. – Полевые заметки с последней экспедиции доктора Оостерхауса. Как думаете, это то, что вы ищете?

Я забрала у него тонкий фолиант, дабы лучше рассмотреть, потому что рисунок изображал шакалоголового мужчину в египетском ожерелье и юбке. Записи внизу гласили, что сделан он из лакированного дерева, украшен золотыми листьями и деталями из эмали. Я не ощутила никакого притока экстрасенсорного возбуждения, но надежда тоже служила своего рода адреналином.

– Возможно. Должно быть, я пропустила его на экспозиции внизу.

– О, внизу его нет. Я проверил экспонат по номеру в каталоге. – Локти потянулся вперед и постучал пальцем по рисунку. – Он предоставлен для выставки в другом музее.

Я посмотрела на часы. Четыре минуты и двадцать с чем-то секунд.

– Где? Пожалуйста, только не говори, что в Австралии.

Аспирант смеялся дольше, чем моя фраза заслуживала, особенно учитывая, что отчаяние я не изображала.

– Нет, не так далеко. Всего-то в художественном музее Сент-Луиса.

Несмотря на тикавшие часы, я хотела выразить Локти свою благодарность.

– Спасибо тебе, – сказала, возвращая ему книгу. – Ты вышел за рамки служебного долга.

Он покраснел:

– Я архивист в весьма специфическом музее. Мне нечасто выпадает возможность проявить себя.

Когда он забирал у меня книгу, что-то выскользнуло из страниц. Мы оба наклонились, чтобы это подобрать и чуть не столкнулись головами. Аспирант смутился, а я подняла упавший на кафельный пол кусочек плотной бумаги. Сначала подумала, что это карточка из каталога, но, перевернув ее, увидела нарисованное чем-то вроде несмываемого маркера ухо. Анатомически не очень-то верное, но определенно узнаваемое.

– Странная закладка, – заметил Локти.

Да уж. Магии я не ощутила, но ведь ни черта в ней не смыслю. Однако от плохого предчувствия отделаться не могла. Если это какого-то рода заклинание, тогда что еще могло символизировать ухо, кроме как прослушку?

Столько всего надо обдумать, но у меня в голове продолжали тикать часы. Я разорвала карточку пополам, надеясь, что это разрушит заклятие, а затем повернулась обратно к собеседнику:

– Можешь посмотреть, кто последним брал книгу?

– Ну, книги из архива проверить нельзя, – ответил он, разрушая эту зацепку. Затем добавил: – Но, вероятно, можно узнать, кто последним выбирал ее в каталоге.

– Было бы просто здорово. – Возможно, я немного хватила через край, но моя благодарность была настоящей. Заклятие или нет, кто бы последним ни искал Оостерхауса и его шакала, он послужит лучшей путеводной ниточкой в поисках Алексис.

Я обрадовалась бы еще больше, смотайся аспирант по-быстрому это проверять, чтобы я могла спуститься вниз за оставшиеся две минуты и пятьдесят семь секунд. Когда тишина стала неловкой, я указала на лестницу:

– Я скоро вернусь. Мне просто нужно, э-э…

– Ой! – Он снова покраснел, и я была счастлива позволить ему прийти к любым выводам, удержавшим его от дальнейших расспросов. – Тогда я буду в…

Он бочком попятился в обратную сторону.

– Чудненько.

Как только Локти отвернулся, я поспешила вниз, сжимая в руке разорванную карточку. Добравшись до первого этажа, сунула обрывки в карман и, как будто только что не неслась сломя голову, спокойно вошла в галерею, посвященную Египту. У меня даже осталась одна свободная минутка…

…И никакого уединения. В галерее было полно народу. Не в том смысле, что ступить некуда, но многовато для нашей затеи. Вероятно, проходила какая-то экскурсия или учебное занятие, поскольку у саркофага о чем-то распинался доцент, и, по всей видимости, дальше никто двигаться не собирался.

Что бы там Карсон ни задумал, это должно было случиться в следующие двадцать секунд. И кроме как громко заорать «Пожар!», больше вариантов выпроводить группу я не видела. Мумия в саркофаге, может, и спит вечным сном, но вот у гида будет что сказать, и немало, если я перешагну через низко висящий бархатный шнур и положу ручонки на царя Тута.

Я все еще скрипела мозгами, когда внезапно потух свет, и галерея погрузилась в непроглядный «мать-моя-женщина-я-в-темноте-с-мумией» мрак.

– Никому не двигаться, – велел доцент. – Мы не хотим, чтобы в темноте вы что-нибудь снесли.

Ага, как же. Слабые фантомные следы на стоявших в ящиках экспонатах размечали для меня комнату, пока я бежала в другой ее конец к величественному часовому. Но я забыла об оцеплении высотой по щиколотку и, запнувшись, с жутким грохотом снесла медные столбики. Я завалилась лицом вниз и только по счастливой случайности не вписалась головой в базальтовый постамент.

– Я сказал не двигаться! – выкрикнул доцент.

– Я в порядке! – заорала я в ответ, боясь, что кто-нибудь решит проверить мое самочувствие. Но порядком тут и не пахло. Мне нужно было добраться до статуи до того, как включат освещение.

Камень под моими руками оказался холодным, а высеченные иероглифы под пальцами – шероховатыми. Я воззвала к прошлому, не настолько далекому с его художниками и резцами, но лет на сотню назад. В экстрасенсорном эквиваленте – все равно что с крыши крикнуть.

«Айви Гуднайт, если от тебя хоть что-то здесь осталось, отзовись».

Тишина.

«Тетушка Айви, мне нужна твоя помощь!»

Ничего, кроме приближавшихся шагов и подпрыгивающих зайчиков света от фонариков.

Надежда рухнула под сокрушительным весом неудачи, я уронила голову и растеклась лужицей на полу. Что теперь? Единственное, что я умею, – разговаривать с мертвыми. Если это не сработало, то какой от меня прок Алексис?

Оставалась наводка, которую я отправила по е-мейлу Тейлору. Майкл Джонсон. И факт, что Алексис бывала с ним в музее. И подсказка в виде ушастой карточки. И статуя шакала в музее Сент-Луиса. И флешка, которую мы так и не разблокировали.

Все эти вещи ждали, когда я поднимусь с пола.

А еще – пара поношенных кожаных ботинок прямо перед моим носом. Запылившихся от песка ботинок, которые я прекрасно видела в непроглядном «что-ж-я-такое-вызвала» мраке.

_____________________

* Игра, участники которой должны найти и собрать за ограниченное количество времени определенные предметы.