Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Часть первая 12 страница






— Здравствуйте, — сказала Лекси, шагнув вперед, чтобы пожать его пухлую, слегка влажную руку.

Лекси опустилась на один из стульев, стоявших перед столом. Ева, поставив сумочку на пол, заняла соседний.

— Спасибо, что согласились принять нас, — сказала тетя.

Мистер Джейкобз сложил ладони домиком и внимательно посмотрел на Лекси.

— Вы оказались в плохой ситуации, мисс Бейл. Ваша авария подняла здесь целую бурю. Региональная организация «Матери против пьяных водителей» настроена воинственно. Они хотят сделать из вас пример.

— Что это значит? — не поняла Лекси.

— Они думают, что если вы угодите в тюрьму, это послужит подросткам уроком. И многие хотят, чтобы их дети усвоили этот урок.

— В тюрьму? В тюрьму? — Лекси показалось, будто пол под ней проваливается.

— Но ведь она всего лишь ребенок, — сказала Ева.

— Ей уже восемнадцать. Это делает ее взрослой, а во время аварии она была пьяна, как официально установлено. Разумеется, в ее возрасте допустимым пределом является ноль целых, ноль десятых.

— И что, девочек посылают в тюрьму за подобные аварии? — спросила Ева.

— Если присутствовал алкоголь в крови, то могут. Также могут присудить условный срок и общественные работы. В этом деле много потенциальных решений, много возможностей. Вот для этого я здесь: направить и защитить Лекси.

— Так что я должна делать? — тихо спросила Лекси. Сама идея потрясла ее до глубины души. Происшедшее казалось несчастным случаем. Однако это было преступление. Только теперь она поняла, сколько всего ей придется вынести, и перспектива ее ужаснула.

— Будем бороться.

— Бороться? Но ведь я села за руль пьяной.

— Это была не ваша машина, к тому же в вашей крови нашли меньше алкоголя, чем у тех двоих, — сказал Скот. — Тут не нужен особый специалист, чтобы восстановить всю картину. Вы решили, что безопаснее всего машину вести вам. Присяжные тоже, бывает, пьют. Они поймут, что такое может случиться с любым. Мне придется нанять детектива, но вы определенно заявите в суде, что невиновны. В прошлом году я защищал человека, убившего в подобной ситуации двоих, но с моей помощью его оправдали. Битва не проиграна, пока не проиграна.

Оправдали. Невиновна. Как же она сможет посмотреть в лицо Заку в суде и заявить, что невиновна? Как она сможет посмотреть в лицо любому на острове и произнести эти слова?

— Но ведь Миа мертва. Я не могу делать вид, что я не виновата.

— Тюрьма — это не выход, Лекси. Поверьте мне. — Он сложил несколько документов, запихнул их в конверт. — Вот план: выступить перед школьниками и поделиться своей историей. Я все устрою. Это произведет хорошее впечатление, если вы возьмете на себя ответственность за свои действия. Докажите обществу и СМИ, что вы способны повлиять на подростков, оставаясь на свободе. — Он печально улыбнулся. — Я знаю историю вашей жизни, Лекси. Люди не останутся равнодушными к тому, через что вам пришлось пройти.

— Вы о чем?

Он открыл папку и заглянул в нее.

— Ваша мать, Лорена Бейл, в первый раз попала под арест в восемьдесят шестом, когда вам было три месяца от роду. Вы сменили семь приемных семейств за первые четырнадцать лет жизни. Каждый раз, когда ваша мать выходила из реабилитационного центра или тюрьмы, она возвращалась за вами. Суды все время предоставляли ей шанс. — Он поднял взгляд. — У вас была тяжелая жизнь, Лекси. И вы находились с матерью, когда она умерла от передозировки.

Лекси с трудом сглотнула. К этому воспоминанию она старалась никогда не возвращаться.

— Да.

— Присяжные проникнутся к вам сочувствием. Поверьте, я о вас позабочусь. Договорились?

— Сколько вы стоите? — поинтересовалась тетя Ева.

— Я работаю один, Ева. И я не могу себе позволить заниматься этим делом на общественных началах. Не стану вам лгать. Расходы будут большие. Но я постараюсь беречь ваши деньги, где только возможно.

От этих слов Лекси стало нехорошо. Тетя и так работала по пятьдесят часов в неделю, чтобы оплачивать обычные счета. Как же она заплатит еще и адвокату?

— У меня есть накопления, — сказала Ева. — Страховка мужа.

— Нет, — сказала Лекси. — Эти деньги тебе на старость.

— Не спорь со мной, Алекса, — возразила Ева. — Это мои деньги, и я потрачу их как захочу.

Адвокат протянул через стол пару визиток.

— Если с вами свяжется полиция, или кто-нибудь из офиса прокурора, или еще какой-нибудь юрист, ни на какие вопросы не отвечайте, а просто дайте мой номер. Ничего не говорите. Повторяю это снова! Я сообщу им, что являюсь вашим представителем, и выясню, какие к вам вопросы. Если нам повезет, они не выдвинут против вас обвинения. Если нет… — Он пожал плечами.

Ева поднялась со стула, собираясь уходить.

— Благодарю вас, мистер Джейкобз.

— Обращайтесь ко мне по имени. Прошу вас. И не волнуйтесь, Лекси. Мы защитим вас от тюрьмы.

 

* * *

 

— Ты уверена, что должна пойти? — спросила Ева.

Лекси стояла у окна, глядя на улицу.

— Разве я могу не пойти на похороны моей лучшей подруги?

— Тебе придется нелегко.

— Я убила ее, — тихо произнесла Лекси. — Мне и не должно быть легко. — Она подумала, что теперь все для нее будет трудно, причем навсегда. Но это сделать нужно. Она обязана прийти туда, сгорая от стыда, и позволить своим друзьям увидеть результат пьяного вождения. А еще она должна взглянуть на Зака и его родителей в последний раз и сказать им, что и ей больно и горько.

Она ушла в ванную, присела на край ванны. Закрыла глаза и почувствовала рядом Мию. «Хочешь поехать ко мне домой после школы? Увидимся у флагштока… Она просто подошла ко мне, Madre, и спросила, нельзя ли присесть рядом… Подвинься, Зак-атака, ты притесняешь мою лучшую подругу…»

Лекси плакала, пока не выплакала всех слез. Потом набрала в легкие побольше воздуха и, медленно выдохнув, поднялась.

Чувствуя себя опустошенной и слабой, она переоделась в простые черные брюки, черные туфли без каблуков и голубой свитер из ангоры с короткими рукавами, подарок Мии.

В гостиной она увидела Еву, всю в черном, с встревоженным взглядом. Ева поглощала кофе, как делала всегда, если нервничала; это была одна из тех привычек, о которых Лекси теперь знала. Если Ева не могла закурить, а очень хотелось, она пила черный кофе, пока желание не пропадало.

— По-моему, плохая мысль. Что, если там будут репортеры?

— Рано или поздно все равно придется с ними столкнуться.

Ева с тревогой на нее взглянула, хотела что-то сказать, но потом передумала. Плотно сжав губы, чтобы не прорвались невысказанные слова, она вышла из трейлера и направилась к старенькому «форду».

Весь путь до острова они ехали молча.

Проезжая мимо школы, Лекси заметила доску объявлений. Теперь там висело: «Мемориальная служба по Мии Фарадей. Церковь Благодати. 16: 00 сегодня».

На парковке перед церковью было много машин.

Ева заехала на свободное место и выключила двигатель.

Лекси вышла из машины. Сломанная рука болела, внутри все сжалось.

— Ты справишься, — сказала Ева, взяв Лекси за здоровую руку.

Внутри церкви собралось много подростков, родителей и учителей. У алтаря висела афиша. На ней Миа в костюме из «Однажды на матрасе». В расшитом бисером голубом лифе, со сценическим гримом, подчеркнувшим зеленые глаза, она выглядела сияющей и красивой молодой девушкой с блестящим будущим.

Лекси споткнулась, Ева продолжала идти.

Двигаясь по проходу, Лекси слышала, как перешептывались люди.

— …Лекси Бейл… надо же…

— …если она была лучшей подругой…

— …бедняжка…

— …какая наглость…

— Привет, Лекси, хочешь присесть сюда? Лекси!

Она оглянулась и увидела бывшую подружку Зака Аманду Мартин, сидевшую на скамье справа.

Аманда подвинулась, заставив своих родителей потесниться, освобождая место для Лекси.

Лекси села рядом с Амандой. Она взглянула в печальные глаза девушки, и они внезапно обе расплакались. В школе они не дружили, но теперь это не имело значения; вся шелуха отпала.

— Ты абсолютно ни в чем не виновата, — сказала Аманда. — И мне все равно, что говорят люди.

Лекси удивилась, насколько важными оказались для нее эти слова.

— Спасибо.

Аманда больше не успела ничего сказать — началась служба.

Священник произнес имя Мии, и все выпускницы, что сидели в церкви, ударились в слезы, и даже немалая часть ребят. Священник описал счастливую восемнадцатилетнюю девушку, которая была почти Мией, но не совсем. Он не сказал, что она похрапывала, когда спала на спине, или шевелила губами, когда читала, или любила держать свою подругу за руку, когда они бродили по торговому центру.

Слова священника она еще могла вынести. Но слайды, менявшиеся один за другим, совершенно ее уничтожили. Миа в розовой балетной пачке подняла руки над головой… Миа показывает в объектив фигурку Капитана Крюка и улыбается… держит за руку Зака, стоя в холодной воде океана, и гримасничает. На последнем слайде Миа была одна, в футболке сумасшедшей расцветки, укороченных джинсах, она улыбалась в камеру, показывая всему миру большие пальцы.

Лекси закрыла глаза, тихо всхлипывая. Заиграла музыка, но это была не та музыка. Мии ни за что не понравились бы заунывные торжественные аккорды. И почему-то от этого сознания становилось особенно больно. Тот, кто подбирал мелодию, не подумал о Мии. Здесь бы подошла какая-нибудь песня из диснеевского мультфильма, которая заставила бы Мию вскочить и начать подпевать, используя щетку для волос в качестве микрофона…

«Спой со мной, Лекстер. Мы могли бы создать ансамбль…» И Зак, смеясь, говорит: «Хватит, Миа, а то собаки уже завыли…»

Лекси хотела зажать ладонями уши, но слова шли изнутри, воспоминания неумолимо возникали одно за другим.

— Пора идти, — ласково сказала Аманда.

Лекси открыла глаза.

— Спасибо, что позволила посидеть рядом.

— Придешь на выпускной?

Лекси пожала плечами. Неужели прошло всего шесть дней с тех пор, как они с Мией и Заком репетировали в спортивном зале церемонию выпуска?

— Не знаю.

Люди двигались по проходу к двойным дверям. Лекси чувствовала на себе их пронзительные взгляды. Мимо проплывали хмурые лица. Родители смотрели осуждающе, ребята — печально, с сочувствием.

Под конец она увидела семью. Фарадеи сидели в первом ряду, тихие, застывшие, во всем черном. Проходя мимо, люди выражали им свои соболезнования.

Лекси подошла к ним, не в силах себя сдержать. Она двигалась против потока; скорбящие сердито смотрели на нее, расступаясь в стороны.

В первом ряду Фарадеи поднялись, как один, и отвернулись.

Ни Джуд, ни Зак ее не признали. Они просто смотрели не мигая невидящим взглядом, и по их лицам струились слезы.

Лекси сто раз репетировала, что им скажет, но теперь, перед лицом огромной потери и своей вины, она даже рта не могла раскрыть. Все трое отвернулись от нее и направились к боковому выходу.

К Лекси подошла Ева, и она повисла на тете, отдавая все силы, которые ей понадобились, чтобы сюда прийти.

— А вот его никто не осуждает, — с горечью заметила Ева. — Это несправедливо.

— Не он сидел за рулем.

— А ведь должен был, — сказала Ева. — Какой толк пообещать и не выполнить? Он тоже виноват.

Лекси помнила, как Зак посмотрел на нее в больнице; зеленые глаза, которые она так любила, потемнели не только от горя, но и еще от чего-то, еще более страшного. Она прочла в его взгляде и признание вины, такое же мучительное, как ее собственное.

— Он винит себя.

— Этого недостаточно, — твердо заявила Ева. — Пошли.

Она взяла Лекси за руку и вывела из церкви. Лекси слышала, как люди перешептываются, обвиняя ее. Будь она меньше виновна, она бы согласилась с Евой, быть может, даже рассердилась на Зака, но никто так не обвинял ее, как она себя. И добавить тут нечего. Зак не сумел выполнить обещание. Она же сама приняла роковое решение. Чувство вины и раскаяния переполняли ее душу, так что места для гнева не осталось. Зак напился до потери пульса, проступок Лекси же был гораздо серьезнее.

— Жаль, мне не сказали, что идти на службу — плохая идея, — пробормотала Лекси, когда они выезжали с парковки.

— А если бы сказали, — добавила Ева, — разве ты бы послушалась?

Лекси вытерла глаза.

— Конечно.

 

* * *

 

Джуд забилась в темную глубину лимузина. За окном начался дождь; капли барабанили по крыше, напоминая сердцебиение ребенка.

Она так глубоко погрузилась в свое горе, что когда открылась дверца машины, впустив серо-желтый свет, он обжег ее разъеденные слезами глаза, и она принялась растерянно озираться.

— Приехали, — сказал водитель, стоя у дверцы. Он предстал перед ней темным пятном на дожде, косой тенью под зонтиком. За его спиной Молли и Тим стояли в обнимку со своими взрослыми детьми.

— Идем, Закари, — велела ее мать, выпроваживая мальчика из машины.

Майлс проскользнул мимо Джуд и, выбравшись наружу, протянул ей руку.

— Джуд!

— Иди, — сказала она, радуясь тому, что он не видит ее глаза за темными стеклами очков.

— Я догоню вас, — сказал Майлс Каролине, которая наверняка в ответ кивнула и зашагала прочь бодрым шагом, удостоверившись, что Зак стоит прямо и не плачет.

Это единственное, что запомнила Джуд о похоронах отца: отсутствие слез. Никто не плакал. Ее мать не позволила. Она обращалась с горем как с какой-то опухолью — несколько срезов, несколько швов, и ты опять как новенький.

— Нельзя не пойти, — сказал Майлс, присаживаясь на корточки рядом с машиной. Дождь бил ему в лицо, выпрямлял волосы.

— Я попробую.

— Джуд! — Он вздохнул.

Раньше в их доме часто звучал смех. Теперь в нем только вздыхали.

— Неужели ты думаешь, я не хочу быть сильной, чтобы выдержать это? — спросила она. — Мне самой стыдно, я хочу туда пойти. Я просто… не могу. Я не готова к тому, что ее опустят в землю. И я абсолютно не готова стоять рядом с тобой, пока ты будешь выпускать в небо розовые шарики. — Тут ее голос дрогнул. — Словно она где-то там наверху ждет, чтобы поймать их.

— Джуд, — устало повторил он, и она поняла.

Он хотел, чтобы она поверила, будто Миа находится в лучшем из миров, но Джуд не могла этого сделать.

Она понимала, чего ей это стоит — неспособность быть сильной, но ничего не могла изменить. От нее осталась одна пустота. Как бы она ни старалась (а если честно, одно только старание уже лишало ее последних сил), она все равно отсутствовала в доме, даже не была больше матерью.

Зак понимал, что она уже не та мама, как раньше, и обращался с ней так, словно она сделана из сахарной ваты. Он подходил к ней настороженно, тщательно следя, чтобы не обронить ненароком ни одного слова о Мии. Но иногда, желая ему спокойной ночи, она замечала тоску в его глазах, неприкрытую боль, которая пронзала ее насквозь. В такие минуты она протягивала к нему руки, но ей не удавалось обмануть сына. Он знал, что это не ее прикосновение, что матери вообще нет рядом, и когда она уходила, то видела, что ему становилось гораздо хуже, чем до ее попытки успокоить его.

— Ты разбиваешь Заку сердце, — сказал Майлс. — Сама знаешь. Ты нужна ему сегодня.

Джуд с трудом сглотнула.

— Знаю. И ничего не могу поделать. Я не в состоянии там выстоять. Ты видел, как они смотрели на нас во время службы? А я только и могла думать о том, как я их всех ненавижу с их здоровыми детьми. Я смотрю на людей и испытываю к ним ненависть. Я смотрю на Зака, но вижу только пустоту рядом с ним. Он половина целого, и мы все знаем это… Я теперь часто невольно обвиняю его. Если бы только он не напился… — Она прерывисто вздохнула. — Или если бы я не отпустила его в тот вечер…

— Так нельзя…

— Прошло меньше недели, — резко оборвала она мужа. — И если ты мне скажешь, что время лечит, то, клянусь Богом, я убью тебя, когда ты уснешь.

Майлс долго смотрел на нее, а потом притянул к себе и обнял.

— Я люблю тебя, Джуд, — прошептал он ей на ухо, а она, хоть и крепилась, начала плакать.

Она тоже его любила. И Зака любила. Эта любовь затаилась где-то внутри. Она просто не могла до нее добраться.

— Я попрощаюсь с ней за тебя.

Она услышала, как щелкнула дверца, и вновь осталась одна. Слава богу! Она долго сидела, глядя в темноту, прислушиваясь, как дождь бьет по крыше, и стараясь ни о чем не думать, но присутствие дочери ощущалось во всем, в каждом вдохе, каждом взмахе ресниц. Наконец она украдкой полезла в свою маленькую черную сумочку и вытащила оттуда мобильный телефон Мии. Быстро оглядевшись, она нажала кнопку и выслушала запись, сделанную Мией, для пропущенных звонков:

«Привет! Вы дозвонились до Мии. Я сейчас занята и не могу с вами поговорить, но если оставите сообщение, я обязательно с вами свяжусь».

Джуд слушала ее снова и снова, иногда отвечая дочери, иногда просто плача. Она так увлеклась этим общением с Мией, что вскрикнула, когда открылась дверца. Она поспешно отключила телефон и убрала в сумочку, пока Зак забирался в лимузин. Глаза у него были красные и опухшие.

Джуд подвинулась к нему, взяла сына за руку. Ей не понравилось, как он взглянул на нее — словно удивившись, что она до него дотронулась, — и она захотела утешить его, но не нашла слов.

Долгая дорога домой прошла в молчании.

Ее мать сидела, сцепив руки на коленях, красивые глаза блестели от слез, так и не пролившихся. Джуд удивилась, что мать проявляет хоть какие-то эмоции. Еще неделю назад вид материнских слез мог бы ее поразить и заставить протянуть к ней руки. Но сейчас это ей было безразлично. Собственная боль пересилила все другие чувства. Это была горькая, унизительная правда, но тем не менее правда.

Когда машина остановилась у дома, Джуд вышла из нее и направилась к двери одна. Ей сейчас хотелось только спать. Должно быть, она произнесла это вслух, поскольку услышала, как мать сказала:

— Отличная идея. Сон поможет.

Джуд словно очнулась от этих слов.

— Поможет, говоришь? Неужели, мама?

Мать похлопала ее по руке. Правильный жест — вроде бы коснулась, а вроде бы и нет.

— Господь посылает нам только те испытания, которые мы способны выдержать. Ты гораздо сильнее, чем сама думаешь, Джудит.

Ее ослепил гнев. Это была одна из ее новых эмоций. Раньше она никогда не испытывала гнева, зато теперь он присутствовал в ней постоянно, став такой же неотъемлемой ее частью, как овал лица или цвет кожи. Она затрачивала огромные усилия, чтобы не проявлять его постоянно. Вот и теперь отвернулась от матери, прежде чем у нее вырвалось замечание, о котором она потом пожалеет, и направилась в дом.

На пороге она остановилась.

— Где свитер Мии?

— Что? — спросил Зак, подходя ближе.

— Зеленый свитер Мии. Он висел вот тут. — Гнев Джуд превращался в панику.

— Он в стирке, — ответила мать. — Я собиралась постирать его вместе с…

Джуд бросилась в прачечную и зарылась в кучу грязной одежды, откуда извлекла свитер Мии. Поднеся его к лицу, она прижалась к мягкой шерсти, вдохнула запах Мии. От слез свитер намок, но она не обращала внимания. Не глядя на удивленных родственников, она прошла к себе, громко хлопнула дверью и повалилась на кровать.

Наконец, спустя, наверное, несколько часов, она услышала, как дверь открылась.

— Эй! — сказала Молли с порога. Она выглядела печальной и неуверенной в своем шикарном черном платье, перетянутом поясом, пока стояла там, заламывая руки. Серебристо-белые волосы, перехваченные тонкой лентой, были в беспорядке; надо лбом проступила полоска темных корней. — Можно войти?

— Мой запрет что-нибудь значит?

— Нет.

Джуд переползла к изголовью кровати, обитому шелком, и села, прислонившись к нему спиной.

Молли забралась на большую кровать, обняла Джуд и прижала к себе, как маленького ребенка. Джуд не хотела больше плакать, но разрыдалась.

— А ведь я когда-то считала себя сильной, — прошептала она.

— Ты сильная, — сказала Молли, убирая мокрую прядку волос за ухо подруги.

— Нет, — сказала Джуд, отстраняясь. — Я понятия не имею, кто я теперь такая. — Она не кривила душой. Все происшедшее выявило истинную ее душу: слабую, хрупкую. Совсем не такой женщиной она себя представляла.

А может быть, все не так. Может быть, она узнала теперь то, о чем не подозревала раньше: никакая она не добрая, заботливая, сострадательная и спокойная. Она злая, слабая и даже мстительная. А самое главное, она плохая мать.

В последнее время ее все злило. Солнечный свет. Здоровые дети. Родители, недовольные своими детьми. Лекси.

Джуд внезапно расхотелось, чтобы к ней прикасались. Она высвободилась из рук Молли и снова привалилась к изголовью.

— Она не пристегнула ремень, — неуверенно произнесла Джуд; прошло всего несколько дней, а Джуд успела узнать, что люди не хотят слышать про Мию. А разве могла она перестать говорить о дочери? Но стоило только упомянуть ее имя, как все устремлялись к двери.

— Расскажи, — попросила Молли, беря ее за руку и усаживаясь рядом.

— Спасибо, — сказала Джуд. — Никто не хочет про нее слушать.

— Я выслушаю все, что ты хочешь рассказать.

Джуд повернулась к подруге.

— Она всегда пристегивала ремень в машине.

Джуд прерывисто вздохнула и потянулась к ночному столику за бумажными платками. Это была ошибка, как она сразу поняла.

Внутри ящика, рядом с очками для чтения, лежала синяя бархатная коробочка с кольцом. Понимая, что не следует брать ее в руки, Джуд тем не менее поступила иначе.

— Что это? — спросила Молли.

— Подарок Мии по случаю окончания школы.

Молли секунду помолчала.

— Очень красивое.

— Я собиралась вместе с ней подобрать камень. Устроить день для девочек. А после, может быть, сделать маникюр, педикюр. — От этих слов решимость Джуд дала трещину, и она разрыдалась.

— Ох, Джуд, — сказала Молли, снова ее обнимая.

Поддержка подруги должна была бы ей помочь, но Джуд ничего не чувствовала. Не сейчас, когда она смотрела на это красивое оригинальное кольцо с зияющими пустотой золотыми лапками…

 

 

В этот солнечный субботний день школьная парковка была забита машинами.

Лекси сидела на пассажирском месте в тетином «форде» и смотрела сквозь лобовое стекло на толпу, собравшуюся вокруг флагштока.

— Твое место там, Алекса, — сказала тетя. — Ты работала для этого дня не меньше всех прочих.

— Я боюсь, — тихо призналась девушка.

— Знаю, — сказала тетя. — Поэтому я здесь.

Лекси набрала в легкие воздуха и собралась открыть дверцу. Старая дверца со скрипом распахнулась, подпрыгнув в конце описанной дуги.

Лекси с Евой прошли сквозь гудящую толпу родственников и друзей, которые собрались здесь по случаю выпуска 2004 года. Лекси шла с опущенной головой, стараясь на смотреть на репортеров у флагштока. Проходя мимо них, она услышала, как один сказал:

— Двести семьдесят два старшеклассника, Фил. А должно было быть двести семьдесят три.

На краю футбольного поля Лекси остановилась.

— Поторопись, — сказала Ева. — Мы опаздываем.

Лекси кивнула, но когда посмотрела на ряды складных стульев, выставленных на зеленом футбольном поле, ее затошнило.

— Я горжусь тобой, Алекса, — сказала тетя. — Ты хорошая девочка. И не смей думать иначе.

Ева широко улыбнулась, а затем исчезла в толпе гордых родителей, устремившихся на открытые трибуны.

Лекси увидела там Фарадеев. Джуд и Майлс сидели во втором ряду рядом с Молли, Тимом и бабушкой Каролиной. Даже с такого расстояния Лекси разглядела, какой бледной и худой была Джуд. Черные очки лишь подчеркнули ее бледность и заостренность скул. Она не накрасила губы, в руках у нее была розовая сумочка Мии.

И тогда Лекси поняла, что не может через это пройти. Она не в состоянии на глазах у этой толпы войти в спортивный зал, где все ее друзья, одетые в шапочки и мантии, ждут своей очереди, чтобы триумфально занять места на поле. Она не в состоянии увидеть Зака, только не в этот день, когда отсутствие Мии ощущается особенно остро.

Она сорвала шапочку, расстегнула молнию на мантии, запихнула все в большую лоскутную сумку. Она уже собралась уходить, когда класс 2004 года высыпал на поле потоком синих и золотых мантий.

Она перешла в один из пустых проходов между трибунами, а ее одноклассники тем временем занимали на поле предписанные места.

Зак шел один. В солнцезащитных очках (скорее всего для того, чтобы защитить обожженные глаза от яркого света), с бритой головой и следами ожога на скуле он мало был похож на прежнего Зака. Как и у Джуд, лицо у него было изможденным, и он не улыбался.

Когда последние выпускники заняли свои места, публика разразилась аплодисментами.

На сцену поднялся директор Йейтс. Говорил он красноречиво о Пайн-Айленд, о том, каково это вырасти на небольшом куске земли, окруженном водой, как это обстоятельство укрепляло в людях, живущих на острове, чувство общности. В конце речи он сказал:

— Этого класса коснулась внезапная ужасная трагедия, а эти ученики, которые только еще находились на пути взросления, за последнюю неделю сразу повзрослели. Мы надеемся, что, двигаясь вперед и оказываясь перед лицом выбора, важного или не очень, они запомнят на всю жизнь то, что узнали в 2004 году. — Он оглядел собравшихся с печальной мудрой улыбкой. — А теперь Аманда Мартин споет нам песню в память об особенной девушке, которой сегодня с нами нет.

Лекси попыталась взять себя в руки, но, когда началась музыка, она почувствовала в груди невыносимую боль. А потом зазвенел чистый и сладкий голосок Аманды: «Я покажу тебе мир… сияющий, мерцающий, великолепный…»

Песня словно вернула Мию к жизни, все вспомнили, как она кружилась в танце, фальшиво напевая, как любила фильмы Диснея. «Я Ариэль, — частенько повторяла она. — А ты — Белль. Никаких Белоснежек или Золушек, только не для нас. Мы новое поколение диснеевских девушек, мы добиваемся того, чего хотим…»

Когда Аманда закончила песню, не одна Лекси всхлипывала. Многие старшеклассники плакали.

Раздались оглушительные аплодисменты, потом они стихли, и началась церемония вручения дипломов. Одно за другим звучали имена одноклассников, и, одетые в синие мантии, девушки и юноши поднимались на сцену, чтобы получить диплом и помахать своим друзьям и родным.

— Алекса Бейл.

Все замерли. Люди начали оглядываться по сторонам.

А на сцене директор закашлялся и продолжил:

— Эндрю Кларк…

Сердце Лекси громко застучало. Она почему-то была уверена, что сейчас кто-нибудь укажет на нее пальцем и завопит: «Вот она! Вот та девушка, которая убила Мию!»

— Закари Фарадей.

Зак прошел по проходу на негнущихся ногах, поднялся на сцену. Взяв диплом из рук директора, он повернулся к трибунам. Медленно поднял фотографию Мии в рамке и наклонился к микрофону:

— Сегодня она собиралась пройтись колесом…

«Представляешь, Лекстер, я сделаю на сцене колесо… То-то все удивятся».

Лекси сползла по согретой солнцем стенке, закрыв глаза. Церемония продолжалась, выкликались имена, вручались дипломы, но она почти ничего не замечала. Она слушала лишь свои воспоминания, то, что ей говорила Миа в течение нескольких лет…

— Лекс!

Она вздрогнула, открыла глаза и увидела стоявшего перед ней Зака. За его спиной, там, на поле, остались шум, цвет, движение, но здесь все было тихо. Они были одни в этом пространстве под трибунами.

— К-как ты меня нашел?

— Я знал, что ты будешь здесь.

Она так надеялась, что настанет этот момент, мечтала о нем, придумывала, как заставить Зака понять, что она глубоко сожалеет, но теперь она увидела, что он и так все знает, все понимает.

— Я люблю тебя, — тихо произнесла она. Это было единственное, что не изменилось.

— Я тоже тебя люблю, но…

— Но что?

Он покачал головой, дернул плечом. Она прекрасно поняла этот жест, который означал, что теперь ничто не имеет значения и меньше всего — их любовь. Такого печального взгляда, как у него, она до сих пор ни у кого не видела.

— Ты, наверное, никогда меня не простишь? — спросила она.

— Это себя я не могу простить, — ответил он дрогнувшим голосом и отвернулся. — Мне нужно идти.

— Погоди. — Она полезла в сумку, порылась и вытянула потрепанный, зачитанный томик «Джейн Эйр». Глупый подарок для юноши, но это была единственная вещь, которой она дорожила. — Я хочу, чтобы это осталось у тебя, — сказала она.

— Твоя любимая книга. Я не могу ее взять…

— Прошу тебя. Там счастливый финал.

Он протянул руку, и целую секунду они вдвоем держали книгу.

— Мне пора.

— Знаю. Счастливо тебе, Зак, — прошептала она, глядя ему вслед.

Оторвавшись от стены, она прошла на улицу под трибунами. Она больше не втягивала голову в плечи, не отводила взгляд. Ее не трогало, что люди смотрели на нее во все глаза.

На парковке она села в старенький автомобиль Евы и стала ждать.

— Все-таки не смогла, да? — спросила Ева, когда позже села за руль.

Лекси дернула плечом.

— Кому это нужно? Обычная тупая церемония.

— Тебе нужно.

— Это было раньше, — ответила Лекси, осознав, что теперь вся ее жизнь разделилась на две части: до того, как она убила свою лучшую подругу, и после.

 

* * *

 

Вручение дипломов оказалось для Джуд непомерной ношей. Весь день ее преследовали призраки, лица пропавших людей, незнакомые девушки…






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.