Глава 30

КЛАРК

Некоторое время…минуты, часы, Кларк не могла сказать точно…все, что она могла слышать, был звук их сердец, шепот, смешавшийся с вдохами. Но потом на поляне раздался крик, отдаляя их друг от друга. Кларк и Уэллс вскочили на ноги, Кларк держалась за руку Уэллса для баланса, когда мир показался в ужасающем фокусе.

Он схватил ее руку, и они побежали обратно на поляну. Она слышала множество криков, но ни один не был так страшен, как рев и треск, которые заставили остановиться ее тело по стойке смирно.

Пламя выходило из палаток, некоторые уже рухнули в тлеющие груды, как трупы на древней битве. Темные фигуры убежали в безопасный лес, преследуемый усиками голодного пламени.

Талия, подумала Кларк в ужасе, и начала бежать. Она была слишком слаба, чтобы выйти из лазарета в ее собственную палатку.

— Нет! — крикнул Уэллс, заставляя его голос выделиться из хаоса криков. — Кларк, это небезопасно!

Но его слова ускользнули от нее, как пепел. Она шла прямиком к палатке, дым заполнял ее легкие, она моргала, чтобы увидеть что-то в тлеющем воздухе.

Его рука обернулась вокруг ее талии, насильно потянув ее в укрытие деревьев.

— Отпусти меня. — закричала она, вырываясь изо всей силы. Но Уэллс крепко держал ее, заставляя беспомощно смотреть, как огонь охватил меньше ста метров лазарета. Вся сторона палатки была в пламени. Пластиковый брезент на вершине таял, и дым процеживался из щели между передними заслонками.

— Отпусти! — она рыдала и извивалась, пытаясь вырваться.

Он просунул руку под нее и начал тащить ее назад.

— Нет. — закричала она, чувствуя, что звук рвет горло, начала бить его беспомощно кулаками. — Мне нужно вытащить ее. — она вонзила каблуки в траву, но Уэллс был сильнее, и она не смогла удержаться за землю. — Талия!

— Кларк, мне очень жаль. — прошептал Уэллс ей на ухо. Она поняла, что он плакал, но ей было все равно. — Ты умрешь, если пойдешь туда. Я не могу отпустить тебя.

Слово погибло, зажигая новый запас мощности, который взорвался через нее. Кларк стиснула зубы и рванула вперед, на мгновение вырываясь из владений Уэллса. Вся ее сущность была сведена к одному, к отчаянной мысли…Спасение единственной подруги, которую она оставила в космосе.

Она закричала, когда ее руку вывернули за спину.

— Отпусти меня. — в этот раз это было больше просьбой, чем приказом. — Я умоляю тебя. Отпусти меня.

— Я не могу. — сказал он, снова обнимая ее. Его голос дрожал. — Я не могу…

Сейчас поляна была пуста. Каждый бежал в лес, беря все материалы, которые смогли унести. Но никто не подумал о том, чтобы взять с собой хрупкую девушку, которая сейчас горела заживо всего в нескольких метрах от них.

— Помогите. — плакала Кларк, — Кто-то, пожалуйста, помогите. — но никто не ответил на ее крик, за исключением треска огня.

Пламя на вершине лазарета поднялось выше, стороны начали рушиться друг к другу, как будто огонь вдыхал палатку и все, что было внутри.

— Нет.

Что-то треснуло и из-за этого пламя взлетело еще выше. Кларк вскрикнула от ужаса, когда вся палатка рухнула в огонь, а затем медленно превратилась в пепел.

Все было кончено.

Когда она отошла от медицинского центра, Кларк почти чувствовала, как флакон пульсирует у нее в кармане, словно сердце в старой истории, которую Уэллс нашел в библиотеке несколько дней назад. Парень предлагал почитать ей, но она наотрез отказалась. Самое последнее, в чем она сейчас нуждалась — это предапокалипсическая литература. Кларк хватало сцен ужаса и в реальной жизни.

У флакона в кармане Кларк не могло биться сердце, она это знала. Все как раз было наоборот. Это зелье из токсичных наркотиков для того и создали, чтобы останавливать сердцебиение.

Когда Кларк вернулась домой, родителей не было там. Хотя они оба большую часть дня проводили в лаборатории, за последние несколько недель они удачно находили оправдания, когда уходили, перед тем, как Кларк возвращалась с учебы, и редко возвращались обратно, перед тем как она уже ушла спать. Это было, вероятно, к лучшему. Как только Лилли стало хуже, Кларк не смогла смотреть на родителей без прилива ярости. Она знала, что она была справедливой…Если бы кто-то протестовал, вице-канцлер казнил бы ее родителей, а Кларк посадили бы в тюрьму в течение нескольких дней. Но от этого было не легче, она не могла посмотреть им в глаза.

В лаборатории было тихо. Когда Кларк шла через лабиринт пустых кроватей, все, что она могла услышать — было жужжание вентиляционной системы. Мягкий гул разговора поблек, когда только все больше и больше тел было спрятано.

Лилли казалась ей еще тоньше, чем накануне. Кларк подкралась к ее кровати и мягко погладила руку подруги, содрогаясь, когда отпадал очередной кусочек кожи. Кларк взяла другую руку девушки, обхватывая пальцами флакон в кармане. Это будет так просто. Никто никогда не узнает.

Но потом бледные ресницы Лилли распахнулись, и Кларк замерла. Как только она посмотрела в глаза Лилли, холодная волна ужаса и отвращения разлилась по ней. О чем она вообще думала? Пересиливая желание уничтожить флакон, она сделала глубокий вдох, чтобы сохранить контроль и не бросить яд в стену.

Губы Лилли двигались, но не было слышно никаких звуков. Кларк наклонилась чуть вперед и легко ей улыбнулась.

— Прости, я не расслышала, что, Лил? — она опустила голову так, чтобы ухо было ближе ко рту Лилли. — Что ты сказала?

Сначала Кларк могла чувствовать только беззвучный воздух на ее коже, как будто у Лилли не было достаточно воздуха в легких, чтобы вытолкнуть слова наружу. Но потом слабый стон вырвался из ее потрескавшихся губ.

— Ты принесла?

Кларк подняла голову, чтобы взглянуть в карие глаза подруги, полные панического ужаса. Она медленно кивнула.

— Сейчас. — слово было едва слышно.

— Нет. — возразила Кларк, дрожащим голосом. — Слишком рано. — она сморгнула слезы, которые начали заполнять глаза. — Тебе может стать лучше. — сказала она, понимая, что это пустая ложь, даже для нее.

Лицо Лилли исказилось от боли, и Кларк взяла ее за руку.

— Пожалуйста. — голос Лилли был рваным.

— Извини. — Кларк мягко сжала хрупкую руку Лилли, как только слезы начали стекать по ее щекам. — Я не могу.

Глаза Лилли расширились, и Кларк резко вздохнула.

— Лил? — но Лилли молчала, глядя на что-то, что могла видеть только она. На то, что наполнило ее глаза ужасом. Физическая боль мучила тело Лилли, это было ужасно, но Кларк знала, галлюцинации, демоны, которые были с ней каждый день, парящие у ее постели, были намного хуже.

— Я не могу больше.

Кларк закрыла глаза. Вина и раскаяние, которые она чувствовала, не могли сравниться с болью Лилли. Это эгоистично, ее собственный страх мешал отправить подругу в мир покоя, которая хотела…передышку от боли, которую она заслуживала.

Ее тело тяжело дрожало, она едва смогла вытянуть флакон из кармана, не говоря уже о заполнение шприца. Она стояла у кровати и сжала руку Лилли в одной руке, используя другую, чтобы вколоть шприц в вену подруги.

— Хороших снов, Лил. — прошептала Кларк.

Лилли кивнула и улыбнулась Кларк так, что она знала, что это улыбка запомнится ей на всю жизнь.

— Спасибо.

Кларк держала руку Лилли еще несколько минут, этого хватило ее подруге, чтобы умереть. Потом она встала и положила пальцы на еще теплую шею Лилли, ища пульс.

Она умерла.

Кларк опустилась на сырую землю, задыхаясь, как только холодный воздух наполнил ее легкие, она перевернулась на бок. Сквозь слезы, которые размывали обзор, она все же смогла разглядеть очертания людей, стоящих вокруг нее, их темные, безликие, спокойные и тихие силуэты.

Ее лучшая подруга, единственный человек, который действительно знал Кларк, который знал, что она сделал с Лилли, и все равно любила ее. Талия советовала, как лучше поступить с Уэллсом сегодня…а потом этот Уэллс оттягивал Кларк назад, в то время как Талия умирала.

— Мне так жаль, Кларк. — сказал Уэллс, протягивая к ней руки, но Кларк оттолкнула их.

— Я не могу верить тебе. — сказала она тихим и холодным голосом. Гнев поднимался в груди, как пламя внутри нее, для которого были необходимы ярость и печаль, чтобы проделать путь в ад.

— Ты никак не смогла бы спасти ее. — запнулся Уэллс. — Я просто…я не мог отпустить тебя. Ты бы погибла.

— Поэтому ты позволил Талии умереть вместо меня. Потому что ты решаешь, кому жить, а кому умирать. — он начал протестовать, но она продолжила говорить, дрожа от ярости. — Сегодняшний вечер — ошибка. Ты уничтожаешь все, к чему прикасаешься.

— Кларк, пожалуйста, я…

Но она просто встала, стряхивая пепел с одежды, и ушла, не оглядываясь, в лес.

У них у всех першило в горле и у всех слезились глаза. Но только у Уэллса были руки в крови.