Коннор Кобальт. Я удерживаю ее в своих руках, не сбиваясь с интенсивного ритма раскачивающихся движений

Я удерживаю ее в своих руках, не сбиваясь с интенсивного ритма раскачивающихся движений. Роуз сидит у меня на коленях, ее ноги обернуты вокруг моей талии, а моя спина упирается в изголовье кровати. Даже при том, что она сверху, я руковожу ее движениями. Я принимаю решения и выбираю направление. Мои руки сжимают плоть ее бедер, пока я грубо насаживаю Роуз на себя.

Она стонет. Думаю, я слышу свое имя в этом приглушенном звуке. Она не может говорить, даже если захочет. Я засунул ей в рот ее же трусики. А ее руки связанны за спиной моим ремнем.

Я перестаю двигаться, и ее голова наклоняется на бок, словно последние двадцать минут она каталась на американских горках. Может быть, она и правда, вашу мать, каталась. Разместив руки на ее талии, я то двигаю ее собственное тело вверх и вниз, вдоль моего члена, то удерживаю неподвижно и двигаю своими бедрами, ритмично вколачиваясь в ее киску. Моя грудь вздымается и опадает, я пытаюсь игнорировать пульсацию в районе паха. Я так хочу поиграть с ней, а не просто трахнуть и подчинить.

- Поп викторина, - говорю я, неровно дыша. - Одно слово, описывающее твои ощущения. Только одно, - я вынимаю ее трусики со шнуровкой изо рта Роуз, и ее дыхание становится глубже, словно пытаясь надышаться воздухом, которого ей так нахватало.

- Не будь такой драматичной, - говорю я ей. - У тебя есть нос, и ты можешь дышать через него. Или я вытрахал из тебя все знания по анатомии?

Вместо того, чтобы сердиться, она почти что улыбается, а в ее глазах появляется свет. Я приподымаю ее подбородок и заглядываю в них.

- Тебе это нравится, - говорю я, а не спрашиваю. - Ты обожаешь, когда я трахаю тебя так жестко, что из твоей головы вылетают все негативные мысли.

Она покачивается на моих коленях, будто может упасть назад. Прикладывая руку к ее спине, я удерживаю ее в вертикальном положении еще крепче, пока скольжу второй рукой к основанию ее шеи, решительно сжимая и тем самым поддерживая ее голову.

- Одно слово, - напоминаю я ей. - Даже если оно будет также лишено красноречивости, как слово член. Прямо сейчас.

Она облизывает свою нижнюю губу, и мой взгляд невольно приковывается к ее рту. Не двигайся, Коннор. Но это сложно. Все, что она делает, вызывает у меня желание взять ее жестко и быстро. Но тут Роуз наконец-то отвечает мне на одном дыхании.

- Сластолюбивые.

Мои брови приподымаются.

- Это длинное слово.

Она светится от гордости. О, нет, Роуз. Это был не комплимент. Я тяну ее за шею, и она наклоняется, следуя моей команде. Мои губы касаются ее уха.

- Ты все еще ясно мыслишь, - говорю я ей. - Очевидно, я трахнул тебя недостаточно жестко.

Я чувствую, как быстро ее стеночки сжимаются вокруг моей эрекции, короткими пульсирующими движениями. Ее рту следует догнать тело. У него есть кое-какие проблемы с тем, чтобы умолять меня.

Я по-прежнему неподвижен. Позволяя ей стать неимоверно влажной и ерзать на месте, я жду, изо всех сил стараясь скрыть собственные мучительные потребности.

- Одно слово, - говорю я снова. Мои пальцы сильнее надавливают на мягкую кожу ее бедра, а затем я скольжу пальцами, вдоль ее ноги.

- Распутные, - то, как она произносит звуки в конце этого слова, то, как откидывается назад ее голова, как веки трепещут - все это заставляет меня возобновить свои движения.

Но после двух короткий толчков, я останавливаюсь.

- Одно слово, - я дергаю ее за шею, и ее глаза резко открываются.

- Страстные.

Уже лучше.

Я отпускаю ее шею и перемещаю обе руки на ее бедра, а затем подымаю ее над своим стояком. Наблюдать за тем, как ее тело отвечает на нехватку полноты - истинное удовольствие. Ее телу явно не нравится, что меня нет внутри. Когда я возвращаю ее обратно, заполняя, то делаю это грубо. Наши тела с хлопком ударяются друг о друга. Плоть о плоть. Стоны смешиваются со всхлипами. Неровное дыхание заполняет тишину. Я делаю это еще трижды, буквально насаживая на свой член.

Это могло бы стать моей второй любимой позицией. Первое место неизменно занимает лежащая ничком, связанная Роуз с кляпом во рту, ожидающая меня посреди кровати, изнывая от желания.

На втором или третьем резком вздохе Роуз, я снова делаю паузу, удерживая ее неподвижно на своем конце.

Она не колеблется.

- Затраханные.

Вот так!

Я вновь беру ее в свои руки и делаю так, чтоб это было последним словом, которое она сегодня запомнит.

* * *

Какое-то время мы говорим, Роуз лежит на животе, так что одеяло собралось складками у ее талии, а я лежу, опираясь локтем на подушку. Я провожу рукой от ее лопаток вдоль спины, массируя напряженные мышцы и пытаясь выгравировать ощущение ее мягкой кожи в своей памяти.

Я обожаю эти моменты после секса почти так же сильно, как и сам секс. Напряжение Роуз спало почти до минимума. Даже когда она говорит о своем списке дел - своих заботах и страхах - то делает это с легкостью, а не натянуто.

- Не думаю, что мне удастся удержать Дэйзи с нами после окончания шоу, - тихо говорит Роуз. - Я говорила с мамой, и она не позволит ей остаться, - она опускается щекой на подушку, поворачиваясь ко мне. - Возможно, если шоу будет продлено на второй сезон, Дэйзи сможет жить с нами.

Второй сезон? Еще шесть месяцев иметь дело со Скоттом, со всевидящими камерами, всюду преследующими каждый наш шаг?

- А ты хочешь этого? - спрашиваю я.

- Нет, - говорит она откровенно. - Я уже получила все, что хотела от этого шоу. Продажи Физзли возросли. Пара розничных магазинов желают продавать мои вещи. Люди стали сильнее симпатизировать Лили, чем когда-либо до этого, - последний пункт вызывает у Роуз улыбку. - Это наилучшая часть, - признается она.

Трудно отрицать любовь Лили к Лорену или его любовь к ней, тогда как они постоянно вместе в шоу.

- В них легко влюбиться, - говорю я, целуя ее в плечо. - Просто сначала нужно их понять, - это сложнее. Здесь нужно абстрагироваться от их зависимостей и увидеть внутри Лил и Ло людей.

На секунду Роуз закрывает отяжелевшие веки, но я пока еще не хочу, чтобы она ложилась спать. Мне нужно спросить у нее кое-что важное, пока она в таком спокойном состоянии.

- Насчет свадьбы, - начинаю я. И прежде чем могу закончить, Роуз вставляет, резко распахивая глаза.

- О, хотела тебе рассказать, я показала Лили подвенечное платье, и она была счастлива, Коннор, - Роуз улыбается, словно это фантастика. Мой желудок скручивает в узел. Она упирается на предплечья, чтобы лучше меня видеть. - Лили визжала и скакала так, будто была в восторге. Думаю, она наконец-то готова к замужеству.

- Это здорово, - говорю я, не в силах контролировать свой неровный голос. - Счастлив за нее.

Роуз хмуриться, а затем ударяет меня по руке.

- Ты не похож на слишком счастливого.

Моя рука замирает у нее на пояснице.

- Я с девушкой, которая отказывалась принимать участие в детских инсценировках свадьбы, а сейчас ты стала поклонницей чьей-то реальной женитьбы, - она говорила мне раньше, что когда Лили и Ло в детстве притворились что женятся, Роуз разрушила все вокруг, оторвала цветам ножки, а затем назвав все это " глупостью", умчалась прочь.

- Если ты беспокоишься, что я изуродую цветочные композиции у них на свадьбе, то уверяю тебя, что не стану этого делать. Я сама их выбрала. Они будут состоять из орхидей.

- Я изменил это.

Ее глаза открываются еще шире, и она полностью садится, подтягивая простынь к груди. Она указывает на меня пальцем.

- Если моя мать склонила тебя к оранжевым лилиям и лентам...

Я накрываю рукою ее рот.

- Я не советовался с твоей матерью начет финальных договоренностей, обещаю.

- Тогда о чем идет речь? - спрашивает она. - У тебя такой вид, будто ты завалил тест по математике.

Я медленно пододвигаюсь к ней и целую в висок.

- Я просто подумал насчет нас.

Она замирает.

- И это тебя расстроило?

Обычно я более уверен, более подготовлен, но не откровенен. Но сейчас все не так. Как можно быть уверенным, когда кто-то другой держит в руках твое будущее. Я не могу сделать все самостоятельно, если Роуз не раскроет передо мной свои карты.

- Я почти у цели, - говорю я ей. - Я хочу детей. Хочу обручальное кольцо на твоем пальце. Я хочу все это вместе с тобой, Роуз. А каковы твои мечты? - мы не говорили на эту тему уже несколько месяцев. Во время нашего последнего разговора она осудила мою тщеславную концепцию с детьми, но после общения с Дэйзи и Лили, Роуз должна была осознать, что нам хорошо вместе, не просто в роли академических соперников или превосходных любовников. Мы совместимы по жизни. И это самое главное.

Роуз качает головой, углубляясь в собственные мысли.

Моя грудь сжимается, пока я пытаюсь все для нее упростить.

- Представь себя через два года. Что ты видишь?

После долгого молчания, она говорит:

- Я думаю, ты будешь работать в Кобальт Инк. вместе с твоей матерью, представляю, как мы все вместе с моими сестрами и их парнями или уже мужьями, не важно, организуем совместный отпуск, - она закатывает глаза, но все же улыбается этому воображаемому будущему.

Я жду, что она продолжит, но на этом все.

- А что с Кэллоуэй Кутюр?

- Не знаю. Вероятно, у меня появятся сотрудники, которые будут мне помогать. Я буду не так сильно сосредоточена на этом или, по крайней мере, хочу, чтобы так было.

Я хмурюсь, вообще не ожидал подобного ответа.

- Но ты же любишь моду.

- А ты любил Уортон.

Я качаю головой. Это не одно и то же. И я покажу ей почему.

- Ты на самом деле можешь бросить свое дело, Роуз? То, что делает тебя счастливой?

Она громко вздыхает, словно ранее уже вела эту битву.

- Нет. Я была бы несчастна без Кэллоуэй Кутюр, но я несчастна и пытаясь держать его на плаву. У меня нет ни малейшей доли контроля над одеждой, которая продается в магазинах. Линия может распродаться за неделю, а может висеть в магазине целый год. А затем мне снова придется тяжело работать. Для чего?

- Чтобы женщины могли носить твою одежду, дорогая.

- Это глупо.

- Это даже и близко не глупо, Роуз, - говорю я, прищурив глаза. - Ты создаешь одежду, в которой женщины могут почувствовать себя увереннее. Каким-то образом ты наделяешь их этой уверенностью, и это никогда не будет глупо. Это прекрасно и блестяще, это - то, что невозможно забыть.

И тут она целует меня. Ее рука сжимает мои волосы, а губы прижимаются к моим губам. Я улыбаюсь и призываю ее губы приоткрыться, так что наши языки сплетаются, от чего голова идет кругом, и я отказываюсь останавливаться.

Но Роуз первой разрывает поцелуй, нежно прижимая свою руку к моей щеке.

- Спасибо, - говорит она. - Ты прав... - Роуз прикладывает пальцы к моим губам. - Не смей злорадствовать.

Я стараюсь не усмехаться столь явно.

Уголки ее губ тоже приподымаются.

- Я пытаюсь отыскать способ быть счастливой тем, что имею. Не хочу придерживаться мысли, что этого недостаточно. Но я также не готова отказаться от всего этого.

Я беру ее за руку, убирая ее пальцы от своих губ.

- Это разумное решение, - я касаюсь ее покрасневших губ. - А через десять лет, когда твои сестры и их мужья будут иметь детей и собственные семьи, как ты представляешь свою жизнь?

- Я не могу заглядывать так далеко, - отвечает она.

- Ложь, - высмеиваю я, щелкая языком. - Ты уже продумала свою жизнь наперед.

- Откуда ты знаешь?

- Потому что это то, что мы с тобой привыкли делать. Мы представляем себе наше будущее и претворяем его в жизнь.

Она сжимает мое колено.

- Сейчас ты выставил нас как мелочных и тщеславных людей.

- Мы и есть такие, - говорю я. - Но только с лучшей стороны, - я усмехаюсь, дожидаясь ее ответа. Я хочу услышать, что же она скажет.

- Я представляю нас с тобой вместе, мы едим на день благодарения в своем собственном доме. К нам в гости приходят Лорен с Лили. У них нет детей, потому что они и так счастливы. А Дэйзи приедет на своем мотоцикле с каким-то парнем дрифтером, которого мы все возненавидим. Рика там не будет. Он будет... взбираться на какую-то гору в другой стране, путешествуя с одним лишь рюкзаком или еще что-то более безумное. И мы с тобой будем пить вино у камина, после того как все уйдут спать.

Без детей.

В любом случае. Даже детей ее сестры.

Вот как сильно она боится.

- Что пугает тебя в том, чтобы иметь детей? - спрашиваю я, пробегая кончиками пальцев по ее ладоням, следуя по линиями, пока она размышляет над ответом.

Роуз напрягается, и я тоже полноценно сажусь, начиная растирать ее ноги, выглядывающие из-под простыни.

- Провал, - говорит она строгим голосом. - Что если они меня возненавидят? Что если я не дам им ту любовь, которой они заслуживают? Что если я сломаю каждого из них, как моя мать сделала с нами? - она делает паузу. - Я не хочу испортить человека, Ричард.

Я глажу ее по волосам, убирая прядку за ухо.

- Ты не сделаешь этого, Роуз. Я буду рядом, чтобы помочь тебе, и у меня даже нет сомнений, что ты будешь любить всех своих детей нереально сильно.

Я ожидаю от нее опровержений. Что она сердито посмотрит на меня и возразит, что я не знаю ничего о детях, так как у меня нет даже братьев. Но я знаю ее и знаю, что она станет замечательной матерью, если позволит себе ею стать. Чтобы в это поверить нужно просто посмотреть на то, как она относится к своим сестрам. С состраданием, преданностью и искренней любовью. Она отдает всю себя людям, о которых заботится.

- Когда нам будет за 30, если мы будем готовы, и если ты мне поможешь, то я могу себе представить маленькую девочку или двоих... - она смолкает, глядя мне в лицо. - Что?

Моя челюсть отвисает, а затем удивление превращается в чистейшую чертову радость. Я улыбаюсь от уха до уха; не могу ничего с собой поделать и целую Роуз в щеку, в губы. Я укладываю ее на кровать, прижимая к матрасу.

- Ричард, - говорит она, улыбаясь. - Остановись на секундочку.

Я усмехаюсь.

- Ты хочешь детей? - она сказала да.

- Когда мне будет тридцать пять или того больше, - отвечает она.

Она хочет детей.

Я целую ее со всей страстью.

- И ты должен будешь мне помогать, - говорит она между поцелуями.

Помогать. Она просит о помощи. Девушка, которая в колледже не могла принять от меня даже блейзер, чтобы скрыть пятно на своем платье, сейчас охотно открывает свои объятья передо мной, перед нами.

- Все, что я всегда хотел сделать, Роуз, так это быть в твоей команде, - я смеюсь, предаваясь воспоминаниям. - Именно ты, мисс Наивысшее Благородство, решила быть моим соперником, поступив в Принстон.

Она наклоняет голову.

- Мне нравится соревноваться с тобой, - она садится, опираясь на локти, оказываясь так близко к моим губам, и говорит. - Но твоим союзником мне нравится быть еще больше.

- Мне тоже, дорогая.

Мне тоже.

ГЛАВА 46