Глава 13. Мой рейс был назначен на половину восьмого

Мой рейс был назначен на половину восьмого. Я покинула собрание сотрудников бара пораньше, чтобы успеть упаковать вещи и не дать мыслям о Трентоне проникнуть в мой разум по пути в аэропорт. Я посмотрела на свою левую руку, которая находилась на руле. Сложив пальцы вместе можно было прочитать четыре буквы DOLL. ТиДжей бы не одобрил, а я молила Бога, чтобы он не спросил, почему я выбрала именно это слово.

Целую вечность у меня заняла парковка, поиск нужного самолета и регистрация. Я ненавидела спешку, но ТиДжей купил мне билет на последний рейс сегодня, и, несмотря ни на что, я должна была попасть на этот рейс. Мне жизненно важно было узнать, не разлюбила ли я ТиДжея из-за расстояния между нами.

Я стояла в длинной очереди возле охраны, как вдруг услышала, как кто-то назвал меня по имени. Я повернулась и увидела Трентона, несущегося на полной скорости мне навстречу. Увидев его, сотрудник управления транспортной безопасности сделал шаг вперед, но как только Трентон замедлился, находясь почти вровень со мной, отступил.

- Какого черта ты творишь? – спросил Трентон, грудь его вздымалась от бега. Он положил руки на бедра. Я заметила, что на нем были старые красные баскетбольные шорты, белая футболка и изношенная бейсболка Сиг Тау. В животе появилось ощущение волнения от одного лишь взгляда на него, в большей степени от того, что я оказалась пойманной, нежели польщенной таким вниманием.

- Какого черта ТЫ творишь? – поинтересовалась я, озираясь вокруг на толпу людей, таращившихся на нас.

- Ты сказала, что мы увидимся завтра, а теперь садишься в чертов самолет?

Женщина, стоявшая впереди через несколько человек, зажала своей дочери уши.

- Простите, - сказал Трентон.

Очередь продвинулась вперед, заставляя меня двигаться вместе с ней. Трентон сделал шаг вперед.

- Это было спонтанно.

- Ты летишь в Калифорнию, да? – спросил он, как будто его только что ранили.

Я не ответила.

Мы сделали еще пару шагов.

- Из-за того, что я тебя поцеловал? – спросил он снова, но на этот раз громче.

- Он купил мне билет, Трент. Мне надо было отказать ему?

- Да, ты должна была ему отказать! Он не сильно беспокоился, чтобы увидеть тебя, больше трех месяцев, и тут вдруг он покупает тебе билет? Брось! – сказал он, и его рука повисла в воздухе.

- Трент, - тихо начала я, - возвращайся домой. Это меня смущает.

Очередь снова оживилась, и я сделала маленький шаг.

Трентон уступил мне дорогу, а затем поравнялся со мной.

- Не садись в этот самолет.

Эти слова были сказаны им абсолютно без каких-либо эмоций на лице, но его глаза умоляли меня остаться.

Я коротко рассмеялась, стараясь как-то пролить свет на ситуацию.

- Я вернусь через пару дней. Ты ведешь себя так, будто никогда больше меня не увидишь.

- Всё изменится, когда ты вернешься. И ты это знаешь.

- Пожалуйста, прекрати, - попросила я его, оглядываясь вокруг.

Люди впереди продолжали двигаться. Трентон вытащил руки.

- Просто… дай этому пару дней.

- Чему дать пару дней?

Он снял кепку и почесал макушку, размышляя над моими словами. Выражение отчаяния на его лице заставило меня сдержать поток слез. Мне хотелось обнять его, сказать, что все хорошо, но как я могла успокоить его, если сама являлась причиной его страданий?

Трентон снова натянул кепку на голову так, что она почти закрывала глаза. Он вздохнул.

- Боже мой, Ками, пожалуйста. Я не смогу так. Я не смогу быть здесь, думая, что ты там, с ним.

Передо мной снова задвигалась очередь. Я была следующей.

- Прошу тебя? – просил он. На мгновение его лицо озарила нервная улыбка. - Я влюблен в тебя по уши.

- Следующий, - услышала я голос сотрудника, который указал мне встать вдоль стены.

После длительной паузы, я почувствовала, как мое тело сжалось от того, что я собиралась сказать.

- Если бы ты знал то, что знаю я… ты бы не был влюблен.

Он покачал головой.

- Я не хочу ничего знать. Я просто хочу тебя.

- Мы просто друзья, Трент.

Его голова и плечи упали от безысходности и отчаяния.

- Следующий! – снова повторил мужчина. Он смотрел, как мы разговариваем, и находился уже в разгневанном состоянии.

- Мне пора идти. Увидимся, когда я вернусь, хорошо?

Трентон устремил глаза в пол и кивнул.

- Ага.

Затем он начал покидать зал, но вдруг обернулся.

- На какое-то время мы перестали быть друзьями. И ты это знаешь.

Повернувшись спиной ко мне, он зашагал прочь, а я повернулась к служащему и отдала ему билет и паспорт.

- Вы в порядке? – спросил он, изучая мой билет.

- Нет, - ответила я. У меня перехватило дыхание, и я ощутила, как глаза наполнились слезами. – Я полная идиотка.

Мужчина кивнул и жестом пригласил проходить дальше.

- Следующий! – сказал он стоявшему позади меня человеку.

Я не хотела идти, словно это был сон. Еще ребенком, посещая дома друзей, я стала понимать, что другие папы были не такими как мой, а большинство семей были счастливее моей. С того момента, я и начала мечтать о том, чтобы стать самостоятельной, уехать куда-нибудь в собственный уголок. Но даже взрослая жизнь, казалось, больше напоминала скорее сплошное разочарование, чем приключение, поэтому, чтобы точно знать, что этот момент счастья не был каким-то грязным трюком, я старалась быть спокойной.

Этот чистый и уютный дом был как раз тем местом, где я хотела бы находиться, радостно улыбаясь и прячась в хлопковые египетские простыни на огромной кровати ТиДжея. Он лежал рядом со мной, вдыхая воздух размеренно и глубоко. Он был бы вынужден просыпаться за несколько минут до работы, а я бы в это время наблюдала за его великолепным видом сзади, когда он вставал с кровати. Это, естественно, не было проблемой. Но следующие восемь часов в одиночестве, наедине со своими мыслями, превратили мое состояние нирваны в нервный срыв.

Во время полета мои мысли атаковали сотни сомнений по поводу того, что я лечу к нему в последний раз. Моя нервозность, которая накапливалась месяцами, продолжала разрастаться до того момента, пока я не увидела его в багажном отделении, а потом и его улыбку. Та же улыбка, которая превращала мысли о совместной жизни с ним во что-то невероятное.

Возможно, я бы приготовила ему завтрак в постель, чтобы отпраздновать наши первые двенадцать часов вместе? А может, и нет. Я изо всех сил пыталась и так устала быть той девчонкой. Такой меня больше не будет никогда. Рейган сказала это абсолютно точно, вчера, пока я яростно паковала вещи:

- Что с тобой случилось, Кэм? От тебя всегда исходила уверенность. А сейчас ты словно разбитый щенок. Если ТиДжей не твое, то ты не можешь это контролировать в любом случае, поэтому, лучше всего, прекрати из-за этого волноваться.

Я не понимала, что такого произошло с той потрясающе-уверенной девушкой, и как я стала той, кем я являлась сейчас. Хотя нет, я понимала. В моей жизни появился ТиДжей, и все эти шесть месяцев я провела, пытаясь заслужить его. Ну, или половину этого времени. Другую часть времени я потратила на то, чтобы все разрушить.

ТиДжей повернул голову и коснулся губами моего виска.

- Доброе утро. Хочешь, я принесу завтрак, здесь на углу продают? – спросил он.

- Звучит вообще-то заманчиво, - сказала я, касаясь губами его обнаженной груди.

ТиДжей мягко высунул свою руку из-под меня и привстал с кровати, слегка потянувшись на секунду, перед тем как встал и предстал передо мной во всей красе, как в моих фантазиях, которые я лелеяла около трех месяцев. Он нацепил джинсы, которые висели на стуле, и вытащил из гардероба футболку.

- Все те же бублики под сливочным сыром?

- И апельсиновый сок. Если можно.

Он надел кроссовки и схватил ключи.

- Слушаюсь, мэм. Скоро вернусь, - крикнул он перед тем, как закрыл за собой дверь.

Очевидно, что я не чувствовала, будто не заслуживаю его, потому что ТиДжей был дураком. Все было наоборот. Ведь, когда кто-то настолько удивительный входит в бар и просит твой номер телефона до того, как заказать выпить, ты крутишься, как белка в колесе, чтобы не отпугнуть его. Где-то глубоко в мыслях я понимала, что успела поместить его на первое место. А затем я совершенно о нем забыла.

Но как только ТиДжей обхватил меня руками в багажном отделении, я сразу же сравнила его объятия с тем, как меня обнимал Трентон. А когда ТиДжей коснулся губами моих губ, если учесть, что его рот был таким же чудесным, каким я его и запомнила, то я не ощутила, что ему это нужно так же, как было нужно Трентону. Я боялась, что делаю абсолютно ненужные и нечестные сравнения, и старалась не допускать этого, пока что-нибудь не случилось, но мне не удавалось – каждый раз, на любом уровне. Было это честным или нет, но Трентон был тем, кого я знала, а ТиДжей стал чужим.

Минут десять спустя, ТиДжей прибежал обратно, положил бублик мне на колени и апельсиновый сок на тумбочку рядом с кроватью. Потом он быстро меня чмокнул.

- Они тебе звонили?

- Да, рано утром. Я не уверен, что знаю, что там происходит, поэтому не могу сказать, когда приду домой.

Я пожала плечами.

- Всё нормально. Увидимся, когда увидимся.

Он снова меня поцеловал, быстро переодеваясь, натягивая приталенную белую рубашку, темно-серый костюм и туфли, перед тем как выбежать из дома с галстуком в руке.

Дверь захлопнулась.

- Пока, - сказала я, оставшись одна.

Я откинулась на кровать, разглядывая потолок и свои ногти. Его дом был довольно маленьким. Без соседей, без домашних животных. Даже золотой рыбки не было. Я подумала о том, что Трентон, скорее всего, сейчас бы сидел рядом со мной на нашем двухместном диванчике дома, смотрел бы со мной, что угодно, пока я болтала бы о работе, или колледже, или о том и другом. Как приятно было просто иметь кого-то, кто хотел бы быть рядом со мной, при любой возможности. Вместо этого, я пялилась на белый потолок, отмечая как мило он сочетается с бежевыми стенами.

ТиДжей тоже был бежевым. Он был безопасным. Стойким. Но все выглядело хорошо с расстояния в тысячу миль. Мы никогда не ругались, хотя вовсе нет необходимости ругаться, если вы далеко друг от друга. ТиДжей знал, какие бублики мне нравятся, но знал ли он, что я терпеть не могу рекламу, или, какое радио я слушаю, или то, что первое, что я делаю, придя домой с работы, это снимаю бюстгальтер? Знал ли он, что мой отец первоклассный осел, или то, что мои братья заставляли других любить их и в то же время нетерпимо относились ко многому? Знал ли он, что я никогда не заправляю свою постель? Потому что Трентон знал.

Он все это знал и все равно хотел меня. Я подошла и проверила свой телефон. Сообщение от «Закажи себе мелодию» и больше ничего. Трентон ненавидел меня, и было за что, он ведь просил меня выбрать, и я его не выбрала.

Теперь, лежа абсолютно голой в кровати другого мужчины, я думала о Трентоне.

Я закрыла лицо руками и выругалась, так как по вискам заструились горячие слезы. Я хотела быть здесь. Но больше я хотела быть там. Рейган спрашивала меня, любила ли я когда-нибудь одновременно двух мужчин. Тогда я и не знала, что уже любила. Двое мужчин, которые были такими невыносимо разными и в то же время настолько похожими. Оба привлекательны и оба невыносимы, но по абсолютно разным причинам.

Завернувшись в простыню, я выбралась из постели и прогулялась по уютному домику ТиДжея. Выглядел он так, словно никто в нем и не жил. Я предположила, что большую часть времени так и было. На узком столике напротив стены в гостиной стояло несколько серебряных фоторамок. На одной из них, черно-белой, был маленький ТиДжей, на другой он был с братьями и сестрами, еще одно фото с родителями, а на последнем были мы во время моего первого визита.

В комнате был черный телевизор, а пульт находился прямо на конце столика. Интересно, был ли он подключен к кабельному. У него редко выдавалось время, чтобы смотреть телевизор. Журналы Мэнс Хэлф (Men’s Health) и Ролинг Стоун (Rolling Stone) лежали на верхушке кофейного столика, разбросанные как колода карт. Я подняла один из них и пролистала, вдруг ощутив недостаток отдыха и усталость. Зачем я приехала? Доказать себе, что люблю ТиДжея? Или не люблю?

Диван едва прогнулся подо мной, когда я села. Он был светло-серого цвета, твидовый, с коричневыми кожаными вкраплениями. От ткани слегка чесалась спина. Пространство выглядело совершенно по-другому, чем когда я была здесь в прошлый раз. Чистый запах мускуса уже не был таким вызывающим. Я бросила взгляд на вид из огромного окна, где шумел залив, и внезапно поняла, что он уже не был таким таинственным; казалось, будто чувство совершенства, которым обладал ТиДжей, больше не способно было очаровать меня. Всего несколько недель с Трентоном все изменили. Вдруг стало нормальным желание устраивать беспорядок и допускать ошибки, и чувство какой-то неопределенности, такое сильное, которое олицетворял собой Трентон… все то, что я видела в себе и так в себе не любила. Потому что хотя мы и боролись друг с другом, у нас были цели. Совсем неважно, что нас там сейчас не было. Важным было то, что мы оба терпели неудачи, и полные провалы, но мы поднимались, отряхивались и продолжали идти дальше – и делали это лучше всего. Трентон не просто делал все это пристойно; он достигал всего этого с удовольствием. Вместо чувства сожаления из-за того, что мы не могли быть там, где хотим, мы могли гордиться тем, к чему мы стремились и что могли бы преодолеть, чтобы этого достичь.

Я встала и подошла к широким окнам, глядя на улицу внизу. Трентон догадался, что я делала, и примчался в аэропорт, умоляя чуть ли не на коленях, чтобы я осталась. Если бы я была единственной по другую сторону баррикады, простила бы я его? Мысль о том, что он чувствовал себя отвергнутым и одиноким по дороге домой, заставила мои глаза наполниться слезами. А пока я стояла в идеальном месте, которым владел идеальный мужчина, завернутая в его простыни и давала волю слезам, сожалея о том, что оставила позади прекрасного художника, который за меня боролся.

Я провела детство в ожидании своего первого дня свободы. Почти большую часть времени до совершеннолетия каждый день желания откладывались на завтра. Но сейчас, впервые в жизни я захотела вернуться назад, в прошлое.