Святость процента — это суеверие маммонизма

Удивительно наблюдать сегодня, как социалистически мыслящий мир, начиная с Маркса и Энгельса, и коммунистический манифест, и Эрфуртская программа (особенно Каутский), а также сегодняшние социалистические властители, как по команде, салютуют интересам ссудного капитала.

Святость процента — это табу!

Процент — святее всех святых; встряхнуть его ещё никто не отваживался.

В то время, как имущество, дворянство, безопасность личности и собственности, права верхушки, религиозные убеждения, офицерская честь, отечество и свобода, более или менее, дискутируются, процент — свят и неприкасаем.

Конфискация имущества, социализация — вопросы повестки дня, хотя они имеют совсем уж скользкие правовые мосточки, которые подпираются лишь тем, что всё это, якобы, применяются от имени общества к личности, — всё это дозволено; а процент, процент — это «noli me tangere», «не трожь меня».

Проценты от долга рейха — на первом месте в государственном бюджете.

Их огромный вес тянет корабль государства на дно — это же обман! — громадный денежный обман, придуманный единственно для пользы крупных денежных властителей.

Хотел бы сразу, чтобы не было недомолвок, вкратце затронуть тему мелких рантье, которая ещё будет дальше рассматриваться.

Поскольку их не принимают в расчёт при рассмотрении крупных вопросов, то совершенно справедливо, что для них будут предусмотрены многие компенсации, путём дальнейшего развития социальной помощи.

Обман! Проценты — это обман — говорил я, и это моё твёердое убеждение.

Но, если это слово, которое во время войны наверняка звучало и на полях сражений, и на родине, как наиболее употребимое, то оно имеет ещё больше оснований быть применимым в смысле обмана с процентами.

Как это было с военными займами?

Рейх, в виде займа, вытащил из кошельков народа 5 миллиардов марок, которые были действительно имевшимися в наличии сбережениями.

Деньги пришли обратно населению. Затем пришёл новый заём и снова высосал эти деньги у народа и, к тому же, последние остатки сбережений.

И снова пришёл насос займа и высосал миллиарды, и снова они вернулись, и так эта прекрасная игра продолжалась девять раз — до тех пор, пока рейх не наделал долгов на 100 миллиардов.

За это народ, конечно, получил 100 миллиардов, но только в виде красиво напечатанных бумажек.

Сначала мы вообразили себе, как будто мы стали богаты, а потом пришло государство и сказало, что оно на грани банкротства.

Да, но почему же? Я ведь не могу стать банкротом, если я начну просто часто перекладывать свою 100-марковую купюру из левого кармана брюк в правый.

Это было бы ещё большим сумасбродством, если мы, признав сумасбродство нашей экономики военных займов, ещё и согласимся с тем, что мы — банкроты.

Сломаем кабалу денежных процентов!

Объявим военные облигации законным платёжным средством без оплаты по ним процентов, и угроза банкротства государства растает, как мартовский снег, пригретый солнцем.