Постоянная перезагрузка»?

Понятно, что китайская внешняя политика не может проводиться в том же духе, что и раньше – ни на мировой арене, ни в контексте взаимоотношений с Россией и Центральной Азией. В течение двух последних тысячелетий Китай привык к тому, что мир сам идет к нему и не нужно прилагать особых усилий для установления добрых отношений с разными странами. Но стратегические реалии XXI века требуют революции в менталитете китайских руководителей – психологической «модернизации» в дополнение к социально-экономической модернизации постмаоистской эпохи. Вызов, на который предстоит ответить китайским стратегам, заключается в отходе от преимущественно статичных понятий, таких как «гармоничный мир», и в переходе к более динамичному и гибкому реагированию на быстроменяющиеся тенденции. По сути дела, китайская внешняя политика сегодня нуждается в «постоянной перезагрузке» – не столько в резком старте, сколько в непрерывно идущем процессе приспособления к внешним условиям и к расширяющимся возможностям самого Китая. Судя по некоторым признакам, это уже происходит.

Новый мировой порядок. Большинство политиков и мыслителей не верят в то, что Китай догонит США, как минимум в течение двух следующих десятилетий. Сравняться с Соединенными Штатами по ВВП – лишь один из критериев «равенства», и притом не самый важный. Следовательно, КНР должна работать вместе с США – своим единственным настоящим аналогом, несмотря на непрекращающиеся проблемы и периодические обострения отношений. Вашингтону будет психологически трудно обращаться с Пекином как с равным партнером, но в конечном итоге их взаимозависимость на фоне углубляющейся глобальной взаимозависимости – путь к построению мира, в котором Китай может процветать.

В этой глобальной перспективе остается мало места для России. Хотя Пекин по-прежнему говорит о многополярном мире, он имеет в виду создание двухполюсного китайско-американского мира, в котором другие крупные державы имели бы сугубо второстепенное влияние. Удельный вес России в китайской внешней политике будет неуклонно снижаться. Иногда у Пекина может появиться искушение заручиться поддержкой Москвы в противодействии гегемонистским устремлениям Вашингтона, но неверие в возможности (и надежность) России указывает на то, что Китай предпочтет не связывать себя никакими обязательствами в борьбе с потенциальной угрозой геополитического окружения. Тем временем растущий дисбаланс в китайско-российских отношениях свидетельствует о том, что двустороннее взаимодействие будет становиться все более затруднительным, хотя китайское руководство будет пытаться управлять своим северным соседом. Но если в России установится националистический режим, Москва снова будет представлять серьезную угрозу для безопасности Китая, как это было в годы правления Леонида Брежнева (1964–1982).

Новая Евразия. Китай будет все активнее проецировать свое влияние на постсоветское пространство. Это станет естественным следствием его все более глобальных устремлений, подкрепляемых растущими возможностями. Однако расширение китайского геополитического влияния вряд ли подтолкнет китайское руководство к авантюрной попытке расширить свою территорию за счет российского Дальнего Востока или Центральной Азии. Природная стратегическая осмотрительность, нерешенные внутриполитические проблемы и присутствие нескольких региональных и глобальных держав на евразийском континенте представляют собой грозные препятствия на пути расширения «новой китайской империи». Хотя нельзя полностью исключать вероятность иррациональных поступков, коллективный характер коммунистического режима предполагает выбор более консервативных стратегий. Пекин всегда будет отдавать предпочтение косвенному влиянию, а не прямому правлению, и долгосрочным процессам, нежели внезапным действиям.

Китай и дальше будет считать главным приоритетом экономическое взаимодействие – не только с Россией и центральноазиатскими странами, но со временем и с другими государствами на постсоветском пространстве, такими как Украина и закавказские республики. Он будет изображать себя единственной по-настоящему неимпериалистической великой державой в Евразии и разыгрывать карту Большой Центральной Азии, в которой он является ключевым игроком. У Китая уйдет много лет на то, чтобы развить межэлитные сети, которые имеются у русских в их ближнем зарубежье, но рано или поздно он это сделает. Расширение влияния КНР в последнее десятилетие показывает, как быстро все может измениться. Пекин уже обхаживает элиты стран-соседей все более энергично, и это заигрывание выходит далеко за пределы обычных параметров энергетического и экономического сотрудничества. Китайцам неизбежно придется принимать все более деятельное участие в решении вопросов региональной безопасности, а также внутренней политики центральноазиатских государств. Это вовлечение, частичное и порой неуверенное, будет неуклонно нарастать.

Новый Китай. Хотя военная угроза, которую представляет Китай, значительно преувеличена, не должно возникать иллюзий по поводу решимости Пекина изменить характер своего взаимодействия с внешним миром. Китай категорически не готов возглавить новый мировой порядок, но он требует более влиятельного положения в нынешней архитектуре международных отношений и приносит все меньше извинений за решительное отстаивание своих интересов.

Более дерзкий характер китайского внешнеполитического курса очевиден, прежде всего во взаимоотношениях Пекина с Западом, но он дает о себе знать и на постсоветском пространстве. Неуверенность неравномерно, но неуклонно уступает место уверенности в своих силах. Инстинктивная осторожность Пекина никуда не делась, однако она все больше вытесняется пониманием того, что для отстаивания китайских интересов в быстроменяющемся мире нужно действовать более энергично и целеустремленно. В конечном итоге подлинный смысл «постоянной перезагрузки» Китая заключается не столько в ее влиянии на решение отдельных вопросов, сколько в более широком изменении менталитета китайского руководства, то есть в изменении основополагающих предпосылок и характера внешней политики.

Пройдут десятилетия, прежде чем эта революция приведет к конкретным действиям на международной арене, но общая направленность ясна. События последних лет делают неактуальным призыв Дэн Сяопина «скрывать потенциал» и «выжидать удобного случая». У Пекина больше нет ни желания, ни даже возможности загнать джинна обратно в бутылку. Все более могущественный, самоуверенный и во многих отношениях трудный Китай – это реальность, требующая фундаментальной перезагрузки в мышлении всех, кто имеет с ним дело.