Не дефицит, не переизбыток, а системный кризис

Хватает ли в школах учителей? В целом — да. В конце каждого августа в прессе поя­вляется информация о вакансиях в том или ином регионе, но уже в первой поло­вине сентября свободные места так или иначе заполняются. Отсутствие какого-либо предметника в школе в наши дни — скорее исключение, чем правило, как де­сять лет назад.

Появление вакансий в большей степени связано с ожидаемым приходом молодых специалистов. Их число в каждом регионе планируется заранее, а молодежь тянет, как правило, до последнего, надеясь найти работу в другом месте. С приходом в шко­лы выпускников педвузов ситуация по стране неоднородная, она несколько луч­ше в тех регионах, где есть программы поддержки молодых специалистов. В Челя­бинской области, например, для них суще­ствует 40-процентная надбавка к зарплате и в этом году до 10 тыс. рублей увеличена единовременная матпомощь. Молодые учителя Якутии, проработавшие пять лет по договору в сельских школах, получают субсидии в размере половины стоимости благоустроенной квартиры в Якутске. В Москве начинающий педагог получает 20 тыс. подъемных в конце первого года работы, и в течение первых трех лет его зарплата автоматически увеличивается на 40% (при красном дипломе — на 50%).

Ежегодно в школах ждут 30-32 тыс. молодых специалистов. Нормальная воз­растная сменяемость требует 45-47 тыс. молодых учителей, но это при условии, что пожилые учителя вовремя уходят на пенсию, чего не происходит. Где-то пен­сионеров просят поработать в школе еще, а чаще они сами стремятся остаться по очевидной причине: к этому моменту при нормальной нагрузке их зарплата до­стигает максимума, и переходить на пен­сионное вспомоществование им не хо­чется. В Москве, например, каждый пя­тый учитель достиг пенсионного возраста, в то время как в среднем по стране — лишь каждый десятый. И это при том, что в столице есть серьезные программы поддержки молодых педаго­гов. Уход — неуход учителя на пенсию — отдельная больная и нерешенная пробле­ма школьной системы. Редкая школа на­ходит мягкий выход из этой ситуации: перевод пенсионеров, опытных и работо­способных, в мастера-наставники, в кружковую и студийную работу, в леги­тимное репетиторство.

Так что говорить о недостатке кадров в школьной системе не приходится, более того, уже доброе десятилетие мы имеем четырех-пятикратное перепроизводство педагогических кадров. С педвузами про­изошла занятная метаморфоза, и, делая вид, что мы ее не видим, мы все больше загоняем школы в тупиковую ситуацию и способствуем неэффективным тратам го­сударственного бюджета.

Во-первых, педагогические вузы пере­стали быть таковыми. Все вузы, если не об­ращать внимания на их названия, можно условно разбить на три большие группы: университеты, дающие высшее образова­ние со специализацией в какой-то области знаний; технические вузы, нацеленные на подготовку инженеров для разных отраслей хозяйства, и узкопрофильные институ­ты, готовящие специалистов для какой-то конкретной сферы. К последней группе от­носятся учебные заведения, готовящие во­енных, медиков, музыкантов, педагогов. Когда в 90-е годы страна была вовлечена в мировой процесс массовизации высшего образования, мотивация резко возросшего числа абитуриентов сменилась с профес­сиональной и культурной на социальную: невозможно современному человеку не иметь высшего образования. Вузы откры­вали новые специальности, факультеты, филиалы, выдавая на-гора все больше и больше дипломированных выпускников. Этой тенденции не поддалась только груп­па узкопрофильных институтов — просто потому, что поток абитуриентов в их сто­рону не сильно увеличился. Если человеку нужен диплом о высшем образовании и он не собирается быть хирургом или музы­кантом, то пять-шесть лет изучать это ре­месло просто неэкономично, есть более легкие способы «одипломливания». Из узкопрофильных вузов только педагогиче­ские серьезно увеличили число студентов. Абитуриенты почему-то думали, что овла­деть учительской профессией (или сделать вид, что ты ею овладеваешь) легче, чем ка­кой-либо другой, а вузы этот миф поддержали, тем самым внеся свою лепту в дискредитацию профессии. В результате добились того, что стали получать абитуриента по остаточному принципу: если никуда не годен — иди в пед. Другая причина массо­вости обучения в педвузах связана с дефицитом в стране высшего гуманитарного образования, который пединституты невольно стали хоть и слабенько, но все же замещать собой. Профильность сохранили, может быть, четыре-пять институтов из почти сотни имеющихся.

Во-вторых, пединституты утратили профессиональную адекватность. Как иначе можно объяснить то, что они про­должают готовить учителя индустриальной эпохи, когда эпоха давным-давно другая? В итоге те немногие молодые учите­ля, которые все же приходят в школу, несмотря на юный возраст, представляют собой кадры старой закваски — такие молодые старички. Директора сильных школ не особо и стремятся брать к себе выпускников педвузов, отдавая предпоч­тение выпускникам университета не потому, что там сильнее педподготовка, — просто у них меньше зашоренности и догматичности.

Потеря профессиональной адекватно­сти присуща и другому институту школь­ной системы — академиям повышения квалификации учителей. Как и пединсти­туты, они занимаются воспроизводством вчерашнего дня.

Нельзя принципиально улучшить ста­рую школьную систему! Она выполнила свою историческую миссию, и выполнила хорошо, но теперь устарела по всем пара­метрам. Ломать ее тоже нельзя, револю­ции ни к чему доброму не приводят, но внутри нее или рядом с ней нужно выра­щивать новую. Но пока российская школа продолжает увековечивать сильно одрях­левшее дело Коменского (вот бы, навер­ное, возмутился!), а педвузы и академии бодро это дело поддерживают.

Конечно, ни педагогические институ­ты, ни академии повышения квалифика­ции не имеют рецепта позитивного раз­вития школьной системы. Но почему нет исследований, проработок, межпрофес­сиональных дискуссий, ими организован­ных? Почему не лоббируется появление, кадровых программ в рамках националь­ного проекта? Почему их голос вообще не слышен, ведь в конце концов, педкадры — это их ответственность?

Нам нужно признать, что система школьного образования страны находит­ся в глубоком кризисе вместе со всей инфраструктурой, начиная от пединститу­тов и заканчивая Российской академией образования. И кризис профессии учите­ля — это всего лишь проявление большо­го системного кризиса.