Заграждения, перегруппировывали подразделения с менее угрожаемых участков, порой оголяя фронт. 17 страница

Особенно усложнилось искусство ведения обороны с массовым внедрением в войска нарезного оружия. Впервые наиболее наглядно это проявилось во время англо-бурской войны (1898-1902 гг.), где обе стороны применяли новые виды оружия – магазинную винтовку, пулемет, скорострельную полевую артиллерию, а также тяжелые орудия крупных калибров (судовые и осадные). Использование в полевом бою тяжелой артиллерии, несмотря на ее громоздкость, малую подвижность, трудность перемещения, открыло новые возможности. Она обладала большой дальнобойностью и разрушительно

стью. Новый бездымный порох усиливал огонь ручного и артиллерийского оружия и облегчал маскировку орудий, ведущих огонь. Это первая из войн, когда огонь стал господствовать на поле боя.

Искусство буров проявилось в этой войне в том, что они сумели нейтрализовать преимущество англичан в огневом отношении за счет умелого использования в обороне выгодных условий местности, создания полевых укреплений, применения военной хитрости. Их позиция, располагавшаяся пятикилометровым полукругом, была настолько хорошо замаскирована, что командовавший английским войском Мэтуэн, лично выехавший для рекогносцировки местности, не заметил расположения значительной группировки буров. Начавшаяся затем атака англичан была отбита бурами с большими потерями для наступающих.

Немало нового в развитие обороны внесла русско-японская война, в ходе которой впервые образовался сплошной позиционный фронт на многие десятки километров. Полевая оборона обрела глубину в начале до 3-5, а затем и на десятки километров. В ее устойчивости большую роль стали играть инженерные заграждения.

Сильные стороны обороны особенно ярко проявились во время Первой мировой войны. Важными тенденциями в ее развитии явились увеличение глубины, повышение противотанковой, противоартиллерийской, противохимической и противоавиационной устойчивости. От очаговой обороны, равномерного распределения пехоты в первой линии окопов в начале войны войска перешли в последующем к траншейной обороне, с созданием сильных опорных пунктов и огневых мешков между ними (рис. 5.4).

В обороне огневая активность проявилась с небывалой силой. Использование ружейно-пулеметного и артиллерийского огня в сочетании с устройством инженерных заграждений, фортификационным оборудованием местности и нанесением контратак сделало оборону непреодолимой для наступающего. Она сумела противостоять его ударной силе даже тогда, когда поя-

вились новые средства борьбы – танки и авиация. В ходе войны успешно применялась как полевая позиционная оборона, так и оборона крепостей.

Одним из примеров высокого искусства при удержании крепостей служит героическая оборона русскими войсками крепости Осовец (1915 г.). Она характерна тем, что обороняющиеся не пассивно выжидали, сидя за крепостными укреплениями, а предпринимали активные действия, постоянно беспокоили врага ночными вылазками и нанесением контратак.

Первый штурм крепости немцы предприняли в феврале 1915 г., но он был отбит. Через некоторое время на протяжении двух недель один штурм следовал за другим. Однако гарнизон не только не дрогнул, но при всяком удобном случае наносил ответные удары. Убедившись, что штурмом крепости не взять, немцы изменили тактику – они начали изнурительную бомбардировку крепости тяжелой артиллерией, ввели в действие 305-мм гаубицы. Крепость почти полностью была разрушена, но стойко держалась. После полугодовой осады в августе 1915 г. немцы предприняли газобалонную атаку. От огня и газов погибло около 70% защитников и все же у оставшихся воинов нашлись силы, чтобы контратаками отбивать позиции.

Большое развитие получила в первую мировую войну система построения оборонительных позиций (полос) с созданием опорных пунктов в них. При этом оборона все больше эшелонировалась в глубину. Если в кампаниях 1914-1915 гг. ее глубина составляла 1, 5-2 км, то к концу войны увеличилась до 15-20 км. В операциях 1917-1918 гг. полки при обороне на важных направлениях обычно строили боевой порядок в три эшелона. На 1 км фронта приходилось от 12 до 24 орудий и от 4 до 8 минометов. Ширина дивизионного участка обороны не превышала 5 км1.

Оборона к концу войны состояла из полос (зон): передовой (предполья), боевой и тыловой (прикрывающих позиций, главной позиции сопротивления и заградительных позиций в тылу). В официальных указаниях по созданию обороны рекомендовалось на важнейших направлениях создавать две укрепленных полосы: вторую полосу подготавливать в 6-8 км от первой, чтобы артиллерия противника не могла с одних и тех же огневых позиций поражать обе полосы. В инструкциях указывалось, что через 15-30 км следует оборудовать еще две такие же полосы. Каждая укрепленная полоса должна состоять из трех линий окопов: первая линия – это окопы передовых рот; вторая линия – окопы батальонных резервов; третья линия окопы полковых резервов[335].

Однако, несмотря на большой опыт, приобретенный армиями в первой мировой войне по ведению оборонительных действий, советское военное искусство в 20-х–30-х годах не сумело сделать из них должного вывода для подготовки войск к будущей войне. В Красной Армии в предвоенный период имела место недооценка обороны. Хотя в проекте Полевого устава РККА 1939 года признавалась ее правомерность, но на практике дело обстояло иначе. Войска учились обороне в предвоенный период недопустимо мало, да и многие теоретические положения по ведению оборонительных действий оказались несостоятельны. Не выдержала, к примеру, испытания концепция очаговой, линейной, неглубокой обороны, создаваемой в начале Великой Отечественной войны. Только в ходе боев советское командование пришло к необходимости применения позиционной, траншейной, глубокоэшелонированной обороны с развитой системой огня всех видов и инженерных заграждений.

В процессе военных действий войскам, по существу, заново пришлось разрабатывать и осваивать тактику оборонительного боя применительно к условиям начального периода войны. Так, если по предвоенным взглядам считалось, что дивизия займет полосу обороны шириной 6-8 км, то в действительности в начале войны фронт обороны большинства соединений в 5-6 раз превышал эти показатели. На предвоенных тактических учениях воспроизводимые условия предстоящей войны были далеки от реальной действительности. Войска получали на усиление значительное количество артиллерии, танков, средств ПВО. Но когда началась война, многого из этого не оказалось. Большинство соединений вынуждены были действовать без средств усиления, без авиационного прикрытия, при остром недостатке боеприпасов, горючего и других материальных средств.

Весьма отрицательно на ходе оборонительных боев советских войск в начальный период войны сказалась недооценка в довоенное время противотанковой, противовоздушной обороны, инженерного оборудования местности, маскировки, скрытого управления войсками. Личный состав накануне войны очень плохо знал вероятного противника, его тактику, оружие, реальные боевые возможности. Враг оказался на деле неизмеримо сильнее, опытнее и опаснее, нежели это представлялось советскому политическому и военному руководству в довоенное время, тешившего себя и народ призрачной надеждой разбить врага «малой кровью, могучим ударом, на его собственной территории».

Один из крупных просчетов советского командования в оперативном планировании в довоенный период состоял в том, что жестко сковывалась всякая инициатива нижестоящих командных инстанций, не предусматривался вариант действий войск на случай внезапного нападения противника. Приграничные соединения готовили оборонительные полосы в непосредственной близости от государственной границы. Застигнутые с началом войны врасплох, находясь в пунктах постоянной дислокации, в лагерях, учебных центрах, на учениях, они в большинстве своем не смогли выйти в назначенные им оперативные районы. Не имея другого подготовленного или хотя бы отрекогносцированного рубежа обороны, они вынуждены были поспешно закрепляться под ударами противника на необорудованной в инженерном отношении местности. В результате их положение оказалось крайне тяжелым.

Вот один из типичных примеров действий приграничного соединения с началом войны. 124-я стрелковая дивизия, входившая в состав 5-й армии Киевского Особого военного округа, к моменту нападения немецко-фашистских войск находилась в пунктах постоянной дислокации в 20-35 км от госграницы. Согласно плану оперативного прикрытия она должна была во взаимодействии со Струмиловским укрепленным районом занять подготовленную полосу обороны в 5-7 км от границы. Но для этого потребовалось как минимум 5-9 часов. Поднятая в 3 ч. 30 мин 22 июня по тревоге дивизия по решению ее командира генерал-майора Ф.Г. Сущего пыталась выйти в назначенный ей район. Но противник упредил дивизию в занятии главной полосы обороны и ее полки после неудачного встречного боя беспорядочно переходили к обороне. Под огнем противника им не удалось прочно закрепиться и остановить продвижение немцев.

Анализ этого боевого примера показывает, что даже в такой исключительно неблагоприятной обстановке, при внезапном нападении противника, дивизия все же могла более полно использовать свои оборонительные возможности, если заранее был бы отработан вариант занятия обороны в непосредственной близости от пунктов постоянной дислокации частей. Боевая практика воочию показала, что ничто так не вредит делу, как слепая привязанность к заранее выработанному плану, шаблонные действия, сковывание творческой инициативы командиров, офицеров штабов, их схематизм в принятии решений, боязнь ответственности.

Неготовность к отражению вражеского нападения дорого обошлось нашим вооруженным силам. Дивизии приграничных военных округов, внезапно атакованные, были рассредоточены на фронте 3300 км и в глубину более чем на 400 км. Несмотря на мужественное сопротивление, армии вынуждены были поспешно отходить на восток. В оборонительных сражениях первого периода войны они понесли самые жестокие потери: из 5 миллионов военнослужащих Красной Армии в 1941 году 3 миллиона попали в плен. От Буга до Волги простиралась захваченная врагом российская территория, которую пришлось потом отвоевывать метр за метром с кровавыми боями в длительной борьбе.

Опыт Великой Отечественной войны показал, что ошибки довоенного периода в подготовке войск все же удалось исправить в ходе боев, но ценой больших усилий. От одной операции к другой, из года в год боевое мастерство советских войск, искусство командования в подготовке и ведении оборонительных действий неуклонно повышалось. Об этом свидетельствуют следующие факты. Известно, что в ходе войны качество оружия и боевой техники не претерпело сколько-нибудь существенных изменений. Однако отличия в результатах боев, в том числе и в обороне в первом и последующих периодах войны были, можно сказать, разительными. Так, если во время битвы под Москвой за 67 дней оборонительных боев вражеским войскам удалось продвинуться на глубину 250-270 км, то в сражении под Сталинградом за 124 дня немцы продвинулись лишь на 120-150 км. Максимально продвижение ударных группировок немецко-фашистских войск в ходе оборонительного сражения под Курском не превышало 35 км.

Искусство подготовки и ведения оборонительных действий советского командования во время Великой Отечественной войны проявилось прежде всего в гибком использовании принципа массирования сил и средств на важнейших направлениях. Это нашло свое выражение в том, что на ожидаемом направлении главного удара противника дивизиям и полкам назначались более узкие полосы (участки) и они усиливались более значительным количеством артиллерии, танков, инженерных подразделений. Это обусловило значительный рост тактических плотностей сил и средств. На важнейших участках оборона эшелонировалась на более значительную глубину, чем на других направлениях. Наглядное представление о том, как конкретно проявлялся принцип сосредоточения основных усилий в ходе войны можно получить на примере изменения ширины и глубины полосы обороны стрелковой дивизии, а также роста тактических плотностей в ее полосе, анализируя таблицу 5.1.

Как видно из таблицы, если в первый период войны ширина полосы обороны стрелковой дивизии составляла 30-40 км, то во второй и третий периоды она уменьшалась до 6-12 км, это дало возможность повысить плотность сил и средств. Если в начале войны плотность орудий и минометов на 1 км фронта составляла 1-3 единицы, то к концу войны она возросла до 30-40. Аналогично обстояло дело с танками и противотанковыми средствами. Соответственно увеличивалась глубина эшелонирования обороны. Как показано на рис 5.5, если в первый период войны глубина построения боевых порядков дивизии составляла 3-4 км, то к лету 1943 г. она возросла до 15-20 км.

Таблица 5.1

Эволюция принципа сосредоточения основных усилий в обороне

стрелковой дивизии во время Великой Отечественной войны

Ярко проявилось искусство советских командиров в совершенствовании системы огневого поражения в обороне. Сосредоточение усилий артиллерии в обороне заключалось в заблаговременной подготовке массированного, сосредоточенного, заградительного огня с закрытых огневых позиций на важнейших направлениях как на дальних подступах к обороне, так и перед передним краем, на флангах и в глубине, создании на главном направлении зон сплошного огня, массировании противотанковых средств на танкоопасных направлениях, подготовке маневра огнем артиллерии в целях сосредоточения его в короткие сроки на угрожаемых участках фронта. Этому способствовало то обстоятельство, что в ходе войны непрерывно увеличивались огневые возможности дивизии. К концу третьего периода войны по сравнению с первым возможности стрелковой дивизии по постановке неподвижного и

подвижного заградительного огня силами штатной артиллерии возросли в 3 раза1. К тому же дивизия в ходе войны усиливалась все большим количеством артиллерии. В результате общая площадь районов массирования огня достигла в дивизии до 70 и более гектаров. Количество районов сосредоточенного огня перед фронтом обороны дивизии планировалась от 3-5 до 10, а их удаленность – от переднего края обороны составляла порядка 6 –7 км2.

Важным показателем искусства советского командования явилось проведение артиллерийской и авиационной контрподготовки для срыва наступления противника. Такой метод борьбы с противником впервые был применен в первую мировую войну. Опыт проведения контрподготовки в операциях затем был обобщен и развит советским оперативным искусством. В предвоенный период основные положения о контрподготовке были изложены в проекте Полевого устава 1936 г. и Боевом уставе артиллерии Красной Армии 1937 г.

Во время Великой Отечественной войны советское командование начало организовывать контрподготовку уже в первых оборонительных операциях (в июне 1941 г. на Северо-Западном направлении). Но из-за того, что группировка противника была разведена слабо, во фронте не хватало артиллерии и боеприпасов, ее эффект был незначительным. Примерно то же повторилось в битве под Москвой. Хотя в последнем случае контрподготовка готовилась командованием Западного фронта более тщательно, но сил и средств для ее проведения привлекалось мало. Задачей контрподготовки ставилось сорвать возможное наступление противника. Для этого планировалось подавление и уничтожение артиллерийским огнем его пехоты и танков в районах сосредоточения и на исходных позициях, подавление вражеской артиллерии и нарушение управления.

С этой целью в армиях были разработаны подробные планы контрподготовки, предусматривавшие привлечение к ней не только орудий, но и 82-120-мм минометов. 1 и 2 октября 1941 г. артиллерия 16-й армии трижды проводила контрподготовку в районе Ярцево продолжительностью до 10 мин. на фронте 10 км при плотности 30 орудий на один км фронта и расходе 0, 3 боевого комплекта. Ее результаты установить не удалось, так как противник не наступал на этом направлении[336].

Несколько раз проводилась контрподготовка во время оборонительных боев под Сталинградом. Ее продолжительность обычно составляла 40-60 мин. и состояла из 2-3 огневых налетов (по 5-10 мин. каждый) и методического огня на подавление. В результате на некоторых направлениях удалось сорвать атаку противника[337].

Заслуживает внимание опыт проведения артиллерийской контрподготовки в битве под Курском в полосе обороны Центрального и Воронежского фронтов. Ее продолжительность устанавливалась до 30-40 мин. К решению задач контрподготовки привлекалось значительное количество артиллерии. В 13-й армии оно достигало 1100 орудий, минометов и боевых машин, что обеспечивало плотность 36 ед. на 1 км фронта. Общий расход боеприпасов был определен в 0, 25 комплекта. В контрподготовке приняла участие авиация. Оценивая результаты контрподготовки, Г.К. Жуков писал: «Следует сказать, штабы артиллерии и все командующие артиллерией фронтов, армий и соединений хорошо и умно поработали над организацией артиллерийской обороны и контрподготовки»[338].

В минувшую войну для использования результатов контрподготовки иногда осуществлялось нанесение удара оборонявшимися войсками перед передним краем с целью внести замешательство в ряды противника, дезориентировать его в отношении своих планов, усилить эффект огневого удара.

Высокое искусство потребовалось от советского командования в ходе войны для повышения противотанковой устойчивости обороны, особенно в начальный период. Немецкое командование делало ставку на массированное применение танков для рассечения обороны. На рис. 5.6 показан один из вариантов построения боевого порядка бронегруппы танковой дивизии немецкой армии во Второй мировой войне в наступлении. Из рисунка видно, что для прорыва обороны противника немцы создавали глубокоэшелонированный боевой порядок танковых подразделений, поддерживаемых мотопехотой, ротой тяжелого оружия и подразделениями самоходно-артиллерийских установок.

Что же касается стрелковых дивизий Красной Армии, то в начале войны было очень мало противотанковых средств, к тому же использовались они нерационально, равномерно распределялись по всему фронту обороны. На 1 км фронта приходилось всего 1-2 орудия. По мере увеличения в войсках ПТС система противотанковой обороны претерпела существенные изменения. Для отражения массированного танкового удара противника при наличии у него плотности 40-60 танков на 1 км фронта обороняющийся вынужден был создавать глубокоэшелонированную систему противотанковых опорных пунктов, узлов и районов. За годы войны плотность ПТС в обороне возросла в 5-8 раз (с 3-4 до 16-30 ед. на 1 км фронта). Глубина эшелонирования ПТС достигала до 30-35 км1. При господстве нашей авиации в воздухе такая система противотанковой обороны стала практически непреодолимой для противника.

Достаточно умело применялись в обороне советскими войсками минно-взрывные заграждения. Это видно из следующего примера. В Балатонской оборонительной операции в дивизиях 3-го Украинского фронта средняя плотность минных заграждений составляла 730 противотанковых и 670 противопехотных мин на 1 км. На наиболее важных направлениях она достигала 2700 противотанковых и 2500 противопехотных мин2. Характерно, что основная часть заграждений (до 50-60%) сосредоточивалась перед передним

краем и в пределах первой позиции. В глубине главной полосы обороны устанавливалось 20-30% мин и 10-20% мин выделялось в резерв для маневра в ходе боя[339].

Следует отметить, что при организации обороны советскими войсками в годы войны имело место немало недостатков. Во-первых, не всегда правильно определялось направление главного удара противника и соответственно нерационально выбирались районы, где необходимо было сосредоточить усилия в обороне. Во-вторых, часто нарушалась маскировка при оборудовании ключевых узлов обороны, что давало возможность противнику быстро раскрывать их местоположение и принимать меры к подавлению оборонявшихся там подразделений или осуществлять обход таких мест. В-третьих, районы сосредоточения основных усилий в некоторых соединениях и частях при длительной обороне с течением времени обычно не менялись и противник, хорошо зная систему обороны, периодически наносил по таким районам огневые удары, ослаблял их устойчивость.

Сложными путями совершенствовалась теория и практика обороны в послевоенный период. Если в первое десятилетие после Великой Отечественной войны оборона считалась одним из важнейших видов военных действий, то в 60-х годах с массовым внедрением в войска ракетно-ядерного оружия отношение к обороне коренным образом изменилось. В руководящих документах Вооруженных Сил того времени был зафиксирован, вопреки опыту второй мировой войны, явно ошибочный постулат: «Оборона – удел слабой стороны». Это на долгие годы предопределило отношение к обороне как к категории «низшего порядка». Ей отводилась второстепенная роль в боевой подготовке войск.

Командиры стали опасаться преднамеренно прибегать к обороне (ведь это признак бессилия). Но хорошо известно, что битву под Курском советскому командованию удалось выиграть во многом благодаря тому, что было принято мудрое и дальновидное решение – заблаговременно перейти к обороне с тем, чтобы, используя ее сильные стороны, измотать и обескровить ударные группировки противника и создать условия для последующего перехода в наступление, что себя оправдало.

Противоречил опыту войн бытовавший длительное время в советской теории тезис о том, что оборона является кратковременным явлением, неким «спутником» наступления. Считалось, что она может применяться лишь накоротке, в ходе успешного продвижения войск для того, чтобы отразить контратаку (контрудар) противника, обеспечить угрожаемый фланг или закрепить захваченный рубеж. Длительная, долговременная оборона в оперативном масштабе исключалась. На практике это приводило к тому, что командиры и штабы в ходе учений, получив считанные часы на подготовку обороны, наспех отрабатывали вопросы организации системы огня и взаимодействия. Войска не в полном объеме производили инженерное оборудование позиций. Офицеры не учились, как это делали фронтовые командиры, со всей скрупулезностью готовить бой, «ползать на животе», выбирая места для расположения огневых точек, подолгу работать в подразделениях, беседовать с солдатами, изучать их нужды, запросы, настроения, мобилизовать на выполнение боевой задачи. Так утрачивался бесценный боевой опыт.

Рецидивы недооценки обороны проявились в учебной практике еще и в том, что на занятиях и учениях обороняющиеся войска обычно выступали в роли подыгрывающей стороны – их действия всецело подчинялись действиям наступающего. Получалось так, что независимо от целесообразности принимаемых командирами решений, обороняющаяся сторона всякий раз была обречена на неуспех.

Существенное влияние на характер обороны в локальных войнах и вооруженных конфликтах 70–90-х г. оказало интенсивное развитие средств вооруженной борьбы и организационной структуры войск. Особое внимание в зарубежных армиях уделялось созданию новых образцов высокоточного оружия. Наряду с совершенствованием управляемых баллистических и крылатых ракет оперативно-тактического назначения (БР «Першинг», «Ланс», КР «Томагавк» и др.), управляемых авиационных бомб, зенитных управляемых и наземных управляемых ракет, велись работы по созданию ракет и систем управления ВТО тактического назначения и высокоточных боеприпасов для полевой артиллерии. В армии США вместо УР «Ланс» была принята на вооружение БР «АТАКМС», применение которой совместно с полевой артиллерией и РЛ системы «ДЖИСТАРС» составило РУК армейского корпуса «ДЖИСАК».

Существенно усилились боевые возможности войск в результате создания высокоточных артиллерийских боеприпасов (ВТАБ). Они рассматриваются в зарубежных армиях в качестве одного из основных направлений совершенствования полевой артиллерии. В 80–90-х г. на различных этапах совершенствования и создания новых образцов находились: самонаводящиеся на конечном участке траектории управляемые артиллерийские снаряды и мины; самонаводящиеся элементы для снаряжения артиллерийских снарядов и боевых частей снарядов РСЗО и кассетных головных частей оперативно-тактических ракет.

Приоритетное внимание в США уделялось работам по созданию нового разведывательного вертолета RAH-66 «КОМАНЧ», модернизации ударных вертолетов АН-64 «AПАЧ». Во Франции и Германии разрабатывался новый вертолет «Тигр» в нескольких вариантах.

Большое значение в странах НАТО придавалось развитию беспилотных летательных аппаратов (БЛА), предназначенных для решения широкого круга задач, прежде всего ведению воздушной разведки, целеуказания, корректировке огня и радиоэлектронного противодействия. В США классификация БЛА подразделяется на два вида: тактические и оперативные, имеющие большую продолжительность полета. К тактическим относятся БЛА ближнего действия и малой дальности. Первые используются для получения разведывательной информации в интересах батальонного и бригадного звеньев управления СВ и морской пехоты (применяются в радиусе до 50 км), а вторые – для дивизионного и корпусного звеньев управления (до 300 км). БЛА большой продолжительности действия (свыше 24 ч.) применяются для обеспечения ВВС и других видов ВС.

Совершенствование бронетанковой техники в последние годы шло по линии повышения огневой мощи использованием более эффективного пушечного вооружения танков калибров 120-140 - мм, новых боеприпасов и усовершенствования систем управления огня; использованием более мощной многослойной брони с навесной или встроенной динамичной защитой; повышением маневренности, скорости движения и запаса хода танков за счет применения двигателей высокой мощности, новых трансмиссий и ходовой части.

Начиная с 80-х годов в странах НАТО производятся танки третьего поколения: MIAI «Абрамс» (США), «Леопард-2» (ФРГ), «Челленджер» (Великобритания). Эти машины по огневой мощи, мобильности и защите в 1, 5-2 раза превосходят танки серий «Леопард-1» и «М60». В ходе серийного производства созданы новые модернизированные варианты танков МIA2 «Абрамс» (США), и «Челленджер-2» (Великобритания). В США ведутся работы над перспективным танком пятого поколения, получившим наименование АЕТ (полностью электризованный танк).

В противовес развитию бронетанковой техники совершенствуются средства противотанковой борьбы, направленные на повышение эффективности вооружений ПТРК «ТОУ» и «Дракон» (США), «ХОТ» и «МИЛАН» (ФРГ, Франция). В последние годы для этих комплексов разработаны модернизированные ПТУР «Усовершенствованный ТОУ», «ТОУ-2», «Дракон-2», «Милан-2» и «Хот-2», бронепробиваемость которых увеличена на 20-25 %. Ведутся работы по созданию ПТРК с системой управления, реализующей принцип «выстрелил-забыл». Первым образцом ПТРК третьего поколения является вертолетный ракетный комплекс «Хелфайер» с ракетой, оснащенной лазерной головкой самонаведения.

Наряду с совершенствованием вооружения в ВС США в соответствии с программой «Армия-ХХI», в сухопутных войсках планируется перевод до 2010 г так называемых «тяжелых» дивизий (мд, бртд) на новую оргштатную структуру «дивизии ХХI века», которые будут включать бригады постоянного состава, сокращение количества танковых и мотопехотных рот в батальонах с четырех до трех при одновременном увеличении численности личного состава во взводах.

В штат танковых и механизированных бригад вводятся разведывательные подразделения. Предусматривается реорганизация структуры и унификация вооружения частей и подразделений полевой артиллерии. Основой системы управления такой дивизии должна стать АСУ, представляющая собой полностью компьютеризированную систему сбора, обработки, обмена и использования оперативной информации для составления ситуационной осведомленности (карты поля боя) ее пользователей. Информация о местоположении своих войск будет собираться с точностью до отдельного солдата (отделения), боевой машины и передаваться в центр управления боевыми действиями дивизии посредством тактической ИНТЕРНЕТ.