Русъ визжащая

Весной, когда снег в Москве превращается в сочную грязь и бледнолицая молодежь в модных тряпках выходит на двор порезвиться в сумерках, я снова слышу удивительный рус­ский звук, никем еще до сих пор не описанный. Он возника­ет в весеннем воздухе такой запредельно высокой, пронзи­тельной нотой, что ему не сыскать аналога в звуковой куль­туре.

Когда русских девок щекочешь, обливаешь ледяной во­дой, подглядываешь за ними, догоняешь, срываешь с них одеяло или просто пугаешь по-хорошему, когда они хотят тебе приглянуться, -- они визжат, как визжали и встарь, дрожа всем своим естеством, конвульсируя, визжат в беспа­мятстве, с отлетевшим в канаву сознанием. Визжать не вы­учишься, это с рождения, визгом не овладеть, он -- от невла­дения собой. Визги вырываются совершенно непроизволь­но, с неслыханной силой, сравнимой разве только с фонта­ном кита. Они поражают меня своей экстремистской ар­хаикой. Визг -- хтоническое образование. В обоих смыслах слова " образование".

Маленькие девочки визжат, видя дохлую мышь. С ма­ленькими девочками все ясно -- их визг одномерен. Но чем

дальше, тем больше двусмысленности в учащенном сердце­биении. Девки визгом отзываются на любовное применение силы. Замужние женщины не визжат -- им уже все равно.

Визги девок рождаются от испуга, переходящего в на­слаждение, и от наслаждения, переходящего в испуг, -- из­начальная амбивалентность русского желания. Визгами за­зывают, визгами отпугивают. Это бурное объяснение ско­рее не в чувствах -- в инстинктах. Визг -- докультурная мо­дель " оборонки", первобытное перераспределение страс­тей. Визги -- холодное оружие русских девок. Они парали­зуют агрессора, как укус африканской ящерицы. Визги -- распечатанная страсть русских девок. Когда девка визжит, на ней нет лица, все лицо в визг уходит и визгом становит­ся. Визги проносятся по стране как цепная реакция, гормо­нальный взрыв, связка русской истории, эстафета девичьих поколений, перекличка столетий. В России визги сильней рок-н-ролла.

Тонок лед русской бытовой культуры. По нему лучше не ходить, и ступать на него не надо; на него лучше любо­ваться при чтении книг, стоя на берегу. Визг пробивает изо­ляторы воспитания, хорошего тона, благородных манер, уроков музыки, танцев, тенниса, иностранных языков. Даже в самых хороших семьях визги изгоняются, но не изжи­ваются. Университетские девушки, филологички и журна­листки, в недрах своих гуманитарных душ хранят верность визгу. Визги -- это принципиальная невозможность конт­роля над собой как поверхностно окультуренной телесной массой, торжество психоделической распущенности над обанкротившимся просвещением.

Визг -- только видимая часть айсберга, симптом обще­го состояния души, охваченной вечной паникой. В сущнос­ти, это животный признак социальной незащищенности,

ожидание преследования, готовность к предельному со­противлению и одновременно кромешная беспомощность. Под водой остаются морские чудища и шевеление водорос­лей. Визг -- волеизъявление ночного кошмара, выплеснув­шегося в явь, волнами идущая опасность. Визг -- признание исчерпанности словарного запаса, нормативного и даже вовсе не нормативного.

Когда думаешь о России, слышатся визги. Вот чего нет за границей, так это визгов. Тишина. Давно отвизжали французские девки. Не слышно больше на Британских ост­ровах визгов английских девок. Вот уже итальянки переста­ли визжать. Даже в самых отдаленных сицилийских дерев­нях итальянские девки перешли на крики и дикий хохот. То же самое можно сказать и о польских девках. Но это -- Ев­ропа. Там дисциплина. Там самоограничение. Но если по­ехать в африканскую, мексиканскую или непальскую дерев­ню -- там тоже плохо с визгами. Не визжат. Как же так? Вро­де бы должны визжать, а не визжат. Я ходил, специально прислушивался -- не визжат. Бедно, с примусом, живут в аф­риканской глуши -- а девки не визжат. Или, может быть, ко­лониализм по их визгам танком прошелся?

Так вот в чем наша планетарная самобытность -- в виз­ге. Русские девки визжат, как резаные. Но их и в самом деле режут. Они визжат, когда их режут. Их мучают, пухленьких, бледненьких, с косой, бровастых, щекастых и панкообразных, их режут, режут, прижигают железом, их режут, им за­ливают жидкое олово в дырки, ртуть заливают, их порят, ма­леньких девок, школьниц-отличниц, двоечниц режут, ком­сомолок режут, она подмахивает -- ее еще пуще режут, до костей режут, ноги режут, она не дала -- ее снова режут, жи­вот режут, груди срезают, сухожилия и горло перерезают, щеки режут, высоких девок режут, статных девок, космонав-

ток режут, кухонными ножами, эстафету девичьих поколе­ний режут, кинжалами режут, бритвами, заточенными фин­ками режут, сибирских девок режут, политических девок режут, пулеметчиц и пианисток режут, седых девок режут, юных грешниц режут, владивостокских девок режут, мелко-сисястых режут и крупносисястых режут, разутых режут, кто ноги плохо бреет -- тех режут, и кто не бреет -- тех ре­жут, кто зубы не чистит -- режут, и кто хорошо ноги бреет -- тех особенно сильно режут, в ямах режут, на скотных дво­рах, в крематории режут, у шурина на именинах режут, а шу­рин стоит, руками разводит, а девок режут, визжит невеста с зубами, визжит и бьется, а ее, суку, режут, сестер, племянниц, своячениц режут, дворянских кровей девок режут, русых де­вок и умных девок, в трусиках девок и без трусиков девок, в платочках в зеленый горошек -- режут, в шортиках и в нор­ках богатых девок режут, всех режут и режут, Ярославну в Путивле режут, невесту Пушкина режут, дочерей интелли­генции режут, мою невесту с зубами режут, они визжат, на холоде визжат, на свежем воздухе русской деревни, на мо­лодой месяц визжат, на страшные кусты визжат, на краси­вых пацанов визжат, через костер прыгают и визжат, напе­регонки бегут и визжат, на голых мужиков с вилами визжат, а их все больше режут, их совсем уже режут. Зачем девок ре­жут? Кому, спрашивается, какое дело, что их режут? Раз они визжат -- их режут, а так же, выходит, наоборот. Визги -- до­минанта деревенских истерических страстей, но Москва недаром " большая деревня", и ее безвременная суть просту­пает в девичьих визгах на фоне Макдональдсов и электрон­ных табло. В Питере, Смоленске, у казахской границы -- по всей стране визжат резаные девки.

Сколько еще осталось визжать русским девкам? Непо­нятна глубина их животных визгов. Смолкнут визги -- ис-

сякнет русская душа. Закроется последняя страница моей энциклопедии. В библейской культуре вначале было Слово, на Руси -- визг.