Главная страница
Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Проблемы с каждым последним ублюдком в баре
Бар одеревенел в немой сцене негодования и возмущения. Может, и подкованный в ужасающих искусствах, бармен молча смотрел на меня. Флотилии муравьёв стремительно уносили мою решимость. Пустой Фред так и стоял с протянутой рукой, цветущей билетами ставок. Теперь он сжал в ладони и деньги и получившимся в результате кулаком заехал в выражение моего лица. Врожденное чутье подсказало мне, что как раз пора бежать. И лицо мое начало бурлить, подобно супу, исторгая кости и выносясь, пока я не трансформировался в старушку. - А ты ж, Боже ж, я спасен, - вздохнул я с облегчением.
Но абсолютно все были очевидцами моего превращения, так что все мои усилия по маскировке пропали втуне. Оставалось надеяться только на жалость. Но вскоре кулаки замельтешили. В окружении расточителей ударов мои конечности инстинктивно приняли защитное положение. Священник одним из первых с горечью опроверг мою версию событий, утверждая, что мне надо “обуздать уста”, что бы это ни значило. О, братья мои, как это потрясает, когда единственное, на что остается надеяться - пинок в лицо от спасителя. Трек американского хохота лился из динамиков в течение всей процедуры. “Я научу этих маленьких Гитлеров играть в бейсбол”, - думал я, взрываясь слезами. По стенам скакали пятна теней о налетающих на меня как один ублюдков. Что, кстати, противозаконно. Протокол требовал поражения, но я кричал все громче, выдыхая сарказм, перемешанный с кровью изо рта. - Что дальше, Эдди? Что ты будешь делать? Ограбишь бабушку и сольешь выручку на стену, надо подумать. - А? - Резаный навес, мухи, пустые бутылки - вот как ты кончишь. - Только не я, - сказал он, остановив удар в живот, чтобы описать мне план, как покрыть черепицей крышу своего дома. Дальше шло объяснение Эдди, как его жизненная цель лишилась остатков претензий на связность. Все кулаки повернулись к нему. Беги, наш мальчик, беги. Я нашел лавочку, чтобы привести в порядок и перебрать все, что я узнал о западне скулежа. Ужасные, трагичные ошибки происходили, почитай, каждый визит в паб. Я был доволен. Закрой лицо руками, если хочешь его спасти, но пропустишь кучу интересного - зарубки на память, буйство в популярных дверях, подпружиненные мнения, искореженный фильтр. По-любому, ублюдков ничем не заткнешь. Не знаю, что оставляют другие в уплату за крышу, лично я оставил свидетельства моего досуга, - веселая и иллюзорная фиговина, к которой требуется свидетельство ученых, - а когда криминальное братство вытащило меня из хибарки и попросило не кричать слишком громко, стало ясно, что они решили, что я вообще ничего не предъявил им. Еще три жертвы добавились к той куче, что драпирует мою жизнь - четыре часа времени, пинта крови на каждый, устаревший в эпоху ужастик, в котором моя мудрость и обаяние обрушиваются на крошечные, глуховатые ушки. Я занервничал - сигареты и замедленная реакция на беглых пауков, в таком ключе. Исполненные смыслом формы и узоры пролитой крови тогда определили большую часть доводов, впрочем, как и сейчас. И ещё токсикология - Минотавр, например, эксперт токсикологии. Хотя он пердит, как моряк, и давит подошвами эльфов, когда их видит - только он их и видит - его нельзя не уважать. Развернулись споры на тему его возраста и сколько сроков бы ему навесили, если бы существовало правосудие, и он сам называл гротескные цифры, гогоча во весь голос и заказывая пиво всем в зимнем баре. Минотавр был глубиной, что засасывает всех гостей в ожидании представления. Когда Минотавр дрался, этот факт непросто было опознать. В дело шли закрученные оккультные проклятия и выдувание разрывных дротиков, случайно опрокинутый котёл или выговоренная молитва. Кричал он на латыни и драпировал возгласы в столь изысканные... - От дыма окна чёрные, как лошади, и свежесть везде под ударом. ...одеяния, словно в него неожиданно попало летящее кресло. В итоге моя месть свершилась - я пригласил каждой го последнего ублюдка на тусовку “притворись нормальным парнем”. Я тайком похохатывал, узнавая гостей пока печатал, курил, взгромоздившись, как птица, на голову своей собаке, и готовил список имён, заслуживших епитимьи сухим вином в подвале. Не втыкая, они бездумно захлопнули двери собственной свободы. Я узнал из сделанного с Эдди теста, что две недели - абсолютный максимум, который эти ублюдки выдержат] без еды, и в конце этого срока я, хихикая, подошёл запертой двери и прощебетал: - Желают ли ублюдки выйти? - Да, - раздался хор слабосильных криков. - Повторите это все. - Ублюдки желают выйти. - О, желаете, это хорошо, - и так далее, пока они не растратили остатки сил на ярость. Потом я сбросил ржавую защёлку, и их глаза покосились вперед, заодно с рылами пистолетов надо отдать им должное, они приготовились. Такие дни скрепляют мою жизнь - загнать идиотов в угод пустыми угрозами и умолять о доверии, или внезапно вернувшиеся кирпичи, что вломились в мою тихую комнату с хвостом занавесок. Я вырос мужчиной, и лелею такие ситуации, как сад камней. В итоге пришлось мириться с соседями, задаривая их. Эдди я дал клубок соплей. - Это что? - Рождённая в носу рептилия. Положи её сюда - пускай свисает над водостоком, лады? Бобу досталась гравированная зажигалка в форме дешёвой зажигалки и кровать, набитая табаком. Пустому Фреду - настенные часы, превратившиеся в миллионы возбуждённых кроликов и позолоченное предложение попробовать “бессмертную икру мозгов Господа”. Он отказался. Минотавру - фирменный утюг и водку, а Резчику, - который в разборках не участвовал и толком ничего не знал, - сорок слов извинений. Мэру я пожопился дать хоть что-нибудь, и он проклял меня, взорвавшись слезами, как девчонка. Священнику - цикаду. Выполнив сей долг, я немедленно возобновил враждебные действия. Изумил всех, растоптав морду улитки и запомнив каждую черту её лица, до момента, когда у меня пошли детальные кошмары, в которых тварь представала судьёй в парике. На скамье подсудимых мне бросили в лицо обвинение в испепелении через просвещение. - Объявите ваше имя. - Личность, о да, не так быстро. Ой, судья, вы ненавидите нахальство, я тоже. Клюв и панцирь - всё, что, нужно, никакого насилия, ваша честь, это я про рубильник. В смысле, не про электрический рубильник, гадство, во херню я несу, а? Рубильник у птицы, клюв её оперённый вариант, вот гадство... - Способны ли вы описать мрачные события данной ночи, или что-то в таком ключе. - Я рад, что вам хватило ума спросить - лучше, чем когда тебя загоняют в брак непотребными речами, а? Всё началось с этого большого шоу. Я люблю тусовки. Если меня поддерживают гладенькие перила, я буду там, привлекать внимание. Друг говорил странно, и я понял, что он ждёт денег. Обдерите мне череп. И в ту ночь я вырвался из прилипчивого сна в сортир, вознося болотистые молитвы и играя в духовный бильярд, понимаете, о чём я. Пронзённый рогами быка - простите, большого быка - и видение привлекла адвокатов, дым из моего сердца, когда я глубоко вдыхал. Приходил куриный ветеринар, называл меня приятелем, постель, но покрывальный мир, в таком роде. Нет, я ещё не закончил И меня с криками поволокли прочь. - Одной могилы мне вполне хватит, милорд. У меня, все отпечатки пальцев на одной руке, поймите меня. Детка, скоро увидимся. Двери мои вечно открыты, и крыша моя. Берегите креозот, дамы и господа, берегите его. Рассказал Бобу свой сон, он громыхнул басами. - Тебе так нравится, когда все ощущают себя идиотами. - Да, брат. - И кто из всех именно тебе дал власть? - Лестницы из плоти ведут в школу обаяния. Вот такое моё оправдание, ха. Убери блеск из глаз, и давай его сюда, я заплачу им за автобус до дома, ха-ха. Даже у Боба есть свои традиции. Каждые пару месяце он сбрасывает кожу, оставляет только на голове, потом что смущается странной формы черепа, понимаете ли. - Как только она отрастёт, - смеётся он, - я стану новым человеком. - И действительно, только отсюда он и черпает разнообразие. - Тоже советую попробовать, брат. Медленнее, аккуратно. Я столь опрометчиво отнёсся к своей внешности, что даже не испытал должного ужаса. Да, я был незрел и щедро наделён здоровьем. Ободрав себя, я оказался красным. Перечная рожа. - Разве не предупреждал я тебя, во имя громадной цены человеческой жизни, делать всё медленно? - снова возопил Боб, и добавил, что и так я, может, ещё приду в норму - время покажет. Я боялся до колик, пока не выздоровел. Слава Богу - снова благословлён кожей. У Боба стремительно росла борода из нервов. Но со временем он забыл о своих достижениях и пошёл бриться, тотчас завопив в агонии, столь же свежий и ясный, как утро по ту строну окна. Священный - не то слово для взглядов Боба. Подвергни их критике, и обнаружишь дзот с пулемётом, торчащий на краю его сознания. Его не подкупишь ни любовью, ни грязью, а если попытаешься, он выпорет тебя твоей же выдранной с корнем ногой. Однажды я пошёл к нему в гости, он избивал стену. - Упрямая комната, - сказал он и дёрнул, выворачивая угол, вытягивая на нас конус материи. Реальность начала кричать. Что-то насчёт своих прав. - Хватит уже, брат, - сказал я нервно. Но Боб не слышал, он дёргал континуум как грудной младенец. - Ништяк, ништяк, ништяк, - вроде бы говорил он сквозь зубы, выбрасывающие снопы искр. Вдруг он заорал, и комната использовала представившуюся возможность, чтобы резко вернуться к первозданному облику, как ублюдок, пойманный за расстрелом официанта. Боб отступился, довольный и уставший. - Люблю потерпевшие крушение мечты, а ты? - сказал он. - Не могу разобраться, где кончаются твои внутренности, и начинается всё остальное. - Ты уже говорил, - сказал он отстранённо, но был слишком хорошем настроении, чтобы броситься в драку. Он называл это “спасительным милосердием”. В тот вечер я обвисал на стуле и молотил руками обучаясь плавать. Вошёл Эдди. - Ты что делаешь, брат? - Пытаюсь избавиться от грозного ощущения, Эдди. - Отвечай через окно, брат. - Ищу короткие пути, Эдди. - Заметил, как изменился ответ? - И что? - Не находишь, что это странно? - Возможно. - Тебе что, не интересно? - По мне - что так, что эдак. И когда день потерпел поражение и вновь принялся забывать урок сего события, мы стояли и наблюдали. - Только взгляни на закат, брат - красный, как обгорелая свинья. - Чабаны перепугаются, брат. - Вылитая топка. - Или тёртый лосось. - Или взрывающийся глаз алкаша. - Или мим пойманный светом фар грузовика. - Или наживка, чтобы дразнить акул. - Или гигант, наслаждающийся сердечно-сосудистостью. - Непревзойдённо. Эдди пал на колени и поднял камень. - Адвокаты, - прошептал он.
Данная страница нарушает авторские права?
|