Corpus: еще один подступ

Corpus не есть дискурс и не есть рассказ. Значит, здесь нужен именно corpus. Здесь - словно обещание, что речь должна идти о теле, что речь о нем пойдет прямо тут, почти без отлагательств. Род обещания, которое не окажется ни предметом трактата, ни содержанием цитат и декламаций, ни персонажем либо декорацией какой-нибудь истории. Словом, существует своего рода обещание молчать. И не столько даже молчать " по поводу" тела, сколько молчать самого тела, обещание физически его освободить от следов означивания - и должно это произойти здесь, прямо поверх страницы письма и чтения. Хотим мы того или нет, тела соприкасаются на этой странице, или, другими словами, эта страница сама есть прикосновение (моей руки, которая пишет, ваших, которые держат книгу). Это касание бесконечно искажено, отсрочено - оно опосредовано машинами, транспортными средствами, ксерокопия-

ми, глазами, другими руками, - но остается мельчайшая упрямая частица, бесконечно малая пылинка повсюду прерываемого и повсюду осуществляемого взаимодействия. В конце концов, вы касаетесь взглядом тех же очертаний букв, что и я в настоящую минуту, и вы читаете меня, а я пишу вам. Где-то, в какой-то стороне, это имеет место. Это " где-то" не обладает свойством мгновенной передачи информации, примером чего служит факсовая связь. Здесь речь идет скорее об отклонении и несходстве, о перестановке и перекодировке, нежели о подобии, даруемом факсом: " где-то" распределяется по линиям обширных технических цепей, " где-то" и есть техника, наш прерывистый, мощный, рассеянный контакт. И, подобно немой вспышке, - миг размыкания цепей, прикосновение самого обещания: мы будем молчать о теле, мы оставим ему места, мы будем писать и читать только для того, чтобы отдать во власть тел места их соприкосновений и взаимодействий.

Из-за этого невыполнимого и никогда не дававшегося обещания - несмотря на то, что оно упорствует, там, где-то, в какой-то стороне, - требуется carpus', каталог вместо логоса, перечень эмпирического логоса за пределами трансцендентального разума, список отрывочный, случайный в отношении его порядка и полноты, последовательное проборматы-вание частей и обрывков, partes extra partes, сополо-женность без сочленения, разнообразие, смесь, что

не взорвется ни вовне, ни вовнутрь, составленная по смутному, всегда растяжимому рецепту...

Моделью сorpus'а является Corpus Juris, собрание или компиляция Institutiones, Digestes и других Codices 31, объединяющий все статьи римского права. Не хаос и не организм - corpus расположен не столько между ними, но скорее в стороне. Это проза иного пространства, которое не является ни глубинным, ни систематическим, ни угнетенным, ни обоснованным. Таково пространство права: его основание прячется от отведенного ему же места, право самого права всегда бесправно. Право возвышается над всеми частными случаями, но само оно есть частный случай своего установления, посторонний как природе, так и Богу. Corpus подчиняется правилу, переходящему от одного случая к другому, этой прерывной непрерывности принципа и исключения, требования и нарушения. Юрисдикция заключается не столько в провозглашении абсолютного характера Права и его разъяснении, сколько в оговаривании того, чем право может быть здесь, вот тут, сейчас, в этом конкретном случае, в этом конкретном месте. Hoc est enim...: местный способ выговаривать - опространствленный, горизонтальный, - выговаривать не столько чтб есть право, сколько то, как право делается, как оно умеет-делаться и может-делаться в этом конкретном случае. Однако нет ни сущности случая, ни трансцендентального синтеза: есть только цепь последовательных восприятий, слу-

чайные контуры, видоизменения. Тут онтология модальна - она меняется и меняет, - являясь таковой в своей основе, полностью и исключительно. Вот по отношению к чему corpus выступает письмом.

То же и с телами: пространство тел оказывается юридическим в той мере, в какой пространство права есть пространство тел, сформированных отдельными случаями. Тело и случай приспособлены друг к другу. Каждому телу соответствует собственная юрисдикция: " hoc est enim..."

Итак, требуется corpus. Беспокойный дискурс, случайный синтаксис, склонение обстоятельств. Cliпатеп 32 - проза, склонная к неожиданностям, хрупкая, фрактальная. Не животное-тело смысла, но ареальность тел: да-да, тела протяженные вплоть до мертвого тела. Не труп, когда тело исчезает, но это конкретное тело как то, чем мертвый предстает в последней сдержанной прерывности своего опрост-ранствления: не мертвое тело, но мертвый как тело - другого не дано.

Требуется corpus: письмо мертвых, у которого нет ничего общего с дискурсом Смерти - и которое полностью соответствует тому, что пространство тел не ведает Смерти (фантазм упраздненного пространства), но взамен утверждает каждое тело в качестве умершего, этого конкретного умершего, разделяющего с нами протяженность своего здесь-покоится-прах. Не дискурс отдельного бытия-к-Смерти, но за-

пись (l'ecriture) горизонтальности мертвых как зарождающейся протяженности всех наших тел - всех наших более чем живых тел. Corpus: нужно всего лишь суметь собрать воедино и огласить одно за другим тела, даже не имена их (ведь это не был бы в точности памятник), но их места.

Corpus станет топо-графией того кладбища, откуда мы происходим, - в отличие от того другого, что наполнено фантасмагорией Гниения, связанной с созерцанием Медузы. Топография, равно как и фотография, вечного покоя - не пародийная, но преисполненная мощи, дающая место сообществу наших тел, размыкающая наше пространство. Что вовсе не означает письма без боли - без ужаса, вполне возможно, но не без боли (или страдания), а также не без радости. Corpus:, ориентиры разбросаны, затруднены, наименования мест нечетки, указатели стерлись в неизвестной стране, маршрут в чужих краях потерян. Письмо тела - письмо чужой стороны. Не Чужое как Бытие или Сущность-Другого (с его омертвляющим взглядом), но чужое как страна: то отстранение, та удаленность, каковые и есть страна - во всякой стране и во всяком месте. Страны - не территории, не области, не земли, это просторы, которые мы преодолеваем, никогда не объединяя их в сводные таблицы, не подводя их под понятие. Страны всегда чужие - чужое в качестве страны, областей, краев, переходов, переездов, от-

крывающихся пейзажей, неожиданных рельефов, дорог, ведущих в сторону, ведущих в никуда, уходов, возвращений. Corpus: письмо, которое посещает одну за другой все страны тела.