Загадка

Я гладил ее волосы. Гладил ее руки. Гладил все, что, как считал, – принадлежало мне. Или – лишь мне одному. Но, пожалуй, самое загадочное было то, – что я так и не задумался, почему практически одно и тоже – продолжается уже на протяжении нескольких недель. Нет, конечно же, желаемые картинки потустороннего бытия (принадлежит ли сон другому определению?) иногда нарушали, вторгаясь, какие-то иные моменты, – разыгравшегося подсознания. Но почти тут же я мог добавить, – что они совсем не нарушали единой (столь чудным образом сложившейся) цепочки сновидений. Сновидений, – где была только она… – И я, конечно…

И вот – действительно – наваждение… Поначалу не придав тому значения, – я уже вскоре заметил, что бессознательно ищу встречи с этой женщиной. В жизни. (Словно неким загадочным образом пытаюсь спроецировать ту, которая в сновидении – в реальную жизнь).

Скажете – чудак. Да я и сам бы так считал с удовольствием. Если бы только мог – получать это удовольствие. Удовольствие контроля над сознанием. Ведь какое это – безмерное счастье. Счастье, которое ощущаешь именно таким, и именно тогда – когда ты уже почти что напрочь, – потерял способность анализировать окружающий мир. Хотя бы не весь – а тот, что вокруг тебя.

И это – действительно трагедия. Потому как с недавнего времени – я заметил, что все (люди, предметы, животные…) начинают перемещаться вокруг меня в ином (чем прежде) пространственном порядке. То есть их присутствие я как будто бы и замечаю. Но вот только уследить за направлением, – и, главное, найти оправданность, – движения, не могу.

Примерно тогда же у меня пропала способность различать время. Появились какие-то странные (самое мягкое слово, которое я мог подобрать) галлюцинации. Слуховые и зрительные. И я разом ощутил, – что все вокруг движется в каком-то хаотичном порядке. нисколько не считаясь со мной.

Нет, конечно, может быть так и должно быть. Но почему не замечал, – я того раньше?..

С недавних пор я стал понимать, что мое сознание, причём самым коварнейшим образом, стало от меня буквально – ускользать. И вот сейчас думаю – что, наверное, совсем не может быть, чтобы этого не было и раньше. Да и, должно быть, было. Наверняка. И мне бы, наверное, придать этому значение раньше. Но… не углядел…

(Что вполне можно расценить, – и как некую форму защиты: закрыть глаза на очевидное. Ведь как, иной раз, хочется – пребывать в счастливом заблуждении. Словно ничего не происходит. Правда, предметы – уж слишком часто перестраивают свой (прежний?) ход. Но это так… в порядке вещей…).

Но вот чувствовал я, – что мне совсем не угнаться за временем.

Впрочем, – надо ли?.. Стоит ли вообще обращать внимание на нечто похожее?.. Разве плохо – и далее – пребывать в счастливом неведении, относительно того, что происходит? И что, – так или иначе, – касается меня. (Ведь, – хочется верить, – подобные «странности» относятся только ко мне?!). Но если я ошибаюсь?.. И за демоническим бегом – совсем не в состоянии разглядеть очевидное… Но тогда же… тогда, – это может означать, – что я просто схожу с ума. Перехожу в те измененные состояния сознания, которых – старался избегать – раньше. (Опасаясь, например, выпить что-нибудь спиртосодержащее. Главным образом, не в силах поручиться за последствия… подобного приема…).

А интересно, – что произошло бы со мной на самом деле?.. Хотя… пожалуй, – совсем даже не интересно… но уже тогда, любые подобные мысли могли свидетельствовать хотя бы о том, – что я еще жив.

Но вот только жив ли на самом деле?..

Все исчезало постепенно. Отказывало – одно за другим. В какое-то мгновение, я ощутил, что почти не помню ее. Ту, с которой был у меня самый настоящий сновидческий роман. Притом что вскоре у меня, – и вовсе исчезли сновидения… Впрочем… сновидения, быть может, и остались… Но вот только я совершенно не помнил их…

Да я вообще мало что помнил. Как-то быстро все прошло; исчезло самым загадочным образом. Но что было самое странное, – это то, что прошло время и у меня не возникло сожаления. А еще спустя какое-то время, – я перестал и вовсе что-либо понимать… (А тем более опасаться какого-то своего нового состояния). Вернее – уже не только его; но и почти вообще всего, – о чем только можно предположить.

... Но если спросите, какое у меня будущее?.. Признаюсь, – что не знаю…

И с сомнением добавлю – а нужно ли мне оно? …

27. 01. 2005 г.

рассказ

Так бывает

Миша Рыбкин знал, что у него не бывает проблем с женщинами. Ну, или точнее – их не могло быть. Это предусматривалось. Предполагалось. Можно было предположить, исходя из внешности Миши, и его какого-то особого чувствования женщин.

Небольшой проблемой, правда, было то, что у Миши как-то не было случая проверить подобное на практике. Но теоретически все выглядело хорошо. Более чем хорошо складывалось и в снах Миши. В своих сновидениях Миша вообще походил на секс-гиганта и был любимцем женщин. Они в него влюблялись, а он их удовлетворял. Без всяких условностей и ограничений занимаясь с ними многочасовым сексуальным общением. Причем Миша видел, что женщинам нравилось. Только однажды как-то возникли у Миши сомнения. Но они тут же рассеялись, стоило только какой-то из сновиденческих див взять в свои пальчики его скипетр с набухшим желанием.

И все. Мишу уже было не остановить. Он не только вертел обнаженную девушку в разные стороны, насаживая ее на свой огнедышащий фаллос, но и периодически передавал инициативу в руки самой девушки. И нисколько не пожалел об этом. Ибо то ли девушка ему попалась из числа Марь-искусниц, то ли к этому располагали звезды, но Миша выглядел настоящим любовником. А его дама вообще кончала беспрерывно.

Потом у Миши случился какой-то облом. Член вообще не стоял.

Он пробовал так и этак, был готов даже сам выступить в роли женщины, но к счастью, вовремя остановился. И в одну из очередных попыток у него все получилось. Чему, признаться, Миша весьма обрадовался. Весь даже как-то изменился. Купил себе новую одежду, сменил имидж, стал уверен в себе, и еще более интересен окружающим.

И после этого уже нисколько не комплексовал ни по поводу…. В общем – ни по поводу чего. А только радовался жизни, и этой самой жизнью наслаждался.

………………………………………………………………

В один из дней Миша встал как-то поздно, когда на часах уже был полдень, оделся не в пример обычного в совсем неприметную одежду, всунул в рот сигарету, прикурил, и вышел из дома.

Куда должен был лежать путь, Миша не знал. Можно сказать, что подобное с ним иной раз случалось. Миша делал немотивированные поступки, говорил невпопад, смеялся уж и вовсе подозрительно. Но все это через какое-то время принимало осмысленность. В этот же раз ничего подобного не намечалось. И вскоре Миша забрел в незнакомое место. К тому же у него остановились наручные часы. А на душе стало и вовсе подозрительно нехорошо. Намечалось разочарование в жизни. Такие состояния Миша не любил. Они не только не приносили ему ничего хорошего, но и обычно после этого с ним приключалась какая-то беда. А то и трагедия. Если предположить что беда носила характер чего-то кратковременного, а трагедия -- того, что приходило всерьез и надолго.

В этот раз Миша решил, что он не должен так быстро сдаваться. И даже обязан со всем этим начать бороться.

Вскоре был выработан план, и Миша был готов к борьбе. И когда он уже готов был начать эту борьбу, в его голове словно на миг все прояснилось. А Миша понял, что находится около своего дома. Только с другой стороны.

Он огляделся. Девятиэтажное здание сверкало светом в окнах. Только стемнело, а многочисленные соседи Миши уже включили свет, и стали заниматься повседневными делами: женщины готовить, мужчины смотреть телевизор и пить пиво.

Мише вдруг захотелось выпить. Он зашагал к дому, намереваясь открыть бутылочку коньяка, и утолить жажду.

……………………………………………………………………

На удивление, в другой раз все повторилось. Миша вновь проспал до обеда. Потом его потянуло на улицу. Он прошлялся до вечера. Заблудился.

А потом в его голове случилось просветление, и он понял, что стоит около своего дома.

Подобное повторилось и на третий, и на четвертый, и на пятый день.

На шестой день Миша был осторожен. И хотя началось все как обычно (Миша проснулся за полдень), он никуда не пошел. Несмотря на непреодолимое желание куда-нибудь непременно отправиться. Но потом… Потом Миша заблудился в своей квартире. И хотя комнат было всего три, Миша поймал себя на мысли, что каким-то образом забыл их расположение. И ему показалось, что он вообще находится в другой квартире. Чужой. И это уже была трагедия. Потому что Миша по образованию был математик, и тут же вывел какую-то особую формулу зависимости. По которой выходило, что какие бы попытки он не предпринимал, ничего по настоящему у него не выйдет. А и вообще все в его жизни будет плохо. Даже более чем.

Миша опечалился. Допускать, чтобы на самом деле было так, ему не хотелось. Но и чего-то другого придумать он не мог.

В голову лезла откровенная ерунда. Миша достал коньяк и напился.

Не помогло.

На следующий день, проснувшись, Миша сразу начал пить. Но алкоголь не спасал. Да и это уже было понятно изначально.

«Что же делать»? —задумался Михаил.—«Ведь так, вроде как, все неплохо начиналось».

В то, что начиналось тоже как-то странно, Мише верить сейчас не хотелось. Но он понимал, что и чего-то хорошего с ним уже не произойдет.

У него началась апатия, и какая-то ярко выраженная не любовь к жизни.

«Что же делать»? —сказал Миша еще раз.

На удивление, ему уже вообще не хотелось, чтобы что-то с ним происходило. Но и так же не хотелось, чтобы осталось все как было. И Миша понял, что сейчас он по настоящему запутался. Спрашивать себя что делать – больше не хотелось.

Неожиданно Миша подумал, что самым разумным будет вообще забыть о том, что с ним случилось. И представить, что ничего такого и не произошло.

И уже как только он так представил, у него началось явное улучшение состояния.

А потом и вовсе исчезла всякая ерунда из его светлой головушки. А член Миши налился какой-то невиданной доселе энергией. И впервые за долгое время Мише захотелось женщину.

Но женщины поблизости не было. И Миша занялся любовью с самим собой.

«А что? Тоже форма релаксации», --подумал Миша, сосредоточившись на процессе.

«Ну, по крайней мере, так бывает», --согласился с ним автор.

13. 01. 2007 год.

рассказ

Жизнь в радость

Насколько он, конечно, мог быть уверен в словах. В своих словах. Причем, сказанным только что.

Вроде как конкретный вопрос неожиданно привел Олега Дмитриевича в некоторый тупик. Он вроде как и верил в то, о чем говорил недавно. Да вот теперь – отчего-то стал сомневаться.

--Сомневаться не надо, --доброжелательно произнес доцент Чепурной.—Главное, чтобы вы были уверены в том, что все это действительно так. Согласны?

Олег Дмитриевич замешкался. Он вдруг поймал себя на мысли, что на самом деле не знает, уверен ли он? Вроде как уверен. Но ведь могло выйти, что и не так. И тогда…

………………………………………………………………………

Олег Шмелев уже вышел из аудитории (где он только что сдал очередной экзамен, входящий в кандидатский минимум), а вопрос по-прежнему, все тем же пронзившим его невольным сомнением, жег грудь. Хотелось напиться воды. Ледяной.

--Лучше взять минералку, --решил Олег, направляясь в бар, находящийся неподалеку от учебного заведения.

В баре минералки не было. Зато был коньяк и хорошее вино.

Олег взял кофе с коньяком, и уютно усевшись за столиком, задумался.

По всему выходило, что те сомнения, от которых он уже думал что избавился – вновь захватывали его. И пока вроде как не было от них беды (а вред на начальном этапе еще был незаметен), но Олег отдавал себе отчет, что это был только начальный этап. А значит то, что могло случиться с ним позже, может привести к не очень желательным последствиям.

От последних последствий, помнится, Олег избавлялся год. И то, в итоге ему пришлось сменить место работы (раньше Олег работал преподавателем географии в школе – теперь поступил в аспирантуру и стал подрабатывать ночным сторожем), потерять семью (жена ушла, гордо хлопнув дверью, и обозвав его неудачником), отношения некоторых знакомых (ряд былых знакомых стал вдруг от него прятаться), да и вообще наверное – многое поменять в жизни. Если не все.

С тех пор прошел год. Олег за этот год пересмотрел жизненные ценности, и был уверен, что ничего подобного произошедшему, когда он неделю стоял перед воротами школы прося милостыню, не случится. Еще хорошо, что школу он тогда выбрал соседнюю. Где его никто не знал. И лишь только случайно проходивший мимо директор уже его школы, обратил внимание на удивительную схожесть нищего со своим худосочным и угловатым подчиненным.

--Это Вы? —удивленно спросил директор, внезапно растерявшись, и не зная как реагировать.

--Я…--обескуражено произнес Олег Дмитриевич.

Потом последовал серьезный разговор в кабинете директора. И увольнение. За действия, порочащее имя учителя.

Правда, в трудовую директор ничего не написал. Пожалел.

--Действительно неудачник, --вспомнил Шмелев слова жены, которые сейчас оказались невероятно схожими как со словами директора, так и с собственными мыслями Олега. Он ведь и на самом деле был неудачник.

…………………………………………………………………

--Это смотря с какой стороны повернуть, --задумчиво сказал доцент Чепурной (из памяти Олега все не выходил разговор с ним в аудитории, когда, быстро приняв ответ Олега, Чепурной неожиданно разговорился с ним о жизни).—Ведь так может случиться, что судьба наоборот – благосклонна к Вам.

--Благосклонна?..—не понимающе повторил Олег.

--Вот-вот, --для надежности еще и кивнул доцент Чепурной.—Жена ушла – так значит она своим уходом решила сподвигнуть вас на какие-то жизненные свершения. С работы уволили – так значит судьба решила, чтобы Вы повысили квалификацию. Защитили кандидатскую. Что еще у Вас произошло? —Чепурной с любопытством уставился на аспиранта, будучи готовым тут же на месте разрешить любую его трудность.

И Олег понял это. И действительно почувствовал силу, мощь, и трезвость мысли доцента. Почему же он тогда не ответил Чепурнову, на вопрос, что он об этом думает? Ведь он действительно прав, --понял сейчас Олег.

По сути, все в его жизни было так. Сумбурно и неправильно. А иной раз – и до смешного нелепо. Он стремился к каким-то целям. Даже, иной раз, достигал те.

А потом все в одночасье рушилось. И приходилось начинать или сначала, или заходить с другого края.

Ну а фактически -- стоять на месте. Потому как периодически Олег ведь возвращался к некогда уже завоеванным позициям.

Олег вспомнил слова Чепурнова. Выходило, все же прав был доцент. Ошибался Олежек Дмитриевич (как ласково называл его уже немолодой доцент Чепурнов, Станислав Аркадиевич). Не с той плоскости смотрел он на поступки и ситуации в своей жизни. Не так. Все на самом деле было хорошо, правильно, и закономерно. А он же видел только негатив. Тогда как через отрицание ведь совсем не всегда можно придти к истине, --вспомнил Олег слова Чепурнова на одной из лекций. И в разговоре с ним Станислав Аркадиевич тоже высказал схожие соображения. Причем выходило так, что Олег Шмелев просто проводил неправильное тестирование реальности. И в итоге выходил у него неверный отчет. Ошибочный. Необходимо было пересматривать всю методологию исследования, --сказал тогда Чепурной.—Иначе вы молодой человек (Олегу было двадцать семь) наворотите бед. Сломаете жизнь себе, и здорово испортите ее остальным. Окружающим, --уточнил Чепурной, видя несколько озадаченное лицо Олега.

А Олег тогда и действительно растерялся. Он уже начал все понимать. Понимать всю ошибочность собственных размышлений.

А сейчас, сидя в баре и уже допив кофе и коньяк (и докуривая сигарету, собираясь после уходить) понял, что ему необходимо делать. Причем уже практически не надо было что-то пересматривать. Все было хорошо и правильно. Имена такая должна теперь быть у него установка. И тогда жизнь станет в радость.

С этими словами Олег Дмитриевич Шмелев и вышел из темного мрака полуподвального помещения, где располагалось кафе, на свежий апрельский воздух. Термометр показывал восемнадцать градусов тепла. Светило солнце. Вокруг стайкой прошли стройные и улыбающиеся девушки-студентки с укорачивающимися к лету юбками. Олег тоже улыбнулся.

--Жизнь в радость? —на всякий случай переспросил он себя.

--В радость, --ответил, и улыбнулся.

Жизнь была действительно в радость. И незачем было это скрывать, --подумал Олег, и пошел, улыбаясь прохожим и окружающему миру.

23 июль 2007 год.

рассказ

Видимость

Он предпочитал смотреть всегда вдаль.

Он видел небо, видел мир, замечал окружающих людей, да и вообще, если разобраться, не мог пожаловаться на то, что был обделен вниманием. Хотя и, если разобраться, сложно было сказать, где здесь была правда. Скорее всего, правда всегда нечто поверхностное, то, что каждый видит с позиции своего внутреннего восприятия действительности. И Василий Мишкин верил и знал что это так.

Василий Мишкин был чуть выше среднего роста, обычной комплекции, носил окладистую бороду (она, по его мнению, придавала ему солидность), коротко стриг усы (оставляя тонкую полоску над губой), заплетал длинные волосы в косички, работал секретарем у шефа-гея (хотя сам геем не был), и все чаще задумывался о будущем, которого не было.

Точнее - все чаще ему начинало казаться так. Тогда как раньше он считал почти исключительно иначе. И сейчас почти невозможно сказать, когда произошел в душе его переворот, но он произошел. И вот после этого Василий Мишкин все чаще стал задумываться о жизни, и вскоре уже думал о ней каждый день. Даже, можно было сказать, что фактически жизнь его проходила в каких-то загадочных размышлениях. Природу которых Мишкин пока постигнуть не мог, но всячески стремился достигнуть хоть какого-то понимания. Отчего ему казалось, что в его жизни произойдут великие перемены. Притом что сейчас, -- полагал Мишкин, -- трудно было еще что-то предсказывать. Но то, что так когда-нибудь произойдет - верил. Верил искренне, и даже может быть до одури.

Притом что иной раз начинало казаться ему, что он совершает ошибку. И хоть характер подобной ошибки до конца не просматривался, а черты не распознавались, Мишкин вдруг и действительно начинал, было, чего-то опасаться, как вдруг все исчезало. И уже через минуту он оказывался не способен вспомнить нечто, что действительно могло бы так испугать его.

Но такие минуты уже не расслабляли его. Василий вообще всегда оставался сдержанным в проявлении собственных чувств. И если разобраться, по настоящему узнать -- к чему он стремился - было практически невозможно. Разве что за небольшим исключением следовало допустить, что не стремился он ни к чему, а просто умело маскировал внутреннюю никчемность да неумелость.

Но Василий так не считал. А узнал что о нем думают другие - от шефа-гея. И с тех пор стал шефа опасаться.

Если сделать еще набросок портрета Василия Мишкина, то, пожалуй, следовало бы признать, что был Василий до удивления ответственным человеком. И если он получал какое задание - можно было не сомневаться, что он его выполнит. Выполнит, отчитается о выполнении, и будет жить в предвкушении нового задания.

Косвенно это могло как раз свидетельствовать об его никчемности (несамостоятельности). Так тоже о нем кто-то подумал (но не сказал). Ну а сам Василий....

Сам Василий себя на самом деле любил. Он даже придумал себе несколько разных имен, и называл себя время от времени по-разному.

Но это не меняло, --как предположил шеф-гей, -- сущности Василия.

По природе Василий был человек больше замкнутый, чем общительный. И хотя иногда он любил компании, но если присмотреться, выходило, что сами компании он подбирал таким образом, чтобы слушали его.

Иногда он действительно любил оказываться в центре внимания. И при этом было известно (от самого Василия), что больше всего ему нравилась тишина. Этакая постоянная тишина, когда никто бы ему не мешал, и он мог в течении долгого времени оставаться наедине со своими мыслями.

Собственные мысли Василия никогда не напрягали, в отличие от мыслей окружающих, которых он если и слушал (а он слушал), то почти всегда тяготился подобным " выслушиванием". Но что-то все равно уберегало его от того, чтобы окончательно замкнуться в себе. И видимо потому, иной раз словно намеренно он стремился оказываться в центре внимания. Быть может, чтобы не считать себя одиноким?

Он действительно задумывался об одиночестве. Но это, скорее всего, были лишь его надуманные мысли. Потому как одиноким он совсем даже не был. И хоть жил один, к нему периодически приходили различные женщины. Которые, впрочем, если и приносили ему тепло и уют, то это было как бы временно, и что уж точно - не могло стать постоянно, потому что Василий умел держать себя в руках. И как только подозревал, что идет в проявлении своих чувств дальше чем необходимо - делал шаг назад.

Он всегда умел делать шаг назад. Можно даже сказать, что как раз этим шагом Василий Мишкин был и характерен. И видимо как раз этим шагом он выделялся, отличаясь от большинства тех, кто о подобном вовсе не задумывается.

А он думал. Он вообще много думал. И хоть смыслового оттенка во всех этих раздумьях было не больше чем казалось, тем не менее, подобные размышления со временем изменили его. И Василий Мишкин стал если не окончательно умным человеком, то производил видимость такового.

Он вообще понял, что не обязательно быть тем или иным - достаточно показывать, что это так. Хотя и подозревал, что подобное возможно лишь при краткосрочных контактах.

Но ведь он и не стремился к каким-то длительным отношениям. Он, если разобраться, вообще мало к чему стремился. И потому уже из-за этого периодически испытывал определенный дискомфорт. Хотя и, опять же, старался не показывать вида.

Если спросить самого Василия о его жизни, о том какой она была в его представлении, то после начавшегося ответа первоначальный вопрос вообще мог уйти в иную плоскость восприятия реальности, а то даже и запутать самого Василия. И при этом можно было предположить, что Василий так-то уж и не стремился добиться скорого разрешения каких-то (как возникающих, так и давно существующих) вопросов. Такое разрешение если ему и было необходимо, то не сейчас. Да и ответ, можно было бы предположить, он знал заранее. Когда допуская многое - не замечал совсем мелочи. Или же наоборот - его внимание включалось на мелочи, и упускало главное. Тем самым со временем у Василия Мишкина выработалось свое понимание действительности, которое, как предполагал кто-то из его знакомых, вступало у некое противоречие с реальным положением вещей. Мишкин вообще стремился в такое время собственного бытия не замечать это реальное положение вещей. Так ему было проще. Спокойнее. Да и вообще, что самое любопытное, он чувствовал себе увереннее, когда происходило это именно так. Так, а не иначе. Не иначе, потому что иначе его не только бы не устроило, но и могло увести в некую плоскость неправдоподобия относительно той реальности, которая была. А этого ему не хотелось. Василию вообще было спокойнее, когда была только видимость каких-либо положений вещей; притом что он знал, что в иные разы как раз такая видимость может сойти и за самую настоящую правду. И так, по его мнению, становилось возможным потому, что какой-либо одной правды на самом деле не существует. По крайней мере, он в это не верил. Не верил еще и от того, что знал, что у различных людей всегда будет правда своя. Причем у одного и того же человека правда может меняться в зависимости как от его психического состояния, так и от времени, с которым изменяете все, в том числе и человек. И в этом диалектическом взгляде на мир Василий Мишкин был уверен настолько явно, что мог, наверное, убедить многих. Но не убеждал. Даже не пытался этого делать. Как и вообще не пытался с кем-либо спорить серьезно и долго. Василий вообще тяготел к некоторому одиночеству, предполагая, что в таком своем состоянии ему будет наиболее спокойно, и вообще - свободно. Свободно жить. Свободно существовать. Свободно, --хотя к самой свободе он никогда особенно не стремился.

Но уже тут можно было предположить, что этого на самом деле ничего не было. Что была только некая видимость ситуации, продиктованная определенной необходимостью.

И как раз в пользу этого говорило еще и то, что определенная видимость незримо присутствовала во взглядах Василий Мишкина на мир. И потому наличие этой видимости, даже можно признать - умение спрогнозировать наступление ее, Василий Мишкин ставил себе в заслугу.

И от понимания подобного ему становилось душевно комфортно, внутренне уютно, и необычайно спокойно. А это уже, по его мнению, было вообще самое важное.

07 июня 2008 год.

рассказ