СБ.ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ 3 страница

--И каков же тогда твой ответ? —Люся видимо решила взять все и сразу.

--Мой ответ? —улыбнулся Абрам.—Я тоже хочу быть с тобой.

--И связать со мной жизнь? —чуть с придыханием, еще не веря всему, прошептала девушка.

--И связать с тобой жизнь, --ответил Абрам.—А как ты это представляешь?

Девушка на миг задумалась. После того как она рассталась с молодым человеком, она продолжала снимать квартиру рядом с квартирой, где Абрам Алексеевич проживал со своими родителями. Но она как-то не думала, что будет дальше. Жить со стариками ей не хотелось. Но сможет ли Абрам переехать к ней. Хотя когда они будут жить рядом с родителями…. Девушка задумалась. И глядя на нее, Абрам понял, что у нее нет ответа. По крайней мере, пока.

--Мы могли бы снять другое жилье, --наконец произнесла девушка, осторожно посмотрев на Абрама.

Абраму не хотелось снимать другое жилье. У него было свое. И жизнь с родителями его вполне устраивала. Старикам было по 70 лет, в его жизнь они как-то особенно никогда не вмешивались. Прощали недостатки. Кормили и поили. Абрам, работая мелким предпринимателем, целыми днями был предоставлен сам себе. Периодически ходил к проституткам. Или знакомился с бесплатными девушками. И его вполне устраивала такая жизнь. Также как, по всей видимости, устраивала и его родителей, которые нисколько не торопили его с возможной женитьбой.

И вот теперь он непременно должен был делать какой-то выбор. А делать такой выбор ему не хотелось.

--Понятно, --Люся легла рядом, уставившись в потолок. Абрам не знал, на самом ли деле она все поняла, но решил, что видимо о чем-то таком действительно догадывалась.

--Что я теряю? —мысленно сказал сам себе Абрам.—У меня будет постоянная сексуальная партнерша. Молодая. Бесплатная. Любящая меня. Позволяющая в постели делать с ней даже больше, чем позволяют некоторые проститутки. К тому же Люся был девушка чистая, судя по всему, кроме него больше ни с кем не спала, а от гулящих баб еще неизвестно что и когда можно подхватить.

Казалось, Абрам сделал свой выбор. Как будто бы все говорило о том, что он должен быть с Люсей. Все равно ведь у него кто-то должен быть для секса, так зачем искать. А тут как будто все под рукой. Захотел – минет. Захотел – в попу. Захотел – оприходовал девушку обычным способом. Неужели плохо? А захотел, --и при мыслях об этом член Абрама начал набухать, --можно разыграть ролевые игры. Нарядить Люсю в костюм, например, невесты. И, задрав платье, взять ее прямо на столе. А можно одеть в ее костюм женщины эссесовки, строгой и неподкупной, и улучив момент, наброситься на нее, повалить, и вставить свой член ей в рот. Заставив жадно сосать.

Член Абрама уже стоял как вкопанный. Люся заметила движение пениса мужчины, и недолго думая водрузилась на него. Абрам стал ебать Люсю, а Люся, со своей пролетарской скромностью (работала Люся продавщицей в универмаге) принялась ерзать на члене Абрама, с желанием поскорее вызвать семяизвержение. Она вдруг подумала, что если у нее от Абрама будет ребенок, ни сам Абрам, ни его родители не позволят им расстаться. Абрам видимо понял тоже самое, и как только понял, тут же выскользнул из под девушки. Люся, словно в запале, припала к члену Абрама губами. А после того как он кончил, вылила содержимое из своего рта себе на палец, и глубоко всунула палец в вагину. Она очень хотела детей от Абрама и искала любые способы забеременеть.

Что до Абрама, то он, заметив движения девушки, вставил высунутый член обратно в рот Люсе и принялся писать.

--Кх, кх, --закашлялась девушка, отстраняясь.—Что ты делаешь?

Абрам не стал останавливаться и теперь писал Люсе на лицо.

--Золотой дождь, --улыбнулся он.

--Ну не знаю, --смутилась девушка.—Она всего, конечно, еще не знала. У них в деревне под Тверью так было непринято. Но Люся понимала, что приехала в Москву, и тут должна играть по другим правилам. Да и что ей еще оставалось? Отстранить от себя Абрама? Поругаться с ним?. И после остаться в одиночестве? Нет. Такая перспектива ее нисколько не прельщала.

Видимо об этом знал и Абрам, потому что после того, как он пописал на девушку, он повернулся к ней попой, и заставил ее всунуть язык ему в анус. Девушка повиновалась. Абрам застонал. Член его снова стал набухать.

--Извращенец, --подумала Люся, но тут же ей стала стыдно, и она принялась с такой лаской окучивать поляну, что Абрам готов был кончить только от этого. Но сдержался. И повернув девушку на живот, раздвинул ее ягодицы и вошел в нее сзади. Член Абрама только на миг столкнулся с сопротивлением, но тут же лаз открылся, и стоны Абрама смешались со стонами извивающейся под ним Люси. Кончили они одновременно.

--Пусть будет пока так, подумал Абрам.

И видимо о чем-то таком подумала Люся, потому что, склонив свою голову к животу Абрама, закрыла глаза, расслабившись.

Так они и лежали вместе, думая видимо каждый о чем-то своем. Но ведь самое главное, что они были сейчас вместе.

И это на данный момент видимо было действительно главное.

Июль 2011

рассказ

Мастер своего дела

К любому делу Вадик Шмеерсон относился с должным вниманием и уважением.

Уже даже выходило так, что иной раз как вроде бы и совсем неудобно было, что обратил внимание Вадик на подобное дело. Ан нет, обстоятельства словно бы вынуждали его завершить начатое. Дабы, опять же, привести душу самого Вадика Шмеерсона в надлежащее состояние. Потому как действительно, уж очень печально ему становилось, когда приходилось что-то оставлять на полпути.

Впрочем, ничего на полпути Вадик старался не оставлять. И стремился, если ни к какой-то гармонии, то уж точно, к морально-нравственному единению. Выражавшемуся в поиске подходящего разрешения любой ситуации. Потому как уж очень он и действительно хотел, чтобы все у него получилось хорошо и даже великолепно.

И это притом, что о Вадике Шмеерсоне еще в детстве говорили, что он сам себе на уме. И куда может привести этот ум, понять было, по сути, весьма и весьма затруднительно.

Ведь могло так получиться, что и ни к чему это вообще могло не привести. Хотя и если разобраться, в отношении Вадика это все равно куда-нибудь да приводило. Но вот только куда?

..............................................................................................

Любой другой явно запутался бы в этом наслоении несуществующего и живущего только в мыслях Вадика. Но Вадик до удивительной точности все держал в своей голове в исключительном порядке. И надлежащим образом лелеял подобные мысли, словно бы считая, что если сейчас они были ему не нужны, то когда-либо могут пригодиться.

Верил ли он в подобное сам? Видимо верил. А может, не верил. Получалось так, что никто толком не мог знать, что к чему, если дело касалось жизни Вадика Шмеерсона.

Было Вадику двадцать семь лет. Но видимо таким же он будет и в тридцать семь и в сорок семь. И что уж точно, таким же был в семнадцать. Он вообще не изменялся. Да и внешне возраст его был все же неопределенным. Причем, в разное время возраст Вадика отличался от реального порой на десятки позиций и в ту или в другую сторону. И то, что это будет продолжаться, становилось понятно уже хотя бы потому, что самому Вадику эта неразбериха нравилась. Да еще и работа подобралась соответствующая. Вадик Шмеерсон работал старшим клерком в компании с иностранным капиталом. Знал в совершенстве два европейских языка. Но как-то специально их не учил. Просто папа у него был американец, а мама шведка. Поэтому с детства родители взяли за правило обращаться к мальчику каждый на своем родном языке. И Вадику (настоящее имя его было Винсент; Вадиком он назывался чтобы окончательно не запутывать русских коллег: Винсент Шмеерсон на его взгляд было бы уже слишком) пришлось, чтобы объясняться с родителями, научиться понимать эти два языка. В то время как его дед, Бенеш Аронович Шмеерсон, очень хотел, чтобы внук разговаривал на идише. Но подобное если и могло стать возможным, то... Вряд ли могло стать возможным в ближайшее время. Вадик (Винсент) не пожелал жить ни с папой, ни с мамой (через время родителя его расстались, разъехавшись по своим странам - до этого жили в Англии, оставшись после окончания Оксфордского университета, где и познакомились), точнее, пожив какое-то время то с одним, то с другим - после совершеннолетия и окончания учебного заведения своих родителей - неожиданно поехал работать в Россию. Компания где он трудился как раз открыла новый офис в Москве. И вскоре Винсент Шмеерсон оказался там, попросив вскоре называть себя Вадиком, а по фамилии предпочитал не представляться вообще, с удивлением открыв для себя ее неоднозначность в стране его нового пребывания.

.............................................................................................................

В России Вадику и нравилось и не нравилось. И что уж точно, именно в России его мысли грозили пуститься в какой-то удивительный забег. Когда многое ему вроде как и становилось непонятным, да он все равно до всего предпочитал доходить сам; не спрашивая ни у кого совета. Да и вообще, решая свои дела самостоятельно и не считая, что должен с кем-то делиться тем, что у него было в голове.

Притом что в голове его иной раз было такое, что вполне разумно, как подозревал Вадик Шмеерсон, никому об этом не рассказывать. Поэтому на работе он просто делал свое дело (скрупулезно и педантично, бабка его была немка), и только дома позволял себе... Ну, в общем, позволял себе многое. И этим даже в душе гордился. Как и гордился какими-то другими своими особенностями. И имел, в общем-то, на это право.

...................................................................................................

При всем притом Вадик Шмеерсон отличался удивительной особенностью не замечать мнения окружающих в отношении себя. Ко всем он привык относиться лояльно. Поэтому даже не предполагал, как к нему будут относиться другие. Предпочитая считать, что те также будут относиться лояльно.

" А как еще возможно"? --бывало, вопрошал он, размышляя о жизни.

Жизнь Вадику Шмеерсону виделась исключительно с положительными оттенками тональности. И даже если бы когда-то он понял что это не так, то вероятно предпочел бы тут же забыть подобное понимание. Потому что самое дорогое, что у него было - душевная свобода и равновесие. Этому его научил дедушка, Бенеш Аронович. И если поначалу мальчик еще не понимал, что ему пытается втолковать дед, то потом подобное понимание, словно уже и ниоткуда, появилось в нем само. И закрепилось навсегда. Чему сам Винсент Шмеерсон был очень доволен.

...............................................................................................

Шмеерсону-младшему хотелось простора. Быть может он даже мечтал стать директором московского представительства. А когда понял что руководство погрязло в коррупции - честно обо всем написал в головной офис.

В результате - московское представительство расформировали. И набрали совершенно других людей. Причем Вадик Шмеерсон тоже попал под сокращение. И его отозвали обратно в Нью-Йорк. Если бы он только знал, что так получится. Разве он бы не подписался тогда своим настоящим именем. А так он подписался... Он вообще не подписался. Но письмо послал по внутренней почте. В результате чего было ясно, что информацию излагает человек знающий. Но руководство не стало гадать кто это мог быть, а просто уволило всех. Кого переведя на работу в другие страны (фирма, в которой работал Шмеерсон имела представительства в 39 странах), а кого, как Шмеерсона, просто уволив.

Закусив удила от подобной несправедливости, Винсент Шмеерсон написал письмо дедушке, где подробно описал совершенное им.

Дедушка уволил руководство уже головного офиса, а заодно и отослал обратно вновь назначенных представителей московского офиса. Дедушка был акционером компании. Другими акционерами были такие же старики как он, которые слушали и уважали Бенеш Ароновича. В результате - Винсента не только восстановили, но и назначили главой московского представительства. А потом, после открытия офисов в Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Сочи, Архангельске, Свердловске - главой российского представительства. Тем самым значительно повысив статус Винсента (он снова стал называться Винсентом) Шмеерсона. А дедушка, для закрепления его нового статуса, сделал так, чтобы у внука появились еще и акции предприятия.

Таким образом, Винсент Шмеерсон совсем неожиданно стал богатым и уважаемым человеком.

Но это его вдруг стало удручать. Ему захотелось вернуть то время, когда от него совсем ничего не зависело. Когда он мог жить по составленному для себя самим же расписанию жизни. И при желании -- не обращая внимания на эту жизнь.

Можно было сказать, что именно в России Винсент Шмеерсон " испортил себе мозги", --как однажды высказался дедушка, узнав обо всем этом. Но что мог поделать дедушка? Надеяться...

Впрочем, ему действительно оставалось надеяться, что с возрастом мозги внука вновь структурируются (в правильном направлении). А всякое безобразие исчезнет из его головы. И тому станет жить значительно легче, чем сейчас. Когда обуревали его какие-то необъяснимые (и ненужные) тревоги. И когда иной раз хотелось многого. А иной раз - не хотелось и ничего.

.......................................................................................................

Вадик Шмеерсон (теперь, в зависимости от обстоятельств, он представлялся Вадиком или Винсентом) понимал, что, быть может, именно жизнь в России является причиной его ненужных раздумий. Выходило так, что многое за последнее время было совсем не так, как ему хотелось. Потому что стал он вдруг подозревать, что изменяется его жизнь до неузнаваемости. Он совсем стал не узнавать себя прошлого. Все было каким-то новым, неизвестным доселе, и вполне может быть даже ему не нужным. По крайней мере, стал он подозревать... Он о многом стал подозревать. И причиной всех этих подозрений была все та же жизнь в России. В стране, которую Винсент Шмеерсон вдруг захотел покинуть. О чем честно и признался дедушке во время встречи с ним (для этого даже специально приехал в Израиль, в Тель-Авив).

Дедушка не одобрил планов внука. Ему хотелось, чтобы через какое-то время внук стал во главе всего концерна. К этому он его вел. И через какое-то время так должно было быть. Потому что сам Бенеш Аронович Шмеерсон к этому времени приобрел контрольный пакет акций концерна И все, в общем-то, шло - пока все шло - по его плану.

Вот только желание внука все бросить и перейти на менее ответственную работу не вписывалось в этот план. И хотелось ему... В общем, Бенеш Шмеерсон поставил Винсенту жесткие условия: или тот продолжает работать и стремится к дальнейшему карьерному росту, или он делает так, что тот больше никогда не получит достойного (" он подчеркнул - достойного"! --и выразительно посмотрел на Вадика) места. И все, что его ожидает - работа продавцом.

От подобной перспективы Винсент поперхнулся кофе, и подумал что его дед слишком суров, раз...

Впрочем, додумать он не успел. Его дедушка, Бенеш Аронович Шмеерсон внезапно потерял сознание. Сбежавшиеся сотрудники (встреча происходила в офисе дедушки) вызвали врача (бригада реаниматологов всегда дежурила неподалеку; у дедушки был диабет). Дедушку привели в порядок.

Врачи все равно настаивали на госпитализации и проведении обследования в условиях стационара. Перед тем как дедушку увозить, он сказал внуку, что тот мудак, каких еще свет не видывал. И если до его возращения из больницы он не одумается, то...

Винсент все понял, кивнул, и сказал, что дедушка может не волноваться: подобного больше не повториться. Ведь он, Винсент Шмеерсон, его внук. А значит докажет всем, что он мастер своего дела. И добьется всего, на что рассчитывал дедушка.

Бенеш Аронович явно был доволен словами внука.

И еще через время он назначил его управляющим офисами в Восточной Европе. " Пока в Восточной Европе", --уточнил дедушка, явно давая понять, что скоро внук возглавит весь концерн. Огромный концерн. С миллиардными оборотами. А для этого Винсент должен еще немного набрать опыта.

И Винсент знал, что он справится. Ведь он мастер. Мастер своего дела. Независимо от того, в чем это дело заключалось.

31.08.2007 год.

рассказ

Принц

Конечно, он всегда мечтал о чем-то настоящем. Не против был даже совершить подвиг. Но вот разве мог он предположить, что все, что с ним случится в ближайшее время – будет настолько удивительным, что навсегда перестанут возникать у Ильи Голощекина какие-либо тревоги да сомнения. А все другие дела упорядочат свой бег. Причем произойдет это столь внезапно, что трудно будет говорить… Да уже и не нужно будет что-либо говорить. Останется только смотреть и слушать.

Все обстояло таким образом, что Илье Голощекин пришлось как-то сделать выбор в пользу… Ну в общем, выбор можно сказать так себе, пустяк да и только (как думал сам Илья).

Но оказалось, что все это на самом деле имело наиважнейшее значение. Да еще и оказалось, что по даруемым в результате всего благам – ничего подобного раньше у Ильи не было, и быть не могло.

…………………………………………………………………………

Несколько месяцев назад Илье исполнилось девятнадцать лет. Перед ним были перспективы найти достойное место в жизни. Причем, как знал Илья, найти еще было не так иной раз важно, как не потерять. Потому что оказываемое доверие может быть один раз. Потом тоже, конечно, может, -- но уже с натяжкой.

Илье такой шанс представился. Что он должен был делать? Ничего. Ровным счетом ничего, не считая того, что перед Ильей открывались некоторые перспективы. Воспользуйся он которыми, и жизнь его действительно могла пойти и стать достойной намного лучшей доли, чем была сейчас у него.

Илья недавно устроился на работу официантом. В ночной клуб. Внешне молодой человек всегда был симпатичен, поэтому довольно скоро одна из подвыпивших дам бальзаковского возраста предложила Илье перейти к ней на работу.

--Кем? —было попытался задать вопрос Илья, и получил легкий шлепок по губам.

--Ты будешь моим секретарем, --проворковала женщина, томно вздохнув и чуть закатив глаза (или наоборот, сначала закатив глаза, потом вздохнув).

Как только женщина подняла вверх глаза, Илья скользнул взглядом по ее внушительной груди. И подумал, что при необходимости готов и на большее (если женщина захочет).

А в том, что она захочет, уже можно было не сомневаться, потому как ладошка женщины обвела полукругом место, где под брюками скрывался его пенис (пенис готов был вскочить, но пока сдерживался плавками, которые Илья специально надевал на работу, зная что он всякое может увидеть, а излишне демонстрировать свои выпирающие части тела будет не совсем корректным). Сейчас Илья еще раз поблагодарил себя, потому что это позволило ему сохранить беспристрастным лицо, и полуофициальным голосом сказать женщине, что готов с ней встретиться завтра и обо всем переговорить.

--Зачем завтра? —не поняла женщина.—Поехали со мной, --неожиданно трезво произнесла она.

Илья, было, смутился, да тут же понял, что это была всего лишь вспышка трезвости, а на самом деле женщина была пьяна, и словно в подтверждение – тут же сникла, о чуть ли не расползлась по Илье, подхватившем ее телеса.

--Ну что Вы, ну зачем вы…--было пытался произнести он, замечая что рука женщины шаловливо пытается влезть к нему в штаны.—Право, не надо…--пытался высвободиться Илья, жалея что уже присел за столик к женщине, и озираясь по сторонам, как бы не увидел администратор.

Администратор в это время зашел на кухню, выпить очередную стопочку водки. Поэтому Илью никто не хватился, а через время ему все-таки удалось высвободиться из объятий мадам, и он тоже зашел на кухню, получить очередной заказ, который должны были приготовить повара.

--Что, пристают? —проявил поразительную осведомленность администратор.

--Угу, --как можно безучастнее кивнул Илья, внутренне содрогнувшись.

--Ничего-ничего, пообвыкнешь, --улыбнулся администратор, намекая на то, что Илья только недавно заступил на работу, и все, что с ним сейчас происходит – для заведения привычное дело.—Это родственница жены хозяина, --пояснил администратор.—Она еще не такое тут вытворяет. Но приказ от шефа – по возможности во всем ей подчинятся. Иначе ведь можно и вылететь…--пояснил администратор.

--Угу, --все также безучастно кивнул Илья, про себя решив, что сам разберется, что и как ему делать.

--Ну смотри, --все понял мужчина средних лет, работавший в должности администратора.—Мое дело предупредить.

Илья взял заказы, и пошел разносить.

Как и следовало ожидать, дама о нем забыла.

На следующий день Илья был выходной. Проснувшись днем, он подумал, что вполне может себе позволить просто поваляться в постели, почитать там книгу, посмотреть теле, да и вообще – отдохнуть.

Зазвонил телефон. Дав ему прозвонить определенное количество раз, и убедившись, что тот не смолкает, Илья недовольно натянул плавки (спал он обнаженным) и пошел в прихожую, с намерением снять трубку. Оказалось, звонили не по телефону, а в дверь.

Голощекин прильнул к глазку. На пороге стояла вчерашняя дама. Увидев, что глазок закрылся тенью, она показала рукой, мол, открывай-открывай.

Илья подчинился приказу.

--Я к тебе, --сказала дама с таким видом, как будто они только что расстались.

Голощекин отступил в коридор, пропуская женщину.

--Где у тебя душ? —спросила Вера Геннадиевна (Илья вспомнил, что так она представилась в клубе), наклоняясь и разувая туфли на каблуках.

Илья показал рукой месторасположение ванной комнаты, не в силах пока произнести ни слова.

--Че молчишь-то? —мимоходом бросила Вера Геннадиевна, заходя в туалет. Илья еще стоял на месте, как женщина вышла из туалета, и пошла в ванную.

--Занеси мне полотенце, --попросила она через время (Илья продолжал стоять в недоумении), чуть приоткрыв дверь.

Илья достал из шкафа чистое полотенце, корректно постучал в дверь ванной комнаты, и, придерживая ее ногой (чтобы она сильно не открылась), просунул в щель полотенце. Женщина успела схватить его за руку и втащить к себе.

--Че ты как неродной? —спросила она, наклонившись вперед, и вытирая свои длинные черные волосы. Ее объемные груди колыхались в такт телодвижениям.

Илья вышел. Через время, вышла Вера Геннадиевна, завернутая в полотенце.

--Ну что, давай пить чай? —сказала она, проходя на кухню.

--Подождите, --хотел воскликнуть Илья.—Я ничего не понимаю…

--У тебя чай-то есть? —спросила женщина, усаживаясь за стол, и доставая сигарету.

Голощекин поставил пепельницу и улыбнулся.

--Есть, --ответил он.

--Ну так ставь…--сказала Вера Геннадиевна, закуривая, и выпуская тонкую и длинную струйку дыма.—Только завари свежий, --попросила женщина.—Жуть как не люблю старую заварку, --призналась она.

Илья молча сделал все как она сказала. Потом взял сигарету, закурил, и уселся рядом, стараясь держаться бодрее, чем было состояние его души. Душа вообще трепетала, и спрашивала что происходит.

--Я и не знала, что ты куришь, --как бы между прочим сказала женщина.—Ну да ладно. Ты наверное хочешь спросить, почему я пришла?

Илья неопределенно кивнул.

--Жить, --ответила женщина.

--Что, простите? —не понял Илья (ему показалось что ослышался).

--Жить, жить, --улыбнулась женщина.—Ты ведь сам меня приглашал.

Илье было как-то неудобно признаться, что он не приглашал. Это и решило исход дела. Потому что оказалось, что Вера Геннадиевна действительно решила поселиться у Ильи. Сроком на две недели. И все две недели заниматься с молодым человеком исключительно сексом.

--На твоей работе я уже пояснила, что две недели тебя не будет, --пояснила она.

Илье захотелось встать и вышвырнуть даму вон. Он и так планировал проработать всего месяц-полтора, пока были летние каникулы (Илья учился в университете телекоммуникаций им. Бонч-Бруевича; сейчас было начало июля). Как говорится, немного подзаработать денег. А тут такое… Да и девушка у него была. Как говорится, существовала в природе. Правда, они еще не спали. Но ведь если разобраться, может и не это было главное, --подумал сейчас Илья.

--Вот две тысячи баксов на расходы, --выложила женщина деньги из сумочки (пока он думал что и как, она успела сходить за сумочкой, которую до этого оставила в прихожей).—Еда там, и все прочее, --пояснила она, словно бы не замечая растерянного лица Ильи.—Еще тысячу тебе на необходимые нужды, --достала она еще тысячу.—Бритву там купить, одеколон, ну в общем по мелочевке, --сказала женщина.—И сейчас пьем чай, одеваемся, и поедем…

Илья договорить не дал. И он сделал, как потом понял, единственно правильное, что и должен был сделать в той ситуации. Причем, он даже не донес Веру Геннадиевну до дивана, вступив с ней в половую связь прямо на полу (благо, что в родительской квартире, где жил Илья – родители на все лето уехали на дачу – везде были ковры, так что, можно сказать, влюбленным было мягко).

Ну а то, что именно этого в итоге и ожидала женщина (как потом она ему призналась), Илья Голощекин понял, потому что на него вдруг разом свалились все жизненные блага. Причем только уж очень злые языки говорили, что Илья отрабатывает в постели. На самом деле Илье Голощекину самому нравилась опытность светской женщины. Да и как-то быстро оказалось, что ее очень многие из сильных мира сего знают, любят и уважают. А потому Илья как-то быстро -- экстерном -- закончил университете (до встречи с Верой Геннадиевной только перешел на третий курс), получил в собственное управление ресторан, в котором когда-то начинал работать официантом, да и вообще много чего у него появилось (своя квартира, машина иностранной марки с водителем, и тому подобные всячины, которые могут считаться излишеством, но для той жизни, которую стал вести Илья Голощекин, они были необходимы и обязательны).

Да и вообще, уже по всему можно было сказать, что бывший студент Илья Голощекин, решив подработать летом, вытянул свой счастливый билет. Потому как… Да ведь он и действительно был счастлив. Также как счастлива была и Вера Геннадиевна.

А она и вообще вскоре вышла за Илью Голощекина замуж (дав ему свою фамилию – Разумовская). Потому что оказалось, что была когда-то у женщины мечта, встретить принца. Принц ей когда-то приснился во сне. Лицо у принца оказалось таким же, как у Голощекина. Точнее – лицо Голощекина оказалось точно такое же, как в девичьих снах Веры Разумовской, дочери бывшего партийного функционера, сумевшего влиться в новое время, и не только ставшего крупным бизнесменом, но и вовремя сумевшего перевести активы ряда предприятий за рубеж, попутно подкупив несколько крупных фирм на Западе (куда он вскоре и переехал).

А дочь его осталась в России. Искать принца. И теперь нашла…

05. 08. 2007 г.

рассказ

Сестра

Ей нравилось спать с мужчинами. Просто нравилось. И она не хотела себе изменять. Не собиралась. Даже если вдруг накалялись страсти, и ее называли блядью.

«Ну блядь и блядь, --рассуждала она.—Что с того».

Эльвира не боялась быть блядью. Она даже может внутренне хотела соответствовать значению этого слова. «Ну, блядь и блядь… Ну и что»? —смотрела Эля на очередного поборника нравственности. Не сомневаясь, что стоит ей только захотеть – и этот правдолюбец будет ползать перед ней на коленях. И вообще, пресмыкаться перед ней. Только лишь потому, что она в итоге возьмет его член в рот. И он успокоиться.

Знавала она таких! Они только с виду кажутся строгими и неприступными. А стоит остаться с ними наедине, да еще если рядом соответствующая обстановка, и желание обладать вами начинает струиться из их глаз. И за это самое обладание они готовы и унижаться, и страдать, и выглядеть вообще явными дураками. В большинстве случаев даже не осознавая что это так.

Эля была высокая блондинка.

Полных лет ей было двадцать семь. И уже был четырехлетний стаж беспросветной половой жизни (до этого еще лет восемь – жизни хоть и половой, да умеренной). Когда в хаотичном порядке сменялись партнеры. И она даже иной раз не помнила, с кем спала вчера. И кто будет завтра.

Эле нравился секс. Секс и развлечения. В развлечение входили рестораны и ночные клубы. Ну, еще быть может шоппинги. Хотя вполне так могло получиться, что шоппинг скорее походил на продолжение работы. В том плане, что сначала ее трахали, а потом покупали какую-нибудь вещь (чаще покупала сама, на полученные в качестве благодарности деньги). И Эля, получив очередное вознаграждение за труд, садилась в свое серебристое «БМВ» (подарок очередного любовника), и независимо какие у нее были планы на день – обязательно посещала одни-два бутика. Минимум один-два. Где-нибудь на полпути между домом – бутиком – рестораном – массажным салоном – фитнес-центром – салоном красоты и снова рестораном или ночным клубом (последовательность могла варьироваться, и в программу могли вноситься изменения) Эля знакомилась с мужчинами. В зависимости от ее желания, позднее эти мужчины или оказывались в ее постели, или же сначала она проверяла их покупательную способность, а уже после – отдавалась, или же отдалялась от них. Причем если дело заканчивалось постелью (ну, или начиналось с нее), то одновременно в одной постели могло оказаться и несколько мужчин (количество девушку никогда не пугало). Да и вообще, если она поначалу и раздумывала об этом, то это было очень давно, а ко времени повествования вопросов у нее уже не возникало. Жизнь проходила в радости и в развлечениях. Каждый новый любовник считал своим долгом удержать подле себя такую девушку. И щедро вознаграждал ее пребывание рядом. Что, впрочем, нисколько не влияло на желание самой Эльвиры. Она считала себя свободной девушкой. И с кем спать знала сама. Совсем не стесняя себя какими-то условностями да обязательствами. Сегодня она могла отдаваться вам в постели. А завтра послать вас подальше. По сути, ей был никто не нужен. Ни за кого она не держалась. Девушка знала, что очередной кавалер появится все равно. И если что, она заполучит любого. Даже вне зависимости от желания того. В той обстановке, в которой она жила, подобное было в порядке вещей. Так жили и остальные. Да и к чему сковывать себя какими-то условностями? Все было доступно. В том числе и любовь. Ну, или особенно любовь. А уж перед возможностью войти своим пенисом в ту или иную женщину (если женщина того попросит и будет сексуально привлекательна как Эля) будет трудно удержаться, отказав себе в подобном удовольствии. Жизнь слишком быстротечна, чтобы лишать себя еще и этого, -- рассуждали мужчины, и без зазрения совести трахали девушку. а ей это нравилось. Спасибо, конечно, не говорила. Но деньги брала. В подтверждение радости.