Глава 6. Рискованное предприятие

Рискованное предприятие

Чтобы понять, что значит быть Богом, нужно вернуть­ся к моменту сотворения мира. Очень часто 1-ю главу кни­ги Бытие мы читаем как предисловие, мысленно рисуя картины того, что описывается в третьей главе, либо раз­мышляя над тем, каким представляют процесс творения в наши дни. Но дело в том, что в 1-й главе Бытия не этот процесс описывается и там ничего не сказано о той траге­дии, которая произойдет позднее. В нем лишь дается свое­образный эскиз нашего мира — солнце и звезды, океаны и растения, рыбы и животные, мужчина и женщина плюс то, что говорит о каждом из Своих творений Сам Бог.

«И увидел Бог, что это хорошо», — эта фраза повторяет­ся, словно ритм барабана, пять раз. Когда же Бог закончил работу, «„.увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма». В других местах Библии момент творения описы­вается куда красноречивей. «...При общем ликовании ут­ренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радо­сти...» — с гордостью говорит Бог Иову. В Притчах настрой еще радостней: «...Тогда я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицом Его во все время, веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими».

Божьи ощущения после сотворения мира... С тех пор каждый художник чувствует отголосок, приятное ощуще­ние внутри: ремесленник, глядя на плод своего труда, вос­клицает: «Очень хорошо!»; артист не может сдержать радостной улыбки, когда восторженно встает и аплодирует ау­дитория; даже ребенок радуется, когда два леденца на па­лочке случайно приклеятся друг к другу.

Антрополог и автор множества очерков Лорен Айсли рассказывает о дне, когда он почувствовал радость от ис­тинного творения. Будучи уже пожилым человеком, он как-то прогуливался по безлюдному пляжу. Кругом был густой туман, и Айсли решил укрыться от него внутри сто­явшего на берегу заброшенного катера, в котором быстро заснул. Когда же он открыл глаза, то увидел перед собой чудесную ушастую мордочку лисенка, который был еще так мал, что не научился бояться людей. И вот эти двое — знаменитый натуралист и лисенок — сидели в тени катера и смотрели друг на друга. Вдруг на мордочке у этого крош­ки лисенка появилось подобие улыбки. Зверек достал ку­риную косточку из своего тайничка и показал Лорену. Тот, долго не раздумывая, наклонился, взялся за кончик кос­точки, и началось веселье.

Лорен Айсли: «Много раз я слышал, что человеку не­возможно увидеть сразу всю Вселенную, как бы он ни ста­рался. Все, что нам суждено видеть — ее небольшая часть: отдаленные от нас на гигантские расстояния звезды. Но вот передо мной был этот лисенок и звал меня поиг­рать с ним. Казалось, в его милой мордочке отразилась и улыбнулась мне вся Вселенная. Здесь и речи не могло быть о людском высокомерии. На какое-то мгновение я смог подержать Вселенную в руке, просто сидя на кор­точках перед лисьим детенышем, дразня его куриной кос­точкой». Как он позже заметил, для него это было «очень серьезным и значимым событием в жизни, которое уже не повторится». Потому что именно в этот момент он нако­нец-то смог взглянуть на то, как Вселенная находит свое начало во всем. «Это на самом деле была детская, крохот­ная и радостная Вселенная».¹

Несмотря на то, что Вселенная пуста, что в ней много боли, все равно есть в ней что-то, дающее о себе знать от момента сотворения мира, описанного в Бытии, словно запах старых духов. Я тоже ощутил этот запах, когда впер­вые побывал в долине Йосемити. Я воочию увидел необы­чайной красоты водопады, омывающие белоснежные гра­нитные скалы. На небольшом полуострове в Онтарио, где останавливаются во время перелета 5 миллионов бабочек-данаид, я видел, как деревья были окрашены их крыльями в необычайный полупрозрачный оранжевый цвет. В дет­ском зоопарке в парке Линкольна в Чикаго с рождением каждого нового детеныша, будь то горилла, трубкозуб или бегемот, начинается новая, полная озорства и веселья жизнь.

Айсли прав: в сердце Вселенной спрятана улыбка. От самого момента сотворения мира до наших дней передает­ся радость. Эту радость чувствуют отец и мать, когда в пер­вый раз берут на руки ребенка, своего ребенка, и крепко прижимают его к себе. Именно эту радость испытывал Бог, когда созерцал Свое творение и говорил, что оно хо­рошо. В начале, в самом начале не было разочарований. Была только радость.

Адам и Ева

Первая глава книги Бытие не рассказывает нам всю ис­торию сотворения мира. Для того, чтобы узнать об этом больше, вы сами должны что-то создать своими руками.

Каждый, кто что-то создает, будь то ребенок, который лепит что-то из пластилина, или Микеланджело, осознает, что процесс творения не обходится без такого явления, как самоограничение. Если мы лепим слона из пластилина и прикрепляем спереди хобот, то мы не можем уже при­крепить его сзади или сбоку. Возьмем простой карандаш и начнем рисовать. Опять же мы ограничиваем себя черным и белым цветом и не можем нарисовать цветную картину.

Каким бы великим ни был художник, он не в силах из­бежать подобных ограничений. Микеланджело знал, что никакая масляная краска не сможет придать потолку в Сик­стинской капелле такую же объемность, как у созданных им скульптур. Когда он выбирал материал для работы — краску гипс, — он тем самым ограничивал себя.

Когда творил Бог, Он Сам по ходу творения изобретал среду, материализуя то, что возникало в Его воображении. Вместе с каждым свободным выбором появлялись и огра­ничения. Бог создал мир, где есть пространство и время, «материал» с определенными ограничениями: сначала происходит «А», потом «Б», а потом «В». Бог, видящий бу­дущее, прошлое и настоящее одновременно, выбрал схему, где все происходит последовательно, подобно художнику, выбирающему холст и палитру. Результатом Его выбора явилась система, в которой мы живем по сей день.

«И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую...» За одним этим предложением скрывают­ся тысячи различных решений: у рыбы должны быть жабры вместо легких, чешуя вместо меха, вместо лап — плавники, вместо сока — кровь. Делая каждый новый шаг, Бог-Творец принимал решения, сводя к минимуму альтернативы.

Бытие повествует нам об этих Божьих решениях снача­ла в общем, а затем, после небольшого отступления, рас­сказывает о них подробнее. На шестой день были сотворе­ны мужчина и женщина — живые существа, непохожие на всех остальных. Бог создал их по Своему образу, чтобы в них была видна Его природа. Они, подобно зеркалу, от­ражали Его облик.

Но у Адама и Евы была еще одна отличительная осо­бенность: из всех творений Божьих, только они были спо­собны противиться своему Создателю. Скульптура в этом случае могла плюнуть в лицо скульптора, герои пьесы мог­ли сами переписывать свои роли. Одним словом, им была дана свобода.

Один теолог сказал: «Человек — это риск, на который пошел Бог». Еще один теолог — Сорен Киркегаард — вы­разил это так: «Решением создать человека Бог Сам Себя лишил свободы». Практически все высказывания теологов относительно человеческой свободы содержат долю исти­ны и долю неправды. Как может суверенный Бог идти на риск или лишать Себя свободы? Тем не менее, сотворив мужчину и женщину, Бог тем самым, хотя это кажется со­вершенно невероятным, ограничил Самого Себя.

Вот как рассуждает о сотворении мира Вильям Ирвин Томсон:

«Представьте себе Бога на небесах, окруженного сон­мами ликующих ангелов, непрестанно поющих Ему хва­лу... «Если Я создам совершенный мир, Я знаю наперед каким он будет. Будучи совершенным, он станет подобен идеальному механизму и будет в точности следовать Моей воле». Поскольку воображение у Бога также совершенно, то Ему не было необходимости создавать такую Вселен­ную. Достаточно было просто вообразить ее, чтобы уви­деть, как там все будет происходить. Такая Вселенная не будет интересна ни человеку, ни Богу, поэтому можно предположить, что Бог рассуждал дальше: «А что, если Я создам Вселенную, свободную от всего, даже от Меня? Что, если Я стану невидимым, чтобы Мое всеобъемлющее присутствие не мешало творению жить собственной жиз­нью? Будет ли творение любить Меня? Любить, несмотря на то, что Я не запрограммировал в нем эту любовь. Может ли свобода породить эту любовь? Ангелы бесконеч­но любят Меня, но они постоянно Меня видят. Что, если Я, Творец, создам существа по Своему образу и подобию, существа, которые будут свободны? Но если Я создам Все­ленную свободной, то есть риск, что в нее войдет также и зло, потому что если есть свобода, то можно выбирать: подчиняться Моей воле или нет. Так-так... Но что, если Я все-таки буду продолжать вмешиваться в жизнь Вселен­ной? Что, если на самые малейшие проявления зла Я буду отвечать таким обилием добра, что оно затмит собой зло и не даст ему ни малейшего шанса отрицать существова­ние добра? Смогут ли существа, сотворенные свободными, любить Меня; смогут ли с Моей помощью превращать зло в добро, свободу в новизну? А что, если Я буду жить вме­сте с ними в этом ограниченном мире, полном зла и стра­даний? Да... В действительно свободном мире даже Я не смогу предсказать, что из этого выйдет. Стоит ли вообще так рисковать, исходя лишь только из любви?»²

Зачем Адам и Ева ослушались Бога? Они жили в насто­ящем райском саду, и если возникала какая-либо пробле­ма или нужда, они сразу обращались к Богу, как к лучше­му другу. Но ведь там росло одно запретное дерево, да еще с таким заманчивым названием — «дерево познания добра и зла». Бог, видимо, что-то от них скрывал. Что же за тай­на стояла за этим названием? Как иначе могли они узнать эту тайну, не попробовав плодов с дерева? И вот, Адам и Ева поступили весьма «оригинально» — съели плод с этого дерева, и с тех пор мир стал совсем другим.

В 3-й главе книги Бытие рассказано о том, что чувствовал Бог, когда Адам и Ева согрешили: печаль о нарушенных вза­имоотношениях, гнев за непослушание и глубокое душевное волнение, «...вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно». Итак, несмотря на то, что сотворение мира кажется нам примером истинной свободы, оно уже включает в себя оп­ределенное ограничение. Адам и Ева вскоре тоже узнали, что непослушание, казавшееся им своего рода свободой, также несло в себе ограничение. Они сами отдалили себя от Бога, сделав этот выбор добровольно. Раньше они мог­ли гулять и разговаривать вместе с Богом, теперь же, услы­шав Его приближение, они стали прятаться между деревь­ями. Близость была нарушена внезапно возникшей пре­градой. Каждый, даже самый малый позыв разочарования в наших отношениях с Богом — отголосок этого первого акта противления Богу.

«Мы, возможно, не понимаем сути проблемы сосущество­вания безграничной воли и Всемогущества, если это можно назвать проблемой. Здесь постоянно возникает что-то вро­де «святого отречения».

- К. С. Льюис

Библейские ссылки: Иов 38; Притчи 8; Бытие 1-3.