Глава 6. Гнев. Лицо человека, готового к нападению и проявлению жестокости, выражает гнев

Лицо человека, готового к нападению и проявлению жестокости, выражает гнев. Демонст- рант–сепаратист справа только что ударил канадского полицейского, а демонстрант слева собира- ется это сделать. Однако мы не знаем, что произошло до этого момента. Атаковал ли полицейский демонстранта? Действовал ли демонстрант в рамках необходимой самообороны или же его наси- лие было ничем не спровоцировано? Является ли реакция на нападение темой для гнева, универ- сальным триггером, приводящим в действие эмоцию гнева?

Ученые, изучающие эмоции, предложили множество разных тем для гнева, но пока что нет доказательств того, что какая–то из них является главной; фактически для этой эмоции могут иметься комбинированные темы.

Наиболее действенным способом вызвать гнев у детей – иногда он используется учеными–

психологами для изучения этой эмоции – является физическое вмешательство посредством удер-

живания рук ребенка таким образом, чтобы он не мог ими свободно пользоваться.101 Это является

метафорой одной из наиболее частых причин гнева детей и взрослых: создание препятствий тому,

что они намереваются делать. Если мы думаем, что вмешательство было преднамеренным, а не

случайным или вынужденным, если мешающий нам человек намеренно решил создавать нам по-

мехи, то наш гнев может стать ещѐ сильнее. Разочарование чем угодно, даже неодушевленным

предметом, также может вызвать гнев.102 Мы можем испытать разочарование даже из–за ослабле- ния нашей памяти или какой–то другой физической или умственной способности.

Когда кто–то пытается причинить нам физический вред, то вероятными реакциями на такую угрозу будут гнев и страх. Если кто–то пытается нанести нам моральный вред, оскорбляя нас, глумясь над нашим внешним видом или очерняя нашу деятельность, это также, вероятно, вызовет гнев и страх. Как отмечалось в предыдущей главе, у человека, отвергнутого своей возлюбленной, возникает не только печаль, но и гнев. Некоторые супруги или любовники, приходящие в ярость

из–за того, что их бросают, наносят побои тем, кто их оставляет. Гнев контролирует, гнев наказы-

вает, гнев мстит.

Одна из самых опасных особенностей гнева состоит в том, что он сам порождает гнев и этот

циклический процесс может развиваться по нарастающей. Надо иметь ангельский характер, чтобы

спокойно реагировать на проявления гнева другого человека, особенно когда его гнев кажется не-

оправданным и высокомерным. Таким образом, гнев другого человека сам может рассматриваться

как еще одна причина гнева.

101 Sternberg, С. R., & amp; Campos, J. J. 1990. «The development of anger expressions in infancy». In N. L. Stein, B. Leventhal, & amp; T. Trabasso (eds.), Psychological and Biological Approaches to Emotions. Hillsdale, N.J.: Lawrence Erlbaum Associates. См. c. 247–282.

102 Berkowitz, L. 1999. «Disgust: The body and soul emotion». In T. Dalglish & amp; M. J. Power (eds.), Handbook of

Cognition and Emotion. Chichester, U.K.: John Wiley & amp; Sons. См. с. 429–446.

Разочарование тем, как действовал человек, также может вызвать наш гнев, особенно если к этому человеку мы глубоко привязаны. Может показаться странным, что мы можем гневаться сильнее всего на тех, кого мы больше всего любим, но именно эти люди способны причинить нам самое сильное душевное страдание. На ранних стадиях романтических отношений мы можем ус- лаждать себя разными приятыми фантазиями о предмете нашего обожания и испытывать гнев, ко- гда он не соответствует нашему придуманному идеалу. 103 Нам также может казаться более безо- пасным проявлять гнев по отношению к близкому, а не незнакомому человеку. Другая причина, по которой мы можем гневаться сильнее всего на тех, о ком мы искренне заботимся, состоит в том, что эти люди хорошо знают нас, знают наши страхи и слабости и все то, что может уязвить нас болезненнее всего.

Мы можем разгневаться на человека, даже совершенно незнакомого нам, если он пытается оправдывать оскорбляющие нас поступки и убеждения. Нам даже не нужно встречаться с этим человеком, так как мы можем испытать глубокий гнев, просто прочитав о том, что кто –то осуще- ствляет действия или пропагандирует идеи, с которыми мы принципиально не согласны.

Сторонники эволюционной теории Майкл Мак–Гуайр и Альфонсо Троиси104 выдвинули

весьма интересное предположение о том, что люди обычно демонстрируют разные «поведенче-

ские стратегии» в ответ на разные причины, темы и вариации гнева. Действительно, есть основа-

ния полагать, что разные причины гнева не будут вызывать гнев одного типа или одной интенси в-

ности. Когда кто–то отвергает или разочаровывает нас, мы можем попытаться причинить ему

вред, хотя попытка причинения вреда грабителю может стоить нам жизни.

Кто–то может утверждать, что фрустрация, гнев другого человека, угроза нанесения ущерба

и потеря возлюбленного являются вариациями одной и той же темы вмешательства. Даже гнев на

того, кто защищает неправильные, с нашей точки зрения, действия и идеи, также может рассмат-

риваться как вариация этой же темы. Но я полагаю, что людям важно рассматривать эти факторы

как разные триггеры и определять для себя, какой из них является самым мощным, самым горячим

триггером гнева. Слово «гнев» охватывает ряд родственных эмоциональных состояний. Сущест-

вует несколько разновидностей этой эмоции: от легкого раздражения до ярости. Они различаются

не только по силе испытываемого чувства, но и по типу испытываемого гнева. Негодование – это

уверенный в своей правоте гнев; угрюмость – это пассивный гнев; озлобление наступает тогда,

когда приходит конец терпению. Мщение – это тип вызванных гневом действий, обычно начи-

нающихся после периода размышления о полученном оскорблении; иногда эти действия носят бо-

лее жестокий характер, чем спровоцировавший их поступок.

103 Моя дочь Ева спросила его святейшество далай–ламу, почему мы сердимся на тех, кого мы любим, и он предло- жил ей такое объяснение.

104 Интересную дискуссию об издержках с эволюционной точки зрения см.: McGuire, М. & amp; Troisi, А. 1990.

«Anger: An evolutionary view». In R. Plutchik & amp; H. Kellerman (eds.), Emotion, Psychopathology and Psychotherapy.

New York: Academic Press.

Если гнев краток, то он может проявляться в виде негодования, но длительное недовольство

– это уже совсем другое. Если человек поступил, по вашему мнению, несправедливо, вы можете

не простить ему этого и затаить на него обиду на долгий срок, иногда на всю жизнь. Это не зн а-

чит, что вы будете постоянно испытывать гнев, но всякий раз, когда вы будете видеть этого чел о-

века или думать о нем, гнев будет закипать у вас в груди. Чувство обиды может стать подобным

незаживающей ране и регулярно напоминать о себе. Оскорбленный человек может постоянно раз-

мышлять о нанесенном ему оскорблении. Обычно в таких случаях вероятность мщения значи-

тельно повышается.

Ненависть – это длительная и прочная неприязнь. Мы не испытываем постоянного гнева на

того, кого мы ненавидим, но встреча с этим человеком или даже услышанное сообщение о нем

может легко пробудить в нас гневные чувства. Мы также с большой вероятностью испытываем

отвращение и презрение к ненавидимому нами человеку. Подобно чувству обиды, ненависть так-

же обычно бывает продолжительной и нацеленной на конкретного человека, но при этом она н о-

сит более общий характер, в то время как чувство обиды вызывает отдельные поступки. Ненависть

также может пылать в человеке годами, заставляя его часто думать о том, кто нанес ему оскорбле-

ние.

Трудно понять, как следует классифицировать ненависть и длительное чувство обиды. Их нельзя отнести к эмоциям, так как они длятся слишком долго. Они не являются настроениями по той же причине, а также потому, что нам известно, почему человек вызывает нашу ненависть и чувство обиды, в то время как причина нашего настроения обычно остается нам неизвестной. Я даже подумывал о том, чтобы назвать чувство обиды эмоциональным отношением, а ненависть – эмоциональной привязанностью наряду с романтической и родительской любовью. Таким обра- зом, я хотел подчеркнуть, что эти чувства содержат признаки гнева, но не являются гневом как таковым.

В прошлой главе я утверждал, что сообщением, передаваемым выражением печали, является

мольба о помощи. Гораздо труднее определить единственное сообщение для эмоции гнева. Слова

«прочь с моего пути», по–видимому, частично выражают суть этого сообщения, т.е. содержат уг-

розу источнику помехи. Однако такое сообщение, по–видимому, не подходит для гнева, вызванно-

го гневом другого человека или гневом, испытываемым в отношении человека, о котором можно

прочитать в газете, что он совершил какие–то возмутительные поступки. А иногда гнев является

чувством, вызванным желанием не просто убрать со своего пути человека, наносящего оскорбле-

ния, но и причинить ему вред. Гнев редко испытывается подолгу сам по себе. Часто страх сначала

предшествует гневу, а затем опять приходит ему на смену: страх перед потенциальным вредом,

который может причинить объект гнева, или страх перед собственным гневом, страх перед пот е-

рей контроля над собой, страх перед причинением вреда другим людям. Некоторые люди испыты-

вают смесь отвращения и гнева, когда получают отпор от человека, которого они пытались атако-

вать. Или отвращение может быть направлено на себя самого за проявленный гнев, за

неспособность контролировать свои эмоции. Некоторые люди испытывают вину или стыд за пр о-

явленный ими гнев.

Гнев является также самой опасной эмоцией, потому что, как было показано на фотографии

активно протестующих демонстрантов, разгневанные люди могут пытаться нанести вред объекту

своего недовольства. Гнев может выражаться только в словах, но мотив будет оставаться прежним

– причинить вред тому, кто этот гнев вызвал. Но является ли этот импульс к причинению вреда

обязательным и неотъемлемым элементом схемы реакции гнева? Если это так, то мы должны в и-

деть попытки причинения вреда в раннем возрасте и наблюдать их ослабление только тогда, когда

ребенка начинают учить подавлять этот импульс. Если это не так, то импульс гнева мог бы просто

направляться на проблему без обязательной попытки причинения вреда человеку, который этот

гнев вызвал. Но в таком случае мы наблюдали бы гневное поведение, наносящее вред, только у

тех детей, которые узнавали бы от своих воспитателей или других людей, что нанесение вреда ч е-

ловеку – это самый эффективный способ преодоления проблемы. Важно, какой ответ на исходный

вопрос является верным. Если причинение вреда не является неотъемлемым элементом схемы ре-

акции гнева, то тогда есть возможность воспитывать детей таким образом, чтобы стремление к

причинению вреда не было частью их поведения в разгневанном состоянии.

Я спрашивал двух ведущих специалистов105 по проявлению гнева у младенцев и маленьких детей о наличии неопровержимых доказательств в поддержку той или иной точки зрения, и они заявили, что таких доказательств нет. Джо Кампос, родоначальник исследования эмоций у детей, рассказал о «силовых действиях, которые, по–видимому, выполняют функцию устранения препят- ствия» у новорожденных, и упоминал о так называемом «протогневе», возникающем у младенцев в различных ситуациях, подразумевающих вмешательство в их действия – например, удаление от груди во время кормления. Однако неясно, являются ли эти движения целенаправленными попыт- ками причинения вреда человеку, являющемуся источником помехи, или просто попытками уст- ранения препятствия. Нет также точной информации о том, когда и как возникают попытки пр и- чинения вреда и возникают ли они у всех младенцев.

Имеются данные о том, что попытки нанесения ударов и причинения повреждений иным

способом наблюдаются в очень раннем возрасте у большинства малышей, но они начинают ко н-

тролироваться примерно с двухлетнего возраста и затем становятся от года к году все слабее.106

Психиатр и антрополог Мелвин Коннер недавно написал: «Способность к насилию… никогда не

исчезает… Она существует всегда».107 Эти слова вполне соответствуют моим наблюдениям за

моими собственными детьми, которые очень рано начали делать попытки причинения вреда дру-

гим людям. Их необходимо было научить подавлять эту реакцию и вырабатывать другие способы

борьбы с помехами, нападениями и прочими внешними воздействиями. Я подозреваю, что пра к-

тически у каждого из нас импульс к причинению вреда занимает центральное место в реакции

гнева. Однако я также уверен в том, что все мы заметно различаемся по силе этих импульсов.

Хотя мы можем осуждать людей за то, что они говорят и делают в состоянии гнева, их пов е-

дение нам понятно. Непонятным будет для нас поведение человека, причиняющего вред другим

людям, не испытывая гнева, или человека, часто выглядящего по–настоящему испуганным. Люди

часто сожалеют о словах, произнесенных в приступе гнева. Принося извинения, они объясняют,

что действовали под влиянием гнева, что произнесенные ими слова не следует воспринимать все-

рьез и что их реальные установки и убеждения оказались искаженными под воздействием этой

эмоции. Такое состояние прекрасно иллюстрирует фраза «Я совсем потерял голову». Извинения

даются нелегко до тех пор, пока сохраняются какие–то следы гнева, и они не всегда способны

возместить причиненный ущерб. Если мы внимательны к нашему эмоциональному состоянию, т.

е. если мы не просто сознаем, что мы чувствуем, но и можем взять паузу для рассмотрения т ого,

хотим ли мы в своих поступках руководствоваться испытываемым нами гневом, то нам все равно

придется выдержать борьбу, если мы решим не действовать под влиянием этой эмоции. Для одних

эта борьба будет труднее, чем для других, поскольку у кого–то из нас гнев может возникать быст-

рее и проявляться с большей интенсивностью. Иногда мы в самом деле хотим действовать на о с-

нове нашего гнева, и, как я объясню позднее, действия, осуществленные в состоянии гнева, могут

быть полезными и необходимыми. Дэвид Лин Скотт, двадцатишестилетний мужчина, объявивший

себя ниндзя, изнасиловал и убил дочь Максины Кенни в 1992 г. Скотт был арестован в 1993 г., но

судебный процесс растянулся на четыре года. После того как Скотт был признан виновным, Мак-

сине и ее мужу Дону была предоставлена возможность выступить во время завершающей фазы

процесса. Максина обратилась к Скотту напрямую, заявив: «Ты думаешь, что ты ниндзя? Опом-

нись! Эта страна – не феодальная Япония, и даже если бы она была ею, то ты никогда бы не стал

ниндзя, потому что ты трус! Ты бродил по ночам, одетый во все черное, носил с собой оружие и

охотился на невинных, беззащитных женщин. Ты насиловал и убивал их, потому что это давало

тебе ложное ощущение собственного могущества. Но ты больше похож на грязного отвратител ь-

ного таракана, который бегает по стенам по ночам и заражает все вокруг. Я не испытываю к тебе

никакого сочувствия. Ты изнасиловал и жестоко убил мою дочь Гейл, нанеся ей семь ударов но-

жом. Ты не пожалел ее, когда она отчаянно боролась за жизнь, о чем свидетельствуют многочис-

105 Joseph Campos, University of California, Berkeley, and Mark Greenberg, Pennsylvania State University. 2000. Из опы- та личного общения автора.

106 Holden, С. 2000. «The violence of the lambs». Science, 289: 580–581.

107 Konner, M. 2001. The Tangled Wing: Biological Constraints on the Human Spirit. 2nd edition. New York: Henry Holt.

См. гл. 9.

ленные раны на ее руках. Ты не заслуживаешь того, чтобы тебя оставили в живых». Скотт, не и с- пытывавший раскаяния, улыбался во время речи миссис Кенни. Возвращаясь на свое место, она ухитрилась ударить Скотта по голове, прежде чем ее успели схватить за руки муж и полицейские (этот момент показан на фотографии).

Часто тем, что мотивирует нас контролировать гнев и не позволять ему перерастать в ярость, является наша приверженность к сохранению отношений с человеком, на которого мы направляем наш гнев. Кем бы ни был этот человек – нашим другом, работодателем, наемным работником, супругом или ребенком и что бы он ни сделал, мы верим, что можем безвозвратно разрушить н а- ши будущие отношения с ним, если будем неспособны управлять нашим гневом. Но у Максины Кенни не было раньше никаких отношений со Скоттом и не ожидалось каких–либо отношений в будущем, которые могли бы мотивировать ее не действовать под влиянием этой эмоции.

Разумеется, мы можем с пониманием и сочувствием отнестись к гневу Максины. Любой из

нас на ее месте вполне мог бы испытать то же чувство. Хотя мы можем не одобрять ее нападения

на Скотта, все же нам трудно осуждать ее действия. Возможно, Максина достигла своего предела

прочности, когда увидела, что убийца ее дочери не выразил сожаления и раскаяния и только хо-

лодно улыбался в ответ на ее обвинения. Повел бы себя таким же образом на ее месте каждый?

Свидетельствует ли такое поведение о достижении предела прочности? Имеется ли предел про ч-

ности у каждого из нас? Я так не думаю. Муж Максины, Дон, не действовал под влиянием им-

пульса к совершению насилия; напротив, он удерживал жену от нападения на Скотта.

Максина и Дон Кенни пережили самое страшное событие для любого родителя: жестокое

убийство их ребенка, совершенное незнакомым человеком без какой–либо внятной причины. Че-

рез восемь лет после того, как их тридцативосьмилетняя дочь Гейл была изнасилована и убита,

они рассказали мне, что по–прежнему страдают и остро ощущают ее отсутствие. Почему же Мак-

сина и Дон так по–разному вели себя в тот день в зале суда?

Возможно, Максина имеет «короткий запал» и быстро приходит в разгневанное состояние,

хотя сама она утверждает, что это для нее нетипично. Ее муж Дон приходит в разгневанное с о-

стояние медленно, поскольку сдерживает свои эмоции, которые нарастают постепенно. Люди с

высокой скоростью нарастания гнева оказываются в более тяжелом положении, чем все осталь-

ные, когда они хотят сдержать свои реакции гнева и не допустить перерастания гнева в ярость.

Хотя Максина не считает, что у нее «короткий запал», она утверждает, что могла бы взорваться,

если бы «подумала, что моей семье что–то угрожает».

Максина рассказала мне: «Я всегда испытываю эмоции в очень сильной форме… Я думаю,

что люди переживают эмоции с разной силой. Есть люди с разным эмоциональным складом ха-

рактера, и некоторые из них более эмоционально возбудимы». Я сообщил супругам Кенни о том,

что провожу исследование по теме, затронутой Максиной, и считаю, что она права (эта работа

описана в конце главы 1 и в заключении).

Все мы различаемся по тому, насколько интенсивно переживаем каждую из эмоций. Одни

люди могут быть просто неспособными к сильному гневу и никогда не проявлять неистовой яр о-

сти. Разные выражения гнева возникают в зависимости не только от длительности запала, но и от

того, насколько вспыльчивым характером обладает человек, а степень вспыльчивости не может

быть одинаковой у всех. Ученым пока что неизвестны источник таких различий и показатель с о- отношения ролей генетического фактора и фактора внешнего окружения. В любом случае, каждый из этих факторов играет свою роль.108 Позднее в этой главе я расскажу о результатах обследования людей, известных своим необычайно сильным гневом.

Максина сообщила мне, что она не знала заранее о том, что собирается ударить Дэвида

Скотта. Она думала, что могла бы оскорбить его словесно и этим ограничиться. Но поток словес-

ных оскорблений способен открыть «шлюзы» гневу и позволить ему быстро усиливаться, в р е-

зультате чего человеку становится трудно «включать тормоза» и удерживать себя от физического

нападения. Во время перерыва в судебных слушаниях Максина так объяснила репортеру свое на-

падение на Дэвида Скотта: «Это было подобно временному помешательству. Я просто не могла

больше сдерживать это в себе». На вопрос о том, думает ли она сейчас, оглядываясь назад, что

была в тот момент безумной, Максина ответила: «Да, я помню чувство сильной ненависти… Гнев

был настолько сильным, что я даже не думала о последствиях». (Возможно, несколько неожидан-

но для всех Дон позднее упрекнул себя за то, что также не напал на Дэвида Скотта.109)

Я уверен, что почти каждый способен не допустить действий и высказываний, находясь в со-

стоянии гнева или даже в состоянии ярости. Отметьте, что я сказал «почти», так как есть люди,

которые, по–видимому, неспособны контролировать свой гнев. Это может быть врожденная осо-

бенность характера или же результат повреждения какой–то области мозга. Такое объяснение не

годится для Максины, так как она всегда была в состоянии контролировать свои эмоции.

Хотя мы можем испытывать побуждение произнести оскорбительные слова или причинить

физический вред, большинство из нас способны заставить себя этого не делать. Изо рта может в ы-

рваться несколько слов, а рука может сделать неопределенное движение в воздухе, но общий ко н-

троль доступен практически каждому. Все мы или практически все можем сделать выбор в пользу

отказа от насилия, отказа от причинения вреда словом или действием. Максина сделала созн а-

тельный выбор в пользу выступления в завершающей фазе суда и решила говорить настолько ре з-

ко, насколько она была способна. Она гордится проявленной ненавистью, которую испытывает до

сих пор.

Я ожидаю, что большинство людей прибегнут к насильственным действиям, если такие дей-

ствия позволят предотвратить убийство их ребенка, но можно ли это считать подлинной потерей

контроля? Когда насилие обеспечивает достижение достойной цели, то немногие осуждают его.

Оно может быть не импульсивным, а тщательно спланированным. Даже его святейшество далай –

лама считает, что насилие в таких обстоятельствах оправданно.110

Я понимаю, что не каждый даже в таких экстремальных обстоятельствах стал бы действо-

вать жестоко. Вряд ли те, кто не стали бы действовать подобным образом, имели бы настолько

высокий порог гнева, чтобы лишь более серьезные провокации могли заставить их потерять ко н-

троль над собой, так как трудно представить себе еще более вызывающую провокацию. В моих

исследованиях, в ходе которых я просил людей описать ситуации, способные вызвать самый сил ь-

ный гнев, чаще всего называлась угроза смерти члену семьи. Но я уверен, что даже тогда, когда

лишь насильственные действия могут предотвратить смерть члена семьи, далеко не каждый станет

действовать таким образом. Кто–то может не делать этого из страха, а кто–то из–за убежденности

108 О роли генетического фактора и внешней среды в агрессивном поведении см.: Plomin, R., Nitz, К. & amp; Rowe, D. С. 1990. «Behavioral genetics and aggressive behavior in childhood». In M. Lewis & amp; S. Miller (eds.), Handbook of Developmental Psychopathology. New York: Plenum. См. также: Miles, D. R. & amp; Carey, G. 1997. «Genetic and environmental architecture of human aggression». Journal of Personality and Social Psychology, 72: 207–217.

109 Дон по–прежнему страдает от этого огорчительного опыта и, испытывая глубокое горе и непрекращающуюся скорбь, считает, что проявил трусость, не убив Дэвида Скотта тогда, когда мог это сделать в зале суда. Он сказал мне, что занимался в колледже борьбой и мог бы свернуть шею Скотту в один из тех моментов, когда проходил мимо него. Я объяснил Дону, что нападение на Скотта было бы актом мести. Нежелание мстить не является проявлением трусо- сти. Трусостью было бы неоказание помощи дочери в тот момент, когда на нее напал Скотт. Я уверен, что если бы Дону представилась такая возможность, то он сумел бы защитить дочь. Если он считает себя трусом сейчас, то, воз- можно, потому, что он еще реально не осознал факт ее смерти; он еще не понял, что не мог бы защитить ее просто потому, что не имел такой возможности.

110 Из личных бесед автора с далай–ламой в 2001 г. См. также: Goleman, D. 2003. Destructive Emotions: How Can We

Overcome Them? New York: Bantam Books.

в недопустимости насилия.

Нападение Максины Кенни на Дэвида Скотта – это совсем другое дело. Оно не могло пре-

дотвратить убийство; оно было актом мщения. Мы понимаем ее действия, но большинство из нас

не стали бы действовать подобным образом. Каждый день многим родителям приходится видеть в

залах суда убийц их детей, но большинство этих родителей не пытаются совершать акты возмез-

дия. Однако трудно не симпатизировать Максине Кенни, не ощущать, что она сделала что –то пра-

вильное, – ведь преступление было ужасным, а ее утрата невосполнимой. Но, несмотря на это, че-

ловек, изнасиловавший и убивший ее любимую дочь, спокойно сидел в зале суда и отвечал

усмешкой на слова страдающей матери. Может ли кто–то из нас с уверенностью сказать, что, ока-

завшись на ее месте, он не сделал бы то же самое?

До встречи с Максиной и Доном Кенни я утверждал, что ненависть всегда деструктивна, но

теперь я уже не так убежден в этом. Следует ли ожидать, что мы не почувствуем ненависти и ж е-

лания причинить боль человеку, который изнасиловал нашего ребенка, который нанес ему семь

смертельных ударов ножом? Могла ли непрекращающаяся ненависть Максины к Дэвиду Скотту

не служить полезной цели, если она, образно говоря, перевязывала душевные раны страдающей

матери? Ненависть Максины не вызывала «нагноения» в ее душе; Максина направляла свою

жизнь в позитивное русло, но при этом сохраняла ненависть к Дэвиду Скотту.

Большую часть времени мы не реагируем даже на серьезные провокации, когда испытываем

просто раздражение. Однако гнев, иногда даже очень сильный, может возникнуть тогда, когда

провоцирующее событие будет казаться окружающим совсем незначительным. Это может быть

проявление несогласия, вызов, оскорбление, слабая фрустрация. Иногда мы можем предпочесть не

контролировать наш гнев, не заботиться о последствиях или на какое–то мгновение просто о них

не думать.

Психолог Кэрол Таврис, 111 написавшая о гневе целую книгу, утверждает, что проявление вашего гнева – к чему призывают другие психологии – обычно делает ситуацию еще хуже. Тща- тельно проанализировав результаты исследований, она пришла к выводу о том, что подавляемый гнев «не вызывает депрессии, не приводит к появлению язв или гипертонии, не побуждает нас к перееданию и не вызывает инфаркта… Маловероятно, что подавляемый гнев имеет медицинские последствия, если мы контролируем ситуацию, которая его вызвала, если мы интерпретируем гнев как признак наличия повода для недовольства, который должен быть скорректирован, а не как эмоцию, которую необходимо угрюмо сохранять, и если мы чувствуем свои обязательства перед нашей работой и живущими с нами людьми».112

Существуют издержки проявления нашего гнева.113 Гневные действия и гневные слова спо-

собны разрушить дружеские отношения, быстро и нередко навсегда, и создать вместо них враж-

дебные отношения. Но даже без гневных действий и гневных слов наше гневное выражение л ица

и гневный звук нашего голоса будут сигнализировать о нашем состоянии тому, на кого обращен

наш гнев. Если этот человек ответит нам с раздражением или презрением, то, возможно, нам будет

труднее сохранить контроль за ситуацией и избежать стычки. Ведь разгневанные люди мало кому

кажутся симпатичными. Как показали исследования, разгневанные дети теряют расположение

других детей, 114 а разгневанные взрослые рассматриваются как социально непривлекательные ин- дивиды.115

Я уверен, что обычно мы оказываемся в лучшем положении, когда мы не действуем под влиянием нашего гнева или когда мы заботимся о том, чтобы наши действия имели конструкти в- ный характер, т. е. не предусматривали атаки на человека, на которого мы разгневаны. Разгневан- ный человек должен рассматривать, хотя он часто этого не делает, действительно ли на то, что вы-

111 Tavris, C. 1989. Anger: The Misunderstood Emotion. New York: Touchstone Books.

112 Там же. См. с. 125–127.

113 McGuire and Troisi, «Anger».

114 Lemerise, E. & amp; Dodge, K. 2000. «The development of anger and hostile interactions». In M. Lewis & amp; J.

Haviland–Jones (eds.), Handbook of Emotions. 2nd edition. New York: The Guilford Press. См. с. 594–606.

115 McGuire and Troisi, «Anger».

звало его гнев, лучше всего реагировать проявлением гнева. Хотя иногда это действительно быв а- ет именно так, существуют и многие другие ситуации, исправления которых можно легче добить- ся в том случае, если обращаться к источнику недовольства после того, как гнев будет подавлен. Однако есть моменты, в которые мы не обращаем внимания на то, что еще больше ухудшаем си- туацию, не заботимся о будущих отношениях с объектом нашего гнева.

При сильном гневе сначала мы можем не знать или даже не хотеть знать, что находимся в разгневанном состоянии. Я не говорю здесь о нашей неспособности быть внимательными к нашим эмоциональным чувствам. Речь не идет о том, что мы не можем отступить назад и подумать, хо- тим ли мы и дальше действовать под влиянием нашего гнева. Скорее мы просто не знаем о том, что испытываем гнев, даже несмотря на то, что произносим гневные слова и осуществляем гне в- ные действия.

Совершенно не ясно, как или почему это происходит. Может быть, мы не знаем о своем гне- ве, потому что знать о нем – это все равно что, осуждать самих себя? Могут ли одни разгневанные люди с большей вероятностью не знать о своем гневе, чем другие? Будет ли такая неосведомлен- ность более характерна для гнева, чем для других эмоций? Имеется ли уровень гнева, достижение которого всегда означает, что разгневанный человек обязательно должен узнавать о своем гневе, или это также зависит от особенностей каждого индивида? Когда труднее стать внимательным к нашим эмоциональным чувствам: когда мы испытываем гнев, страх или горе? К сожалению, науч- ных исследований, позволяющих дать ответы на эти вопросы, еще не проводилось.

Главная выгода от осведомленности о чувствах гнева и от внимательности к ним заключа- ется в возможности регулировать или подавлять наши реакции, заново оценивать ситуации и пла- нировать действия, с наибольшей вероятностью способные устранить источник нашего гнева. Е с- ли мы не знаем о том, что мы чувствуем, и просто действуем под влиянием наших эмоции, мы не можем достичь ни одного из вышеперечисленных результатов. Не осведомленные о своих чувст- вах, неспособные хотя бы на мгновение задуматься о том, что мы собираемся сделать или сказать, мы с большей вероятностью станем совершать поступки, о которых позже будем жалеть. Даже ес- ли мы знаем о нашем гневе, но не можем быть внимательными к нему, не можем отступить в сто- рону и задуматься на какое–то время о происходящем, то мы не сможем сами решать, что мы бу- дем делать.

Обычно наше неведение об испытываемом гневе продолжается недолго. Те, кто видят и слышат проявления нашего гнева, могут сообщить нам о них, и мы сами также можем слышать звук нашего голоса или же представить его себе, исходя из того, что мы думаем и что планируем. Такое знание еще не гарантирует установления контроля, но зато делает его возможным. Одним будет полезно следовать старой пословице, советующей, прежде чем что –то делать, сосчитать до десяти, а другим будет лучше хотя бы на короткое время выйти из игры, чтобы подавить свой гнев.

Существует особый способ реагирования на гнев, вызывающий проблемы в отношениях ме-

жду близкими людьми. Мой коллега Джон Готтман обнаружил так называемый феномен «укр ы-

тия за каменной стеной» в ходе своих исследований счастливых и несчастливых браков.116 Этот

феномен, чаще наблюдаемый у мужчин, чем у женщин, заключается в уклонении от взаимодейст-

вий и в нежелании реагировать на эмоции супруги. Обычно «укрытие за каменной стеной» – это

реакция на гнев или жалобы жены; оно обеспечивает мужу надежное убежище, потому что он

чувствует себя неспособным иметь дело со своими чувствами и чувствами своей супруги. Но о т-

ношения супругов страдали бы меньше, если бы вместо этого муж согласился выслушать жалобы

жены, осознал ее гнев и предложил обсудить проблему позднее, когда он сможет подготовиться к

разговору и будет в состоянии лучше себя контролировать.

Ричард Лазарус, занимающийся теорией эмоций, описал очень трудный метод управления

гневом, трудный потому, что его цель заключается не просто в контроле гнева, но и в его ослабл е-

нии: «Если ваша жена или возлюбленная оскорбила вас словом или делом, то вместо того, чтобы

пытаться залечивать ваше пострадавшее самолюбие с помощью актов возмездия, вы могли бы

осознать, что, находясь в состоянии сильного стресса, она не может отвечать за свои поступки,

что, по сути, она не контролирует себя и что лучше всего было бы признать, что в основе ее нам е-

116 Gottman, J. M. & amp; Levenson, R. W. 1999. «How stable is marital interaction over time?» Family Processes, 38: 159–

165.

рений не лежала недоброжелательность к вам. Такая переоценка намерений другого человека по- зволяет проявить сочувствие к его состоянию и извинить вспышку его гнева». 117 Однако Лазарус признает, что это легче сказать, чем сделать.

Его святейшество далай–лама118 описывал тот же самый подход, требующий видеть разли-

чия между оскорбляющими нас действиями и человеком, эти действия совершившим. Мы пыт а-

емся понять, почему человек вел себя агрессивно, и стараемся вызвать у себя сочувствие к нему,

обращая особое внимание на то, что могло заставить его испытать гнев. Это не значит, что мы не

информируем человека о том, что его действия причинили нам страдание. Но наш гнев направл я-

ется не на этого человека, а на его действия. Если мы сможем принять эту схему, то мы не захотим

причинять ему боль; мы лишь захотим помочь ему не вести себя таким образом в дальнейшем. Но

есть люди, не желающие получать такую помощь. Например, задира и забияка может стремиться к

доминированию над окружающими, а жестокий человек может получать удовольствие от причи-

нения страданий другим. Образумить такого человека способен лишь гнев, направленный неп о-

средственно на него самого, а не на его действия.

То, что предлагают, каждый по–своему, Лазарус и далай–лама, может оказаться осуществи-

мым, когда другой человек не действует злонамеренно. Но даже тогда, когда мы имеем дело не со

злонамеренным гневом, наше собственное эмоциональное состояние влияет на то, как мы можем

проявлять свою реакцию. Гневаться на действие, а не на совершающего это действие человека,

легче тогда, когда наш гнев слаб, когда он нарастает медленно, и мы полностью осознаем свое

эмоциональное состояние. Управлять нашими действиями особенно трудно в перио д невосприим-

чивости, когда информация, не согласующаяся с нашим гневом, становится для нас недоступной.

Такой способ обращения с гневом будет не всегда возможен, но после определенной практики он

может применяться вполне успешно, по крайней мере какое–то время.

На рабочем собрании, состоявшемся несколько месяцев тому назад, я наблюдал именно та-

кой конструктивный гнев. Наша группа из пяти человек занималась планированием исследов а-

тельского проекта. Джон выступал против нашего плана, говоря нам, что мы наивны, что мы пы-

таемся изобрести колесо и что, по сути, мы плохие ученые. Ральф возражал ему, отмечая все то,

что мы действительно приняли в расчет, и наша дискуссия продолжалась. Джон снова начал пре-

рывать нас, повторяя, еще в более резкой форме, сказанное им ранее, как если бы он не слышал

ответа Ральфа. Мы пытались продолжать обсуждение, не отвечая ему напрямую, но он не давал

нам этого делать. Тогда слово взял Ральф и сказал Джону, что мы его поняли, что мы не согласны

с ним и что мы не можем позволить ему и дальше прерывать нашу работу. Он сказал, что Джон

может остаться, если будет сидеть молча или оказывать нам посильную помощь, в противном же

случае ему лучше покинуть помещение. Я внимательно прислушивался к голосу Ральфа и набл ю-

дал за его лицом. Я видел и слышал признаки твердости, силы и решительности, возможно, даже

слабое проявление нетерпения, легкий след гнева. Здесь не было атаки на Джона, упоминания о

его беспокойном поведении, которое действительно имело место. Джон, не подвергшийся прямой

атаке Ральфа, не стал защищаться и через несколько минут покинул комнату, причем, как было

видно из его последующего поведения, безо всякой обиды. Позднее Ральф, отвечая на мой вопрос,

сказал, что он испытывал умеренный гнев. Он также сообщил, что никак не планировал это вы-

ступление, и что оно просто получилось таким, каким получилось. Следует отметить, что Ральф

специализируется на обучении детей тому, как справляться со своим гневом.

Каждый испытывает трудности с контролем гнева, когда находится в раздраженном н а-

строении. Когда мы раздражены, мы начинаем сердиться на то, что не вызвало бы нашего раздра-

жения, если бы мы находились в спокойном состоянии. Мы сами ищем возможности проявить

свой гнев. Когда мы раздражены, тогда то, что могло бы лишь вызывать у нас лег кое недовольст-

во, заставляет нас испытывать гнев, а то, что могло бы заставлять нас испытывать умеренный

гнев, вызывает у нас ярость. Гнев, возникающий на фоне раздраженного настроения, длится

дольше и труднее поддается контролю. Никто не знает, как выйти из раздраженного состояния;

иногда помочь этому может потакание действиям, доставляющим нам удовольствие, – но не все-

гда. Я советую вам избегать людей, когда вы испытываете раздражение и осознаете это. Часто

117 Lazarus, R. 1991. Emotion and Adaptation. New York: Oxford University Press.

118 Goleman, Destructive Emotions.

раздраженное настроение остается неочевидным до первой вспышки гнева, и тогда вы понимаете, что она произошла потому, что вы раздражены.

С учетом того внимания, которое оказывается в этой главе управлению гневом, может пока- заться, что гнев является вредной или неадаптивной эмоцией. Или же что гнев был адаптивным для наших предков, занимавшихся охотой и собирательством, но не является адаптивным для нас. Но такие выводы не учитывают несколько очень полезных функций гнева. Сам гнев может мот и- вировать нас к устранению или изменению того, что заставило нас его испытать. Гнев на неспра- ведливость мотивирует нас к проведению изменений.

Бесполезно просто абсорбировать гнев другого человека или не реагировать на него вовсе.

Атакующему вас человеку нужно дать понять, что его действия вам неприятны, если вы хотите,

чтобы он их прекратил. Позвольте мне объяснить это с помощью другого примера. Представим,

что Мэтью и его брат Мартин имеют разные таланты и способности и каждый из них не слишком

доволен своей работой. Братья встречают Сэма, который имеет много знакомств в мире бизнеса и

мог бы помочь им найти работу получше. Мэтью играет доминирующую роль в беседе, прерывая

Мартина и не давая ему высказывать свои мнения. Мартин сердится и начинает проявлять свой

гнев. Он восклицает: «Послушай, ты все время треплешься с Сэмом только о своих делах; дай же

наконец шанс высказаться и мне!» Если он говорит это с гневом в голосе и на лице, то может пр о-

извести не слишком хорошее впечатление на Сэма. Хотя таким образом он может остановить Мэ-

тью, ему придется заплатить за это определенную цену, так как использование вульгарного слова

«треплешься» является своего рода оскорблением. Мэтью в отместку может отпустить собствен-

ное ехидное замечание, и в результате оба брата лишатся помощи Сэма.

Если бы Мартин осознал свой гнев прежде, чем открыть рот, если бы он понял, что, хотя

Мэтью действует несправедливо, его мотивация не направлена против брата, то он мог бы повести

себя иначе. Он мог бы сказать Сэму: «Ты уже много выслушал о делах Мартина, но я хочу быть

уверенным в том, что получу возможность описать свою ситуацию, прежде чем ты уйдешь».

Позднее он мог бы сказать Мэтью, что понимал, какое значение имела для него эта встреча, но

стал опасаться того, что Мэтью потратил все время беседы с Сэмом на себя, забыв, что у него,

Мартина, тоже имеются вопросы к Сэму. Если бы Мартин мог сказать это в непринужденной м а-

нере, с долей юмора, то это повысило бы вероятность того, что Мэтью правильно поймет его сл о-

ва. Если невнимательность и несправедливость к другим не являются характерными чертами Мэ-

тью, то Мартин, вероятно, не стал бы говорить о них. Если же эти черты действительно

присутствуют в характере Мэтью, то тогда Мартин наверняка мог бы захотеть подчеркнуть, н а-

сколько несправедлив был его брат. Если Мартин скажет это с гневом, то на Мэтью мож ет произ-

вести впечатление серьезность его слов, но, возможно, такой гнев вызовет ответный гнев и ник а-

кого прогресса достичь не удастся.

Сообщение, которое мы должны получить от нашего собственного гнева, содержит вопрос:

«Что заставляет меня испытывать гнев?» Причина не всегда бывает очевидной, а иногда оказыва-

ется не такой, как мы думаем. Наверняка многим доводилось, находясь в состоянии фрустрации,

«награждать пинком ни в чем не повинную собаку», т. е. изливать свой гнев на того, кто нас никак

не оскорблял. Подобное смещение гнева может произойти, когда нет возможности открыто напра-

вить его на рассердившего нас человека и вместо этого мы выбираем в качестве жертвы того, на

кого можно гневаться совершенно безопасно.

Гнев говорит нам о необходимости что–то менять. Если мы хотим провести это изменение

наиболее эффективно, нам нужно знать источник нашего гнева. Что это было: помеха тому, что

мы собирались сделать, угроза причинения вреда, оскорбление нашего человеческого достоинст-

ва, резкий отказ, гнев другого человека или ошибочное действие? Было ли наше восприятие слу-

чившегося адекватным или же мы были в раздраженном настроении? Можем ли мы действител ь-

но сделать что–нибудь, чтобы ослабить или устранить повод для недовольства, и будут ли

выражение нашего гнева или действие под влиянием гнева способствовать устранению причины

этой эмоции?

Хотя гнев и страх часто возникают в одних и тех же ситуациях, в ответ на одни и те же угр о-

зы, гнев может способствовать ослаблению страха и выработке энергии для осуществления дейст-

вий по устранению угрозы. Гнев часто рассматривается как альтернатива депрессии, так как он

позволяет винить других вместо себя за возникшую неприятность, но нельзя с уверенностью ут-

верждать, что это так, поскольку гнев может возникнуть также и в состо янии депрессии.119

Гнев информирует других о возникшей неприятности. Подобно всем эмоциям, гнев имеет

свой сигнал – мощный сигнал, проявляющийся и на лице, и в голосе. Если источником нашего

гнева является другой человек, то наше выражение гнева расскажет этому человеку, что любые

его действия рассматриваются как неприятные. Для нас может оказаться полезным, чтобы другие

это знали. За редкими исключениями, природа не снабдила всех нас особой кнопкой, позволя ю-

щей нам отключать любую из наших эмоций в тех ситуациях, когда мы не хотим их иметь. По-

добно тому как одни люди могут получать удовольствие от печали, другие могут наслаждаться

испытываемым гневом.120 Они ищут возможности ввязаться в конфликт; обмен выражениями не-

приязни и обидными словами приятно возбуждает их и приносит им удовлетворение. Некоторые

люди получают удовольствие даже от обычной драки. Близкие отношения могут установиться или

восстановиться после интенсивного обмена гневными заявлениями. Некоторые супружеские пары

утверждают, что после ссоры или даже драки их сексуальные отношения доставляют им особое

удовольствие. Но есть также люди, для которых опыт гнева оказывается очень вредным, и поэто-

му они делают все возможное, чтобы никогда не испытывать этой эмоции. Подобно тому как каж-

дой эмоции соответствует насыщенное ею настроение, существуют также черты характера, в ко-

торых каждая эмоция играет центральную роль. Для гнева такой чертой характера является

враждебность. Мои исследования враждебности были направлены на выявление признаков враж-

дебности и ее последствий для здоровья.

В ходе первого исследования121 я вместе с коллегами пытался выяснить, имеет ли выражение лица особый признак, позволяющий отнести человека к типу личности А или к типу личности Б. Это различие, в наше время больше не вызывающее такого же интереса, как во время проведения этого исследования пятнадцать лет тому назад, как предполагалось, должно было помогать иден- тифицировать тех людей, агрессивность, враждебность и нетерпеливость которых делала их наи- более подверженными заболеваниям коронарных артерий (тип А). Люди типа Б, напротив, более уравновешены. Недавние исследования показали, что именно враждебность является самым важ- ным фактором риска возникновения заболевания. Враждебно настроенные люди, вероятно, долж- ны проявлять более сильный гнев, и именно это предположение мы собирались проверить в на- шем исследовании.

Мы изучали выражения лиц руководителей среднего уровня одной крупной фирмы, причем эти люди уже был классифицированы экспертами как принадлежащие к типу А или типу Б. Все они подверглись умеренно провокационному интервьюированию, в ходе которого исследователь ввергал обследуемых руководителей в состояние легкой фрустрации. Наши технические работн и- ки использовали метод, разработанный мной вместе с моим коллегой Уолли Фризено м для изме- рения движений лица, – «Систему кодирования движений лица» (FACS). Как объяснялось в главе

1, этот метод не измеряет силу эмоций напрямую; вместо этого он объективно учитывает все дв и- жения мышц лица. Технические работники, проводившие оценку мето дом FACS, не знали, к како- му типу принадлежит каждый человек. Они использовали замедленный и повторный просмотр видеозаписей для определения движений мышц лица. Анализируя результаты, мы обнаружили, что особое выражение гнева – названное нами свирепым взглядом (это частичное выражение гнева характеризуется опущенными бровями и приподнятыми нижними веками – см. снимок ниже) – чаще появлялось у людей типа А, чем у людей типа Б. Это был именно свирепый взгляд, а не в ы- ражение гнева на всем лице, возможно, потому, что люди типа А старались ослабить любые при- знаки своего гнева. Эти люди были опытными руководителями: они знали, что должны были п о- стараться не допустить проявления гнева на лице. Другая возможность заключалась в том, что они были просто раздражены, и поскольку их гнев был несильным, то он не проявлялся на всем лице.

119 См.: Izard, C. 1972. Patterns of Emotions. San Diego, Calif.: Academic Press. О депрессии и гневе см.: Harmon–Jones, Е. «Individual differences in anterior brain activity and anger: Examining the roles of attitude toward anger and depression». В настоящее время готовится исправленное и дополненное издание.

120 Harmon–Jones, «Individual differences».

121 Chesney, M. A., Ekman, P., Friesen, W. V., Black, G. W. & amp; Hecker, M. H. L. 1990. «Type A behavior pattern: Facial behavior and speech components». Psychosomatic Medicine, 53: 307–319.

Свирепый взгляд

Главный недостаток этого исследования – отсутствие знания того, что происходило с сер-

дечно–сосудистой системой этих людей при появлении свирепого взгляда, – был устранен в на-

шем следующем исследовании. Моя бывшая студентка Эрика Розенберг изучала вместе со мной

пациентов, у которых уже было выявлено серьезное заболевание коронарных артерий. Эти люди

были подвержены тому, что называется ишемическими эпизодами, в течение ко торых сердце ка-

кое–то время не получает достаточного количества кислорода. Когда это происходит, большинст-

во людей испытывают боль, которая сигнализирует им о необходимости прекратить любые дв и-

жения, потому что иначе у них может случиться сердечный приступ. Пациенты, которых мы

изучали, имели легкую форму ишемии, не испытывали боли и не получали предупредительных

сигналов о том, что их сердце не получает достаточно кислорода.

В ходе этого исследования, 122 проведенного совместно с группой ученых под руководством Джеймса Блументаля из Университета Дьюка, интервьюируемые пациенты также снимались на видео. На этот раз постоянное измерение ишемического состояния осуществлялось с помощью прибора, закрепленного на грудной клетке пациента; этот прибор показывал изображение сердца пациента в то время, когда человек говорил. Мы измеряли выражения лица с двухминутными и н- тервалами, во время которых пациенты отвечали на вопросы о том, как они справляются с гневом в своей повседневной жизни.

Те, кто оказывались в ишемическом состоянии, проявляли выражение гнева в отдельных об-

ластях лица или на всем лице чаще, чем те, кто этого состояния не испытывали. Появление гнева

на лице при рассказе о недавних разочарованиях позволяло предположить, что эти люди не просто

говорили о гневе, а заново переживали его. А гнев, как нам известно из других исследований, при-

водит к увеличению частоты сердечных сокращений и повышению артериального давления. Это

подобно быстрому подъему по ступенькам лестницы. Вы не должны этого делать, если страдает е

заболеванием коронарной артерии, но этой рекомендации следует не каждый. Те, кто не приходи-

ли в состояние гнева, с меньшей вероятностью оказывались в ишемическом состоянии.

Прежде чем объяснять, почему, как мы думаем, мы получили эти результаты, позвольте мне

ясно заявить следующее: это исследование не показало, что именно гнев приводит к возникнов е-

нию сердечных заболеваний. В другом исследовании123 было обнаружено, что либо враждебность

122 Rosenberg, E. L., Ekman, P., Jiang, W., Babyak, M., Coleman, R. E., Hanson, M., O'Connor, C., Waugh, R. & amp;

Blumenthal, J. A. 2OO1. «Linkages between facial expressions of emotion in transient myocardial ischemia». Emotion, 1:

107–115. Rosenberg, E. L., Ekman, P. & amp; Blumenthal, J. A. 1998. «Facial expression and the affective component of

cynical hostility». Health Psychology, 17: 376–380.

123 Barefoot, J. C., Dahlstrom, W. G. & amp; Williams, R. B. 1983. «Hostility, CHD incidence, and total mortality: A 25– year follow–up study of 255 physicians». Psychosomatic Medicine, 45: 59–63. Williams, R. В., Haney, L. Т., Lee, K. L., Kong, Y., Blumenthal, J. & amp; Whalen, R. 1980. «Type A behavior, hostility, and coronary atherosclerosis». Psychosomatic Medicinef 539–549. Ironson, В., Taylor, С. В., Boltwood, M., Bartzokis, Т., Dennis, C., Chesney, M., Spitzer, S. & amp; Segall, G. M. 1992. «Effects of anger on left ventricular ejection fraction in coronary artery disease». American Journal of Cardiology, 70: 281–285. Mittlerman, M. A., Maclure, M., Sherwood, В., Mulry, R. P., Tofler, G. H., Jacobs, S. C., Friedman, R., Benson, H. & amp; Muller, J. E. 1995. «Triggering of acute myocardial onset by episodes: Determinants of myocardial infarction onset study investigators». Circulation, 92: 1720–1725. Rosenberg, «Linkages».

как черта личности, либо эмоция гнева (но неясно, в какой форме) является одним из факторов риска возникновения сердечного заболевания, – но мы в нашем исследовании не стремились к по- лучению такого результата. Мы просто установили, что у людей, уже страдающих сердечными заболеваниями, приступ гнева повышает риск возникновения ишемического состояния, в котором вероятность сердечного приступа также повышается. Теперь давайте рассмотрим, почему эти лю- ди испытывали гнев, когда рассказывали о своем гневе в прошлом, и почему это создавало угрозу их здоровью.

Всем нам время от времени приходится рассказывать об эмоциях, которых мы не испытыва- ем в данный момент. Мы делимся своими воспоминаниями о печальном событии, о тех моментах, когда мы испытывали гнев, о том, что вызвало у нас страх, и т. д. Иногда при описании нашего прошлого эмоционального опыта мы начинаем испытывать эмоцию заново. Именно это, как я по- лагаю, происходило с людьми, оказывавшимися в ишемическом состоянии. Они не могли гово- рить об опыте гнева без того, чтобы не испытать гнев еще раз. К сожалению, для людей с ишем и- ческой болезнью сердца это очень опасно. Но почему это происходит с одними людьми и не происходит с другими? Почему одни заново переживают прошлый опыт гнева, а другие нет? По – видимому, гнев легко спровоцировать, он легко возникает при первой подходящей ситуации у тех, в ком развито враждебное отношение к людям. Когда воспоминание о вызвавшем гнев событии вновь заставляет переживать ранее испытанные чувства, то это одновременно является и призн а- ком, и проявлением наличия в человеке враждебности.

Но помимо людей, у которых враждебность является чертой характера, любой из нас также может обнаружить, что он заново переживает прошлый эмоциональный опыт при размышлении о вызвавших этот опыт событиях. Я подозреваю, что обычно это происходит тогда, когда событие не получает своего завершения. Рассмотрим случай, когда жена испытывает гнев на мужа за то, что он вновь опоздал к обеду, не предупредив ее о своей задержке. Если конфликт закончился, не принеся ей чувства удовлетворения (муж не извинился, не объяснил, почему он не мог ей позво- нить, или не пообещал никогда больше этого не делать), то она, вероятно, заново станет пережи- вать этот опыт гнева позднее. Думая, что она поднимает эту тему вновь потому, что теперь она в состоянии поговорить о случившемся спокойно, жена может опять почувствовать закипающий в ней гнев. Подобное может произойти, даже если данный конфликт удастся разрешить, но жена б у- дет помнить о череде других неурегулированных событий, также вызывавших ее возмущение, в результате чего у нее будет создаваться запас неудовлетворенного гнева, ожидающего возможно- сти вырваться наружу. Я не собираюсь утверждать, что нельзя описать прошлый опыт гнева без того, чтобы не испытать гнев снова. Это вполне возможно, если отсутствует запас накопившегося гнева и если конфликтная ситуация была успешно разрешена. Кроме того, вполне допустимо, рас- сказывая о прошлом эмоциональном событии, использовать часть выражения гнева для иллюстра- ции того, что вы тогда чувствовали. Например, я мог бы рассказать моей жене о том, насколько усталым и разгневанным я был, когда целый день пытался урегулировать по телефону свои про- блемы с Налоговым управлением США и по всем известным мне номерам слышал только общую информацию с автоответчика. Предположим, что тогда я выплеснул свой гнев на служащего, до которого я наконец–то дозвонился, и получил удовлетворившие меня извинения. Теперь я мог бы показать элемент гнева на моем лице – то, что я называю справочным выражением.124 Справочное выражение имеет отношение к эмоции, которая не испытывается в данный момент; его аналогией может служить «произнесение» слова «гнев» не голосом, а лицом. Выражение действительно должно быть трансформировано каким–то образом, чтобы человек, который его видит, не окапал- ся сбитым с толку и не подумал бы, что гнев испытывается сейчас. Обычно этот результат дост и- гается за счет выражения гнева только частью лица, причем в течение короткого времени.

Справочное выражение гнева может создаваться с помощью только поднятых верхних век,

или только сжатых губ, или только опущенных бровей. Если вы используете более одного из этих

элементов, то это может сбить с толку того, кто видит это выражение, а вас самих заставить снова

испытать гнев. Ведь придавая лицу выражения, описанные в предыдущей главе, вы обнаружили,

что если ваши мышцы лица выполняют все движения, типичные для данной эмоции, то обычно вы

сами начинаете испытывать эту эмоцию.

124 Ekman, P. 1979. «About brows: Emotional and conversational signals». In M. von Cranach, K. Foppa, W. Lepenies,

& amp; D. Ploog (eds.), Human Ethology. New York: Cambridge University Press. См. с. 169–248.