Общая газета», № 26, 1999 г.

В небольшом офисе в центре Санкт-Петербурга вели нетороп­ливую беседу двое. В одном читатель безошибочно мог бы опреде­лить Александра Петровича Бирюкова, который, как всегда, сохра­нял флегматичность, что давало ему преимущество перед оппонен­тами в жарких спорах и уравнивало в беседах с людьми, лишенны­ми эмоций.

Его собеседником был человек с нервным выразительным ли­цом и пронзительным взглядом маленьких зеленых глаз. Бирюков, благодаря прекрасному, выработанному годами самоконтролю, тем не менее искусно скрывал дискомфорт, доставляемый ему взглядом собеседника и резкими изменениями тональности его голоса. Но со стороны было ясно, что собеседник не только прекрасно ви­дит этот дискомфорт, но и манипулирует им, как клавиатурой ком­пьютера, то усиливая, то ослабляя, то сводя на нет.

Александр Петрович прибыл в Питер в качестве ревизора, которого Романов направил для выяснения некоторых действий питерского «паука», не согласованных с Советом. Бирюков, объ­ездивший все мегаполисы, где находились глубоко законспири­рованные филиалы Партии, отметил, что питерский «паук» резко отличался от всех остальных. Представителю Совета было изве­стно, что он учился на одном курсе с Николаем Ивановичем Бар­диным и что именно он вовлек Кардинала в эту «чертовщину» много лет назад. Более того, Бирюков точно знал, что Кардинал и «паук» ни разу не встречались с момента окончания медицин­ского института, хотя и контактировали постоянно, используя им одним известный метод. Их связывало нечто трагическое, не известное кроме них никому.

- Должен сказать, уважаемый Игорь Владимирович, что ваши действия несколько спутали наши планы. Хотя должен признать, что ситуация, созданная вами в городе, дала богатую информацию. На­ши аналитики в один голос утверждали, что вывести население мега­полисов из спячки, в которую их погрузили после 96-го года, невоз­можно, - сказал Александр Петрович, избегая взгляда собеседника.

- Вы знаете, Александр Петрович, - ответил «паук», - что моя теория психического управления массами несколько отлича­ется от взглядов Николая. Даже, скажу, сильно отличается. Мы с ним всегда были друзьями в личных отношениях и противника­ми в научной сфере. Сейчас трудно сказать, кто из нас прав в кар­динальных вопросах, так как и он, и я добились определенных практических результатов. Поэтому некоторые мои действия дей­ствительно могут вносить некоторый разлад в схему, построенную Николаем.

- Скажите, Игорь Владимирович, - внезапно перешел на другую тему Бирюков, - а то забыл спросить об этом при нашей последней встрече. А у вас есть политические убеждения? Или, как бы это правильнее выразиться, политическая мораль?

«Паук» саркастически засмеялся. В его социальной градуиров­ке первое почетное место занимали ученые, политики - почетное последнее, поэтому Александр Петрович был не то чем-то вроде недочеловека, который, считая себя партнером ученого, в действи­тельности является лишь объектом исследования, как морская свинка.

- Должен признаться, Александр Петрович, я не политик, - корректно начал он. - Политика для меня - дело слишком слож­ное. Максимум, на что я способен, это изучать ее. Но не более того.

- Я так и думал, - кивнул Бирюков. - Итак, что же застави­ло вас инициировать социальный катаклизм, не согласовывая свои действия с нами?

Игорь Владимирович подождал, пока вошедший в кабинет молодой человек поставит перед ними чашки с кофе, после чего проводил его взглядом и, как только дверь за ним закрылась, заго­ворил очень серьезным деловым тоном.

- Меня к этому подтолкнули несколько причин. Первая, ко­нечно, сугубо научная. Осуществляя мониторинг психического со­стояния масс, мы пришли к выводу, что наступил тот момент, когда маленький толчок может породить цепную реакцию. Другими слова­ми, запустить в действие подсознательную псиустановку, которая формировалась около десяти лет. Если такой момент упустить, то начнется длительный период нового процесса накопления инфор­мации психикой людей. Я не уверен, что доживу до подхода к следу­ющей критической точке. Во-вторых, я знаю, какую работу продела­ла наша Партия, готовясь к выборам. Если бы нашим оппонентам удалось их перенести, то пришлось бы перестраивать всю стратегиче­скую линию. И в-третьих, операция была подготовлена нами с такой тщательностью, что никто никогда не поймет, откуда растут ноги.

- Вы уверены? - с сомнением спросил Бирюков.

- Абсолютно. Мои люди в управлении ФСБ Санкт-Петербур­га сообщают, что чекисты не имеют ни малейшего подозрения. Все едины во мнении, что процесс начался стихийно.

Александр Петрович задумчиво пожевал губами. Его, как и всех членов Совета, больше всего интересовал вопрос, известно ли компетентным органам, что в стране действует разветвленная подпольная организация. Никаких сведений со стороны людей Партии в центральном аппарате ФСБ и других силовых структурах на этот счет не поступало. Он знал, что в случае получения такой информации главной задачей Партии станет ее легализация. К это­му все было готово с момента ее основания. А вот относительно ре­гиональных филиалов у него имелись сомнения. Сумели ли регио­нальные «пауки» наладить четкое взаимодействие с тамошними эфэсбэшниками?

- Итак, - заговорил он, - не опишете ли в деталях схему со­здания настоящей ситуации?

- Разумеется, - с готовностью отозвался «паук». - Как толь­ко от вас пришла информация об отмене выборов, нами было заготовлено полтора миллиона листовок, дающих толчок псиустановке, а также подготовлены мобильные группы создания напряжен­ной ситуации.

Он встал, подошел к стене, часть которой была закрыта Госу­дарственным флагом Российской Федерации, и небрежно откинул полотно. Взору Александра Петровича открылась карта Санкт-Пе­тербурга, испещренная пометками синим фломастером.

- Вот в этих районах, наиболее неблагополучных с социаль­но-психической точки зрения, триста тысяч листовок были броше­ны в почтовые ящики. Далее группы шесть раз разбрасывали лис­товки в центральных районах города. Таким образом, к моменту получения населением официальной информации об отмене выбо­ров оно уже было готово к соответствующей реакции. В психику людей была заложена соответствующая установка, вторым толчком к реализации которой должно было послужить выступление Елицина, в котором он информировал их о том, что они ожидали. Па­раллельно с этим нами было бесплатно распространено двести ты­сяч экземпляров «Бездны», в которые вкладывались листовки соот­ветствующего содержания. Вот в этих районах, - он начал водить авторучкой по карте, - мы сумели через своих людей вызвать по­вышение цен на хлеб и ряд других продуктов питания.

- Каким образом?

- Сделали нерентабельными два хлебозавода, перекрыв им возможность закупки дешевой муки. Давайте не будем сейчас вда­ваться в технические детали.

- Но, дорогой мой, - голос Бирюкова несколько напрягся, - вы проводили спецмероприятия и уверены, что они прошли мимо ФСБ. Вы что, считаете их полными идиотами?

- Нет, - тонко улыбнулся «паук», - не полными. Но вы не найдете ни одного человека в России, который бы увязал социаль­ный катаклизм с агитацией. Ведь в средствах массовой информа­ции агитация похлеще. Уже больше десяти лет. Однако социальные катаклизмы случались только тогда, когда их инициировал режим. Я продолжаю, с вашего позволения. Ту наличность, которую вы прислали нам две недели назад, мы потратили на организацию за­бастовки работников городского транспорта и приняли меры к ор­ганизации перебоев снабжения города бензином. После несколь­ких дней жизни горожан в условиях паралича транспортной системы мы сумели организовать демонстрацию. Мы успели это сделать буквально за несколько часов до того, как Москва приняла меры к ликвидации созданной нами ситуации. Ну а дальше оставалось только использовать ошибки режима.

Скажем, эти идиоты, как мы и предполагали, пустили в ход силовые методы. Полилась кровь, и тут они сделали фатальную ошибку. Они вывели войска, которые тут же поддержали население города и парализовали ОМОН. Взгляните на карту. Всего вы види­те четыре тысячи триста восемьдесят семь баррикад. Из них при на­шем непосредственном руководстве создавались только девяносто шесть. Остальное - стихия. Должен сказать, что очень благодатной почвой оказались армейские круги. Если бы мы ориентировались на военный переворот, то успех был бы полный. Армия только и ждет, когда появится новый Миних и зычным голосом скоманду­ет: «Ребята! Пошли Бирона свергать!»

В это время зазвонил телефон. «Паук» снял трубку:

- Слушаю. Да, я в курсе. Понятно. Отслеживайте ситуацию как можно тщательнее.

Один за другим раздалось еще несколько звонков, на которые Игорь Владимирович отвечал с той же лаконичностью. Наконец те­лефон замолчал.

- Александр Петрович, - обратился научный оппонент Кар­динала к представителю Совета, - произошло то, что мы и ожида­ли: от силовых методов решения проблемы режим перешел к мане­врированию. Только что прибыл новый командующий округом, снабженный неограниченными полномочиями. Силы правопоряд­ка получили приказ не появляться на улицах, а войска - исполнять их обязанности, но не вмешиваться в политические события. Толь­ко поддерживать ситуацию в рамках контроля. Простите, я должен дать моим людям кое-какие указания.

Он нажал кнопку связи, и через несколько секунд в комнату вошла пожилая женщина. Она остановилась в дверях и вопросительно посмотрела на Игоря Владимировича.

- Надежда Ивановна, - обратился к ней «паук», - оповестите, пожалуйста, руководителей всех команд, что в связи с изменением ситуации мы переходим к реализации плана «С». Команды слежения, в особенности подразделение «Омега», должны отслеживать ситуацию круглосуточно. О малейших изменениях в коллективной психике населения докладывать немедленно. Что там v команды «Ипсилон»?

- Ими заготовлено около пятисот тысяч листовок типа «П». Ждут приказа на распространение.

- Все листовки уничтожить, - как бы размышляя о чем-то, сказал Игорь Владимирович. - Пусть немедленно приступают к печатанию листовок типа «ПВ2ЧС». И распространяют по мере изготовления.

- Скажите, Игорь Владимирович, - с любопытством спросил Бирюков, когда женщина вышла, - а что такое «ПВ2ЧС»?

- Прямое воздействие в чрезвычайной ситуации.

- А до этого было косвенное? - с некоторой насмешкой по­интересовался Александр Петрович.

- Не совсем. Первые листовки ориентировали психику на са­мостоятельную дачу установки. А вторая партия уже будет давать установку нашу.

Бирюков жестко посмотрел на «паука». Его глаза сузились и превратились в два буравчика, которые начали сверлить собесед­ника, но не в целях проникновения в недра его сознания, а с целью подчинить его своей воле. Такое очень редко случалось с Алексан­дром Петровичем и, как правило, заканчивалось успехом.

- Что представляет собой ваш план? Почему он не согласован с Советом?

- Ну, так давайте согласуем, - весело сказал Игорь Влади­мирович. - Вы видите, что вино налито. Надо пить. Кстати, не хотите ли чаю? Нет? Напрасно. Чай - очень хороший помощ­ник в дискуссии. Итак! Через несколько часов население получит листовки с инструкциями, из которых ему будет понятно, - он начал загибать пальцы: - А. В первом бою одержана победа, и противник перешел к обороне. Б. Борьбу нельзя прекращать ни под каким предлогом до тех пор, пока не будет достигнута цель, а именно, выборы в соответствии с Конституцией. В. Необходима организованность, в связи с чем каждый должен знать свое место. Это место указано в листовке. И каждый прочитавший ее будет знать, куда ему идти, где находиться и что делать. Я предлагаю вам, уважаемый Александр Петрович, немедленно выехать в Москву и рассказать нашим соратникам, и Николаю в первую очередь, что происходит здесь, а также сообщить, что я считаю целесообразным начать то же самое в столице и в других крупных городах.

На следующий день по дороге на вокзал (его повез на своей машине один из помощников «паука») Бирюков внимательно на­блюдал за тем, что происходило на улицах. Они как-то враз опусте­ли. Военные патрули попадались чуть ли не чаще, чем цивильные граждане. Все это резко контрастировало с обстановкой, царившей в Питере в день его приезда, за исключением одного. Он чувствовал во внешнем спокойствии какую-то странную напряженность. Ему было ясно, что по первому сигналу (он знал, какой сигнал изобрел «паук» для вывода людей на улицы) улицы заполнятся народом, го­товым на все.

В поезде, лежа в купе спального вагона в полном одиночест­ве, он размышлял над последней фразой Игоря Владимировича, которую тот произнес, кривляясь и подражая голосу покойного, и в то же время вечно живого вождя мирового пролетариата: «Припомните историю, батенька. Побеждает тот, кто действует решительно в нужный момент и в нужном месте. Колеблющиеся, как правило, проигрывают. Это может подтвердить и нынешний почти президент, который всегда побеждал потому, что никогда не колебался, и потому, что всегда колебались его политические оппоненты».

Кого он имел в виду под термином «почти президент», Бирю­ков спрашивать не стал.

Прибыв на Ленинградский вокзал, Александр Петрович сразу пошел к поджидавшей его машине, возле которой курил его води­тель. Когда они отъехали уже на приличное расстояние, раздался грохот, судя по всему, со стороны вокзала. Водитель и Бирюков ма­шинально посмотрели друг на друга, и Александр Петрович поче­му-то пожал плечами. Через десять минут зазвонил телефон.

- Алло, - сказал Бирюков, достав телефон.

- Александр Петрович? - раздался жизнерадостный голос Сидоренко. - С приездом. Николай Иванович очень просил вас приехать. Он сейчас у себя.

- Хорошо. Сейчас буду, - ответил Бирюков и, повернувшись к водителю, коротко бросил: - В лабораторию.

Пройдя в кабинет Кардинала, он увидел, что уже почти весь Совет был в сборе. Все с некоторым напряжением, но вполне спокойно слушали Указ Президента о введении чрезвычайного поло­жения. Руководители подполья ожидали этот Указ с момента полу­чения информации от французской спецслужбы о тайной встрече высокопоставленного кремлевского чиновника с чеченскими ли­дерами на юге Франции. Французы также раздобыли информацию о переводе баснословных сумм из офшорных банков на «чечен­ские» счета, оформленные на подставных лиц. Аналитический от­дел Партии был един во мнении, что готовится переворот, целью которого является введение чрезвычайного положения и перенос выборов президента на неопределенный срок.

- Итак, коллеги, каковы, по вашему мнению, должны быть наши действия в сложившейся ситуации? - спросил Романов, об­ведя всех невеселым взглядом.

- Моя точка зрения - выжидать. Прекратить на время вся­кую деятельность, - сразу же ответил один из членов Совета.

Разгорелась жаркая дискуссия, в которой не принимали учас­тия только три человека: Романов, сидевший сзади от него Сидо­ренко и Бардин. Романов внимательно слушал мнение каждого. Сидоренко сидел с непроницаемым лицом. Бардин рисовал какие-то странные фигурки.

- А вы что думаете, Николай Иванович? - спросил Романов после того, как высказались все.

Кардинал оторвался от рисунков и холодным, ничего не вы­ражающим взглядом посмотрел сначала на Романова, а затем по­очередно на всех членов Совета. Даже Кот, который общался с Бардиным чаще всех из присутствующих, являясь, по сути дела, помощником не председателя Партии, а ее духовного руководи­теля, почувствовал легкий холодок внутри. Внезапно все ощути­ли одно и то же - дискуссия была пустой тратой времени. Все бу­дет так, как решит Бардин. Каждый напряженно ожидал ответа Николая Ивановича.

- Я полагаю, уважаемые коллеги, - сказал Кардинал, убедив­шись с помощью какого-то известного только ему способа, что контролирует ситуацию, - нам надо быть готовыми к реализации любого варианта нашего Стратегического плана. Я же прошу тайм-аут на несколько часов, после чего выскажу свое мнение. А сейчас, я думаю, Александр Петрович сообщит нам об обстановке в Пите­ре и действиях нашего питерского филиала.

«Монстры»

Как сообщили в среду высокопоставленные чиновники американ­ской, британской и российской правоохранительных систем, рос­сийская организованная преступность отмыла, как минимум, 15 миллиардов долларов по указанию Бориса Ельцина. В интер­вью чиновники сказали, что эта сумма может включать и 10 мил­лиардов долларов займа, выделенного Международным валют­ным фондом.