Версия», №23, 1999 г.

- Ну, здесь Кардиналу и карты в руки, - сказал Александр Петрович, всем своим видом показывая, что этот вопрос его в дан­ный момент не интересует. - В Питере, как сообщил мне «паук», появилась очень интересная бригада киллеров. Он пытается их от­следить с помощью своих людей в органах внутренних дел, но пока безрезультатно.

- Чем же они вызвали его интерес? - недовольно спросил че­ловек со шрамом.

- Они уничтожают преступников. За минувший месяц ими было убито двадцать два бандита.

- Ну, дружище. Не понимаю «паука». Это же обычные разбор­ки, каких сотни.

- Не совсем. Во-первых, убивают непрофессионально. Во-вторых, убивают только всякую мелкую шушеру типа той, что пасется на рынках. Ни одного авторитета они пока не тронули.«Паук» утверждает, что здесь имеет место чисто психологический фактор. Ненависть к преступному миру. Месть. Но не конкретным преступникам, а всему сообществу. И еще одна интересная деталь. На трупах почти всегда обнаруживалась бумажка с изображением собаки.

- И что же здесь интересного? - несколько недоумевающе спросил заместитель министра.

Человек в свитере рассмеялся и пояснил:

- «Паук», поскольку он из команды Кардинала, видимо, не исключает использование ППД, то есть псиоружия примитив­ного действия. Представьте, голубчик, что нас всех поубивают, на трупы положат бумажки с собачками, а через пару дней вы при­дете домой, полезете в почтовый ящик и обнаружите там такую же бумажку. Как вы будете себя чувствовать?

- Я буду очень и очень заинтригован, - насмешливо улыб­нулся замминистра. - Кстати, а много людей в паутине?

- «Паутина» - это не люди, - терпеливо продолжил ликбез здоровяк. - «Паутина» - это система псисвязей. Люди – только отдельные узлы этих связей и они же объекты воздействия для «паука».

- Мухи, - рассмеялся замминистра.

- Не совсем. Вообще-то, дружище, если вы не собираетесь стать учеником Кардинала и всерьез изучать нашу науку, вам лучше не думать над этими проблемами. В противном случае вы можете прийти к выводу, что у нас крыша поехала. Но наиболее вероятный вариант - крыша поедет у вас. Это было бы прискорбно.

- Постараюсь не свихнуться, - неожиданно серьезно сказал чиновник.

- Итак, господа, - заговорил человек со шрамом, - заседа­ние Совета намечено на девятое мая. О месте и времени председа­тель оповестит нас дополнительно. Так что не планируйте на празд­ник торжественных мероприятий.

Александр Петрович вышел из особняка. Машины не было, и он отправился к метро. В отличие от владельцев служебных и лич­ных машин он часто пользовался общественным транспортом. Это было странно, но лучше всего ему думалось не в спокойной обста­новке, а во время ходьбы.

Единственным неудобством такой особенности было то, что, передвигаясь по улицам, он не имел возможности записывать свои мысли, в результате чего многие из них оказывались нереализован­ными.

Александр Петрович неторопливо дошел до Новокузнецкой, спустился в метро и поехал домой, переваривая по пути получен­ную информацию. Разделяя точку зрения Кардинала о долгосроч­ное™ стратегического плана прихода к власти, он не был полно­стью согласен, что партии следует «светиться», даже выставляя не­зависимого кандидата на предстоящие президентские выборы. «Паутина» еще слишком слаба. Размышляя, поймал себя на том, что все время невольно возвращается в мыслях к своему странному попутчику.

Подсознательно он чувствовал, что этот человек очень нужен им, и в то же время что-то подсказывало ему, что Андрей Иванович никогда не присоединится ни к одной политической силе, по­скольку во всех его высказываниях чувствовалось не только презре­ние к политикам и политике, но и уверенность, что судьбы стран вершат не политики и не финансовые магнаты. Тогда кто? Его вы­сказывание о развитии социально-политических процессов во многом совпадали с теорией Кардинала, с разницей лишь в том, что Кардинал не ориентировался на природные процессы, а опери­ровал только психическими параметрами личностей и населения. Так или иначе, Бирюков пришел к выводу, что Андрея Ивановича необходимо показать Кардиналу.

Партия и Кардинал

Александр Петрович Бирюков был одним из восьми руково­дителей русского сопротивления. Нелегальная партия, членом Со­вета которой он являлся, существовала уже около года и не имела аналогов в истории тайных обществ, поскольку люди, формировав­шие и направлявшие действия подполья, не были политиками. У истоков создания организации, названной просто Партия, стоя­ли ученые во главе с малоизвестным психологом Николаем Ивано­вичем Бардиным, о прошлом которого толком никто ничего не знал. Единственное, что было известно, это то, что до 91-го года он работал в каком-то закрытом НИИ, а после возглавлял частную ла­бораторию социальных исследований, которая существовала на спонсорские деньги. Спонсорами выступали несколько банков и коммерческих фирм, которым сотрудники лаборатории оказыва­ли, на первый взгляд, незначительные консультационные услуги. В действительности «монахи», как называли их члены Совета, иг­рали большую роль в деятельности своих спонсоров. Они не толь­ко влияли на кадровые назначения в банках путем предоставления психологических параметров кандидатов на более или менее зна­чимые должности, но и часто присутствовали на важных перегово­рах, не принимая в них никакого участия. И такие переговоры, как правило, оканчивались для спонсоров успешно.

Чем занимается Бардин внутри своей лаборатории, не знал никто, однако Александру Петровичу было известно, что пару лет назад ею заинтересовалась ФСБ. Разработка продолжалась не­сколько месяцев, но ничего существенного не дала. Эксперты при­шли к выводу, что имеют дело либо с какой-то непонятной сектой, исповедующей никому не известную религию (помесь индуизма, ислама и христианства), либо с группой шизофреников, занимаю­щихся магией.

Интерес вызывало то, что все эфэсбэшники, участвовавшие в разработке, как-то очень плохо кончили. Офицеры, прослуши­вавшие разговоры сотрудников лаборатории и не понимавшие ни странных терминов, ни даже сути разговоров, через несколько ме­сяцев стали совсем больными людьми. Почти у всех оказалась раз­рушена сердечно-сосудистая система, стали отмечаться отклонения в психике. Несколько человек заболели раком. Начальник Уп­равления округа, который лично курировал этот вопрос, попал в автомобильную катастрофу, после которой был отправлен на пен­сию с первой группой инвалидности, а его зама, косвенно участво­вавшего в разработке, обнаружили в своем кабинете с обширным инсультом.

Но самым интересным было то, что из разговоров «сектантов» следовало, что они прекрасно знают, что их «пасут» и выражают со­чувствие оперативникам, влипшим в эту историю. Тот же факт, что их отслеживают органы безопасности, не вызывал у них беспокой­ства.

Сам Кардинал, как его называли члены Совета, был челове­ком религиозным, однако не признавал ни одной конфессии, а предпочитал общаться с Богом без посредников. В храмы не хо­дил, а Русскую православную церковь считал порождением дьяво­ла и слугой Антихриста. «Богу поклоняйся, но попам не верь, осо­бенно чекистам», - говаривал он. В лаборатории было много икон и сотрудникам строго-настрого запрещалось курить в тех комнатах, где они висели.

Когда группа единомышленников (в нее входил и Бирюков) пришла к решению сформировать политическое движение, целью которого был приход к власти и создание в России системы управ­ления, соответствующей обстановке, именно Кардинал доказал всем, что легальные методы борьбы за власть являются бесперспек­тивными, и предложил создать подпольную структуру, использую­щую методы, разработанные в его лаборатории. Мотивировал он это тем, что режим, пришедший к власти в 1991 году, действовал именно нелегальными псиметодами и установил систему власти, исключающую появление у кормушки легальных конкурентов. Кардинал доказал, что в сложившейся обстановке экономическая и политическая системы управления государством и обществом отошли на второй план и что главную роль в вопросе выживания России как целостного государства и сохранения нации стала иг­рать психическая система управления.

Бардин наглядно показал, что в условиях психоинформацион­ного террора, используемого против населения страны, последнее фактически превращено в биороботов, что его поведение, направ­ляемое методами псивоздействия, исключает смену режима леги­тимными средствами, и предложил схему, которая стала для подполья основой того, что во времена КПСС называли «партийным строительством». Сущностью этой схемы было то, что партийные ряды состояли из людей, не осознавших, что они являются члена­ми подпольной организации.

Четко структурированная организация начала действовать, опутывая своей невидимой цепочкой все новых и новых людей. Каждый человек, попавший в поле зрение Партии, становился ее бессознательным членом. «Монахи» Кардинала, безошибочно иг­рая на инстинктах, ловко манипулировали чиновниками и банки­рами, политиками и представителями толпы.

Первый псиудар был нанесен Бардиным в никуда, но именно он явился тем стволом, на котором начали расти и покрываться ли­стьями ветви. Это была книга под названием «Бездна». Ее под ру­ководством Николая Ивановича написали его ассистенты. По фор­ме это был обычный политический детектив, триллер, отражавший российскую постсоветскую действительность. Но средний человек, прочитавший эту книгу, испытывал целый диапазон чувств. Из бездн его подсознания Кардинал вытаскивал информацию, ко­торая незаметно меняла личность и формировала ее реакцию на со­бытия в России. Детективную литературу в качестве псиоружия Бардин выбрал не только потому, что средства массовой информа­ции находились в руках режима, но и по той простой причине, что в его лаборатории были разработаны определенные методы «лите­ратурного» воздействия, позволяющие, как он утверждал, записы­вать на уровне подсознания информацию, которая в дальнейшем определит поведение человека. Методы эти не могли быть исполь­зованы радио и телевидением.

Александр Петрович не только прочитал «Бездну», но и добросовестно ее проанализировал, пытаясь распознать дьяволь­ские трюки Кардинала. Тщетно. Детектив как детектив, ничем не отличающийся от других. Разве только чуть более политизирован. Когда он рассказал о своих попытках Бардину, тот, как всегда, добродушно рассмеялся и заметил: «Установите контакт с вашим подсознанием, вашим истинным Я, голубчик, и вы узнаете много интересного. Могу вам сказать одно: тема книги не столь важна, как форма ее изложения. От сути вы сможете уйти, если постараетесь. От формы - никогда».

Книга пролежала на прилавках около месяца, а затем исчезла. «Монахи» установили, что она была изъята неизвестными людьми, скупившими оптом все экземпляры. Интересно было то, что после этого инцидента торговцы наотрез отказывались ее брать.

Молодые ассистенты Бардина были очень огорчены, а Карди­нал, наоборот, потирал руки от удовольствия. Скоро стало извест­но, что в провинциальных городах кто-то распространяет «Бездну», а по Москве она ходит в ксероксном варианте.

- Подпольно изданная книга, передаваемая из рук в руки, оказывает гораздо более мощное воздействие на читателя, чем та, которую он купил с прилавка, - вещал Кардинал перед своими учениками. - Вспомните советские времена! Ведь сыр, извлечен­ный из-под прилавка, казался всем гораздо вкуснее того, что лежал на витрине, хотя разница если и была, то не оказывала существен­ного влияния на вкусовые ощущения.

Один из ассистентов Кардинала, «засвеченный» в качестве ав­тора, моментально оказался в центре общения самой разношерст­ной публики, которая образовала своеобразную цепочку. Один чи­татель знакомил его с другим, другой с третьим и так далее.

Кардинала они интересовали меньше всего. Его неподдельное восхищение вызывали те, кто стоял за изъятием «Бездны».

- Это очень интересные люди, голубчик. И большие специа­листы, - говорил он Бирюкову. - Они сумели понять, что это та­кое, в отличие от вас.

Александр Петрович смущенно молчал и только изредка по­кашливал.

В кабинете Бардина стоял компьютер, над которым долго в свое время колдовал приятель Кардинала, доктор физико-мате­матических наук. В сейфе лежали дискетки. Они, по мнению Кар­динала, являлись главной ценностью Партии - банком данных. В нем хранились псипараметры всех бессознательных членов под­польной организации, которых Партия использовала в первую оче­редь для расширения своих рядов.

Постепенно эти ряды разрослись до такой степени, что Барди­ну пришлось перестраивать структуру. Бессознательные члены бы­ли разбиты на группы, контакт с ними начал осуществляться через ассистентов, получивших названия кураторов. У каждого куратора был не только список вверенных ему «кроликов», но и перечень их возможностей. Бессознательные члены Партии, попав в затрудни­тельное положение, немедленно получали помощь от куратора, ис­пользовавшего в подобных случаях других подсознательных «кроликов». Люди не знали друг друга, но паутина маклера связывала их крепче цепей.

После того как в цепочку попал ряд высокопоставленных чи­новников силовых структур, Бардин в своей лаборатории создал особое подразделение, получившее научное название КОВ (коман­да особого воздействия).

Бойцы этой команды, прошедшие «особую подготовку» под руководством Кардинала, в краткие сроки сформировали обшир­ный банк данных, содержащий оперативную информацию о пре­ступлениях высших чиновников государства. Бардин и двое самых приближенных ассистентов неделями не вылезали из лаборатории, составляя психоинформационные модели объектов, как называли конкретных людей «монахи», и схемы воздействия.

«Вульгарный шантаж ничего не даст, а только принесет вред, - говорил он членам Совета, когда те пытались торопить его. - можно шантажировать преступника? Тем, что вы передадите информацию о его преступлениях государственным органам. Но в данном случае это не годится. Органы и так располагают этой ин­формацией. Мы ведь от них ее и получили. Преступники знают, что для органов они неприкосновенны хотя бы по той причине, что слишком много знают. Здесь необходимо другое».

Вскоре масса чиновников, сама того не подозревая, крепко сидела «на крючке», их количество росло, как снежный ком, и Кар­диналу пришлось реструктурировать лабораторию. Чиновники бы­ли разбиты на блоки, которые и получили названия «паутины», а ассистенты Бардина, руководившие кураторами, были названы «пауками». «Пауки» втягивали в свои «паутины» все новых «мух».

Особенно преуспел «паук» Петербурга, который прибрал к ру­кам среднее звено ГУОП и городской прокуратуры. Информация о преступниках текла в его банк рекой, и в один прекрасный день он проинформировал Совет о необходимости создания в северной столице России команд особого воздействия.

Как действовали команды особого воздействия, членам Сове­та было неизвестно, но действовали они весьма успешно. Бывали, конечно, и проколы. В результате воздействия покончили с собой два крупных чиновника. Александр Петрович присутствовал при докладе командира одной из команд Кардиналу и был поражен. Бардин, всегда мягкий, добродушный и хладнокровный, рявкал на своего ассистента, как ротный старшина, а нелитературные выражения, вылетавшие из его перекошенного рта, звучали вполне на­турально.

Когда же после ухода командира Бирюков попытался его ус­покоить, доказывая, что в конце концов ничего страшного не про­изошло, просто погибли два преступника, Кардинал бросил только одну фразу, после которой Александр Петрович почувствовал в гру­ди легкий холодок: «Да черт с ними. Ужасно то, что пропали три месяца исследований. Когда я еще получу псимодели с такими па­раметрами?» Впервые Бирюков понял, что для Николая Ивановича он не единомышленник или товарищ по борьбе, а псимодель с ин­дивидуальными параметрами, действующая по программе, зало­женной природой и скорректированной людьми и обстоятельства­ми. Но это не оттолкнуло его от Бардина. Напротив, его интерес к этой загадочной личности возрос. Он даже попытался завязать неформальные, дружеские отношения. Что из этого получилось, он сам не понял. Кардинал был неизменно приветлив и доброжелате­лен, но точно так же, как и со всеми. На приглашения в гости все­гда отвечал вежливым отказом, ссылаясь на срочную работу (и это было чистейшей правдой), а попытки затащить его на рыбалку или дачу в выходные дни всегда оканчивались полным провалом.

Члены Совета, наблюдая за «атаками» Бирюкова на Кардина­ла, только посмеивались. Все они уже прошли через это. Тем не ме­нее Александр Петрович не сдался, и его усилия даже были некото­рым образом вознаграждены.

Причиной этому послужил необыкновенно наглый шаг, кото­рый Бирюков предпринял после того, как Кардинал отказался прийти на его юбилей. Проводив гостей, Александр Петрович, вме­сто того чтобы отправиться спать, вызвал машину и отправился на Большую Ордынку. Адрес Бардина Бирюков узнал через своих лю­дей в органах внутренних дел, так как Кардинал никому не давал даже номера своего домашнего телефона.

Когда Бирюков подошел к двери Николая Ивановича, то уви­дел клочок бумаги, приклеенный к кожаной обивке. На нем круп­ным ровным почерком Бардина было выведено: «Александр Пет­рович! Я во дворе гуляю с собакой. Буду в 23.30». Как он узнал о предстоящем визите Бирюкова, осталось тайной.

Точно в указанное время появился хозяин квартиры, ведя на поводке молодую, черную, как сажа, восточноевропейскую овчар­ку, которая смерила Александра Петровича холодным и полным достоинства взглядом. Глаза ее владельца не скрывали насмешки, но тем не менее с тех пор Александр Петрович стал единственным членом Совета, допущенным в жилище Кардинала.

Все это промелькнуло как импульс в его мозгу, когда, спустя несколько дней после приезда из Петербурга, он поздно вечером вышел из здания Государственной Думы, сел в машину и коротко бросил: «К Николаю Ивановичу». В кейсе Бирюкова лежал листок бумаги, на котором было напечатано: «Рублевский Андреи Иванович. Год рождения 1956. Москвич. Окончил Киевское общевойсковое ко­мандное училище в 1977г. Проходил службу в Прибалтийском военном округе. Окончил Военную академию им. Фрунзе. Последняя должность - командир мотострелкового полка. В сентябре 1991 г. уволен из рядов Вооруженных сил за поддержку ГКЧП. В декабре 1991 г. заключил контракт с сирийской фирмой на работу в г. Хомсе. С декабря 1991 по март 1998находился в Сирии. Информацией о том, чем Рублевский за­нимался в Сирии, не располагаем. Вернулся в Москву 2 апреля 1998 г. В настоящее время нигде не работает и ни с кем не встречается».

В принципе ничего интересного в этом крошечном досье не было, за исключением одной-единственной фразы: «Информацией о том, чем Рублевский занимался в Сирии, не располагаем». Бирюков сам не понимал, почему эта фраза вызывала у него какое-то беспо­койство.

Кардинал, в широком восточном халате, открыл дверь еще до того, как Александр Петрович нажал кнопку звонка, и гостеприим­ным жестом пригласил гостя в комнату.

- Вы все время демонстрируете свои сверхъестественные ка­чества, Николай Иванович, - несколько раздраженно бросил Би­рюков. - Могли бы и подождать, пока я позвоню.

Бардин добродушно рассмеялся и указал на овчарку, которая стояла позади своего хозяина:

- Это не мои сверхъестественные качества, голубчик. Это ес­тественные качества служебной собаки: определять по запаху зна­комого ей человека, как только он появляется в зоне досягаемости для ее обоняния, и подавать сигнал. А вообще-то ваши слова за­ставляют меня тщательно анализировать свое поведение. Меньше всего мне хочется отличаться от людей. Пусть даже и в лучшую сто­рону,

- Виноват, - смущенно сказал Александр Петрович и про­шел в комнату, где на столике уже стоял поднос с дымящимся кофейником, двумя чашками и сахарницей. Николай Иванович не любил суррогат и не пил растворимый кофе или чай в пакетиках.

- Итак, голубчик, - приветливо сказал он, разливая крепкий кофе по чашкам, - как мне известно, вы очень успешно посетили Питер. Так что же «паук»?

Бирюков вкратце описал ситуацию в питерской паутине. Кар­динал слушал, не задавая вопросов, но глаза его все равно смея­лись. Впрочем, Александр Петрович уже привык к этой не совсем приятной манере и знал, что, несмотря на насмешливый взгляд, Бардин слушает внимательно.

- Подумаем, голубчик, - сказал он, когда Бирюков закончил. - Я думаю, нет смысла посылать КОВ из Москвы. Целесообразнее, чтобы «паук» прислал несколько человек для обучения. За три-шесть месяцев мы подготовим их к работе и сформируем команду. Кстати, копии медицинских карт новых членов Партии у «паука»имеются?

- Не все, но, думаю, в ближайшее время мы это уладим. Поликлиники охвачены практически все.

Наступила недолгая пауза, которую прервал Кардинал:

- Мне кажется, дорогуша, что вы еще что-то хотите мне сооб­щить.

- Да-а, - помялся Александр Петрович, - только не знаю, заслуживает ли это вашего внимания.

- Посмотрим, - ободряюще кивнул Николай Иванович. Бирюков быстро рассказал ему о встрече в поезде и положил на стол досье. Бардин внимательно изучил бумагу и посмотрел на собеседника. Взгляд его стал серьезным.

- Пожалуйста, голубчик, перескажите мне все еще раз, толь­ко побольше деталей.

Ободренный сменой выражения лица Кардинала, Александр Петрович повторил свой рассказ, стараясь не упустить ни одну ме­лочь.

- А вы не запомнили, как он жестикулировал?

- Ну, как. По-разному...

- А сны вы видели в эту ночь?

- Нет. Отключился на полную катушку.

- А сейчас как? Бессонница пропала?

- Полностью. Сплю как сурок.

- Интере-есно, - задумчиво протянул Бардин.

- Николай Иванович, - заговорил Бирюков, - я давно хотел вас попросить объяснить мне в примитивной форме прикладную сторону вашей научной работы. Ведь в отличие от нас вас не инте­ресует ничего, кроме вашей науки. Вы так же далеки от политики, как декабристы от народа. Почему вы примкнули именно к нам?

Все так же серьезно Бардин ответил:

- Я не примкнул к вам, уважаемый. Скорее, вы примкнули ко мне. А если быть точнее, то я создал вас. Вашу Партию. И как вы справедливо заметили, я преследовал не политические цели, а на­учные.

- Да, я понимаю, что мы для вас подопытные кролики, - не­приязненно сказал Бирюков. - Вы не просто не с нами. Вы над нами.

Кардинал весело рассмеялся:

- Я вижу, сегодня у нас вечер откровений. Хорошо, я разъяс­ню вам кое-какие аспекты нашей совместной работы, но сначала, голубчик, вы должны, как говорят связисты, настроиться на нуж­ную волну. А это значит (он стал загибать пальцы) поверить мне, что я рассматриваю вас всех не как подопытных кроликов, а как со­юзников (подопытными кроликами вы являетесь в своих поликли­никах). Что мы с вами делаем одно дело, но каждый в своей облас­ти, и что цели у нас разные, но интересы совпадают. Настроились?

- Ну, допустим, - спокойно сказал Бирюков, обезоружен­ный, как всегда, доброжелательностью доктора наук.

- Итак. Я, помнится, на одном из заседаний Совета дал де­тальный анализ правящего ныне в России режима. И показал, что главным его оружием является манипулирование психологически­ми факторами, с помощью которого толпа то погружается в апа­тию, то возбуждается до состояния готовности к революционным свершениям. Сейчас специалисты правящего режима прочно по­грузили население этой страны в состояние апатии. И вы все, в том числе и лично вы, со мной согласились и пришли к выводу, что тра­диционными политическими методами этот режим не свалить. Так?

- Так.

- Теперь, голубчик, я открою вам маленький медицинский секрет, хотя разглашение диагноза пациента является нарушением врачебной этики. Я работаю с пациентом психически ненормаль­ным, и вы работаете с ним же. Только я работаю как врач, а вы как политик.

- Что же это за пациент?

- Этот пациент - русский народ, который на девяносто пять процентов поражен психическим заболеванием.

- И когда он заболел? С наступлением демократии?

- Нет. Точную дату я вам назвать не могу, но, исходя из того, что это генетически обусловленное заболевание, могу предположить, что русские заболели в период Киевской Руси, следствием чего явился ее распад на удельные княжества. Теперь, голубчик, внимательно, очень внимательно прослушай­те все характерные псипараметры этого заболевания. Вы много слышали и читали о так называемой загадочной русской душе. Загадкой она всегда являлась для писателей-классиков и читате­лей-обывателей. Но не для специалистов. Выслушайте внима­тельно и вдумчиво то, что я вам расскажу, и вы увидите, что ни­какой загадочности здесь нет. Все просто до примитивности.
Я назову вам параметры русской психологии, употребляя обще­принятые бытовые термины, а потом расскажу, в чем состоит эта самая загадка.

И тогда-то именно на участке 1-го Сибирского корпуса был вы­двинут женский батальон с задачей выбить немцев из занятых ими наших передовых окопов у Новоспасского леса. Окопов, в ко­торые неприятельские войска ворвались на плечах убегавших солдат, когда-то славных сибирских стрелков. Женский батальон блестяще справился с задачей, потеряв около 50 доброволиц из 192. Как же русский солдат отблагодарил русскую женщину за оказанную ему помощь? По материалам СОАиФ, сообщенным на втором совещании общественных деятелей в октябре 1917 г., многие из раненых женщин, оставшихся на поле сражения в ту ночь, были изнасилованы... Некоторых из них постигла еще худ­шая участь...