Глава десятая. Этим утром Эмма решила покинуть отель «саннинтон»

Этим утром Эмма решила покинуть отель «Саннинтон». Она попыталась взять билеты на более ранний рейс, и ей это удалось. Лондон потерял для нее свой блеск и привлекательность. С самого вечера зарядил дождь, и прогноз предсказывал плохую погоду на всю неделю. Это определенно что-то значило — словно сама природа подавала ей знак.

Она собрала чемоданы и вышла в холл. Молодой человек, который работал вчера, уже сменился, и на его месте сидела приятная женщина. Увидев Эмму с чемоданом в руке, она, казалось, забеспокоилась.

— Вы уже уходите?

— Да, ухожу.

— Надеюсь, вы уходите не из-за плохого обслуживания в нашем отеле? — спросила она встревожено.

— О нет, вовсе нет, — поспешила заверить ее Эмма. — Комната была превосходной. Надеюсь, когда я буду здесь в следующий раз, я выберу именно ваш отель.

Это была маленькая ложь: Эмма не собиралась возвращаться сюда.

Однако женщина не успокаивалась, она напряженно смотрела на входную дверь. Вероятно, она волновалась, как бы кто-нибудь из гостей не услышал этот разговор и не увидел, как девушка уходит. Она боялась за репутацию своего отеля.

— Если вам не подходит цена, то можно договориться, — ни с того ни с сего предложила женщина.

Эмма вежливо улыбнулась.

— Это очень мило с вашей стороны, но, по правде сказать, это для меня не проблема.

Она даже чуть повысила голос на случай, если их кто-то мог слышать, чтобы было понятно, что отель тут ни при чем, просто у нее свои планы.

— Дело в том, что я должна кое с кем встретиться, — объяснила она. — Он отвезет меня в аэропорт, и я полечу домой.

Женщина сразу успокоилась.

— Ах, да. Встреча, не так ли? — Она подмигнула. — С неким приятным джентльменом, я угадала?

Эмма заколебалась. Может, женщина смущена тем, что девушка путешествует одна? Да какая разница? Если это ее успокоит, почему бы ей не сказать, что у нее есть телохранитель.

— Да, я встречаюсь с ним тут на улице, — уверила она ее, очень надеясь, что женщина не будет вдаваться в подробности. — Поэтому мне лучше поторопиться, чтобы не опоздать на самолет.

— Хорошо. Хозяйка отеля понимающе кивнула. — Вы отлично проведете время. — И добавила: — Вызнаете, многие девушки позавидовали бы вам.

Эмма нахмурилась, но потом решила не спрашивать, что женщина имела в виду, и попыталась избежать дальнейших комментариев. Чем скорее она уедет из Лондона, тем лучше будет для нее.

Брайс побежал в гараж и взял машину. Было одиннадцать часов утра. Часы на его столе опаздывали, и он считал, что еще успеет доехать до отеля, где остановилась Эмма, пока она будет завтракать. Если он будет мчать изо всех сил, то успеет в отель как раз перед выходом Эммы на улицу.

Он лихорадочно размышлял, что скажет ей, когда увидит. Это должно звучать торжественно и убедительно. Он еще никогда не делал предложения женщине. Зато совсем недавно он не сделал ей предложения, и это у него получилось, да еще как. Сейчас он обязан исправить ситуацию. Сделать предложение, стоя на коленях, не меньше. Он только надеялся, что она простит его за все, что он натворил за последнее время.

Фамильное свадебное кольцо Паллизеров, которое передавалось по наследству уже шестью поколениями его семьи, сейчас тяжестью лежало в кармане. Но Брайс знал, что, если она не примет его, оно будет еще более тяжкой ношей. Брайс с напряжением вглядывался в свое будущее.

Электропоезд мчал Эмму по темному туннелю метро. Эмма устроилась на неудобном сиденье и посмотрела на часы — было начало двенадцатого. У нее самолет в три двадцать пять. Ей не хотелось ехать в аэропорт так рано — там было полно влюбленных. Люди улетали и прилетали, прощались и встречались — объятия и слезы, поцелуи и снова объятия. Она подумала, что не сможет выдержать этого сегодня. Пожалуй, лучше всего сейчас было бы выпить где-нибудь кофе. Не в силах сопротивляться соблазну, она подумала, почему бы не зайти в тот самый ресторан, где они первый раз сидели с Брайсом. Она подхватила чемодан и стала ждать, пока поезд остановится. «Это какое-то безумие», — твердила она себе, но что-то подсказывало, что если она не пойдет туда, то будет жалеть об этом всю жизнь.

А поезд все мчался, за окнами мелькали темные стены туннеля. Эмма чувствовала себя разбитой. Колеса отстукивали: «Ты бежишь-от-се-бя, ты-бежишь-от-се-бя». Возможно, это и так, но другого выхода она не видела. Если бы она осталась жить с Брайсом, не зарегистрирован отношения, то потеряла бы к себе всякое уважение. Она сможет жить без Брайса, а вот без самоуважения — нет.

Брайс остановился рядом с уличным торговцем цветами и купил огромный букет. Потом набрал воздуху в легкие и шагнул к дверям отеля «Саннингтон».

Он подошел к стойке.

— Я Брайс Паллизер, — представился он. — Я хотел бы...

Женщина за стойкой немедленно подлетела к нему.

— О, сэр, Господи, какая честь для нас, что вы решили посетить наш отель...

Он улыбнулся, но улыбка вышла беспокойной — ведь Эмма была всего в нескольких шагах.

— Сегодня утром я говорил с кем-то из вашего отеля. Я здесь, чтобы видеть Эмму Лоуренс.

Не могли бы вы мне подсказать, в каком номере она остановилась?

Женщина побледнела.

— Эмма Лоуренс?

— Именно.

— Но ведь она ушла. Она выехала из отеля сегодня утром. Я думала, что она встречается с вами.

Он почувствовал, как забилось сердце.

— Ушла? Куда она ушла?

— Ну, в аэропорт, кажется. — Женщина покраснела. — Она сказала, что у нее встреча с кем-то, кто подвезет ее в аэропорт. После вашего звонка яи подумала, что она имеет в виду вас.
— Аэропорт!

Она кивнула.

— Черт побери! — пробормотал он. Этого не может быть, ее рейс из Лондона в США только завтра.

— Вы уверены в этом?

— Абсолютно.

— А она не сказала, во сколько ее вылет?

Жецщина отрицательно покачала головой.

— Нет, она только сказала, что летит домой.

— Черт побери! — снова выругался он. Женщина с удивлением смотрела на него. —Извините меня. Спасибо.

Он выбежал из холла и бросил цветы на тротуар. Она что, поменяла самолет? Почему она не захотела остаться еще на один день?

«Может быть, она летит тем же рейсом», — подумал он и попытался вспомнить время вылета. Обычно дневные рейсы всегда назначают на одно и то же время. Оп взял телефонную трубку и набрал номер справочной, потом — номер аэропорта.

Вылет был назначен на три двадцать пять. Он посмотрел на часы — одиннадцать часов двадцать пять минут. У него еще было время. Его дыхание участилось. Конечно, она сейчас в аэропорту. Куда еще ей идти? Она уже купила билет и дожидается посадки.

Сорок минут до аэропорта. А может, и меньше. Он поедет туда. Поедет. Он не хотел ее терять.

Эмма между тем думала, что все у нее будет хорошо. Однако, подойдя к ресторану, она почувствовала такую боль, что на глаза навернулись слезы. Небо прояснилось, и люди сидели на улице за столиками под тентами, беседуя под шум машин и суеты. Обычный многолюдный гул, но в это утро он только раздражал Эмму. Комок в горле так и не проходил, грозя вылиться слезами.

Наконец она уступила чувствам, села на скамейку на улице и разрыдалась.

С трудом успокоившись, Эмма вошла в кафе и заказала себе кофе и круассан. Она начала размышлять над своей жизнью. Неважно, что будет дальше, она была уверена, что ей не надо больше думать о Брайсе Паллизере. Это был всего лишь эпизод в ее жизни. Пройдет время, и она забудет все, что связано с Брайсом. Она еще будет смеяться и улыбаться. Еще будет развлекать своих внуков рассказами о том, как она чуть было не вышла замуж за настоящего графа. Если, конечно, они у нее будут внуки.

Это будет звучать примерно так. «Когда-то давным-давно у бабушки был молодой человек, который был графом, и она об этом не знала. Когда они встретились, он представился другим человеком. Но потом обмiн раскрылся, и тогда граф показал ей свое поместье. Она видела картины знаменитых художников, таких, как Ренуар, Винсент Ван Гог. Граф и бабушка вместе пили шампанское в шикарном бальном зале.

И граф сказал бабушке, что любит ее. «Однажды давным-давно...»

Найти место для стоянки в аэропорту оказалось очень сложно, Брайсу потребовалось около получаса. К счастью, место нашлось недалеко от терминала. Брайс бросил ключи в карман и побежал в зал ожидания.

Он подошел прямо к расписанию, чтобы уточнить время вылета и проверить, нет ли в зале Эммы. А если нет? На такой случай у него не было плана.

Он заглянул в лицо каждому сидевшему в зале ожидания, потом пошел в багажное отделение и наконец обошел весь аэропорт, включая магазины и киоски. Ее нигде не было.
Брайс подошел к кассе.

— Скажите, купила ли билет в США на следующий рейс Эмма Лоуренс?

— Извините, сэр, мы не можем давать подобную информацию.

— Пожалуйста, — попросил Брайс, улыбнувшись той самой улыбкой, от которой, как говорила Кэролайн, и птицы падали с деревьев к его ногам. Эта улыбка могла многое. — Мне нужно встретиться с этой женщиной перед тем, как она улетит в Америку или целых две жизни будут разрушены.

Девушка-служащая скептически подняла бровь.

— Вы могли бы придумать что-нибудь поинтереснее.

Он в волнении взъерошил волосы.

— Дело в том, что я хочу сделать ей предложение. Но когда я приехал в отель, где она остановилась, она уже уехала, и аэропорт единственное место, где я могу ее найти.
Девушка уже была готова ему поверить.

— Это правда?

Все его мужество покинуло его.

— Да, — просто сказал он.

Она мгновение изучала его, и он уже собрался уходить, когда она произнесла:
— Как ее имя?

Он повернулся:

— Эмама Лоуренс.

Девушка защелкала клавишами и посмотрела на монитор.

— Как ее фамилия?

— Лоуренс.

— А может она путешествовать под другой фамилией, может быть, под фамилией мужа? Или девичьей?

— Нет, у нее только одна фамилия. — Он пытался увидеть экран. — Не могли бы вы посмотреть еще раз?

Он взглянул на часы — было полпервого. Самолет вылетал через три часа. Эмма могла сейчас быть где угодно.

Пожав плечами, девушка повернулась к Брайсу.

— Простите, но под таким именем никто билета не покупал.

Брайс шагнул от кассы и пошел прочь. И куда ему теперь идти?

Он побрел к своей машине и сел за руль. Наверно, он все это заслужил. Возможно, это было дурным предзнаменованием. Ему явно не везло.

Брайс завел мотор.

Через некоторое время он обнаружил, что оказался на Хэмпстед-Хит у ресторана «Ля Фоптен дю Мар», в котором они с Эммой ужинали в первую свою встречу. Ему почему-то подумалось, что здесь он будет ближе к ней.

Брайс оставил машину на стоянке, там же, где и в прошлый раз. День был пасмурный, по солнце иногда выглядывало из-за стальных облаков, и поэтому на улице были выставлены столики, за которыми сидели люди, смеясь и разговаривая, словно ничего не менялось в мире.

Едва взглянув на окружающих, он сел за ближайший столик и попросил принести чашечку кофе.

Официантка предложила Эмме еще кофе, и та кивнула. Она уже выпила не одну чашку, но уходить не хотелось. У нее оставалось больше двух часов до отлета, и надо было чем-то себя занять.

Она никак не могла понять, почему пришла сюда снова, после стольких слез, которые пролила накануне. Но что-то говорило ей, что она должна быть здесь.

Эмма сидела тут уже около получаса. Солнце вышло из-за облаков, и от этого ей стало еще тоскливее. Она вдруг почувствовала, что не хочет уезжать.

Она взяла со стола хрустящий круассан. Предложение Брайса остаться здесь и жить с ним было, конечно, неприемлемым для нее, но ведь он не собирался ее обидеть. Он просто предложил ей вариант, который давал им возможность встречаться дальше.

Она сделала глоток, и кофе обжег ей язык. Правильно ли она поступила? Сейчас Эмма не была уже в этом так уверена. Может быть, им было бы не так уж и плохо вместе. По крайней мере, это был шанс хоть изредка видеться с Брайсом. Она снова отпила кофе и поставила чашку на стол с громким стуком. Нет, ей нельзя оставаться, ни к чему хорошему это не приведет.

— Простите, — раздался за спиной мужской голос.

Эмма выпрямилась, голос показался знакомым. — Будьте добры, кофе. — И после небольшой паузы: — Спасибо.

Эмма застыла, сердце бешено забилось, но она удержалась, чтобы не обернуться. Нет, Брайс не может быть здесь, он сейчас на Гернси. И что ему делать па Хэмпстед-Хит?

Чашку поставили на стол.

— Прошу вас, сэр. Что-нибудь еще?

Эмма пыталась уловить ответ сквозь гул голосов.

— Нет, этого достаточно.

Теперь она была уверена.

Эмма повернулась. Ихразделяло несколько столиков. Неожиданно женщина за одним из столиков рассмеялась и отклонилась в сторону. Эмма увидела его. Это был Брайс, граф Паллизер, собственной персоной. Их глаза встретились, сердце у нее забилось. «Уходи, — шептал внутренний голос, — уходи скорей, пока не поздно. Не заговаривай с ним, не смотри в его сторону». Но она не могла тронуться с места.

— Эмма, — беззвучно прошептали его губы. Он поднялся и пошел к ней.

Ее дыхание участилось.

— Что ты здесь делаешь? — проглотив комок в горле, спросила Эмма.

— Я искал тебя. — Его глаза пристально смотрели на нее. — После того как женщина в отеле сказала мне, что ты уехала в аэропорт, я провел там все утро, останавливал каждую встречную шатенку у терминала.

— Зачем? — Она попыталась выдержать бесстрастный тон, но не смогла.

— Неужели непонятно? — Он взял ее руки в свои. — Ты мне нужна, Эмма. Если ты уедешь, в моем сердце останется садящая рана. — Он поднял ее со стула и обнял. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Брайс, но это ничего не меняет.

— Теперь все будет по-другому. — Он погладил ее по спине.

— Неужели?

Брайс чуть отстранился и внимательно посмотрел в ее глубокие глаза.

— Я хочу, чтобы ты осталась, Эмма, навсегда.

— Я же тебе уже сказала, что это весьма сомнительное предложение.

— Я не просил тебя об этом.

Она нахмурилась.

— Как-то это все сложно.

— Несомненно.

— Все-таки чего же ты хочешь?

Она прищурилась и внимательно посмотрела на него. Теперь-то уж она не повторит своей ошибки.

— О чем конкретно ты меня просишь?

Он улыбнулся и встал перед ней на колено, взял ее руку, прижал к губам и надел на палец фамильный перстень. Потом вопросительно посмотрел на

нее.

— Эмма Лоуренс, не окажешь ли ты мне честь быть моей женой? Я знаю, что я не достоин...

— Да! — ответила она, не задумываясь. Вокруг них стоял гул голосов. Брайс поднялся, и она обвила его шею руками. — Да, — повторила она.

Он поцеловал ее со всей страстью. Эмма слышала шепот вокруг них, но ее это не заботило. Теперь все становилось на свои места. Все ее существо, которое еще несколько минут назад страдало от непереносимой утраты, теперь было полно радости и счастья.

Наконец Брайс отклонился и посмотрел ей в глаза.

—А ты уверена в этом? Потому что если мы поженимся, то уже навсегда останемся вместе.

Ее лицо просто сияло от счастья.

— Уверена. А ты?

Он нежно поцеловал ее в обе щеки.

— Я никогда еще ни вчем не был так уверен. Я хочу жениться на тебе, Эмм. Я хочу жить с тобой всегда. И я хочу, чтобы у нас было не меньше десятка детей.

От удивления она даже присвистнула.

— Десяток?

Он пожал плечами.

— Ну, можно пока начать с одного.

— Ну да, старый испытанный способ.

Он улыбнулся.

— Дело в том, что без тебя моя жизнь ничего не значит. — Он поцеловал ее еще раз. Поцелуй был долгим и головокружительным. Когда Брайс наконец оторвался от Эммы, глаза у него сияли. Он повернулся к официантке, которая растроганно наблюдала за этой сценой.

— Будьте добры, шампанского всем, — сказал он громким голосом и сделал знак официантке. — Сегодня праздник.

Официантка поспешила внутрь помещения, и они услышали удивленный возглас хозяина. Брайс подмигнул Эмме.

— Что еще за праздник? — добродушно спросил подошедший хозяин кафе.

Брайс крепче прижал к себе Эмму.

— Наша свадьба.

Они услышали вокруг себя радостные возгласы, и обслуживающий персонал вышел к столикам с бутылками шампанского и апельсиновым соком. Когда все, кто пожелал, взяли себе по бокалу, один высокий мужчина с усами положил свою газету на стол и поднялся, держа бокал высоко в руке.

— За жениха и невесту!

Все подняли бокалы.

Брайс повернулся к Эмме, и они чокнулись. Он улыбнулся.

— Дорогая Эмма, — сказал он, наклонившись к ней, чтобы никто не мог услышать его. — Самое потрясающее событие в моей жизни произошло тогда, когда я первый раз послал тебе письмо...

ЭПИЛОГ

Эмма стояла на ступеньках старинной церкви Гернси и смотрела на своего будущего мужа, который ждал ее у алтаря. Церкви было не меньше пятисот лет. Брайс выглядел настолько сногсшибательно, что где-то в глубине души Эмма не могла поверить, что он женится на ней — простой Эмме Лоуренс из штата Мэриленд. Помимо всего прочего, он сделает ее графиней Паллизер. Она смеялась каждый раз, когда вспоминала об этом. Она — и графиня, вот умора!

Если бы только ребята из ее старой школы могли сейчас видеть ее!

Ничего, у них еще будет время. Эмма посмотрела на своих родителей, которые стояли, вытирал слезы, недалеко от нее, где-то среди остальных гостей, в проходе между скамейками. Они поместили объявление о помолвке во всех местных газетах, начинал с крошечной газетенки и кончая «Вашингтон пост». Звучало оно так: «Мистер и миссис Эрнест А. Лоуренс рады сообщить о помолвке их дочери Эммы...» Друзья мамы позеленели от зависти, как она рассказывала.

— Ты готова, дорогая? — спросил ее отец, улыбнувшись ей с тем самым горделивым выражением, с каким приносил домой большую зарплату. Лицо у него заметно постарело, отметила про себя Эмма, волосы поседели, но веселые морщинки у глаз были теми же, она их так любила. Его улыбка согрела ее.

— Нам осталось две минуты, —добавила мама голосом легким, как свежий ветерок. Она подошла к Эмме, положила руки ей на плечи и повернула ее кругом. Лицо у нее было сосредоточенно. — Я должна тебя спросить, Эмма. Ты уверена в том, что делаешь?

Эмма засмеялась.

— А что бы ты сделала, если бы я сказала «нет»?

— Я бы вытолкнула тебя за двери и забрала домой, — ответила мама, погладив ее по голове, на которой красовалась великолепная фата. Белое шелковое свадебное платье поблескивало под лучами солнца.

— И ты больше никогда не увидела бы этих мест, — добавил отец с широкой добродушной улыбкой. Эмма похлопала маму по руке.

— Не беспокойся, никогда в жизни я еще не была так уверена. — Она вдохнула свежий аромат белых роз, которыми был украшен алтарь и вся церковь.

Мать улыбнулась и смахнула непрошеную слезу.

— Не сомневалась, что ты так ответишь, просто я была обязана спросить тебя еще раз.

Эмма взяла мамину руку и пожала ее.

— Я так счастлива, что ты у меня есть. Что вы оба у меня есть.

Оркестр взял первые ноты свадебного марша, и Эмма стала серьезной. Наступало время присоединиться к Брайсу у алтаря.

Отец протянул ей руку, Эмма вложила свою руку в его, и они пошли мимо трех сотен гостей. Мама подошла к ней с другой стороны, и они начали долгий путь к алтарю.

Люди, которые улыбались, когда она шла мимо них, напомнили ей о старых фильмах: фраки, шелк, бельгийские кружева. Она даже не была удивлена, увидев несколько золотых карманных часов на цепочках. Это было великолепно. Их улыбки были искренними, а не формальными. Эти люди очень хорошо относились к Брайсу, и их не беспокоило, что он женится на девушке из другого социального слоя. Он был счастлив, и они были рады за него.

Когда Эмма подошла к алтарю, Кэролайн Фортескью поймала ее взгляд и тепло улыбнулась ей.

Потом Кэролайн дала понять ей жестом руки, как потрясающе она выглядит. Эмма не могла сдержать улыбку.

Это был самый счастливый день в ее жизни.

По крайней мере, до сих пор. Когда она закрывала глаза и принималась мечтать, она представляла себе миллионы прекрасных моментов, которые будут в ее жизни с Брайсом. И это был только один из них, первый.

Между тем церемония подошла к концу, и Эмма уже шла к двери по проходу мимо скамеек, держа за руку своего мужа. Она так много улыбалась за этот день, что под у нее сводило скулы. Брайс чувствовал себя более спокойно и уверенно.

—Не могу дождаться, когда мы останемся одни, — шепнул он ей. Они решили совершить свадебное путешествие на его яхте по Средиземному морю.

— Но мы не останемся наедине даже на яхте, — напомнила ему Эмма. — Ведь там еще капитан и команда...

— Мы будем там одни, — сказал он с лукавой улыбкой. — Леди Паллизер, наслаждайся сегодняшним днем, потому что я не собираюсь покидать каюту в эти нёсколько дней.

Она зашикала на него и засмеялась.

— Люди услышат.

— Да пускай слышат! — громко сказал он и добавил уже тише: — Мне все равно, услышит нас кто-нибудь или нет. Я собираюсь похитить свою собственную жену. — Он пожал ей руку. —И я собираюсь любить ее всю жизнь.

Ее лицо расцвело счастливой улыбкой.

— А я— своего мужа.

Они сошли по ступенькам церкви и вышли на солнце. Вокруг были сияющие весельем лица знакомых, которые стали кидать в них семена вместо традиционного риса, потому что Эмма слышала, что потом на рис слетается куча птиц, от которых нет спасения.

— Поздравляем! — слышались возгласы.

— Лучших пожеланий!

Родители Эммы присоединились к ним и заключили их в свои обьятия, со слезами на глазах.

— Береги мою дочь, заботься о ней, — сказал отец Эммы Брайсу, забыв о его титуле и социальном положении.

Брайс с уважением кивнул ему.

— Непременно, сэр.

Мама вытерла влажные от слез глаза носовым платочком.

— Я уверена, что так и будет, — сказала она своему мужу. — Ты же видишь, как они смотрят друг на друга.

Глаза Эммы наполнились слезами.

— А вы оба приедете к нам на Рождество?

— Я уже пригласила их, — сказала Лилиан Паллизер, подойдя к Эрнесту Лоуренсу. — У нас тут Рождество всегда празднуется по старинному обычаю. Мы с Элен уже начали планировать праздник, не так ли?

— Да, — откликнулась мама Эммы, подмигнув дочери. — Мы собираемся остаться на три недели.

Лилиан взяла обе руки Эммы в свои и поцеловала ее в щеку.

— Добро пожаловать в нашу семью, милая.

— Спасибо, — ответила тронутая Эмма. — Я буду стараться изо всех сил, чтобы ваш сын был счастлив со мной.

Лилиан и Брайс переглянулись, а потом пожилая дама, не отрывая взгляда от лица сына, сказала:

— Я верю, что так и будет, я верю тебе, дорогая.

Потом к ним подошел рыжеволосый человек, смутно знакомый Эмме.

— Что же, ты сделал это, старина. Я всегда знал, что ты с этим справишься. — Он повернулся к Эмме и улыбнулся. — А знаете, с каким чувством он всегда говорил о вас, пока вы еще не приехали к нам! Оп превозносил вас до небес, словно в мире нет других женщин.
Брайс повернулся к Эмме.

— А это, — сказал он с лукавой улыбкой, — и есть Джон Торнхилл.

Так вот откуда она его знает! Все ясно. Она с готовностью протянула ему руку.
— Так рада вас встретить. — Она искоса взглянула на своего мужа и добавила: — Я настоящая поклонница вашего искусства.

— Вы еще не видели моих лучших работ. — Он отошел в сторону и показал запряженный тройкой лошадей экипаж, который уже поджидал Эмму и Брайса. Он был украшен золотыми лентами и белыми розами, а в гривы лошадей были вплетены разноцветные цветы.
Джон взял Эмму под руку и подвел ее к двери экипажа.

— Леди Паллизер, — произнес он, низко склонившись перед девушкой.

Брайс последовал за ними, иДжон поклонился и ему, даже несколько более театрально.

— Лорд Паллизер.

— Только не говори, что ты поведешь этот экипаж, — сказал Брайс недоверчиво.

— Ты имеешь что-нибудь против? — поинтересовался Джон.

Брайс обнял Эмму.

— Может быть, нет, может, да, — сказал он, усмехнувшись.

— В конце концов, ведь это благодаря мне вы познакомились...

— Может, не будем заходить так далеко? — прервал его Брайс.

— Возможно, ты прав, — пожал плечами Джон и тронул поводья. Лошади сделали первый шаг. Джон больше не обернулся.

— Видишь того человека? — шепнул Брайс Эмме на ухо, когда они проезжали мимо толпы. Где-то на краю дороги стоял молодой представительный человек, который махал им шляпой.

— Да, — сказал она, не понимая, к чему клонит Брайс.

— Я заключил с ним контракт, — объяснил Брайс. — Он начал работу по организации твоей лаборатории в Шелдейле уже сегодня.

Эмма задержала дыхание.

— О, Брайс, не может быть!

Он коснулся кончика ее носа, а потом чмокнул в щеку.

— Может. Я знаю тебя, Эмма. Если ты не будешь заниматься своим делом, то просто сойдешь с ума. Я сказал ему, чтобы он нанял нужное количество людей и чтобы они все устроили как можно скорей. Все должно быть закончено к тому времени, как мы вернемся из путешествия. Это займет около месяца.

Она нежно погладила его по щеке, боясь, как бы ее сердце не разлетелось па кусочки от счастья.

— Ты самый удивительный, внимательный и любящий человек в мире, ты знаешь об этом?

— Нет, я не знал об этом до тех пор, пока ты не сказала мне. — Он посмотрел ей в глаза, а затем поцеловал ее страстным поцелуем. — Ты сделала меня таким человеком, каким я всегда хотел быть.

Ее глаза наполнились слезами.

— Ты всегда таким был, — сказала она, всхлипнув.

— Нет, тыпробудила во мне все лучшие качества. — Он снова поцеловал ее. Они свернули за угол и прошествовали мимо ворот Шелдейл-хауса — Теперь я твой навеки.

— А я твоя, — сказала она, оглянувшись на тот дом, куда они еще вернутся и где вырастят своих детей. — И мы будем счастливы, во веки веков.