САРКОФАГ 5 страница

– Видите? – спросил автономник.

На щитках появилось темное пространство между другими сферами уровня и наклонными вогнутыми тороидами, которые освещались яркими вспышками. Затем изображение триангулировалось почти на плоскости и было подано с трех разных точек, потом с четырех, потом с пяти, когда поступили картинки с четырех малых автономников. На расстоянии от шестидесяти пяти до девяноста километров располагались три источника точечного света и неожиданных, резких детонаций. Гораздо ближе, всего в десяти километрах и четырьмя километрами ниже, некий объект обменивался огнем с четырьмя отдаленными источниками. Судя по скоординированным изображениям, этот предмет, от силы десятиметровый, то прятался за громадной зубчатой лопастью, насаженной на шестерню, то выскакивал из-под нее и обменивался выстрелами с тремя далекими противниками.

– Эти три прочитываются как наши, – взволнованно сказал Хиппинс. – Они вынуждены отступать.

– Можем мы застать его врасплох? – спросила Анаплиан.

– Пожалуй.

– Запустите один из дистанционников. Только чтобы наверняка. Ксасс?

– Сделано, – доложил автономник. – Это автономники «ЧФ» – три оставшихся из четырех боевых, которые корабль оставил под взломанной башней. Они повреждены. Отступают.

– А четвертый?

– Погиб, – сообщил Хиппинс. – Валяется в траншее между нами и противником.

– Скажите им, пусть продолжают делать то, что делают. Ксасс, из пяти с половиной АВ-ракет оставьте две в резерве, остальные готовьте к бою.

– Готовы.

– Прикажите двум из ножевых ракет разойтись и падать – не включая двигатели – по моему сигналу. Вторая волна – режим камикадзе.

– Готовы. Выходят на позицию.

– Всем остальным рассеяться за восемь следующих секунд, потом выйти на огневую позицию и сокрушить все. Отсчет пошел. Фербин, Холс, помните: работайте со скафандром и позволяйте ему двигаться по его усмотрению.

– Конечно.

– Нет вопросов, мадам.

Восемь секунд.

– Время, время, время! – выкрикнула Анаплиан.

Скафандры перебросили их через длинную изогнутую вершину лопасти. Над ними сверкнул свет. Они смотрели в бездонную пропасть внизу. Выхлопы работающих на АВ ракет отображались черными точками – скафандры зачернили ослепляющее сияние. На щитках замигали красные кружочки вокруг целей, и все четыре оружия выстрелили. Кинетическое ружье Фербина подпрыгивало и отдавалось в его руке, отбрасывая его каждый раз назад и вверх; в глазах оставались крохотные яркие полосы. Его начало закручивать – отдача пыталась повернуть тело вокруг оси и одновременно опрокинуть; скафандр старался компенсировать отдачу и держать цель.

Свет повсюду. Что-то ударило по щиколотке правой ноги и отдалось такой болью, будто он вывернул колено. Но болевые ощущения почти мгновенно стихли.

Цель расплылась на множество расползшихся по всему лицевому щитку световых вспышек, отбрасывавших тени – шипы и колючки – по всему своду несколькими километрами выше.

– Прекратить огонь! – крикнула Анаплиан. – Отзыв ножевых.

– Они остановлены, – сказал Ксасс. – Вот картинка.

Среди изогнутых лопастей падало с кувырками что-то белое и сияющее, рассыпая желтые искры и оставляя оранжевые осколки, падавшие медленнее. Огонь с обеих сторон прекратился. Свет теперь исходил только от падающего объекта.

– Готов? – спросила Анаплиан.

– Нет сомнений, – ответил Ксасс. – Продолжаем движение с разведкой?

– И просканируйте осколки противника. Идем. Хиппинс?

– Кинетическая контузия, – прохрипел аватоид. – Еще бы чуть-чуть – и всмятку. Залечиваю. Поехали.

– Хорошо, – сказала Джан Серий; они перебрались через темную траншею, далеко внизу все еще падали расплавленные обломки. – Фербин, прости за ногу.

– Что?

Фербин посмотрел вниз. Ниже колена – ничего. Он не мог оторвать взгляда от ноги. «Генерал Йилим!» – подумал он. Во рту пересохло, в ушах раздался рев.

– Все будет в порядке, – спокойным голосом утешила его сестра. – Скафандр обработал рану и накачал тебя болеутоляющими и противошоковыми средствами. Рана была каутеризована при поражении. Все будет хорошо, брат, поверь. Как только вернемся, тебе отрастят новую. Нет ничего легче. Договорились?

На него нахлынуло удивительное спокойствие, близкое к счастью. Сушь во рту прошла, рев в ушах прекратился. Рана совсем не болела, да и вообще в ноге ничего не чувствовал.

– Да, – ответил он.

– Вы уверены, ваше высочество? – спросил Холс.

– Да. Я в порядке. Чувствую себя превосходно.

Фербин то и дело поглядывал на ногу, убеждаясь, что все так и есть, а потом попробовал напрячь икру. Да, ноги ниже колена не было. А он чувствовал себя на все сто. Невероятно.

* * *

– Это мортанвельдская штуковина. Взломанная, – сообщил Хиппинс, когда получил информацию от микроавтономника, посланного обследовать останки вражеской машины. – Одна из двенадцати, если не врут ее внутренние записи.

– Какого черта здесь делают мортанвельдские системы? – спросила Анаплиан. – Не помню, чтобы о них упоминалось.

– Я тоже, – сказал Хиппинс. – Не волнуйтесь. Может быть, это делалось с благими намерениями.

Анаплиан издала такой звук, будто сплюнула.

Они летели, рассеявшись, через окаймленную, раскрывающуюся перед ними темноту машинного уровня, минуя громадные сферические и кольцеобразные компоненты, разные поверхности – зубчатые и изборожденные всевозможными спиралями и завитками, словно шестерни, доведенные зубилом. Три поврежденных автономника «Человеческого фактора» двигались впереди, спешно залатывая повреждения. Возглавлял группу Турында Ксасс – в двадцати километрах впереди.

– Что-нибудь еще взломано? – спросила Анаплиан.

– Все двенадцать. Осталось еще две. Одну уничтожили мы, а остальные аннигилировал корабль при входе.

– Хорошо, – сказала Анаплиан.

– Но корабль был поврежден в столкновении.

– Да?

– При спуске, – пояснил Хиппинс.

– Нарисцинскими штучками? – недоуменно переспросила Анаплиан.

– Долгое падение, никакого пространства для маневра, идеальная цель и никакой энергетической решетки, – сказал Хиппинс. – Он пытался вести переговоры, но те и слушать ничего не хотели. И долгое время безнаказанно обстреливали его. Отсюда и повреждения.

– Насколько серьезно?

– Достаточно серьезно. Ранен. Если бы не отчаянное положение, похромал бы уже в ремонт.

– Черт, – выдохнула Анаплиан.

– Это еще полбеды, – сказал Хиппинс. – Тут есть сторожевой корабль.

– Сторожевой корабль?

– Его засек «Человеческий фактор». Считал характеристики, а потом уже пришлось сосредоточиться на бое.

– Что за корабль? Чей?

– Тоже мортанвельдский. На борту никого; ИР. Судя по характеристикам, возможности немалые. Энергетически подпитывается от ядра.

– Об этом не сообщалось! – выдохнула Анаплиан.

– Должно быть, прибыл недавно. Он тоже был захвачен.

– Как так? – рассерженно спросила Джан Серий.

– Видимо, работал на тех же системах, что и сторожевые машины, – сказал Хиппинс. – Взломай один, и если с мозгами все в порядке, то остальные у тебя кармане.

– Черт! – выкрикнула Джан Серий и чуть погодя снова: – Черт!

– А что такое – «взломана», сударь? – неуверенно спросил Холс.

– Это значит, что управление системой захватил противник. Убедил ее работать на себя, заразив чем-то вроде мозговой инфекции.

– И такое часто случается, сударь?

– Случается, – вздохнул Хиппинс. – Но, как правило, не с кораблями Культуры. Они пишут собственные операционные системы по мере роста и становятся немного разными, как люди. Почти каждый корабль – отдельный вид, независимо от внешности. И вирусы не могут распространяться. А мортанвельды предпочитают машины с централизованным управлением и более предсказуемые. Тут есть свои преимущества, но все же это потенциальный источник слабости. Вот илнское устройство и воспользовалось этой слабостью. – Хиппинс присвистнул. – Видимо, где-то успело нахвататься ума.

– Коммуникатор, – с горечью сказала Анаплиан. – Точно. Окты подключали к этой штуке коммуникатор.

– Похоже, – согласился Хиппинс.

– Что слышно от корабля? – спросила Анаплиан.

Скафандры Фербина и Холса регистрировали информацию, поступающую от трех автономников, но не знали, как ее интерпретировать.

– Видите это? – спросила Анаплиан – вяло, безжизненно.

Холса внезапно мороз подрал по коже. Даже эйфория Фербина улетучилась.

– Да, – мрачно сказал Хиппинс. – Вижу.

Впереди мерцали световые вспышки, такие же, что и во время боя между автономниками корабля и взломанной мортанвельдской машиной, только теперь гораздо дальше. Свет возникал где-то за горизонтом, отражался от свода, мелькал среди его структур неторопливо – из-за расстояния. Казалось, там идет столкновение куда серьезнее предыдущего.

– Это они? – спросила Анаплиан.

– Они, – ответил Хиппинс упавшим голосом.

Фербин услышал, как сестра вздохнула.

– Это, – тихо сказала она, – не будет легкой прогулкой.

* * *

Они прибыли на место как раз вовремя, чтобы увидеть, как корабли добивают друг друга. Последнее слово осталось за суперлифтером Культуры: «Человеческий фактор» рухнул на безымянный мортанвельдский корабль – мощный кулак долбанул по выпуклому лбу – и разрушил обоих среди вспышки радиации всех спектров, такой сильной, что в восьмидесяти километрах сработала тревожная сигнализация скафандров.

– Меня нет! – сказал Хиппинс голосом потерявшегося ребенка.

– Вернемся теперь к нам, – решительно сказала Анаплиан. – Хиппинс, вы в порядке?

– Да, – сказал аватоид.

Все четверо смотрели, как вдалеке разлетаются осколки. Громадные обломки корабля раскручивались, кувыркались, неслись от эпицентра взрыва. Сверкая отблесками затухающей вспышки радиации, они отлетали, стукаясь о лопасти и о машины, отскакивали прочь в брызгах искр и новых фонтанах обломков.

– Автономники еще живы? – спросила Анаплиан. – Я их потеряла.

– Да-да, живы, – тихо подтвердил Хиппинс. – Они отвечают.

– Оба корабля погибли, – сообщил Турында Ксасс. – Я тут совсем рядом – увертываюсь от мегатонн мусора. И я вижу виновника всех бед. Он захватил Ксинтия.

У Фербина кровь застыла в жилах. Ксинтий, он же МирБог.

– Не могли бы вы пояснить, сударь? – попросил Холс.

– Ксинтий заключен в нечто вроде огненной клетки, – сказал им Турында Ксасс. – Нападающий невелик, но, похоже, весьма ловок. Профиль энергии, с каким я еще не сталкивался. Такая древняя штуковина – и такие громадные возможности.

Автономник показал нужный вид: далеко, на полпути между горизонтом и областью падения обломков, которые ярко вспыхивали внизу на громадных цветках спиральных лопастей внизу, словно подсвеченный солнцем дождь на цветочной поляне. Но картинка быстро приближалась. Дрогнув при слишком сильном увеличении, она быстро стабилизировалась и становилась все подробнее – автономник и его ракеты приближались к месту действия.

МирБог представлял собой эллипсоид длиной около двух километров и диаметром около одного. Он извивался и подергивался внутри оболочки из яркого белого огня, отстоящей на несколько сотен метров от его пятнистой темно-коричневой поверхности. Илнская машина была небольшой точкой, соединенной с мучительно извивающимся гигантом посредством пучка ярко-синей энергии.

Под ксинтием – прямо над дырой в центре одной из громадных лопастей-бутонов – рос небольшой яркий шар. Он периодически искрился сильными всполохами.

– Под ним... – начала Анаплиан и осеклась.

– Он генерирует антивещество, – сказал Хиппинс.

– Где... – начала было говорить Джан Серий, но тут на всех четверых обрушился залп лазерного огня – откуда-то сверху и позади них.

Скафандры резко сжались, крутанулись, метнулись в сторону, отбрасывая пораженные слои. Фербин почувствовал град ударов и жар, дышать стало трудно, а ружье чуть не выскочило у него из рук, когда неимоверно быстро развернулось, прицелилось и открыло стрельбу. От этого заныли кости и все тело.

– Взломанный автономник мортанвельдов, – сказал кто-то.

– Мой, – сказал кто-то еще.

– Ты...

– Сука! – услышал Фербин чье-то шипение – похоже, свое.

Его крутило и опрокидывало, но ружье при первой возможности прицеливалось, палило, палило, палило, посылая заряды в темно-багровые небеса. Потом все стихло.

– Хиппинс?

Молчание.

– Хиппинс, отвечайте!

Это был голос Джан Серий.

– Хиппинс?

Снова она.

– Хиппинс!

* * *

Фербин на мгновение отключился из-за слишком резкого маневра. Скафандр извинился и сообщил Фербину, что в настоящий момент они вместе с остатками их группы – агентом Анаплиан, господином Холсом и самим Фербином – скрылись за лопастью, закрепленной на боковине ближайшей машинной сферы. Лицевой щиток услужливо обвел кружочком Джан Серий и Холса – каждый в нескольких сотнях метров от него и в десяти метрах ниже саблеобразной вершины лопасти. Сквозь структуры свода пробивался свет.

Фербин не мог вспомнить, как попал сюда – в безопасное место. Он даже не успел облечь этот вопрос в слова, когда скафандр сообщил, что взял управление на себя по приказу агента Анаплиан.

– Фербин? Ты вернулся к нам? – Голос сестры громко звучал в его ушах.

– А? Да, – ответил он.

Он решил проверить себя, понять, что он может делать и что там с частями тела. Поначалу все вроде было в порядке, но потом Фербин вспомнил о ноге. «Ну, хуже не стало», – подумал он. Вообще он чувствовал себя превосходно – странная, почти нелепая бодрость и жизнерадостность. Мгновенно придя в себя после временной потери сознания, он, казалось, был готов ко всему. Но какой-то отдел мозга, еще не совсем проснувшийся, докучал вопросом: насколько радикально и тонко может скафандр регулировать его эмоции и в какой мере этим процессом управляет Джан Серий?

– Холс? – позвала та.

– Я в порядке, мадам. Но господин Хиппинс...

– Мы потеряли его, когда он атаковал вторую из двух взломанных машин. И Ксасс тоже не отвечает. И корабельные автономники тоже. Видимо, погибли. Нас стало меньше.

– А мортанвельдских машин ведь было две? – вспомнил Холс.

– Обе уничтожены. Я прикончила вторую. – Анаплиан роняла каждое слово будто с трудом.

«Тоже ранена?» – подумал Холс, но вместо этого спросил:

– Что теперь, мадам?

– Хороший вопрос, Холс. Сильно подозреваю, что если мы высунем головы из-за лопасти, то моментально лишимся их. Но ландшафт здесь такой, что больше идти и некуда. Правда, у меня есть одно ружье ближнего боя: вышибет дух из любого, кто высунет из-за лопасти голову или другую часть себя. Но это взгляд с нашей стороны. Илнская машина знает, что у меня есть эта штука, и наверняка не приблизится на дистанцию поражения. Как это ни прискорбно, – Холс услышал, как женщина перевела дыхание, – в перестрелке потерян мой аннигилятор. Кинетическое оружие либо уничтожено, либо осталось без боеприпасов, ЭОКР здесь бессильно. Вспомогательные ракеты исчерпали свой ресурс в ходе боевых действий или накрылись. Правильнее сказать, уничтожены. Прости, брат, простите, господин Холс. Я виновата, я втянула вас в эту историю. Похоже, из-за меня исход для нас будет печальным.

«Ну да, – подумал Фербин. – Так и есть. Печальный исход. Иногда кажется, что жизнь всегда заканчивается печальным исходом».

Что станет с ними? И что ждет его? Он может умереть через несколько минут. Но даже если он не умрет, то королем быть не захочет – это уж точно. Он никогда не хотел этого. При виде того, как убивают его отца, первым его желанием было убежать – еще до того, как разум одобрил животный порыв. Сердцем он всегда знал, что хорошего короля из него не выйдет, а теперь понял, что – если вдруг удастся выжить – все его правление, вся его судьба превратятся в медленное и, вероятно, позорное падение с этой высоты, на которой его существование стало осмысленным и даже славным. Наступал Новый век – век других, не Фербина. Элим, Орамен, он...

Послышался голос Холса:

– И что же делать, мадам?

– Мы можем атаковать этого ублюдка и быстро погибнуть без всякой пользы, – усталым голосом сказала Анаплиан. – Или дождаться, пока илнская машина не изготовит достаточно антивещества и не уничтожит планету. Сначала нас, потом себя и ксинтия, – добавила она. – Если это хоть немного вас утешит.

У Холса ком встал в горле.

– Неужели это так, мадам?

– Тут... – начала было Анаплиан, но вдруг замолчала. – Ага, он хочет поговорить. Ну что ж, послушаем.

– Люди, – услышали все трое низкий, звучный голос, – машины пустотелов были построены, чтобы создать поле, опоясывающее галактику. Не для защиты, а для заточения, управления, уничтожения. Я – освободитель, как и все, приходившие до меня, сколько бы грязи ни выливали на них. Мы освобождали вас, уничтожая эту мерзость. Будьте моими союзниками, а не врагами.

– Что?! – воскликнул Фербин.

– Он хочет сказать... – начал Холс.

– Не обращайте внимания, – велела Анаплиан. – Этот враг ужасно изобретателен. При малейшей возможности пытается ввести в заблуждение. Я даю инструкцию скафандрам не обращать внимания на его уловки.

«Да, – подумал Фербин, – она управляет скафандрами. Эта машина пытается управлять нами. Всеми управляют. За возможность управлять и ведется борьба».

– Значит, мы обречены, мадам? – спросил Холс. – И эта машина, и мы?

– Нет. В принципе, у илнской машины есть ход, ведущий к выигрышу. Согласно последней оценке для накопления необходимой массы антивещества нужны многие часы. Но еще раньше один из модулей машины появится из-за вон той лопастной сферы, километрах в шестидесяти отсюда, и расправится с нами.

Холс посмотрел на кромку лопасти вдалеке, потом оглядел ближайшие окрестности. Как это модулю удастся их обойти?

– И как же он сделает это, мадам?

– Удалится за горизонт и обойдет нас с другой стороны, – упавшим голосом сказала Джан Серий. – Диаметр ядра – всего тысяча четыреста километров. Горизонт очень близко. Можно даже просто обогнуть ядро. В вакууме хороший аппарат преодолеет это расстояние очень быстро. По моим прикидкам, у нас есть несколько минут.

– Ух ты! – вырвалось у Холса.

– Вот уж действительно – «ух ты».

Холс задумался.

– И мы больше ничего не можем сделать, мадам?

– Ну, всегда стоит что-нибудь попробовать, – проговорила Анаплиан, словно из последних сил.

– Например, мадам?

– Нужно, чтобы кто-то из вас согласился пожертвовать собой. Простите.

– Объясните, мадам.

– Тогда я сделаю то же самое, – сказала Анаплиан, явно пытаясь сохранять спокойствие. – И один из нас останется в живых, по крайней мере еще на какое-то время. Скафандр этого последнего из нас сможет доставить его в любое место на Сурсамене или назад – в ближайший космос. Конкретнее: мы можем предотвратить гибель планеты. Цель вполне благородная.

– И что нужно сделать? – спросил Фербин.

– Кто-то из вас должен сдаться, – сказала Анаплиан. – Выйти навстречу илнской машине. Она вас убьет – надеюсь, быстро, – но может захотеть сначала обследовать вас. Первый падет жертвой ее подозрительности. Второй – то есть я – возможно, сумеет подойти к ней достаточно близко. Я уже прокручиваю все в голове. Полагаю, коммуникатор, которым окты реанимировали память машины, произведен Культурой. В эти коммуникаторы внедрены кое-какие неточности, касающиеся Контакта и ОО, которые могут пойти на пользу нашему делу. Правда, подчеркиваю, что шансы до смешного малы. И в любом случае мы исходим из того, что повреждения МирБога не фатальны и он сможет разобрать антивещество. Взрыв той массы, что уже накоплена, убьет его и серьезно повредит самому ядру. Такая вот крохотная надежда. Надежда отчаяния. И я понимаю, что никто из вас не пойдет на это.

– Значит, один из нас должен... – начал Холс.

– Я не могу просить об этом никого из вас... – начала одновременно с ним Анаплиан, потом, сглотнув слюну, прокричала: – Фербин!

Фигура в скафандре уже поднималась над лопастью, верхняя ее часть освещалась мигающим излучением. Фербин отбросил ружье.

* * *

Похоже, ей здорово досталось. Придя в сознание, она обнаружила себя в объятиях чего-то каменно-твердого и абсолютно неумолимого. Проклятье! Ее начисто выпотрошили. Скафандр исполосован, разодран на части, вместе с телом внутри. От нее осталась только голова, да и та с ободранной кожей, обожженная, плюс короткая искореженная часть спинного мозга. Именно эти окровавленные остатки и привлекли внимание илнекой машины.

Из-за сожженных век мигать она не могла. Даже язык и челюсти не слушались. Джан Серий Анаплиан чувствовала себя беспомощнее новорожденного.

Аппарат нависал темной тенью – не очень большой, треугольный в сечении. Глаза были повреждены, видела она плохо. «Столько неприятностей от такой крохи», – подумала она и рассмеялась бы, если бы могла. Обтекаемая машина-луковица подсвечивалась сбоку световой клеткой вокруг ксинтия и снизу – искрением внутри оболочки, где росла сфера антивещества.

«Странные вы маленькие зверьки, – зазвучал в ее голове глухой тяжелый голос. – Какие мимолетные радости продолжает выплевывать жизнь, многочленные, как виртуальные частицы, биоуровень, когда давно уже пора...»

Ах

Она увидела, все, что ей нужно было увидеть, услышала все, что ей нужно было услышать.

ты

Теперь она уже была достаточно близко.

сука

Это все, что у нее оставалось, а хуже всего, что – с бэкапом^[1] или без – она никогда не узнает, достаточно ли этого.

получай, – проговорила наконец Джан Серий Анаплиан. Она отключила удерживающее поле маленького АВ-реактора у себя в голове.