Глава 47. Питер, Гордон и я долгое время сидели молча

Питер, Гордон и я долгое время сидели молча. Питер читал газету, а я безуспешно пыталась листать журнал, но в конце концов отложила его, потому что не могла сосредоточиться на картинках и словах. Я могла только смотреть на стену и бороться со своими страхами или вспоминать особенные минуты, проведенные вместе с Мэттом.

Я думала, какие же у него синие глаза, и как я терялась в них даже будучи малышкой. Я помню, как в первый раз поцеловала его на яхте Гордона, и как наяву услышала его голос. «Я хочу жениться на тебе, Кора. Надеюсь, ты скажешь ”да”».

Спустя какое-то время я встала, чтобы размять ноги, и описала круг по комнате, прошлась по коридору, стараясь не наступать на стыки плиток пола. Знаю, ребячество, но мне нужно было отвлечься.

В этом крыле больницы было тихо, и я чувствовала себя безмерно одинокой. Мне хотелось, чтобы Мэтт распахнул двери в конце коридора, подошёл ко мне с улыбкой и сказал, что операция закончилась и теперь всё будет хорошо.

Я прислонилась к стене и посмотрела себе под ноги.

— С тобой всё хорошо? Может, что-то принести?

Я подняла глаза и поняла, что передо мной стоит Питер.

— Нет, спасибо. Всё нормально.

Из динамика раздался голос:

— Прошу внимания. Часы посещений окончены. Посетители могут вернуться завтра в десять утра.

— Не думаю, что к нам это относится, — заметил Питер, прислоняясь плечом к стене. — Нам и здесь хорошо.

Я кивнула.

Ещё одна минута прошла в молчании. Я откинула голову назад и уставилась в потолок, а Питер устало потёр шею.

— Знаешь, — сказал он, — я всегда знал, что между вами есть что-то, чего я никак не мог понять.

Я перевела взгляд на него:

— Что ты имеешь в виду?

Он пожал плечами:

— Когда мы были детьми, вы как-то по-особенному смотрели друг на друга. На меня ты никогда так не смотрела, — он запнулся. — Иногда я видел, как вы вдвоем сидите на пляже, и не осмеливался помешать вам. Я понимал, что не могу вторгаться в ваш разговор, о чем бы вы не беседовали. Иногда я ревновал и злился, а порой…

Он снова замолчал, и я повернулась к нему лицом:

— Порой ты — что?

— Восхищался. Мне хотелось знать, как это — быть с тобой вот так. Мне хотелось стать ближе к тебе, таким как он, но я не знал как. Я радовался, когда он уехал, потому что знал, что пока он рядом, ты всегда будешь с ним, а не со мной.

Я проглотила начавший образовываться в горле ком отчаяния.

— Прости, Питер. Я очень ценила тебя, и до сих пор ценю. Я никогда не хотела причинить тебе боль.

Он опустил глаза.

— Знаю. Частично это и моя вина. Я всегда знал, что если попытаюсь забрать тебя у него, то в итоге проиграю. Я знал, что ты любишь его. Это было ясно как день. И мне правда жаль, что сейчас это всё происходит.

Я на минуту замолчала, пытаясь переварить сказанное.

— Спасибо, Питер.

Из-за угла появился уборщик, подметающий пол широкого коридора. Несколько секунд я наблюдала за ним, а затем снова обратила внимание на Питера.

— Могу я задать тебе вопрос?

— Конечно.

— О чем вы с Мэттом говорили, когда сегодня остались одни?

Питер набрал в легкие воздуха:

— Ну… Сначала он извинился за то, как поступил с нами в школе, когда переметнулся к другим ребятам.

— Когда он в первый раз приехал в Уэллсли, то сказал мне то же самое.

И я знала, что ему потребуется сказать это и Питеру.

— Потом он сказал, что ему жаль быть причиной, по которой ты со мной порвала, и ни он, ни в особенности ты не хотели причинить мне боль. Потом он сказал, что… — Питер заколебался. — Что собирается жениться на тебе.

Я оттолкнулась от стены и удивленно посмотрела на него:

— Он тебе это сказал?

— Да, и я захотел ему врезать. Если бы он не лежал под капельницей, то так бы я и сделал.

Я выдавила из себя улыбку, когда Питер склонил голову и виновато передернул плечами.

Он откашлялся и продолжил.

— Я понял, что именно это он и хотел мне сказать, когда попросил тебя выйти. Я ему сказал, что не удивлен, потому что всегда знал: ты любишь его больше, чем меня.

— Питер… — Я коснулась его плеча, но он поднял руку, показывая, что не хочет моей жалости.

— Я сказал Мэтту, что он должен хорошо к тебе относиться, и если он когда-нибудь причинит тебе боль, то пожалеет об этом. И он согласился.

— Питер… — снова сказала я.

— Нет, Кора. Не надо. Правда. Я хочу, чтобы ты была счастлива. И всё.

Я обняла его.

— Я тоже хочу, чтобы ты был счастлив. И знаю, что так и будет. Просто я не думаю, что я — та единственная.

— Это неправда, — прошептал он мне на ухо. — Я могу не быть твоим единственным, но ты всегда была единственной для меня и навсегда ею останешься.

Я закрыла глаза, чтобы сдержать слезы, и поцеловала его в щеку.

— Значит, только об этом вы говорили? — спросила я, когда мы направились обратно в зал ожидания.

— Нет, — ответил Питер. — Было кое-что ещё.

Я остановилась и взяла его за руку.

— Расскажи мне.

Он снова уставился в пол.

— Мэтт сказал, что если с ним что-то случится, если он не перенесет операцию, то он хочет, чтобы я позаботился о тебе. И вот я здесь. — Он посмотрел мне в глаза. — Я здесь, с тобой, Кора, что бы ни случилось. Но я хочу, чтобы ты знала: я действительно надеюсь, что с Мэттом всё будет в порядке.