Глава 33. — Симпатичный кампус, — сказал Мэтт.

— Симпатичный кампус, — сказал Мэтт.

Мы остановились на перекрестке. Капли дождя барабанили по крыше машины, а стеклоочистители безостановочно елозили туда-сюда по лобовому стеклу.

— Ты надолго приехал к брату? — спросила я.

Я не отводила взгляда от рук Мэтта на руле. Они были крепкими, сильными и мозолистыми — руками строителя — но я помнила, что когда-то он держал в пальцах ручку…

— Ненадолго, — отозвался Мэтт.

Я повернулась к нему.

— На сколько?

— На неделю или около того. Гордон купил яхту пару лет назад и разрешил мне немного покататься до наступления холодов.

— У него есть яхта? Какая?

— Шлюп. Тридцать шесть футов в длину. Пришвартована в Марблхеде.

Я откинулась на подголовник.

— Звучит здорово. Я не ходила под парусом со школы. Ты можешь в это поверить?

Он удивленно посмотрел на меня.

— А почему нет?

— Папа избавился от яхты в прошлом году. Хочет купить новую. Так ты в отпуске только на эту неделю? — спросила я.

— Ага. Мой начальник по-настоящему классный. Дает выходные каждый раз, когда они мне нужны. Но не оплачивает их.

— Можешь припарковаться здесь, — указала я на пустое парковочное место на главной улице.

Вскоре мы вышли из машины и снова, пригибаясь под дождем, зашлепали по лужам в сторону паба.

Дверь захлопнулась за нами. Внутри было тепло и сухо, пахло прогорклым пивом и царило непривычное для субботнего вечера спокойствие. В круглых нишах вдоль боковой стены сидело лишь несколько человек. Один мужчина постарше грустил в одиночестве за барной стойкой, держа двумя руками стакан с виски. Бармен наливал из кранов разливное пиво.

Я сняла пальто и проследовала за Мэттом в заднюю часть помещения, где мы устроились в нише. Подошла официантка и приняла заказ. Как только она отошла, мы наклонились друг к другу и положили руки на стол.

— Так здорово снова встретиться с тобой, — сказала я.

— И с тобой.

— Ты ещё пишешь? — Я ждала этой минуты, чтобы задать волнующий меня вопрос.

Он равнодушно пожал плечами.

— Время от времени. Пару лет назад я продал рассказ в один журнал.

— Да ладно? Супер! Мне знакома эта история?

Глупый вопрос. Я долгие годы не читала ничего из его творчества. Наверное, речь идет о чем-то, что он написал после отъезда в Чикаго.

— Нет, — ответил он. — Я не знаю, куда подевались все старые рассказы. Наверное, лежат где-то в коробке, если мой папаша не сжег их. В любом случае, тогда я был всего-навсего ребенком. Вряд ли те истории чего-то стоили.

— Мне всегда казалось, что стоили. Значит, ты написал этот рассказ в Чикаго?

Он кивнул.

— Мне бы хотелось когда-нибудь его прочесть. У тебя сохранился экземпляр журнала?

— Есть парочка.

— Отправишь один мне?

— Конечно.

— Обещай, — твердо сказала я.

— Обещаю.

Нам принесли пиво, и мы чокнулись.

— За старых друзей, — произнесла я тост.

— За старых друзей.

Мы сделали по большому глотку, и я вытерла пену с верхней губы.

— А в последнее время писал что-нибудь? — спросила я.

Он поставил стакан на стол.

— Пару лет назад начал работать над романом, но не закончил его.

— Почему нет? Стоило бы.

— Посмотрим. — Он откинулся назад и потянулся, глядя на меня озорным взглядом. Во мне вспыхнуло то забытое ощущение невозможности предугадать, что он скажет или сделает в следующую секунду.

— Так вы с Питером… — шутя начал он, словно нам обоим было по двенадцать лет. — Ты всегда ему нравилась, даже когда мы были детьми. Он подглядывал за тобой из окна своей спальни, знаешь ли.

— Конечно же, он ничего подобного не делал! — Я достаточно убедительно изобразила праведный гнев, хотя изо всех сил старалась не рассмеяться.

— Однажды я его застукал за этим занятием. — Мэтт взял свое пиво и отсалютовал мне, словно говоря «я не шучу».

Я все ещё улыбалась.

— Ну, между нами до твоего отъезда ничего не происходило.

Он сделал большой глоток.

— В любом случае, я всегда знал, что в итоге вы будете вместе. Это было неизбежно.

— Почему ты так говоришь?

— Ты не могла в конечном счете остаться со мной. Господи помоги, если бы так случилось.

Я наклонилась ближе к нему и поняла, что смотрю на его губы.

— Это вздор.

Он тоже взглянул на мои губы, и откровенно сказал:

— Это правда, и ты знаешь, что это так. Твое счастье, что Питер всегда был неподалеку и выручал тебя. Без него мы с тобой могли заиметь неприятности, потому что оба сейчас понимаем, что я был дурной компанией. — Он подмигнул мне. — А ты всегда балансировала на краю бездны.

Подошла официантка:

— У вас все хорошо?

— Отлично, спасибо, — ответил Мэтт, пока я вспоминала те давние дни.

Я приподняла бровь и заговорила низким хриплым голосом.

— Так ты все ещё дурная компания?

Группа людей в соседней нише захохотала, но мы с Мэттом не отвели друг от друга глаз.

— Может быть, в какой-то степени, — согласился он. — А в какой-то — нет. В конце концов мне пришлось вырасти.

Как и мне, потому что мы не могли всю жизнь кататься на велосипедах и делать качели из покрышек.

Я глотнула пива.

— Ты хорошо устроилась, Кора, — сказал Мэтт. — Тебе стоит гордиться.

— Наверное.

— Наверное? Нет никакого «наверное». Ты получила стипендию в одном из лучших колледжей страны.

Включился музыкальный автомат, и заиграла мелодия.

Когда я не ответила, Мэтт наклонился вперед.

— Говори.

— Это сложно, — попыталась объяснить я.

— Почему?

Я поняла, что снова смотрю на его губы, изучая влажные складки.

— На поверхности все кажется безупречным, — пояснила я. — Но иногда я чувствую, что не знаю, чем занимаюсь, где по-настоящему хочу быть, и у меня всегда было это необъяснимое желание сбежать от самой себя, потому что мне всего недостаточно и иногда я чувствую себя невообразимо несостоявшейся. Вроде как где-то там существует настоящая жизнь, но я не знаю, какая она и где точно находится. Ты когда-нибудь думал о подобном?

Я никогда не упоминала об этом при Питере. Просто не могла себе такого представить. Он бы ни за что меня не понял.

— Ты и понятия не имеешь. — Мэтт широко раскинул руки. — Посмотри на меня. За свою жизнь я успел натворить множество глупостей и знаю, что думают обо мне все, включая тебя. Что я не смог осуществить многое из того, на что был способен, что мог бы достичь большего, если бы приложил усилия. Ты не знаешь, сколько раз за свою жизнь я это слышал, и теперь, сидя здесь в зрелом возрасте двадцати двух лет, я знаю, что все, наверное, были правы. Я мог бы сделать больше, достичь большего, но не сделал и не достиг. Теперь мне требуется признать, что я ничего не осуществил. Поэтому да, я тоже чувствую себя несостоявшимся, если ты ещё не поняла.

Люди за соседним столиком встали, оделись и, продолжая болтать, вышли из паба.

— Ты продал рассказ в журнал, — сказала я. — Этим стоит гордиться. И тебе же нравится твоя работа? Строительство домов?

— Она меня устраивает. Но есть масса прочих вещей, о которых я жалею, что не сделал по-другому. Возможно, мне стоило… — Он запнулся и покачал головой. — Не знаю. Нет смысла о чем-то жалеть, да? Это всего лишь самоедство.

Я удивилась тому, что мы успели сказать столь много друг другу ещё до того, как принесли еду, а перед тем не разговаривали шесть лет. Все, кто был в курсе нашей истории, сейчас считают нас чужими людьми, но одновременно никто, ни один человек в мире, по-настоящему не знает, что нас связывало.

В голове промелькнуло воспоминание о том, как здорово было сидеть с Мэттом на пляже, положив голову ему на плечо, когда он обнимал меня, пока мы слушали шум прибоя. Я вспомнила это так четко, словно в последний раз мы сидели так буквально вчера, и почти ощутила прикосновение его рук и те же эмоции: легкость и удовлетворенность. Меня подмывало подвинуться на изогнутом полумесяцем сидении и взять Мэтта под руку.

— Никогда не поздно изменить свою жизнь, Мэтт, — сказала я, пытаясь вспомнить, в каком положении сейчас нахожусь. — Тебе всего двадцать два. Ты все ещё можешь сделать нечто большее, как только поймешь, чем хочешь заняться, и неважно, будет это писательство или что-то другое. Это самое сложное, как мне кажется. Определиться. Не уверена, что у меня получилось.

Он вытянул руку на спинке сиденья.

— Ты сказала, что хочешь путешествовать.

— Да, — я подняла глаза. — И, возможно, так и сделаю.

— Не говори «возможно». Просто сделай. Жизнь коротка. Ты же не хочешь в один прекрасный день оглянуться назад и пожалеть обо всем, что не успела сделать. Сама же сказала, что чувствуешь себя несостоявшейся. Подумай, как это можно исправить.

Раздался стук столовых приборов и звон тарелок. Официантка убирала со стола в другом конце паба.

— Может быть, тебе тоже необходимо это сделать, — заметила я.

— А может быть, я занимаюсь этим прямо сейчас, — ответил он.

Моё сердце тревожно заколотилось.

— Как так?

— Вернувшись сюда. Встретившись с тобой.

Я сидела неподвижно, глядя в его чистые голубые глаза. Все, чего мне хотелось — вытянуть руку и коснуться его ладони, но я взяла бокал с пивом и медленно сделала глоток.

Официантка принесла наши блюда и поставила тарелки на стол. Как только она ушла, Мэтт потянулся к бутылке с кетчупом.

— Ты побледнела, — заметил он.

— Просто так странно сидеть здесь с тобой.

— Почему странно? Мы же старые друзья.

Я взяла вилку и поковырялась в тарелке с картофелем-фри.

Мы долго молчали, и я пыталась проглотить застрявший в горле ком.

— Наверное, мне не стоило приезжать, — сказал Мэтт, откидываясь назад.

Внезапно испугавшись, что сейчас он предложит отвезти меня назад в общежитие, а потом уедет, и уехать, я набралась смелости высказать то, что думала на самом деле.

— Нет. Я рада, что ты приехал. Я столько раз думала о тебе все эти годы, хотя и пыталась выбросить эти мысли из головы. Я гадала, как ты там, и надеялась, что ты счастлив. Так ли это? За исключением неустроенности, ну ты понимаешь.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Хочешь услышать правду?

Я кивнула.

— Тогда я скажу «нет». Я никогда не был по-настоящему счастлив.

Его ответ уязвил меня.

— Почему нет?

— Слишком о многом сожалел.

Я скованно сглотнула.

— Как и я.

Он окинул меня долгим взглядом, словно понимая, о чем я говорю, но это было бесполезно, потому что с этим ничего нельзя было поделать.

Было ли это правдой? Неужели с сожалениями никак нельзя справиться?

Мы сидели и в молчании доедали свои блюда, а на улице продолжался дождь.

— У тебя есть девушка? — спросила я, когда музыка затихла. Вопрос был откровенным, но мне хотелось узнать ответ.

— Было несколько за все эти годы, — сказал Мэтт. — Но ничего такого, о чем можно было написать домой. А вы с Питером вместе уже довольно долго.

— Да. — Я помолчала. — Он ждет, пока я окончу колледж и приеду домой, чтобы мы смогли пожениться.

Мэтт склонил голову набок.

— Вы помолвлены. Официально?

Ещё один смелый вопрос.

— Нет, неофициально. У меня нет кольца на пальце, по крайней мере, пока, и я ещё не уверена, что так будет правильно.

— Ты его любишь?

Я тяжело сглотнула.

— Конечно. Мы же говорим о Питере.

Мэтт кивнул, затем залез в карман за мелочью, встал и подошел к музыкальному автомату.

Я наблюдала, как он идет по пабу, а затем останавливается перед списком песен. Пока он стоял, я внимательно оглядела его сверху вниз, от широких плеч под черной кожаной курткой до узких бедер в свободных выцветших голубых джинсах. Он был, как всегда, красив. Я не могла отвести от него глаз.

Он кинул пару монет в прорезь, и они со звоном упали внутрь автомата. Я закрыла глаза и услышала звук меняющейся пластинки и прикосновение иглы проигрывателя и блестящему черному винилу. Заиграла песня «Дым застилает глаза».

Когда я снова открыла глаза, Мэтт стоял передо мной и протягивал мне руку.

— Потанцуй со мной.

Вынужденная встать, я проследовала за ним на крохотную танцевальную площадку. В баре теперь никого не осталось, кроме того самого пожилого мужчины со стаканом виски.

Сердце гулко забилось, когда Мэтт обнял меня за талию и взял мою руку в свою, прижимая меня к груди. Он осторожно сделал шаг вперед, и я почувствовала, как по венам заструилась горячая кровь. Я старалась запомнить все свои ощущения — текстуру его мягкой кожаной куртки, которую ощущала под пальцами, лежащими на его плече, жесткость волос, щекотавших мои губы.

Мы медленно двигались в ритме музыки. Никто из нас не вымолвил ни слова, пока песня не кончилась, и автомат не щелкнул, меняя пластинку.

Мы разомкнули объятия.

— Правда в том, — сказала я, — что я даже не уверена, что хочу замуж. По крайней мере, пока что. Есть столько всего, что я хочу попробовать. Не думаю, что готова прямо сейчас стать женой.

— Кора. — Он внимательно изучал меня взглядом. — Выйдешь ли ты замуж завтра или через десять лет, ты никогда не будешь просто женой. Ты навсегда останешься собой.

Я улыбнулась ему:

— Спасибо.

Вернувшись за стол, мы заговорили о другом: о занятиях в колледже, работе Мэтта, наших семьях. Разделили кусок яблочного пирога и пили кофе, болтая обо всем подряд, пока официантка не принесла счет.

Мы посмотрели на часы и поняли, что сидим здесь уже четыре часа.

— О боже! — воскликнула я. — Мне нужно вернуться в общежитие, пока не закрыли двери.

— А если ты этого не сделаешь? — вызывающе улыбнулся он.

— Давай не будем об этом.

Взяв в руки пальто и сумочку, я попыталась вспомнить то время в моей жизни, когда минуты и часы пролетали так же быстро. Я вспомнила все ужины с Питером. Мы часто сидели молча, наблюдая за тем, как едят другие люди, или разговаривали о еде. Мы никогда не ужинали по четыре часа, даже когда только начали встречаться. Мы часто гуляли вместе или ходили куда-нибудь, но всегда по большей части молчали.

Мэтт оплатил счет, и мы вышли из паба. Снаружи дождь прекратился. Воздух был свежим и влажным. Уличные фонари отражались в темных лужах.

— Ты сейчас поедешь к брату? — спросила я, когда мы шли к машине.

— Ага. — Мэтт помог мне забраться в машину и подошёл к водительской двери. Сел и завел двигатель. Через несколько секунд мы уже ехали по дороге к кампусу.

Проезжая по тихим темным улицам города, я ощутила, как в животе растекается ужас. Сейчас Мэтт высадит меня, пожелает спокойной ночи, и мы не встретимся ещё шесть лет. А то и никогда.

Мэтт включил поворотник, и мое сердце панически забилось. Я ощутила прилив тошноты.

Положила ладонь ему на рукав.

— Не поворачивай. Почему бы нам ещё немного не покататься?

Он посмотрел на меня:

— А как же комендантский час?

Его лицо казалось напряженным, словно он тоже испытывал тот же самый глубинный страх.

Я подняла руку, чтобы посмотреть на циферблат часов в свете фонаря, под которым мы проезжали.

— У нас ещё есть немного времени. Немного, но есть.

Мэтт убрал ногу с педали тормоза и нажал на газ.

— Куда ты хочешь поехать? — спросил он тихим серьезным голосом. — Просто покажи, куда.