Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава седьмая, в которой Кот и Летун принимают душ, а все остальные идут на концерт






Кот гнал, выжимая из мотоцикла максимум скорости. Вдоль трассы загорались огни, Летун навалился на спину, будто всю жизнь катался на заднем сиденье. Облапил себе и сопит в ухо. Странно, но привычной злости на радужного придурка не было совсем. Наверное, Кот просто устал.

Сложно не устать, когда предаешь лучшего друга, а та в ответ пытается тебя убить.

Летун снова посопел.

— М-м, Кот?

— Что? — Кот подумал, если этот идиот спросит какую-нибудь глупость, вроде " Как дела? ", то полетит с нагретого местечка кубарем. Но Летун не спросил. Только прижался еще плотнее.

— Я вообще-то знаю, на кого она работала.

— И откуда? — раздраженно спросил Кот. — Час назад ты даже не знал, что это она!

— Ну да. То есть я предполагаю... Кот. Генной инженерией и мутациями занимается только одна корпорация.

Дженсену нестерпимо хотелось закрыть глаза, но надо было следить за дорогой. Слово " мутация" горело, будто выжженное на сетчатке. Он даже не спросил, как Летун увидел, если был на другом конце зала. Маньяк электронный.

— Кроме того, — продолжал бормотать Попугайчик. — Ваша база — бывший приют. Я правильно понял, что ты и она там вместе росли?

— Ну, — отозвался Дженсен.

— До закрытия он принадлежал " Бу-Бу-Кола". Генетические исследования — все сходится. Если кто-то мог знать, что с ней такое, то только они. Твоя подруга, наверное, обратилась туда...

— Хочешь сказать, — говорить на такой скорости было дико неудобно, зато и не слышно, наверное, как срывается голос. — Хочешь сказать, они ставили опыты на людях? На детях? На нас?

Летун снова засопел.

— Тебя Дженсен зовут, — отозвался он невпопад, и Кот сорвался.

— Пошел ты! — орал он разворачивающейся трассе. — Ненавижу!

Перед глазами все еще стояло лицо Данниль. Лицо, в которое он, ублюдок такой, за целый год не удосужился заглянуть. Ни разу не попросил снять маску. Ни разу не заподозрил, что неестественно рыжий цвет ее волос не имеет отношения к краске. Ни разу… что еще в ней изменилось? А он не знал. Ничего не знал.

— Сволочи, как ненавижу, вам же пофигу все, вам же лишь бы ткнуть и посмотреть, как дергается, вам же насрать, кто и как с этим жить будет, вам же... не-на-ви-ижу-у!

— Мы разобьемся сейчас, — сказал Летун, и Дженсен огромным усилием взял себя в руки.

— Я не буду тебя по имени называть, если тебе не нравится, — Летун подал голос меньше минуты спустя.

— Зови как хочешь, — отозвался Дженсен. Ему сейчас действительно было все равно. — Значит... — Он запнулся на имени. — Она работала на " Бу-Бу-Кола".

— Работает, скорее всего. Сомневаюсь, что перестанет.

— Она хочет жить!

— Так я и говорю, — Летун кивнул, смазав носом по затылку.

— Она наверняка что-то еще придумает.

— Нахрена? — спросил Дженсен.

— Что?

— Нахрена им это понадобилось?! Война, Алона, резня, смерти на фабрике — на кой ебаный хуй?

Летун вздрогнул, глубоко вздохнул.

— Помнишь, я тебе говорил про судебное разбирательство? Вообще-то она права: можно сделать суд открытым, если будет много жертв. Тот самый бунт, — Летун вздохнул. — Вмешаются военные, зашевелится правительство, а к суду привлекут третью сторону. Независимые эксперты — значит эксперты третьей корпорации, незаинтересованной. Понимаешь? Этой корпорации придется показать все бумаги, все проекты, которые они запросят, они смогут первыми скупить разорившиеся из-за процесса компании. Арбитром быть выгодно. Двадцать Четвертая зона раньше принадлежала " Бу-Бу-Кола" — значит, привлекут их, а они... — Летун замер.

— Ну?!

— Дженсен. Помнишь, я говорил, что закрыть фабрики нельзя? — снова виноватое сопение. — Можно только исследовать как следует, что там с нарушениями сна и электронной наркоманией. Систему все равно введут, а " Бу-Бу-Кола" же контролируют наркотики, любые. Весь наркотрафик чего угодно так или иначе идет через них. А тут получается целая новая отрасль — а они ни при чем.

Дженсен задумался, складывая сведения воедино — а потом расхохотался.

Пришлось съехать с трассы, потому что скрутивший его приступ дурного веселья не давал вести мотоцикл. Под тревожным взглядом Летуна Дженсен стек с железного друга, сел на землю и, смеясь, выговорил:

— Я просто... Получается, наше с тобой поле боя без нас перепродали?

Летун вздохнул и сел рядом.

— Не совсем перепродали, — сказал он, — делят. Но ты прав — без нас.

— Зачем я-то ей понадобился? — спросил Дженсен, вытирая мокрое лицо снятой маской. — Она ведь всего добилась, ну, почти. Повтори она Третью фабрику, да после захвата грузовика, бунт бы никакая Алона не остановила. Зачем было так подставляться?

Летун поежился и неуверенно посмотрел на Дженсена.

— Может, козел отпущения? На тебя было бы удобно свалить взрыв — всем известно, что ты добивался открытого суда. Я сам верил, что тебе плевать на цену.

— А сейчас не веришь, что ли?

— Не верю, — сказал Летун спокойно, но так, что у Дженсена что-то разжалось внутри. — А может быть, дело и не в этом. Может, ты ей просто нравился...

Дженсен громко фыркнул.

— Хотела подарить мне весь мир и пару коньков в придачу? Надо было сразу все рассказать.

Летун опустил голову.

— Тебя-то как зовут? — спросил Дженсен неожиданно для самого себя. — Раз уж ты мое имя знаешь? Джей-Ти, а полностью?

— Джаред Тристан, — отозвался Летун. — Джей.

— Джей, — кивнул Дженсен. — Ладно. Пора домой.

Летун кивнул, поднялся, но к мотоциклу не пошел. Посмотрел на Дженсена, кивнул неуверенно:

— Увидимся?

Дженсен не понял.

— Куда ты собрался?

— Домой. Мы так и не выяснили, собирался ли... собиралась ли моя компания и Джеффри Дин Морган в частности подчищать следы. Они могли работать с " Бу-Бу-Кола" параллельно, — Джаред сгорбил плечи и тихо добавил: — Мне нужно знать.

— Стой, — Дженсен вскочил. — Тебе же нельзя к своим!

Джаред вежливо улыбнулся.

— Не думаю, что меня будут убивать в собственном доме...

— Нет, попросят на улицу выйти! — разозлился Дженсен. — С таким же успехом мы тебя и в Доковском сарае оставить могли! Может, и не убьют, я вообще не понимаю, что в их головах творится, но нет уж, — он решительно подтолкнул Джареда к мотоциклу. — Поехали! Как минимум ты сначала поешь и выспишься!

— Я же не сплю...

— Это мы еще посмотрим!

Джаред улыбнулся по-настоящему, засиял как лампочка. Дженсен понял, что улыбается в ответ.

Но конца и края неприятным разговорам не предвиделось — Дженсен понял, что остальные дома, едва остановил мотоцикл. Он представил, как заходит внутрь, как Молчун и Музыкант видят Летуна...

М-да.

— Ты с ними поссорился? — бесхитростно спросил Джаред. Дженсен пожал плечами и потащил Попугайчика внутрь.

Если скандал будет, то лучше сейчас. Все равно одно к одному.

Первым, кого Дженсен увидел, был Весельчак. Тот стоял посреди общего зала и наигрывал что-то на гитаре. Музыкант сидел на диване, подкручивая колки, и Дженсен едва не застонал.

Он опять забыл про концерт.

— О, — Музыкант не поднял головы. — Пропажа вернулась.

— Наше высочество решило почтить нас вниманием? — усмехнулся Весельчак. — Может, и на концерт сходишь?

Кот открыл рот, не имея ни малейшего понятия о том, что надо сказать, как вдруг его осторожно отодвинули в сторону.

— Оп-па, — сказал Музыкант и потянулся куда-то за спину — за тазером наверняка. От окна раздался полузадушенный писк Малыша. Весельчак улыбался, только пальцы на грифе сжались так, что сходу припомнилась поговорка про ударный инструмент. А Молчуна вообще не было видно. Это нервировало.

— Какие люди, и без охраны, — хмыкнул Весельчак. — Или с охраной?

— Кот, я чего-то не понимаю, — задумчиво протянул Музыкант. — Нет, мы в курсе, что он любовь всей твоей жизни, но я-то думал, вы скорей умрете в один день, чем будете жить вместе долго и счастливо.

— Так умереть в один день мы еще успеем, — Попугайчик зачирикал, не дав Коту вставить ни слова. — Просто раз уж вы, вроде как, мне жизнь спасли, думаю, имеет смысл познакомиться. Я же вас до сих пор знаю только по образам с камер наблюдения, да по его рассказам, — Летун обернулся, кажется, только ради того, чтобы не обделить улыбкой из разряда " засвети фотокамеру" никого из присутствующих. И Кот уже в который раз с изумлением понял, что это действует — Весельчак и Музыкант едва заметно расслабились, непосредственный Малыш заулыбался в ответ, причем наверняка ни один из них собственной реакции не замечал.

— Только не говори мне, что он делился подробностями нашей жизни в промежутках между тумаками, — хмыкнул Музыкант.

— Ну, не совсем, — Летун засиял еще ослепительней. — Но кое-что я знаю. Про ваши концерты, например, сегодня же как раз один? Он говорит у меня совершенно нет вкуса, — если бы Кот не видел, как это чудо на самом деле смущается, он бы поверил, что Летун застеснялся. — Музыкального в особенности.

— Еще бы, — хохотнул Весельчак. — Приличным мальчикам такую музыку в жизни послушать не дадут!

Летун согласно кивнул:

— Похоже, что так. Акустическая гитара, надо же, я таких и не видел вживую, кажется, где вы их достали? Ой, лучше не говорите, — еще одна смущенная улыбка, и горестный вздох. — А он о том, что слушают у нас, тоже не имеет представления, и это, знаете, обидно. Мне нечего ему возразить! Нет материала для сравнения. Ужасно неудобно, когда ругаешься.

Весельчак рассмеялся в голос.

— Ну ничего себе... Хэй, еще немного, и я приглашу тебя на концерт, только чтобы разнообразить вашу личную жизнь!

Кот только сейчас заметил Молчуна. Тот стоял в проеме двери, в тени, слушал и наблюдал. И непохоже было, что купился.

— Ну, вообще-то, у Кота серьезная дилемма, — Летун обернулся со смехом, только вот глаза под визором веселыми не были. — Он хочет пойти с вами, но не знает, куда приткнуть меня. Пообещал, знаете ли, присматривать, — Коту очень хотелось, чтобы Летун снял визор. Убедиться, что тревожный вопрос во взгляде ему не почудился.

— У-у-у-у! — Весельчак совсем расслабился. Снял гитару, сочувственно приобнял Летуна за плечи. — Мои соболезнования. Если этот тип решил за тобой присматривать, он с тебя глаз не спустит.

— Нигде! — Музыкант со значением подвигал бровями и наконец отложил в сторону то, что сжимал под подушкой. Летун снова изобразил смущенную улыбку.

— Я понимаю, мое появление на вашем концерте — это было бы странно, но если вам не очень неприятно... — Он замолк, и, разумеется, Малыш сразу же подбежал поближе.

— Нет-нет, приходи! Ребята, вы же не против?

Музыкант мрачно посмотрел на Кота, но тому оставалось только пожать плечами и сесть на диван с независимым видом. И вот тогда в комнату вступил Молчун, и все сразу же посмотрели на него.

— Тебя преследуют? — спросил он негромко, но здесь Летун смущаться не стал. Спокойно, будто тут были только свои, от которых не надо прятаться, снял визор. А потом сказал:

— Да. Мне надо где-то переждать, пока я не соображу, что делать.

С минуту все мерили друг друга напряженными взглядами. Ребята рассматривали Летуна, а он чуть поворачивался, давая всем возможность заглянуть себе в глаза. Под конец снова взглянул на Молчуна и принялся ждать реакции.

Молчун пожал плечами и сел рядом с Котом на диван. Весельчак закатил глаза.

— Хорошо-хорошо. Но с одним условием — ты притащишь это чучело в " Винчестер" живым или мертвым! — он шагнул к Коту и ткнул его пальцем в живот. — Не нагулялся еще, Котяра?

Тот мог увернуться. Вообще-то он не выносил, когда Весельчак распускал руки. Но не стал, только хихикнул негромко — щекотно.

Атмосфера разрядилась.

Музыкант с Весельчаком снова принялись настраивать гитары, Малыш прилип к Летуну. Молчун так и сидел рядом с Котом и молчал, но молчал спокойно, почти уютно. Буря отгремела?

Кот вдруг остро почувствовал, насколько устал.

— Вы пропустили обед, — негромко сказал Молчун. — Мы поедем прямо сейчас, Малыш хочет сам расставить микрофоны. А вы двое поешьте и приведите себя в порядок.

Кот посмотрел на него, и Молчун добавил.

— На самом деле, если вы все-таки не придете, никто не обидится. Вы же на ногах не стоите, оба.

Кот перевел взгляд на Летуна. Как-то незаметно и естественно тот стал центром происходящего. Вроде бы, все были заняты своим делом, только Малыш, как банный лист, лип к технической новинке, и, тем не менее, взгляд каждого то и дело натыкался на Летуна. Джареда. А тот словно купался в общем внимании. Размахивал руками, что-то показывал Малышу, смешил Весельчака, расспрашивал Музыканта. Будто уже стал своим. А может и без всякого будто.

Джаред не выглядел уставшим, но Дженсен чувствовал, что Молчун прав. То ли слишком яркий румянец на щеках, то ли движения чуть более резкие, чем нужно — что-то с ним было не так. Или Дженсену казалось от усталости?

Джареду надо было снимать эту электронную дрянь. Срочно.

Кот с силой провел ладонями по лицу. Улыбнулся Молчуну:

— Все-то ты замечаешь. В отличие от меня.

Молчун кивнул и улыбнулся. Кот смотрел на него и чувствовал себя скотиной.

— Слушай, — неловко спросил он. — А как тебя зовут... звали бы?

Молчун улыбнулся шире:

— Майкл... но это не важно.

— Важно, — сказал Дженсен, и Молчун опять кивнул. — Мы придем на концерт, обещаю.

— Хорошо. Только я тебя прошу, уговори своего приятеля переодеться. Не думаю, что в " Винчестере" будут рады кому-то такой... экстремальной расцветки.

Кот фыркнул.

— Да ладно. Там и не такое напяливают. Но ты прав. Не стоит таскать по приличным заведениям всякую пакость.

— Вот именно.

На душе стремительно теплело. Молчун мимолетно коснулся его плеча, и поднялся — пошел добывать еду и одежду.

Сильный, недобрый, надежный, как скала. Преданный — главное знать, кому именно.

Против ожиданий Кота, золотой мальчик, не жалуясь, умял два гамбургера и с голодными глазами посмотрел на третий. Кот со смехом протянул ему половину своей порции — есть не хотелось. Музыкант глубокомысленно заявил, что пищу, видимо, можно считать качественной, на что Летун с невинным видом пояснил, что еще растет и нуждается в интенсивной кормежке. Но, несмотря на пикировку, ребята собрались довольно быстро. Летун проводил их недоуменным взглядом, едва не подавился, и Коту пришлось его успокаивать.

— Мы поедем позже.

Летун вопросительно на него посмотрел. Кот наклонился поближе и шепнул на ухо:

— Обо мне беспокоишься, птичка? Лучше подумай, как девушки в тесном клубе будут счастливы рядом с таким... благоухающим цветком, — и ухмыльнулся, глядя на то, как щеки и шею Летуна заливает краска. Любоваться на это можно было бесконечно. Весельчак присвистнул, глядя на них, Кот показал ему средний палец, чем вызвал счастливый хохот всей команды, и ребята вымелись за дверь.

— Доедай, — сказал Дженсен, — не торопись.

Джаред то ли решил устроить себе день отдыха от хороших манер, то ли нервничал куда сильнее, чем показывал, — он, вопреки словам Дженсена, принялся уминать гамбургер еще быстрее. Запил глотком колы и без улыбки сказал:

— Не сердишься, что я влез?

Дженсен посмотрел на него в упор. Джаред вздохнул.

— Они психи, конечно. Только знаешь, — взгляд в сторону, куда-то за темное окно, — когда я только начал бегать по крышам, на меня тоже многие обижались. Я решил, что это их проблемы — может, я и изменился, но точно не к худшему, и им придется с этим смириться. — Джаред помолчал. — Двое умерло от передозировки... одна из девчонок пошла по рукам. Просто от... тоски. Двое по-прежнему успешные студенты и наследники корпораций.

Дженсен молчал.

— Мы не то, чтобы такими уж большими друзьями были. Да и сомневаюсь, что я мог что-то изменить. Но меня даже рядом не было. Понимаешь?

Дженсен понимал. Он взял пакеты с найденной Молчуном одеждой — и кинул в Джареда. Тот смотрел снизу вверх щенячьим взглядом:

— Если я слишком наглею, ты скажи...

— Переодевайся, — Дженсен едва сдержал порыв растрепать лохматую шевелюру. — Чучело. В таком виде я тебя точно на концерт не поведу.

Джаред просиял.

— И прими душ, — Дженсен почти смеялся. — Я серьезно, ты же мокрый весь, от тебя и правда пахнет. Мыло там найдешь.

— А ты?

— Я попозже. У нас почти три часа, пока все соберутся. Хочу поспать хоть немного. И тебе советую.

Джаред стоял посреди комнаты истуканом и старательно краснел.

— Ты еще здесь? — Дженсен не удержался, подпихнул его под зад в нужную сторону. — Не смущайся, красавица! Переодеться можно и в душе.

— Я тебя боюсь смутить, — отозвался он. — Мое прекрасное тело для такой девушки, как ты, — это слишком!

— Твое прекрасное вонючее тело! — Дженсен все-таки расхохотался.

— Ты на меня пялился! Признай!

— Брысь, кому говорят! — Дженсен затолкал Джареда в душевую и покачал головой. Пялился, надо же. Вспомнилось, как Попугайчик медленно превращался из киборга в живого парня с шикарной... Хм! Может, он и правда пялился. Когда от одного твоего взгляда краской заливаются, как удержишься.

Некстати вспомнилось, как Летун бился под ним в захвате, напрягая спину под тесной майкой. Дженсен тряхнул головой. Так, спать.

В свой закуток он не пошел — нужно было еще следить за Джаредом. Просто выставил будильник на интеркоме, бросил на пол еще один матрас, освободил диван и лег в полной уверенности, что отрубится, как только примет горизонтальное положение. Но сонливость пропала, как не было. Дженсен покрутился на месте, обнял подушку, и тут из-за двери в душевую снова показался Джаред, сверкая голыми плечами и бедрами. Огляделся, прижимая к себе аккуратно свернутый попугайский костюм, и сделал бровки домиком:

— А где там мыло-то? И полотенце...

Дженсен застонал.

Пришлось вставать, искать полотенце и забирать одежду, забытую этим придурком в кресле. Джаред стоял возле душа, прижимая к себе многострадальный костюм.

— Дай сюда, дурень, — Дженсен потянул электронную игрушку на себя. Джаред сделал шаг назад. — Ты так с ним мыться и собираешься?

Джаред неохотно выпустил свое сокровище, попытался одновременно схватить полотенце и одежду, естественно, выронил и присел на корточки, тихонько ворча. Дженсен закатил глаза. Кто бы мог подумать, что поднебесная птичка Летун может быть такой неуклюжей! Вот что нормальная человеческая застенчивость с пафосными занудами делает! Хотя скажи кто, Дженсен не поверил бы, что мальчик с обложки способен так стесняться.

— Вот мыло. Если хочешь, мочалку мою возьми.

Джаред угукнул. Теперь он прижимал к животу полотенце с одеждой.

— Да не стой ты с этими тряпками! Скамейка же есть, — Джаред сделал шаг назад, но вещи не отпустил. Замер, неловко растопырив локти. Влажная прядь, прилипла к шее, капли пота собрались между ключиц. По коже тянулись красные полосы, словно Джаред уже посидел под горячей водой. Дженсен осознал, что снова пялится, и отвернулся, сердито фыркнув.

— Что угу? Говори, что непонятно.

— Да все понятно, — ответил Джаред. — Справлюсь!

— Смотри, — Дженсен хмыкнул. — Или придется тебя мыть, как маленького.

Джаред улыбнулся.

— Ты мне постоянно что-то обещаешь.

— Гляди, дождешься выполнения! — Дженсен вернулся в комнату, но не успел толком лечь, как в душевой раздался грохот, шум воды и отчаянный вопль:

— Дже-енс!

Он ворвался туда, готовый ко всему, кроме потока горячей воды в лицо.

— Ты сдурел?!

Выбравшись из зоны поражения и проморгавшись, он обнаружил эпическую картину, достойную запечатления в веках. В виде статуи, например, или порнофильма. Джаред укрощал поток, бьющий из сорванного крана. Вспенившаяся от напора вода разбивалась о грудь, стекала по узким бедрам, спина напряглась так, что подрагивали ягодицы. Дженсен встряхнулся и бросился к вентилю.

Результат — он мокрый насквозь, трико противно липнет к телу, а рядом стоит золотой мальчик, мать его так, Джей-Ти в чем мать родила и хлопает ресницами.

— Я нечаянно...

— Идиот, — простонал Дженсен. — Откуда ты такой взялся?!

— У меня дома краны сенсорные, — пробормотала ходячая катастрофа, встряхивая мокрой шевелюрой.

— И силушкой тебя природа не обделила! — Дженсен отобрал у него сорванный кран.

— Да, я сильный, — отозвался Джаред и с ноткой паники спросил. — Ты что делаешь?

— Раздеваюсь, не видишь? — огрызнулся Дженсен. — Я мокрый!

— Но...

— Что? Терпеть не могу мокрую одежду! — Дженсен перекрыл испорченный душ, открыл вентиль, и подошел к соседнему. — Придется мыться сейчас. К тому же я что обещал? Вот. Теперь не жалуйся.

Дженсен спиной почувствовал, как Джаред смущенно прикрывается ладонями, и раздраженно прибавил:

— Иди сюда.

В конце концов, бравая компания часто принимала душ вместе. Хотя все знали, что тому же Музыканту плевать, какого пола " детку" снимать на ночь, и Молчуну, да и самому Коту, раз уж на то пошло. И никаких проблем не возникало. С чего бы сейчас должно?

Да Дженсену в страшном сне не пришло бы в голову сравнить красивого, сильного, высокомерного Джареда с доступной " деткой".

Джаред послушно подошел. Замер рядом, затаив дыхание. Он действительно пытался прикрыть ладонями пах. Дженсен подчеркнуто отвел взгляд.

— Вот, смотри, придурок. В эту сторону горячая вода, в эту холодная, мощность вот так... Давай сам. Давай-давай! — злясь и на себя, и на Джареда, он потянул его за руку. — Ну?

Джаред судорожно вздохнул. Кран он все равно повернул слишком резко — на спину обрушился поток прохладной воды, потом почти горячей.

— Легче! — Дженсен положил свою ладонь поверх, отрегулировал температуру. Плечо Джареда казалось раскаленным, только что пар не шел. Дженсен потянулся за мочалкой. Он почему-то твердо вознамерился исполнить свою угрозу и вымыть это чудо в попугайских перьях. А то кто его знает, поскользнется еще! Джаред вздрагивал, неловко вдвинув один бок под водяные струи. Дженсен успел только раз провести мочалкой по твердому плечу, как Джаред коротко выдохнул сквозь зубы и тихо проговорил:

— Ты нарочно издеваешься?

— Что? — Дженсен не понял. На языке уже вертелись реплики о принцессах и нежной коже, когда Джаред медленно, нехотя обернулся и посмотрел вниз.

Не замечать, что с ним творится, стало невозможно.

Дженсен ничего не сказал. Даже подумать ничего не смог. Из головы все вымело начисто.

— Это насмешка такая, да? — Джаред вздрагивал все сильней, и Дженсен видел, как снова напряглись его плечи. Только на этот раз вода была ни при чем.

— Не, — отозвался Дженсен онемевшими губами. Мелькнула мысль, что его сейчас разложат прямо тут. К горлу подступало — не паника, нет, другое чувство. Похожее на спирт и газировку. Дженсен сглотнул, шагнул ближе, но Джаред уже отворачивался:

— За что ты так...

Нужно было оставить его в покое. Извиниться и выйти, и забыть — мало ли что и у кого стоит! Но некстати рваным эхом в ушах прозвучало: " Даже трахнуть!.." И Дженсен, под звон чего-то, безнадежно лопнувшего внутри, рванул Джареда за намыленное плечо — на себя.

Пальцы соскользнули по коже, но это было уже не важно. Потому что у Джареда тоже лопнуло, Дженсен знал, видел, чувствовал телом, притиснутым к ледяной стене. Джаред навалился всем весом, зашарил бестолково ладонями. От звуков, которые он издавал, просто нельзя было не рассмеяться. Дженсен сразу оборвал себя, но Джаред не обратил внимания или вовсе не заметил. Он тыкался губами куда попало, отирался, грозя расплющить Дженсена к чертям, жмурился сладко — и поскуливал!

— Ну, чего? — шепнул Дженсен. — Успокойся!

Он не сразу понял, что отвечает, так же бестолково и нелепо — потираясь в ответ, оглаживая, цепляясь за скользкие плечи, смыкая руки на бедрах. У Джареда оказались узкие бедра, удобные, будто специально вылепленные, чтобы Дженсен мог ухватиться и прижать такого большого, горячего Джареда к себе поплотней. Внутри пузырилось то самое бешеное, искрящее нечто, которое било в голову во время спарринга, во время каждой их драки, только сильнее в тысячу раз. Хотелось смеяться. Хотелось сделать что-то невозможное. Просто так.

Дженсен потянул Джареда за волосы, отлепил от себя, чтобы впиться в губы, заглушить наконец скулеж. Целоваться Джаред не умел. Дженсен сам вылизывал его, прихватывал зубами губы. Джаред отвечал тем же, прикусив Дженсену язык от старательности, но это опять таки было неважно, потому что стоило Дженсену провести ладонями снизу вверх, от бедер до груди и обратно, как Джаред снова заскулил, жалобно и голодно. Звук отдавался во всем теле, в паху пульсировало. Дженсен снова погладил, уже осознанно, по бокам и спине, чуть нажимая ногтями вдоль позвоночника, и Джаред в ответ содрогнулся так, что они едва не рухнули.

— Твою мать, — Дженсен судорожно вздохнул. Ухватил Джареда за загривок, снова поцеловал, почти нежно. — Эй. Эй-эй!

Джаред посмотрел на него — глаза съезжали к переносице, взгляд был мутным. Дженсен тряхнул его легонько, потянул за ухо:

— Ну-ка, пусти.

— А? — Джаред моргнул. Дженсен высвободился из его хватки, по дороге лизнув плечо, и уже сам прижал к стене, обрушивая все накопленные небогатым опытом умения.

Выяснилось, что если прикусить легонько Джареда между плечом и шеей, он всхлипнет, а если ущипнуть за бедро, то подастся навстречу руке. Что он сглатывает, пока ставишь ему на шее засосы, так, что губами чувствуешь, как ходит кадык, а если смять соски, то он в ответ обнимет до хруста в ребрах. И еще — Дженсену нравится, когда его так обнимают. Джаред не пытался увернуться, не принимал никаких поз, почти не мешал, только время от времени притягивал к себе и тискал, как игрушку, теребил, прихватывал губами кожу. Он действительно был очень сильный, Джей-Ти, Летун, закадычный враг, и этот красивый, сильный парень сейчас себя не помнил, плавясь от каждого прикосновения. Его, Дженсена, прикосновения.

— Твою же мать! — Дженсен отстранился слегка — отдышаться, но Джаред мгновенно притянул его к себе снова и принялся вылизывать переносицу. Никто так на Дженсена не реагировал. Никогда. И отчаянно хотелось быть по-настоящему опытным. Сделать что-нибудь классное, специально для Джареда.

Идея в голову приходила только одна.

Вообще-то, Кот нещадно бил по зубам за один намек на что-то подобное. Но Джаред снова прижмурился, сжимая его ягодицы:

— Ну-у!

И Дженсен решился.

Не пытаясь отстраниться, он соскользнул вниз. Больно стукнулся коленями о кафель, обнял Джареда за бедра. Улыбнулся, услышав недовольное хныканье:

— Сейчас, сейчас. Тише.

Джаред посмотрел на него абсолютно невменяемым взглядом и послушно присел, раздвигая колени, а Дженсен открыл рот и сразу поймал налитую головку губами.

Джаред даже не заскулил — заорал, но почти сразу подавился воздухом и дернулся, едва не уронив Дженсена на пол. Потом едва не упал сам — Дженсен чувствовал, как у него слабели колени, видел поджавшиеся пальцы на ногах. Было жутко неудобно и стремно, но Дженсену стоило только на миг поднять голову, чтобы стало плевать, насколько больно ногам и неуютно горлу. Джаред всхлипывал, разводил ноги шире, и так легко было просунуть ладонь между ними и сразу нащупать тугое кольцо мышц. Такое горячее — Дженсен протолкнул внутрь мизинец, и понял, что не может больше, совсем. Он поднял глаза. Джаред смотрел на него:

— Джен...сен...

А потом кивнул.

 

Наверное, если бы он подумал, то прекратил бы это с самого начала. Проблема в том, что Джаред не мог даже сказать, какой момент этим самым началом считать. Когда Дженсен закручивал вентиль в мокром трико? Когда начал его снимать? Когда предложил принять душ, а Джаред согласился? В любом случае, после первого же прикосновения стало поздно, потому что Джаред не мог, просто не мог думать ни о чем.

Как же это хорошо, оказывается, когда у тебя в ладонях что-то настоящее, податливое и жесткое, и подвижное, отчаянно живое и теплое, такое теплое, до помутнения в глазах. Как здорово, когда можно стиснуть, не беспокоясь о собственной силе, прижать и самому прижаться губами, и не бояться наткнуться на холодный взгляд, полный презрения или расчета. Как это чудесно, когда тебя трогают, просто трогают, всего. Гладят по-разному — жесткими подушечками пальцев, мягкими прохладными губами, языком, нежным и шершавым, щекотным ежиком волос, просто кожей, а еще членом, гладким и таким горячим, что Джаред вздрагивал от каждого прикосновения. Дженсен, кажется, что-то говорил, но Джаред не слышал ничего и почти ничего не видел. Перед глазами как в калейдоскопе мелькали руки со сбитыми костяшками, нахальные зеленые глаза, кожа в россыпи веснушек — они даже на плечах у него, у Дженсена, эти веснушки, они сладкие на вкус, сама кожа соленая, а веснушки сладкие. А еще губы, и нахальная усмешка, и бусинки сосков, маленькие, аккуратные пятнышки — Джаред все пытался дотянуться до них, но не получалось, потому что еще сильнее хотелось обнимать и впиваться пальцами в ягодицы, такие упругие, Джаред просто не мог отлепить ладони. Разве что ради спины или плеч. И член — Джаред изнемогал от невозможности потрогать все и сразу. Но потом Дженсен вытек из его рук, встал на колени, поглядывая снизу вверх и ухмыляясь, и Джаред понял, что сейчас не просто кончит — взорвется. Потому что это же Кот. Нахальный террорист-недоучка, самозваный Зорро, мерзавец и насмешник, с невыносимой этой, наглой улыбкой и губами, которые еще недавно так хотелось разбить и которые сейчас... что?

Дженсен ему подмигнул и подался вперед, а дальше у Джареда даже ассоциаций вразумительных не осталось, ему ведь никто, никогда...

Он ведь до этого и целовался-то только в школе.

Так что когда пальцы Дженсена проникли между ягодиц, ввинтились внутрь, разрабатывая и раскрывая, Джаред уже не мог ни от чего отказаться. Инстинкт самосохранения не подал ни единого сигнала, Джареду было абсолютно все равно, как продолжится дело, — лишь бы продолжалось. Дженсен был ниже него, уже в плечах, но вертел, как куклу, туда и сюда, пытаясь пристроить поудобнее, наконец просто развернул лицом к стенке и снова раздвинул ягодицы пальцами, скользкими от мыла.

— Джей, ты, ну, не могу я, Джей...

Джаред послушно прогнулся, а дальше все стало хреново.

— Ой...

На самом деле не больней перелома после неудачного прыжка или судороги на испытаниях. Но обидно нестерпимо — ведь только что было так хорошо!

Дженсен за спиной дышал тяжело и не двигался. Потом всхлипнул:

— Черт...

И снова принялся трогать. Одной рукой гладить спину и бок, другой — массировать живот, кругами, по часовой стрелке. Джаред чуть не упал, но Дженсен уже обхватил приопавший член, сжал легонько, и Джаред вопреки здравому смыслу понял, что хочет податься назад. Прижаться к Дженсену поплотнее. И плевать на то, как больно это будет.

— Дженсен... Дженс.

— Сейчас, — Дженсен толкнулся совсем легонько. Снова всхлипнул. — Сейчас!

Джаред старался дышать глубоко и ровно, но Дженсен снова провел ладонью по спине, снова толкнулся, и дыхание сбилось. Еще толчок, и еще один, ноги подгибаются и скользят по кафелю, но ягодицы наконец прижимаются вплотную к теплому, а мысли не могут пробиться к сознанию, кроме одной-единственной: " Ближе! "

— Ближе, — и Дженсен толкается всерьез, и боль накладывается на удовольствие, а удовольствие — на коктейль из прикосновений. Джареду кажется, что с него сняли кожу. Все такое острое, будто Дженсен трогает его изнутри, самую сердцевину.

— Дже-енс... — перед глазами темно. Джаред и не хочет ничего видеть, он и жить не хочет, он хочет остаться здесь. А потом Дженсен не то вскрикивает, не то стонет, Джаред не слышит, скорее, чувствует оголенными нервами это протяжное: " А-а! " Внутри становится нестерпимо горячо, а потом так же нестерпимо пусто. Джареду не дают упасть, снова вертят его, безвольного, и на члене опять смыкается влажное, нежное и шершавое, и нестерпимая, пронзительная сладость накрывает с головой.

Как Джаред сел на мокрый кафель, он не помнил. Сколько так сидел — тоже. Задница болела — если там и добавился еще один синяк, едва ли это что-то изменило. Он упирался в стену плечом, неловко подвернув под себя ногу, и Дженсен был рядом — навалился на спину, обхватив руками за шею. Они оба молчали, не находя сил даже на мысли, не то что на движения.

Дженсен очнулся первым — кто бы сомневался? Ничего не сказал, просто потянул несоображающего Джареда за руку. Заставил подняться на ноги, поддержал. Виновато сморщился в ответ на громкий ох. Джаред прикусил губу — было неловко за охватившую его слабость. Он неуверенно посмотрел на Дженсена. Кот бы после того, что произошло, высмеивал Джареда всю оставшуюся жизнь. Дженсен молчал и смотрел виновато. А потом взял мочалку и продолжил то, на чем они остановились, когда накрыло, — мыть Джареду спину. Он скользил мочалкой по коже так, будто чувствовал, где нужно тереть сильней, где ослабить нажим, чтобы кожа загорелась, а мышцы растаяли воском. Джаред прикрыл глаза, а бережные касания спускались все ниже и ниже. Дженсен осторожно стер все следы с ягодиц и бедер, а потом втолкнул Джареда под душ и сделал воду похолодней.

В ушах запульсировало. Джаред постоял под тугими струями, вздохнул глубоко и свободно, запрокинул лицо навстречу прохладной воде и подумал, что теплее ему не было ни разу за всю его жизнь.

Дженсен осторожно подвинул его в сторону — успел, оказывается, намылиться сам и теперь смывал пену, быстро проводя ладонями по коже и разбрызгивая воду с волос. Он быстро закончил, перекрыл воду, сходил за полотенцем и закутал Джареда в кусок ткани. Уткнулся носом в плечо, глубоко вздохнул. А потом боднул макушкой. Джаред усмехнулся и провел ладонью по мокрому ежику волос.

— Эй. Чтобы у тебя, языкастого, не нашлось что сказать?

— У меня есть, — тихо отозвался Дженсен. — Но ты будешь ржать до конца жизни.

— Я думал, ты будешь, — Джаред сглотнул. — Это же я, ну...

— Заткнись.

— Угу.

— Я думал, ты... — Дженсен кашлянул. — Думал... ты же видел Данниль... а я...

— Заткнись! — Летун улыбнулся.

— Ага. Да. Пошли в комнату?

— Пошли.

Матрас не понадобился — на диван они рухнули вдвоем. Дженсен завозился, недовольно сморщил нос, но Джаред физически не мог его отпустить. Наконец Дженсен сдался, глубоко вздохнул, сбросил на пол полотенце и стащил со спинки дивана плед. Укрыл обоих, еще поерзал, пристраивая голову у Джареда на плече. Зевнул.

— Спать надо.

— Угу, — отозвался Джаред. — Надо.

— Ты, что ли, вообще не спишь?

Джаред ответил не сразу, по крупицам перебирая собственную память:

— Почти. Час, не больше. Потом только ворочаюсь. Пустая трата времени и сил. Могу по трое суток вовсе не добираться до постели.

— Оно всегда так начинается, — Дженсен поежился. — Электронка, я имею в виду. Человек не хочет спать. Вместо этого идет искать, где бы подключиться.

— Я не знаю, Дженс, правда. — Джаред снова накрыл ладонью колючий ежик на макушке, усмехнулся ощущению. — Меня же исследуют постоянно. Физически ничего не поменялось.

— Или тебе и тут соврали. Или не знают, что искать.

— Или не знают, — Джаред снова вздохнул. — Я проводил сутки без подключения и ничего такого не чувствовал. Просто... скучно. Нужно провести вне костюма хотя бы месяц.

— Только кто тебе даст, — хмыкнул Дженсен. — То тесты для ученых, то презентация для журналистов... то я.

— То крыши, — тихо отозвался Джаред. — Думаю, не в костюме дело. Я же прыгал с высоток и без него, просто это опасней. Высшая Лига — это ведь тоже зависимость. Мне, правда, казалось, что я делаю серьезную работу. Но им всем... нам всем так кажется.

— Крыши, — Джаред кожей почувствовал, как Дженсен улыбнулся. — На трассах лучше.

— На высоте воздух свежий. Ветер сдувает смог.

— На хорошей скорости смог просто не чувствуешь.

— Да, — Джаред тоже улыбнулся. — И драки.

— И драки, — Дженсен потерся носом о его плечо. — Молчун говорит: крыши и дороги — мой наркотик.

— Боюсь, он прав.

— Знаю.

— Мне тоже говорили, — пробормотал Джаред. — Про наркотик. Что с крыш не возвращаются. Что бессмертие Высшей Лиги — сказки, а меня убьют.

— Твои друзья по университету?

Джаред кивнул.

— Я хотел быть полезным, — сказал он. — Очень хотел.

— Я думал, мальчики и девочки из высшего света все полезные, — хмыкнул Дженсен.

— Нет, — просто ответил Джаред. — Чаще всего они только для обложек. Как вывеска, что ли. На самом деле самому нельзя решить даже к кому пойдешь на вечеринку. И с кем. Ты не представляешь, что твориться, Дженсен! — вырвалось у него вдруг. — Электронная наркомания? Хватает и обычной. Все виды и типы, любые галлюцинации, все, что захочешь, — только играй по правилам и молчи. И такая тоска... Вечеринки эти, приемы бесконечные, а самоубийств сколько! — Джаред задохнулся. — Я хотел быть полезным. Чтобы меня слушали, по-настоящему. Но все равно стал вывеской.

Дженсен снова потерся носом о плечо, и Джареду стало немного легче.

— По-крайней мере я не переставал учиться.

— Тебя не выгонят-то за прогулы, студент? — фыркнул Дженсен.

— Меня вообще не выгонят. Но я занимался, по утрам. Я же не сплю. Пропустил только сегодня.

Тишина. Даже интерком отключен. Собственное дыхание кажется Джареду слишком шумным.

— Я тоже хотел быть полезным, — сказал Дженсен. — Сделать хоть что-то... В трущобах на самом деле вообще никакой наркоты не надо, дурь у всех своя. Заняться-то нечем. А нас было много, выпуск Музыканта, мой выпуск, и мы старались держаться вместе. Не так тоскливо было. Вроде как... семья. Защищает. И от чужой дури, и от своей. — Дженсен судорожно вздохнул. — Почти все погибли на Третьей, а те, кто остались в живых, — срывались один за другим. Остались только Музыкант, Весельчак и я. Те, у кого узлов не было. И Дани. — Дженсен замолчал. Потом хмыкнул. — Молчун считает, я немного поехал крышей.

Молчание. Нечего на такое ответить.

— Джаред. Почему все-таки нельзя их закрыть? Фабрики?

— Потому что безработица. Представь, что все, кто сейчас там занят, оказались не у дел. Другой-то работы нет, зарплаты тоже не будет. Снова еда только из автоматов, медицина только социальная, пособие... — Джаред вздохнул. — Тем, кто не сможет без подключений, еще и реабилитация нужна. " Роботик" понесет убытки, нормальные заводы строить будет просто не на что. Даже если захотеть. Зону перепродадут, но на это потребуется не один десяток лет. И все это время двум третям населения будет очень плохо — и... нечем заняться. Совсем.

— Думаешь, кончится тем же бунтом?

— Не думаю — знаю. Так уже было не раз. В Двадцать Четвертой зоне — всего восемнадцать лет назад, когда " Бу-Бу-Кола" перемудрила с пищевыми добавками. Резня, захват оружия гражданскими, Высшая Лига... Мои родители погибли.

И не только его, но об этом говорить было бессмысленно. Дженсен молча сжал его запястье.

— Кроме того, — добавил Джаред. — Если не мы, то " Интерком", не " Интерком" — так военные. Или " Бу-Бу-Кола". Это тоже не раз было. Невозможно запретить изобретение, как слишком опасное, все равно кто-нибудь узнает, разберется и повторит. Можно только продумать его как следует, а не как получится.

Дженсен молчал.

— Прости? — неловко спросил Джаред.

— Я понял, — сказал Дженсен, — про изобретения. Еще там, у Доктора.

Он не отстранился, и Джаред облегченно вздохнул.

— Вы об этом с Алоной говорили, — сказал Дженсен.

— Да. И еще о нормальном обмене технологиями, и как будет проходить суд. Но прежде всего о том, что пора бы его все-таки начать, — Джаред хмыкнул. — Думаю, у нас может получиться что-то не совсем бестолковое. Если, конечно, мы оба выживем.

Дженсен вздохнул. Джаред прижался щекой к его макушке, и почувствовал, как он вздрогнул.

— Как думаешь, Джаред. Если бы я пошел на твою фабрику...

— Не думаю, — сказал Джаред. — Ты сильный. А если бы каждый сходил с ума, это бы точно замять не смогли.

Дженсен прошептал почти неслышно.

— Я не знаю, что может быть хуже, чем нечто, что пожирает тебя изнутри.

Джаред знал, о чем он думает. О ком. Что хотел бы сказать, но не решается и, возможно, не решится никогда.

— Дженс, я всего лишь третьекурсник. И то авансом. И не генетик совсем, даже не биолог. О таком не слышал никогда. Только на литературе как-то " Остров Доктора Моро" задавали.

— Это что?

— Классика. Фантастика начала двадцатого века. Я тебе залью на коммуникатор, если хочешь. Не уверен, правда, что поможет. Это же не научная информация.

— Угу. Залей.

— Хорошо, — Джаред помолчал. — Дженс, если я узнаю что-нибудь, хоть что-то...

— Угу.

— Ты же не дашь себя исследовать.

— Не дам.

— Да, — Джаред крепче прижал его к себе. В комнате было отчаянно, беспросветно темно.

— Почему она ничего не сказала? — задумчиво спросил Дженсен. — Почему? Я бы придумал что-нибудь.

— Она красивая, — Джаред даже мысленно не добавил " была". Дженсен кивнул. Спросил неуверенно:

— Хотела, чтобы я догадался?

— А ты бы — сказал? Ей, вообще кому-нибудь?

Дженсен надолго задумался. Потом ответил:

— Тебе бы сказал.

У Джареда сбилось дыхание.

— Спасибо.

И снова тишина. Джаред пробормотал в темноту:

— Джефф играл на всем этом, почти постоянно. На том, что я хочу быть полезным. На том, что крыши — это наркотик.

— Это он все придумал? С фабриками?

— Частично. Его лаборатория. Что-то украдено у " Интерком"... не в этом дело, Дженсен. Идея все равно была одобрена попечительским советом. Джефф мог скрыть детали от меня, но не от них. Он просто, — Джаред хмыкнул, — вывеска более высокого уровня.

— Но он знал про наркоманию?

— Знал, — Джаред вздрогнул. — Тот грузовичок, что захватила Алона... Джефф много работал над каким-то частным проектом. Анализировал продажи, — Джаред грустно рассмеялся. — Я только на днях догадался данные с монитора считать. Не уверен в том, кто исследовал рабочих по ночам, но кабины в бары продавал точно он. И дела шли не очень хорошо. Я знаешь, что думаю? " Чистое небо" предназначено для монотонной работы, а с полноценной виртуальной реальностью получается не очень. Кривые какие-то образы, бредовые. Джефф боялся, что " Интерком" первыми поймут, что не так. Отсюда и люди на фабриках по ночам, и грузовичок. И я. И попытки выйти на Крипке. Джефф... ставил опыты.

— Опять мы кролики, — пробормотал Дженсен.

— Он мне и половины не говорил. А я не спрашивал, — Джаред снова повторил. — Прости.

— Не за что, — ответил Дженсен.

Джаред его поцеловал, и Дженсен улыбнулся.

— Он для тебя важен, — это не было вопросом.

— Я думал, он заботится обо мне, — сказал Джаред. — Ну, знаешь... будто я его сын. Он и правда заботится. Как о собственности.

— Которую можно выбросить за ненадобностью, — снова не спросил Дженсен.

— Угу.

— Тебе надо поспать.

— Опоздаем на концерт, — Джаред улыбнулся.

— Не опоздаем, — и как-то сразу верилось, что нет, не опоздают.

— Но я не смогу...

Новый поцелуй, и от тяжести чужой головы на плече теплей, чем от пледа.

— Сможешь.

И Джаред опять поверил. Закрыл глаза и сразу соскользнул в глубину, будто Дженсен нажал на секретную кнопку.

Обычно Джареду болезненно ярко снилась реальность, так что он не всегда мог понять, действительно ли уснул. Но сейчас это совершенно точно был сон. К тому же, в реальности превратившаяся в кошку Алона не могла с гордым видом пройти мимо него, а Джефф не курил сигары, а значит, никак не мог сплюнуть на землю окурок, прежде чем отвернуться. И уж конечно в реальности Рыжая Кошка и Джаред никогда не разговаривали.

Хотя, наверное, для того, чтобы остановиться и, глядя в глаза, произнести: " За все надо платить, сладкий! ", повод у нее был.

Проснулся Джаред резко, будто вынырнул. По комнате плыл звук тревожной сирены.

— Че-ерт! — Дженсен сделал попытку спрятаться ему подмышку.

— Это...

— Будильник у нас такой, — Дженсен все же поднялся, добрел до интеркома, не открывая глаз, отключил сирену, ругнулся на всплывший новостной канал и вернулся назад. Упал на приподнявшегося было Джареда.

— Спи дальше.

— Концерт, — сказал Джаред. — Я обещал.

— Угу, — Дженсен закрыл глаза.

— Вставай! — Джаред ткнул растопыренными пальцами в живот, и получил в ответ сонное мычание. Джареду не хотелось спать. Ему хотелось смеяться. Зеленый даже в темноте глаз — один — предельно недовольно на него посмотрел и закрылся.

— Гиперактивный....

— Да, я такой! — Джаред подскочил, высвобождаясь из объятий, полюбовался на то, как Дженсен сворачивается в уютный клубочек, с наслаждением натягивая на себя освободившийся плед, фыркнул и с боевым кличем рухнул сверху:

— Не выйдет!

— Ууу!

Возможно, Дженсен и дрался лучше, хотя, по мнению Джареда, одного спарринга для выводов было маловато. Но сонного Дженсена можно было брать голыми руками. За минуту шуточной возни Джаред подмял его под себя, придавил колени и прижал обе руки к дивану над головой.

— Сдаешься?

— Вот еще! — теперь на Джареда недовольно смотрели оба глаза, но тело все еще Дженсена не слушалось, и попытка освободиться не удалась. — Пусти, облом!

— Не-а, — ухмыльнулся Джаред и лизнул усыпанную пятнышками переносицу.

Дженсен моментально проснулся, дернулся всерьез и замер, будто загипнотизированный. Глаза раскрылись еще больше. Теперь они казались черными.

Джаред потерся головой о его подбородок. Поцеловал кончик носа. Дженсен сглотнул.
— Попался, — шепнул Джаред. — Никуда не денешься!

Дженсен снова сглотнул, облизнул губы. Джаред попытался прихватить губами его язык, не поймал и шепнул тихонько.

— Встаем?

— А? — Дженсен моргнул, а Джаред уже вскочил, пытаясь вспомнить, куда они дели его одежду. Где-то в душевой? А что одеть Дженсену?

— Мы же залили твое трико! В чем ты пойдешь? У вас как-то холодно, ты знаешь? — ходить было неудобно. Джаред морщился, поджимая пальцы на ледяном полу. Одежда лежала в душевой на скамейке, там же на стуле висел его костюм.

Дженсен аккуратист, оказывается. А Джаред даже не помнил, куда положил его...
Он провел пальцем по эмблеме, схватил пакет с одеждой и выскочил, стараясь не думать о том, как теплеют уши от одного взгляда на кафель в углу.

Дженсен встретил его ошалелым взглядом. Он все еще сидел на диване.

— Что? — Джаред наконец рассмотрел, что же ему нашли. " Секонд-хенд" — конечно же, Джефф бы убил за такие шмотки, но его тут нет. Да и идут они не на торжественный прием. Свитер был таким замечательно-мягким. Джаред едва не запутался в белье и попытался влезть в джинсы.

— Маловаты, кажется... эй, ты встаешь? Твоя одежда где?

Дженсен тряхнул головой.

— Ты действительно гиперактивный, — он встал с дивана, потянулся, и Джареду пришлось отвернуться.

Они так и правда опоздают!

— Когда начало?

— Да не важно, — Дженсен рассмеялся. — Мы успеем, Джей.

Джареду вдруг, ни с того ни с сего стало страшно до тошноты. Пришлось сделать вид, что он очень занят. Джинсы оказались впору, может, только чуть тесноваты. Просто ткань слишком жесткая. И, наверное, лучше не портить себе настроение, выясняя, откуда эти вещи вообще взялись. Джаред и так помнил, сколько компании, обслуживающие неблагополучные районы, закладывают в расходы на кражи. Интересно, а кофе у них найдется? Хотя бы автоматный?

— Ну, одевайся ты уже!

Из дома они вышли только через полчаса. Оказывается, сонный Кот — это очень медленный Кот, Джаред решил запомнить на будущее. К тому же такого Кота постоянно хотелось схватить и... Джареду приходилось напоминать себе о том, что он обещал и что у них с Дженсеном еще все впереди. И не только себе:

— Отстань ты от моей задницы уже! Ей и так сегодня досталось! — хотелось сказать сурово, а вышло жалобно, чуть ли не умоляюще. Естественно, Кот не был бы Котом, если бы не усмехнулся плотоядно:

— Тебе нравится, когда тебя трогают! А мне определенно нравятся твои джинсы.

— На себя посмотри!

Дженсен недоуменно себя оглядел. Плотные брюки, рубашка, широкий ремень с пряжкой, который хотелось выдрать из шлевок одним рывком, содрать эти брюки и... черт!

Джаред ограничился тем, что от души хлопнул его по заднице, быстро, так, чтобы увернуться не успел. Дженсен расхохотался:

— И кто теперь пристает?

— Пошли уже!.. Стой. Дженсен, у тебя нет чего-нибудь — кейса, сумки?

— Зачем?

— Как зачем?

Они секунду смотрели друг на друга, а потом Дженсен недовольно хмыкнул.

— Ничего не случится с твоей игрушкой.

Джаред вздохнул. Вот как объяснить, насколько голым он себя чувствует? Но Дженсен, похоже, все понимал, и у него было свое мнение на этот счет.

— Дай я тебе покажу кое-что.

Оказывается, в здании старого приюта имелся подвал, часть которого Дженсен с друзьями переделали под свои нужды.

— Все банально. Бетонные стены, чугунная дверь. Навороченные резаки, наверное, и возьмут, взрывчатка возьмет с гарантией, но у кого она есть в таких количествах? Замка два, — Дженсен с усилием провернул ключ. — Открыть может Молчун и я. Не сопрут твою игрушку.

Упрямый взгляд исподлобья утверждал, что спорить бесполезно. Джаред вздохнул.

— Дженсен, я спокоен, когда все самое необходимое у меня под рукой.

Судя по взгляду Дженсена, он явно не считал костюм Летуна самым необходимым. И Джаред сдался, неожиданно для себя самого.

— Ладно. Но ты мне будешь должен!

Дженсен расплылся в торжествующей кошачьей ухмылке.

— Жду не дождусь.

— Чего?

— Когда ты, бизнесмен, вспомнишь о процентах.

— Ах ты! — Джаред и правда разозлился. Развернул упрямого кошака, вжал лицом в стену. Прикусил наглый загривок, сильно, до синяка. Потерся бедрами, отчетливо представляя, какова эта кожа под двумя слоями одежды. Дженсен только хмыкнул и прижался сам, хотя может просто стена была слишком холодной.

— Ну все, — прошептал Джаред. — Потом, после концерта мы придем сюда. И пусть твои друзья думают, что хотят!

— Какой ты пафосный, — хихикнула эта сволочь. — Ты мне вообще много чего обещал. Засадить, например, на веки вечные!

— Оу, — Джаред лизнул торчащий позвонок и место укуса. — Ты и наручники. Оу!

— Не дождешься!

— Да? — Джаред сжал его бедра, потом догадался — сунул руки в карманы, и Дженсен выдохнул раздраженно:

— Мы куда-то идем или нет? Стена, кстати, холодная, ты, орангутанг!

Джаред фыркнул ему в затылок.

— Сам виноват!

— Ну да, конечно! Я у тебя всегда виноват!

— А что, неправда?

— Хм!

Но через полчаса они все-таки вышли.

Мотоцикл ехал медленно, по меркам Кота и вовсе полз по черепашьи, но Джареду неожиданно понравилось. Не то, чтобы трущобы были таким уж замечательным зрелищем для туриста, но Джаред ведь и правда не бывал здесь просто так, без костюма. Да и в костюме недолго.

Бар " Заряженный Винчестер" внешне мало отличался от прочих в этом районе — корявая вывеска над подвалом типовой бетонной коробки не обещала ничего, кроме литров дешевого пойла и еды, напичканной специями вне всяких разумных пределов, лишь бы хоть как-то отличалась от стандарта пищевых автоматов. Но внутри, вместо голой бетонной стойки и мебели, недолговечность которой соперничала только с копеечной ценой, неожиданно обнаружились признаки уюта.

Джаред понятия не имел, какая музыка должна играть в подобных барах, но явно не нежный гитарный перебор. Он замер на ступеньках.

Сценой оказалась простая ниша у стены. В глубине ее стояла древняя черная машина, вызывавшая смутные ассоциации с серединой двадцатого века и долгими дорогами, а перед ней на высоких стульях перед допотопными микрофонами сидели Весельчак с Музыкантом.

И играли что-то совсем не сочетающееся с трущобами. Зато отлично сочетающееся со старой машиной.

Дженсен подтолкнул его в спину, и Джаред шагнул внутрь.

Стандартная стойка была обшита полосами металла вперемешку с неплохой пластиковой имитацией дерева. Тонкие листы того же пластика на тумбах, служивших столиками, были оклеены старыми афишами, объявлениями, наклейками всех цветов, размеров и форм, и пестрели надписями маркерами от руки. Анекдоты, похабности и просто подписи — все смешивалось в причудливую вязь. Наклейки были и на стенах, и вообще на всех мало-мальски ровных поверхностях, кроме стойки. В бочках по углам что-то светилось химически, а под потолком качалось огромное, утыканное лампочками автомобильное колесо. Над стойкой висели жестяные автомобильные номера. Винчестеров и прочего оружия Джаред не наблюдал, но не удивился бы, если бы под стойкой таковое обнаружилось.

Посетители удивительно чинно сидели на круглых тумбах, похожих на деревянные бочонки, и слушали о машине и о скорости, от которой чувствуешь себя пьяным.

Джаред вздрогнул, а Дженсен уже тащил его вглубь зала.

— Так приятно было ощущать твою руку на своем плече(b), — выпевал Музыкант. — Я чувствовал, что мог бы быть кем-то, мог бы быть кем-то...

Джареду казалось, что на него все смотрят.

— Привет, — Дженсен пожимал руку человеку за стойкой, серьезному парню, лопоухому и стриженному. — Это Джей, здешний хозяин. Кличек он не любит, имей ввиду. Джей, это... вы тезки.

Серьезный парень осмотрел Джареда, будто просканировал. Но видимо ничего опасного не обнаружил, потому что улыбнулся, сразу став куда обаятельней, и протянул руку.

— Ну что ж, тезка, будем знакомы. Если ты умудрился затянуть сюда нашего романтика с большой дороги, то ты просто герой.

Дженсен фыркнул и закатил глаза. Джаред улыбнулся. Ему же только послышался намек? Или нет? Джей тем временем ехидно посмотрел на Дженсена:

— Раз уж пришел, может, займешь свое место? — и выразительно кивнул на сцену.

Джаред может быть и не понял бы, в чем дело, но Дженсен мгновенно вспыхнул и сделал шаг назад, не оставив ни малейших сомнений.

— Ты поешь? — кажется, Джаред вытаращился совсем неприлично, смутив и без того несчастного Кота окончательно.

— Предатель, — зашипел тот, но хозяин заведения только ухмыльнулся шире.

— Поет и играет, и совершенно не ценит собственные таланты.

— Ты должен принять решение — уехать сейчас, или жить и умереть как есть, — Музыкант прошелся по струнам последним аккордом, и публика зааплодировала. Люди вставали с мест, выкрикивали названия песен. Весельчак картинно приложил ладонь к уху, вызвав общее веселье. А Джей и Дженсен продолжали ругаться:

— Когда ты последний раз был на сцене, малыш? Небось, забыл уже, как инструмент держать!

— Я забыл?

— Наверняка забыл! Удивлюсь, если ты можешь еще отличить ля бемоль от моли.

— Джейсон!

— Что?

— Ты берешь меня на слабо!

— А что еще с тобой остается делать? — Джейсон негромко рассмеялся. — Не слушаешь меня, пожалей хотя бы тезку. Видишь, как ему интересно?

Видимо, выражение лица Джареда Дженсена не утешило совершенно. Он закрыл лицо ладонью.

— Если не хочешь, то тебе не обязательно, — сказал Джаред, тщательно пытаясь скрыть разочарование. Поющий Кот! До дрожи хотелось на это посмотреть. И послушать. Дженсен отнял ладонь от лица и неожиданно улыбнулся, светло и спокойно.

— Уговорили, черти.

Джейсон вскинул брови, будто был удивлен до крайности. Мельком глянул на Джареда:

— Даже так... Схожу за твоим инструментом, ковбой!

— Дай ты ребятам хоть разыграться, — недовольно пробормотал Дженсен. Джейсон подмигнул.

— Не беспокойся. Они тебе будут рады, — и исчез в подсобных помещениях.

— Я редко играю. И не очень хорошо, — пробормотал Дженсен в пространство. Будто оправдывался.

— Спасибо, — сказал Джаред. Дженсен глубоко вздохнул.

Весельчак затянул что-то про радио в голове. Публика радостно засвистела и принялась подпевать. Джаред заслушался и пропустил момент, когда Дженсен скользнул в сторону, направляясь к сцене.

Его узнавали, приветствовали, пожимали руки — и Джаред не рискнул продираться следом. Ему вообще показалось, что все это сон, из тех, что бывали у него, — слишком яркий и сложный, чтобы запомнить. Фантастический сон об ином мире, в котором возможно все, даже то, что они с Котом никогда и не были врагами. Джаред мотнул головой.

— Не скучай, тезка, — серьезный парень снова материализовался за стойкой. Поставил бутылочку с чем-то прозрачным перед маленькой темноволосой девушкой, посмотрел на Джареда. — А ты что будешь?

Джаред замялся.

— Я не пью...

— Я так и подумал, — перед Джаредом возникла точно такая же бутылочка. — Мой личный рецепт. Не отравишься, не бойся.

Джейсон улыбнулся и снова исчез.

— Я не боюсь, — сказал Джаред, но его уже никто не слушал. Только темноволосая девушка сочувственно улыбнулась.

Джаред сделал глоток. В бутылке действительно было что-то безалкогольное, с кислинкой. Может, и неядовитое.

Кажется, девушка хотела что-то ему сказать, но тут Весельчак допел, а Кот вспрыгнул на сцену, вызвав бурные овации всего зала.

Аплодисменты не слишком его обрадовали, но Весельчак уже пододвигал свой табурет, а вылезший из машины Малыш устанавливал еще один микрофон. Кот неуверенно осмотрелся.

— Эм-м, привет. Я тут давно не был...

Смысл выкриков из зала сводился к тому, что это было большой ошибкой с его стороны.

—...Так что я помогу немного ребятам, хорошо?

Зал взревел так, что Кот отшатнулся и едва не сбил с ног Джейсона. Хозяин бара не иначе как владел навыками телепортации, потому что сейчас он стоял на сцене и с самым ехидным видом протягивал Коту гитару. Публика сообщала, что если Кот попытается отделаться всего лишь небольшой помощью, живым ему отсюда не выйти. Кот ухмыльнулся и потянулся за инструментом, вызвав очередную овацию.

Малыш тем временем притащил еще один табурет, а Весельчак, устроившись, уже наигрывал вступление к чему-то, что вызвало бурное одобрение зала. Дженсен вздрогнул, взглянул на Джареда и сразу отвел глаза. Сказал что-то Весельчаку, прикрыв микрофон ладонью, но тот только расхохотался. Дженсен опустил голову и подхватил мелодию.


Куда бы я ни пошел, я знаю —
Ты появишься следом,
И именно я буду тем
Кто, открывшись, потеряет контроль.
Потому что я слишком взволнован,
Так что ты знаешь, кто победил.


Любить тебя или оставить —
Разницы нет.
Любить тебя или оставить —
В любой день.
Любить тебя или оставить —
Одинаково больно.
Любить тебя или просто...
Оставить тебя в покое я не могу.(c)

 

Дженсен скорее подпевал, чем пел, но Джаред прекрасно слышал его голос. Ниже, чем ему казалось, с рычащими нотками на самом дне, и невозможно было глаз отвести от пальцев, перебиравших лады на гитарном грифе, как и перестать вспоминать. Джаред с усилием поднял голову — только чтобы столкнуться с Дженсеном взглядами.

— Ты знаешь, я знаю, что просто оставить тебя в покое я не могу...

— Он может быть милым, — сказала темноволосая девушка. — Жаль, что поет так редко.

— Да, — ответил Джаред и зажмурился.

Чувство нереальности накрыло его с головой. Они могли бы быть кем угодно. Например, петь в маленьких барах. Хотя нет, Джаред не умеет петь. Лучше играть в кино — Джаред мог поспорить, что вопреки смущению на сцене Дженсену понравилось бы популярность без маски. Они могли бы быть кем угодно, быть вместе...

— Грустишь, тезка? — Джейсон точно умел телепортироваться.

— Да, — сказал Джаред. — То есть, нет, просто... почему он так редко поет?

— Считает, что от этого нет никакой пользы, — ответил Джейсон.

— Он не прав, — сказал Джаред.

— Ты так думаешь?

Публика аплодировала, требовала новых песен. Кот пытался отшучиваться, что его программа минимум выполнена на сегодня. Джаред сжал зубы и повторил:

— Он не прав. Потому что от чего в этом мире вообще есть польза? Не думаю, что кто-то знает.

— От беготни по крышам точно нет, — пробормотала темноволосая девушка.

— Что? — Джаред посмотрел на нее. Девушка уткнулась в свою бутылку и не поднимала головы. Он перевел взгляд на Джейсона — тот тоже смотрел на девушку и не улыбался.
Весельчак начал новое вступление, но Джаред больше не мог отделаться от чувства, что праздник закончился. И что они слишком расслабились, чтобы дело обошлось без неприятностей.

Разумеется, неприятности не заставили себя ждать.

 


Жи-Эн Кортез, офицер по связям с общественностью, как правило, своей работе не радовалась. Слишком часто приходилось чувствовать себя никчемной и бесполезной. Но все же это была работа, без которой все куда хуже. Инспектор Бивер часто повторял, что все проблемы их подопечных в отсутствии дела и нехватке массажа ягодичной мышцы, а Женевьев очень не хотелось бы походить на кого-то из них. Хотя слишком часто всплывал вопрос, чем же их отдел по степени полезности отличается от Высшей Лиги, чьи преступления — теоретически — они должны были расследовать.

Наверное, можно было бы перевестись куда-то еще. Куда-то, где работает больше народу, где еще можно считать себя настоящим защитником порядка. В отдел информационной безопасности, например. Подчищать то, что еще оставалось в этом мире от свободы слова. Или в отдел по борьбе с наркотиками. В нем люди просто отлично зарабатывали. Нет уж, тогда лучше на фабрику! Говорят, удовольствие от работы через узлы получали все, но Жен слишком хорошо себя знала. Ей не хватило бы ни здоровья, ни интересов на стороне, а превращаться в зомби, готового убить за каждый лишний проведенный вне своего тела час, не хотелось.

Так что Жен делала то, что умела, и старалась делать это так, чтобы никто не заметил, насколько ей не нравится.

К тому же " как правило" не означает " всегда".

Инспектор Бивер, сварливый, упрямый старик, всегда повторял, что они работают с людьми. Что они не заключают с Высшей Лигой договора, не спорят и по возможности вообще не общаются. И вдалбливал каждому новичку — не трогайте их.

Он был прав. Жен усмехнулась, вспомнив, как пару лет назад стажер, чем-то похожий на язву Коллинза, сумел поймать и запереть в изоляторе Лотос, а ночью со сложным организмом мутанта случился приступ — и все, что осталось от ночной смены и других заключенных, двое суток утилизировали мусорщики. Конечно, так бывало не всегда. Того же Бойцового Кота они, наверное, могли бы взять. Но Бивер боялся реакции Летуна, а даже если бы ее не было — кто знает, чем бы стал заниматься освободившийся герой, лишенный точки приложения усилий в виде лучшего врага?

После таких лекций и накатывало чувство собственной бесполезности. Потому что, как бы ни отпирался Бивер, что бы ни писали они в отчетах и во что бы ни верили, единственное, что они реально могли сделать, это более-менее успешно натравить одного бойца Лиги на другого. И прибирать ущерб. Они были людьми. Бойцы Лиги — не совсем.

И потому, когда Коллинз с изумлением рассказал ей о вежливом разговоре Бивера с Котом и Летуном, она совсем не удивилась. И когда Бивер сорвал отдел с места по звонку того же Летуна, — тоже.

На фабрику их вопреки обыкновению пропустили. Бледный начальник охраны растерялся настолько, что безропотно дал им зафиксировать следы попытки устроить теракт и выгнал, только когда они принялись допрашивать рабочих.

Впрочем, самое главное они успели узнать, и даже увидеть. Группа захвата преследовала рыжеволосую женщину в красной маске больше двух часов. Не догнали, естественно, но в том, кто это был, не осталось ни малейших сомнений.

В отделе Коллинз пытался издеваться над шефом, рассуждая, как они только что замечательно поработали у Лиги на побегушках, пока тот не отправил его в рейд по барам Восьм






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.