Глава 2. — На такой скорости вряд ли ты мог бы попасть

— На такой скорости вряд ли ты мог бы попасть…

— Я не мог промахнуться, — признаюсь я, — это уже не первый раз...

Ей нравится, когда я прибегаю к ее помощи в решении своих опасных, как ей кажется, жизненных вопросов. Вот и сейчас она с удовольствием отзывается на мою просьбу, беря в руки бинокль, чтобы получше рассмотреть, кто там за нами увязался.

— Посмотри, — говорю я, — там никого нет?

Она устраивается на переднем сидении лицом назад и припадает к окулярам бинокля.

— Да нет, — с досадой говорю я, посмотрев на нее, — в бинокль на ходу ничего не увидишь.

Ее захватывает эта игра, и она не отрывает бинокля от глаз.

При резком повороте вправо она валится на меня, и мне приходится правой рукой сдерживать вес ее тела, чтобы она не завалилась на руль.

— Знаешь, — говорю я, — вот уже много лет подряд мне кажется, что за мной кто-то следит. Психиатры говорят...

Мы просто едем и едем…

Прекрасно!

Год тому назад я дал себе слово, что к нынешней осени выпущу брошюрку, объемом в один-полтора печатных листа, это на тридцать две или сорок восемь страниц. «Стратегия совершенствования». Как, не страшась страданий и самой смерти, жить на земле? Мне кажется, я сумею рассказать людям, донести до каждого правду жизни. Все, что сказано до меня Сократом, Сенекой, Спинозой и Фрейдом — тоже правда. Библия, Веды, Коран и Талмуд ответили на все вопросы бытия. Почему же человечество несчастно?

Вдруг меня охватывает ужас: меня не поймут. Я повторяю свои постулаты один за другим (десять штук) как когда-то повторял десять заповедей Бога.

Почему?

Только часам к девяти вечера мы пересекаем черту маленького южного городка. Глядя на редких прохожих, я понимаю, что никто из них даже не станет слушать мои постулаты. Они не только не знают русского или английского, они даже жесты понимают иначе, по-своему. Как с этим быть?

В отеле, после прохладного душа, голова светлеет. Я просто сижу и смотрю в открытое окно на океан. Разве я в состоянии улучшить этот бриз, этот пылающий закат, эти крики чаек?.. А сам думаю: я не мог промахнуться.

— Эгей, где ты там? — слышу я, — все готово…

Все готово!..

Я встаю, отбрасываю в сторону полотенце и с мокрой головой спешу к ней, чтобы она выслушала, наконец, мои постулаты. Никаких поучений, никаких наставлений, никакой диктатуры пролетариата или совести! К черту диктатуру!

— Что мы будем пить? — спрашивает Юля, когда я подхожу к маленькому зеленому столику, уставленному холодными закусками.

В центре стола — цветы!.. Маленький праздник в честь моего дня рождения! И ни одного гостя! Это тоже праздник! Диктатура уединения!

Юля идет навстречу босиком по паркету:

— С днем рождения, Рест…

Я понимаю, что никакая стратегия не в силах возвести ни в какое совершенство эти глаза, эти губы, лозу этих рук, оплетающих мою шею…

Они — совершенны! Им не нужна никакая «Стратегия» никакого «совершенствования».

Уверен: нет, не нужна!