Ивакин Алексей Геннадьевич 5 страница

Белые танкисты отказались переходить, дожидаясь хоть какого-то приказа от Шиллинга. Приказа не было.

Дальше слово самому Трембовельскому:

Итак, утром 25 января (ст.ст.) 1920 года из города стала доноситься стрельба. Толпы беженцев со своим скарбом устремились на молы. Уже кажется, что все корабли и яхты заполнены, а беженцы все прибывают и прибывают.

К автору этого очерка подошел командир отряда полк.Миронович и предложил сопровождать его в штаб. Захватив ручные гранаты, а за плечи закинув карабин, я поспешил за командиром. Поднявшись в гору, мы увидели на перекрестках стоящие офицерские дозоры. По некоторым улицам пройти было нельзя, так как большевики, стреляя из пулеметов вдоль улицы, расстреливали каждого, выходящего из дома. На тротуарах и посреди улицы лежало несколько трупов.

Все же нам удалось дойти до штаба ген.Шиллинга. Но никого там уже не было. На столах стояли пишущие машинки. В одной из них был незаконченный приказ, на полу валялись какие-то бумаги. Видно было, что штаб оставили неожиданно и в спешке. Разглядывать брошенные документы у нас не было времени, и мы поспешили в канцелярию английского представителя. Там также, кроме брошенных бумаг, мы ничего и никого не увидели.

Пришлось идти назад. Но путь, по которому мы пришли, был уже в руках красных. Сделав небольшой крюк, мы вышли к мраморной лестнице, которую охраняли юнкера - какого училища, не помню. Спустившись по лестнице в порт, мы вернулись на транспорт.

Обезумевшие беженцы метались по порту, но все уже было полно и никого больше не принимали. Мы видели, как отошел переполненный транспорт " Владимир", вот отходят небольшие частные яхты. У одного из молов пришвартован английский миноносец, палуба которого уже пестрит толпой беженцев. Улица вдоль порта опустела, видны только отдельные запоздавшие. Вдруг раздалась трескотня пулеметов, а затем на молу у английского миноносца, который еще принимал беженцев, разорвались одна за другой две гранаты. Миноносец рванул и, оборвав швартовы, поспешно покинул порт. Порт опустел. Все, что могло уйти, ушло. Красные сдержали свое слово, транспорт " Дон" остался в порту, а обещание ген.Шиллинга оказалось пустой болтовней. Мы, танкисты, были предоставлены самим себе.

Всем пофиг, как говорится.

" Дон" попытался выйти из порта. Но не было буксиров. Пришлось захватить оружием портовый буксир. Начали выходить из порта. Не получилось, застряли в сале. Нет, не в еде. Сало - это такой мелкий лед. За ночь с 25 на 26 сало превратилось в нормальный лед и транспорт " Дон" застрял напротив Воронцовского маяка. Пришли два красных парламентера, прямо по льду. Одного из парламентеров белые взяли в заложники. Очень рыцарское поведение, да.

Двое суток англичане и французы - крейсер " " Кардифф" и броненосец " Жюль Мишле" - ломали лед вокруг " Дона". Наконец, вытащили судно из ледовой западни и потащили " Дон " в Севастополь.

Заложника, кстати, отпустили. Красные, в это время, " Дон" не обстреливали.

Дотелепали до Севастополя, где и благополучно разгрузились. Потом эти танки попали в плен, кстати. Сейчас подобные - НАСТОЯЩИЕ! - стоят в Луганске.

И это еще не весь бардак.

Просто хронология:

22 января генерал Шиллинг объявляет эвакуацию.

Вечером 23 января генерал Шиллинг передает всю полноту власти Украинской Галицкой Армии генерала Сокиры-Яхонтова. Это у которого триста бойцов и все болеют тифом.

Власть петлюровской Директории УНР продержалась около полутора суток.

Утром 24 появились на улицах указы Шиллинга о передаче власти, а уже утром 25 были расклеены новые указы Сокиры-Яхонтова, что от обороны Одессы он отказывается. Между делом, еще были листовки некоего " отамана Зегожа", который захватил власть в Одессе на пару часов. Кто это, откуда он взялся и куда делся - темна вода в облацех.

К полудню 26 января все закончилось.

Город контролировали красные.

«И тут начались стррррашные, ужжжжасные репрессии!»

А теперь поговорим о красных репрессиях 1920 года в Одессе.

После панического бегства генерала Шиллинга и его " армии", в городе остались части Украинской Галицкой армии - УГА. Сколько их было - все говорят по разному. Кто-то пишет о том, что их было сто человек и все больны тифом, кто-то - двадцать тысяч. Не разберешь по источникам.

Явно, было несколько тысяч, причем многие квартировали по хатам. Так или иначе, галицийцы воевать не стали и в очередной раз перешли на сторону победителей - Красной армии. ЧУГА начали называться.

И вот эпизод, который современные украинские историки выдают как пример москальского зверства, направленного против свидомого украинства.

23 апреля 1920 года на станцию " Одесса-Товарная" был подан поезд, в который погрузились солдаты ЧУГА. Ночью поезд оцепили чекисты и расстреляли из пулеметов. Погибло от 20 до 60 человек, остальные были арестованы, затем этапированы в Харьков.

Ну и вот - это невинные жертвы " кровавой чека" или?

А давайте посмотрим, что произошло ПЕРЕД этими событиями.

А перед этим в Тирасполе восстал кавалерийский полк ЧУГА во главе с атаманом Эдмундом Шепаровичем, перерезал местные Советы и пошел маршем на соединение с петлюровскими частями УНР, которые тогда шли по северу нынешней Одесской области. А 20 апреля в Одессу прибыл поручик Галицкий, который поднял одесские отряды ЧУГА и попытался вывезти их на фронт.

На какой фронт? Всего через два дня, 25 апреля, началось польское наступление на Киев. И 7 мая Киев был взят поляками и петлюровцами.

А части ЧУГА в очередной раз собирались предать, на этот раз красных.

И вот в этом контексте, как рассматривать действия чекистов? Гуманисты скажут, надо было разоружить и интернировать галицийцев. Ага. А как?

Ведь взятие города не означает того, что там моментально заканчивается бардак и все мирные жители сидят ровно и принимают новую власть. Бардак не закончился, он продолжился.

Вот, например, никуда не делись анархисты. Их основное ядро - боевая дружина Мишки Япончика - стало основой 54 стрелкового полка 45 дивизии Якира. Только вот, на фронт они не стремились, предпочитая отсиживаться в родной Одессе. Занимались своеобразным " рэкетом" - при красных, например, похищали членов ревкомов и требовали выкуп.

Для уничтожения " анархо-бандитов" была создана Особая ударная группа ЧК по борьбе с уголовным и политическим бандитизмом. Группа вербовалась из приговорённых к расстрелу боевиков-анархистов, которые, в обмен на жизнь стали уничтожать известное им анархистское подполье.

В Одессе командовал анархистским подпольем начальник уголовной милиции товарищ Шахворестов.

На Юго-Западной железной дороге комендантом управления служил некто Александрович. Руководил, в том числе, охраной железной дороги. 35 человек в группе охраны было. Группа полностью состояла из анархистов, которые совсем не стеснялись реквизировать на мировую революцию то, что им понравится. Помогала им анархистская группа железнодорожных грузчиков, возглавлявшаяся бывшим членом " Черного знамени" В. Дубиным (Крикливым), а теперь депутатом горсовета.

Ликвидированы. А еще были просто бандиты.

А вот еще одна интересная личность - Марк Герщанский. Был начальником Херсонского райотдела милиции. Осужден за " пьянство, разгильдяйство и взяточничество". Отправлен в концлагерь (в районе Березовки) до конца войны, но оттуда сбежал. Приехал в Одессу. Дальше комедия, не удивляйтесь. Он идет в ЧК, где говорит, что он идейный борец с буржуазией. И, будучи в розыске, устраивается в отдел по борьбе с бандитизмом! И чем там занимается? Правильно, не борьбой, а просто бандитизмом.

Из уголовного дела: " М.Герщанский с помощью взятки в 150 аршин мануфактуры затягивает в свою компанию нового начальника райотдела милиции Абрамовича, помощника начальника по следственной части Немировского, помощника начальника по наружной части Хесельмана и нескольких рядовых милиционеров"

По началу они крышевали Новый рынок. Брали с продавцов. Этого показалось мало. Начали грабить, используя мандаты ЧК. Ну а что? Сами себе выписали, сами поехали, сами ограбили.

Когда летом приехал новый состав ЧК, начальником стал Макс Дейч - вся эта шайка была арестована. Пятеро расстреляны, остальные на лесоповал.

Кто-то скажет, вот, мол, лицо красной гидры. Но вот в чем отличие " красных" от " белых"... Красные в своих рядах порядок наводили. А белые - нет.

Вот, что писал по этому поводу Врангель:

Сложив с себя все заботы о довольствии войск, штаб армии предоставил войскам довольствоваться исключительно местными средствами, используя их попечением самих частей и обращая в свою пользу захватываемую военную добычу.

Война обратилась в средство наживы, а довольствие местными средствами - в грабеж и спекуляцию.

Каждая часть спешила захватить побольше. Бралось все, что не могло быть использовано на месте - отправлялось в тыл для товарообмена и обращения в денежные знаки. Подвижные запасы войск достигли гомерических размеров - некоторые части имели до двухсот вагонов под своими полковыми запасами. Огромное число чинов обслуживало тылы. Целый ряд офицеров находился в длительных командировках: по реализации военной добычи частей, для товарообмена и т. п.

Армия развращалась, обращаясь в торгашей и спекулянтов.

В руках всех тех, кто так или иначе соприкасался с делом " самоснабжения", - а с этим делом соприкасались все, до младшего офицера и взводного раздатчика включительно, - оказались бешеные деньги, неизбежным следствием чего явились разврат, игра и пьянство. К несчастью, пример подавали некоторые из старших начальников, гомерические кутежи и бросание бешеных денег которыми производилось на глазах у всей армии.

Деникин сильно обиделся на эти и другие слова, кстати, обвинив Врангеля в том, что, он работает на развал Добровольческой армии:

Генерал-лейтенант

А. И. Деникин

Февраля месяца, 25 дня, 1920 г.

Милостивый Государь, Петр Николаевич!

Ваше письмо пришло как раз вовремя - в наиболее тяжкий момент, когда мне приходится напрягать все духовные силы, чтобы предотвратить падение фронта. Вы должны быть вполне удовлетворены...

Если у меня и было маленькое сомнение в Вашей роли в борьбе за власть, то письмо Ваше рассеяло его окончательно. В нем нет ни слова правды. Вы это знаете. В нем приведены чудовищные обвинения, в которые Вы не верите. Приведены, очевидно, для той же цели, для которой множились и распространялись предыдущие рапорты-памфлеты. Для подрыва власти и развала, Вы делаете все, что можете.

Когда-то, во время тяжкой болезни, постигшей Вас, Вы говорили Юзефовичу, что Бог карает Вас за непомерное честолюбие...

Пусть Он и теперь простит Вас за сделанное Вами русскому делу зло.

А. Деникин.

Но это так, как иллюстрация того гадюшника, который творился внутри Белого дела.

После этого, когда смотришь на официальную статистику, начинаешь по другому смотреть на цифры:

С февраля по конец сентября 1920 г. ОГЧК привлекло к ответственности:

- за антисоветскую агитацию и пропаганду - 233 чел.; - как думаете, после череды бесконечных переворотов, когда идет наступление поляков и петлюровцев, является ли антигосударственная агитация и пропаганда преступлением?

- за выдачу коммунистов и ответственных работников - 140 чел.; - логично?

- за службу в деникинской контрразведке - 221 чел.; - думаю, комментарии излишни. ОСВАГ и Азбука вполне себе действовали в Одессе и после января 1920 года. Шульгин об этом пишет, не скрываясь.

- за службу в Добровольческой армии - 88 чел.; - это из нескольких десятков тысяч белых офицеров, между прочим.

- за провокации и хранение оружия - 173 чел.; - нормальная статья.

- за участие в контрреволюционных организациях - 451 чел.; - я уже привел пример анархистов.

- за подготовку восстаний - 77 чел.; - ничего удивительного. Каждый год в Одессе по несколько восстаний. Кто весной 1920 года даст гарантию, что нового восстания не будет? В январе 1921 года меньшевики соберут митинг и поведут толпу штурмовать ЧК и брать власть в руки.

- за организацию погромов - 32 чел.; - логично.

- за шпионаж - 133 чел. - Сидней Рейли не один работал, а создавал свою агентурную сеть.

Всего, общее количество арестованных за 1920 г. одесской ЧК составило 10.225 чел., из которых расстреляно 1418, отправлено в концлагерь 1558, освобождено 4644, остальные осуждены на различные сроки, в том числе и условные.

Обнаружено и сдано в Нарбанк в 1920 г. денег и ценных бумаг на сумму 10.000.000 руб., золотой монеты 600 руб., серебряной монеты 400 руб., серебра в изделиях 12 пудов, золота в изделиях 15 фунтов, бриллиантов 120 карат. Кроме того, зарегистрировано и опечатано до 800 крупных потайных складов с большим количеством припрятанных, с целью спекуляции, различного рода товаров. Обнаружено также много военного обмундирования, амуниции и полевых биноклей, до 500 винтовок, револьверов и шашек.

Многие мне скажут, мол, все это ерунда. На самом деле, арестовывали и стреляли безвинных людей.

А давайте посмотрим, что происходило с теми белогвардейцами, которых бросил главноначальствующий Шиллинг? Они не эвакуировались морем, не стали пробиваться в Крым, они начали уходить в Румынию.

Сосредотачивались в районе Овидиополя, пытались несколько раз перейти границу с Румынией. Румыны же открывали огонь из пулеметов. Один раз отряду Шульгина удалось договориться с румынами, что они пропустят женщин и детей, мужчины же уйдут обратно в Россию. Мужчины ушли воевать с красными. На следующий день румыны ограбили женщин и детей и выгнали их в Россию. А что же красные?

Ведь по идее, своих кровных врагов-беляков " краснопузая сволочь" должна была расстрелять и шашками порубать на заснеженных берегах Днестра?

Я вот лучше белогвардейцам и дам слово. Все же, немало сохранилось воспоминаний о тех днях.

Вот, например, Михаил Арцюшкович, кадет, вспоминает, что утром 31 января их просто бросили в Овидиополе. Свои, белые. Ушли пробиваться на встречу с группой генерала Бредова.

Кадетам этим было от 10 до 16 лет. Старшие ушли с войсками. " Утром 1-го февраля Овидиополь был тих и пуст. Воинских частей и военных не было. Местные жители позакрывались в домах и только изредка, кто-либо прошмыгнет, да бабы у колодцев, осторожно озираясь по сторонам, что-то шепотом одна другой говорили.

После шума и гама предыдущих дней, тишина создавала атмосферу чего-то страшного и рокового, будто что-то неизвестное висело в воздухе. Каждый из нас, оставленных на произвол судьбы, чувствовал себя обреченным. Каждый думал: " что будет, когда нас встретят большевики, что с нами сделают и почему нас здесь оставили голодных, холодных и никому ненужных? "

И вот сорок этих пацанят пошли обратно в Одессу. Пешком, конечно. Один с ними офицер остался - полковник Овсянников. Дошли до Люстдорфа, где их, наконец, накормили и уложили спать местные жители немцы. На следующий день ребята отправились в город. Через будущий мемориал 411 батареи вышли к Даче Ковалевского. Там и встретили их красноармейцы. И как? Да никак, обругали " белогвардейской шпаной" и отправили их в казармы кадетского корпуса, выделив для сопровождения одного конного бойца. Тот всю дорогу над пацанами прикалывался: " Сейчас придем, вас там покормят и расстреляют". Почему прикалывался-то? Может, угрожал. Да потому что привел в казармы, велел располагаться и... И обратно уехал. Кадеты остались предоставлены сами себе. Вот прям там в казармах и жили. Мало того, " сволочи краснопузые" еще и трехразовое питание обеспечили. Хреновое, правда. " Утром - кусок черной замазки и жестяная кружка чая; обед - тарелка мутного, без определенного состава супа и немного ячменевой каши; ужин - кусок хлеба и чай"

Ну так ведь это общая ситуация. Другие, что ли лучше питались? Вся страна в разрухе.

Кадеты из одесситов просто разошлись по домам. Те, которые не из местных, так и жили в корпусе. Потом их разобрали по домам дамы из бывшего аристократического света. Арцюшкевич отболел тифом, затем жил на квартире вместе с генералом В.И. Черкасом. 17 марта 1922 года Арцюшкевич уезжает в Польшу, где и живет до 1978 года. Про остальных кадетов он почти ничего не рассказывает. Разве что, кроме: " Миша Терехов жил со мною на одном этаже, в соседней квартире. Васю Федорова осенью 1921-го года по призыву взяли в красную армию. Стась Ярмолинский работал в парикмахерской " м-сье Серж" на Преображенской улице".

Интересно было бы найти судьбу Васи Федорова. Участвовал ли он в заговорах или стал героем Великой Отечественной? Каждый выбирает свою судьбы. Вот полковник Овсянников стал активным участником белогвардейского подполья и был расстрелян летом 1920 года.

Или вот рассказ Шульгина. Его отряд состоял из... гимназистов.

Единственный бой, в котором схлестнулись котовцы и отступавшие белые - бой под Канделем. Наступающую красную конницу встретили кадеты и гимназисты.

Тут у меня возникает вопрос - слушайте, а где белая гвардия-то? Где эти штабс-капитаны Овечкины? Где эти Турбины и прочие " Поле, русское поле..." Почему в снегах-то семнадцатилетние пацаны? Котовский, конечно, победил Шульгина. Были погибшие, но то ведь бой.

К отряду Шульгина прибиваются и офицеры. О четырех полковниках он точно упоминает. Командует же отрядом - редактор.

Идут, идут ночами, по степям, по снегу. Один из местных говорит беглецам - села обходите. Разденут и убьют. Местные. Не котовцы, у них порядок.

Шульгин плюет на все, приказывает спороть погоны и идти к Котовскому, в Тирасполь, минуя села.

Выходит отряд к Тирасполю. Видит - эскадрон. Сдаются в плен. И что делают красные конники?

Предлагают меняться. То есть шульгинцы отдают красным шинели и папахи, а те им дают гражданскую одежду. " - Вам, товарищ, в вашем положении лучше меняться."

Для чего? Да чтоб местное население к стенке не поставило. Не злобное чека, а местные. Ибо Котовский запретил расстрелы.

Мы пошли по улицам. День был теплый, и солнце ласково грело. Не помню, как начался разговор. Он сказал:

- Как мы все довольны, что товарищ Котовский прекратил это безобразие...

- Какое безобразие? Расстрелы?

- Да... Мы все этому рады. В бою, это дело Другое. Вот мы несколько дней назад с вами дрались... еще вы адъютанта Котовского убили... Ну бой, так бой. Ну кончили, а расстреливать пленных - это безобразие...

- Котовский хороший человек?

- Очень хороший... И он строго-настрого приказал... И грабить не разрешает... Меняться - это можно... У меня хорошее пальто, приличное.

Не знаю, почему, разговор скользнул на Петлюру. Он был очень против него восстановлен.

- Отчего вы так против Петлюры?

- Да ведь он самостийник.

- А вы?

- Мы... мы за " Единую Неделимую".

Я должен сказать, что у меня, выражаясь деликатно, глаза полезли на лоб. Три дня тому назад я с двумя сыновьями с правой и левой руки, с друзьями и родственниками, скифски - эпически дрался за " Единую Неделимую" именно с этой дивизией Котовского. И вот, оказывается, произошло легкое недоразумение: они тоже за " Единую Неделимую".

Как вам диалог? Шикарен, да? А ведь так и получилось, в итоге. Хотя и в другой форме.

А Шульгин получает пропуск, практически без всякой проверки. Добирается кое-как до Одессы. Встретил там семью, за которую золотом заплатили румынам. Живет тяжело, переболел тифом, денег мало. Но мы же о терроре? Так вот, террора просто нет. Вернее, он есть, но в отношении уголовников. Это слова Шульгина, не мои:

" Одесса с покон веков славилась как гнездо воров и налетчиков. Здесь, по-видимому, с незапамятных времен существовала сильная грабительская организация, с которой более или менее малоуспешно вели борьбу все пятнадцать (нет, их было, кажется, 14), - все четырнадцать правительств, сменившихся в Одессе за время революции. Но большевики справились весьма быстро. И надо отдать им справедливость, в уголовном отношении Одесса скоро стала совершенно безопасным городом."

Правда, он оправдывает этот факт тем, что " чрезвычайка" должна кого-то убивать. Но это уже проблемы Шульгина. Ведь именно его деятельность привела к тому, что террор начал усиливаться.

По Одессе вовсю бродили слухи, что немецкая армия перешла румынскую границу и солдат рейхсвера уже видели в Люстдорфе и они вот-вот освободят город от красных.

Шульгин начинает воссоздавать свою агентурную разведывательную сеть. Однажды, он слишком поздно засиделся на конспиративной квартире и нарушил комендантский час. Со спутником, фамилию которого не называет, решают ночевать в милиции. Для этого надо попасться патрулю. Попадаются первому патрулю - а те их... Отпускают, идите, мол, с миром. Неудача. Ищут второй патруль - те их отводят в участок таки. В участке их выслушивают и... Выгоняют. Дальше я ржал от наглости Шульгина, представляя комедию в лицах:

В конце концов, проэкзаменовав нас еще о роде наших занятий, при чем снова на сцену выплыла гитара и старинные романсы, нам объявили что мы свободны. Но это совсем не входило в мои планы.

Прежде всего, я рассудил, что прятаться от чрезвычайки выгоднее всего в районе, ибо карающей руке советской власти не придет в голову искать контрреволюционеров в своей собственной полиции. А, во-вторых, куда же нам идти?.. Опять на улицу?.. Но первый патруль схватит нас снова.

Поэтому я попросил разрешения переночевать здесь в районе, каковое милостиво получил.

Мы улеглись на широком подоконнике. Начальство " дормировало" на деревянных скамейках.

В следующий раз, после того, как Шульгин получает инструкции и деньги из Крыма, ему уже нельзя попадаться. И, когда очередной ночью его задерживают, он играет истерику:

- Да вы чем, собственно, занимаетесь?

Тут меня осеняло вдохновение... Патруль обступил меня кругом, вроде, как публика. И я внезапно " впал в роль".

- Чем я занимаюсь?.. Ведите меня в район - вот что!.. Мне все равно... чем я занимаюсь? Как вы меня спросили, - так лучше бы не спрашивали!.. Потому, - я человек пропащий... Все равно - в район, так в район!..

Наступила почти драматическая пауза..

- Чем я занимаюсь?.. Как бы не так?.. Чем я занимался!.. Скрипачом был, скрипку имел хорошую... Вот в оркестр договорился... Так вот нате... заболел!.. Сыпняк. Денег нет... Продал скрипку... Теперь, какой я человек?!. Скрипач без скрипки... Где ее возьму?.. Что мне с этой чертовой гитары!.. Гитара у меня осталась. Учу романсы распевать... Так много ли их, дураков, ко мне ходит? Сыт с этого будешь?!.

Длинная пауза. Кажется, они были растроганы.. И с заднего ряда кто-то сказал:

- Отпустить бы...

Тогда, старший, почувствовав " глас народа", который действительно был для меня и данном случае почти что " гласом божьим", оказал;

- Ну, как вы скрипач, товарищ...

И прибавил:

- Только не попадитесь другому патрулю... Тихонько идите, не шумите...

Какие жуткие репрессии.

Как замечательный подпольщик, Шульгин ни словом не обмолвился - что конкретно он делал. Я предполагаю, что готовил офицерские боевые отряды на предмет восстания. Для этого и получал деньги, чтобы господа офицеры могли нормально готовиться к часу " Х". Но ни одной фамилии, ни одного намека на свою работу. Рассказывает только то, что касается исключительно его. Это и понятно - записки изданы в Болгарии, в 1921 году. Еще есть те, кто спокойно живет в Одессе и ждет этого самого часа " Х". Гражданская война вовсе не кончилась с последним выстрелом на поле боя.

Она продолжалась еще очень долго. Только уже в форме не открытых столкновений, а борьбы разведок, агентур, диверсий.

Агенты Шульгина никуда не делись.

Конечно, репрессии были. Но в этом ничего необычного нет. Большевики вовсе не были исчадиями ада, которым лишь бы убить и не важно кого. Это была политическая сила, которая стремилась к нивелированию сословных различий. И бывшие белогвардейцы, фабриканты, кулаки - вполне себе жили первое время. Пока не ступали на дорогу борьбы с властью. А реакция власти, если это не власть Януковича, всегда адекватна - репрессия. Есть масса примеров, когда бывшие белогвардейцы становились уважаемыми членами общества. Самый характерный пример - маршал Говоров, поручик колчаковской армии. А были и те, кто, будучи, отпущенными под " честное слово" - слово свое нарушал и начинал борьбу с Советской властью. Вот как Шульгин. Находясь в советской Одессе он ненавидит всё, даже цветы:

В окошко мне виделась часть города с садиками и двориками.

В этих садиках всюду шевелились работающие на земле люди. Можно было без всякого колебания сказать, кто они. Это, конечно, были буржуи, контрреволюционеры, парии советского режима. В социалистической республике почему-то устроено так, что чиновники, профессора, писатели, адвокаты, торговцы, офицеры, словом, люди интеллигентных профессий, должны работать физическим трудом. А люди мускульного труда должны работать головой.

Что же делают эти " буржуи" на хорошеньком квадратике, где зеленые узоры на желто-коричневом фоне раскалившейся одесской земли?.. Кажется, ухаживают за розами... Неужели розы есть в Советской Республике?.. Представьте себе, - есть... Не только розы, - масса цветов на улице. Просто удивительно, - почему нет декретов об уничтожении всех цветочных заведений и запрещении продажи цветов на улице. Что может быть буржуазнее цветов... Есть, пить, - это ведь, во всяком случае, и пролетарское занятие. Но цветы? Ленин и нарциссы... Троцкий и фиалка...

А когда тобой движет ненависть к цветам, людям, соседям, стране, Родине, народу - то эта ненависть возвращается с десятикратной силой.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Как вы уже увидели, гражданская война - это, в первую очередь, бардак, хаос и разруха. Это не война между государствами - это война внутри государства. А там нет четкой линии фронта и нет точной, окончательной даты начала или конца. В гражданской войне нет и однозначных сторон.

Красные могут воевать против красных, а белые против белых. Красные могут сегодня быть зелеными, завтра белыми, послезавтра черными. А могут быть вообще отдельные силы - ни красные, ни белые, ни зеленые. Обычные бандиты, в зависимости от выгоды, могут быть кем попало и работать хоть в ЧК, хоть в ОСВАГе. И свои будут стрелять своих.

И заканчивается гражданская война не в День Победы. Подпольные организации противников победившего режима будут спокойно работать днем на этот режим, а ночью организовывать теракты и диверсии. А под саботажем может пониматься обычная уголовщина. А уголовник, ускользнув от карательных органов за границу может выдавать себя за политического эмигранта.

И бесчисленные комитеты спасения, и волонтерские организации, и конференции, и расстрелы, и непонятные боевые действия, и информационные войны, и интервенции всех желающих стран.

Все это было, все это есть и повторится, к сожалению, не раз.

Но в гражданской войне выигрывает тот, кого поддержит народ - не нарисованный рейтингами или сайтами, а тот, у которого оружие в руках. Но это еще не достаточное условие. Побеждают еще и те, которые начинают наводить порядок на своих территориях. И, порой, совершенно негуманными методами.

А как поступать с человеком, который привык " Маузером" или " Калашниковым" добывать себе сало или новый телефон? И который работать не хочет и учиться не умеет? Простить? Ну, один раз можно. А если рецидив? Опять под честное слово отпускать?

Гражданская война - страшная вещь. На ней нет ангелов. Но есть бесы.

И есть люди.

Они и побеждают.

Будьте людьми, люди.

https://samlib.ru/i/iwakin_a_g/gvodessa.shtml