О младенцах от О до 2 лет 3 страница

Обобщения в виде действий — это своеобразная подсказка для взрослых, как играть с малышом. Что он уже умеет? Умеет прятаться, умеет радоваться, когда прячут и находят, — вот уже и поле для фантазии взрослого, чтобы организовать прятки.

Бабушка с внуками играла так: прятала их кулачок в своей руке и приговаривала: " Где же спрятались мышки-малышки? " Потом резко и неожиданно разжимала свою ладонь: " Вот где они спрятались! " Эта простенькая игра, но и она учит, в ней малыш обобщает; потом сам начнет просить взрослых поиграть с ним именно так. Берет руку взрослого и прикладывает к своей или свои ручки складывает так, как складывала бабушка. За таким новым обобщением присутствуют и растущие возможности малыша общаться со взрослым — не только эмоционально, но и по делу, хотя дело еще очень простое.

Не меньше радости, чем прятки, доставляет малышу игра в бодание лбами, когда бодают не только его, но и он сам тихонько, естественно, стукается лбом со взрослым. Эта игра очень рано принимается детьми, они с удовольствием в нее играют даже в возрасте около года. Эта смешная игра помогает малышу развивать координацию движений, происходит обобщение схемы тела. Чтобы рассчитать траекторию своего движения навстречу взрослому, маленький должен сориентироваться не только в пространстве, но и в свойствах своего тела. Кроме положительных эмоций, которые обязательно есть в этой игре, возникают также двигательные обобщения.

Движение становится и формой выражения отношений. У полугодовалого ребенка появляется движение " заигрывания" или нарочитого пугания взрослого, когда тот проявляет к нему внимание. Это как бы заманивание взрослого для дальнейшей игры с ним.

Научившись тянуться к предметам, к людям, освоив собственные ручки и ножки, малыш к полугодию уже приобретает поведение индивида. Это значит, что у него появляются собственные возможности для действия и он стремится их реализовать. Да, появляется собственное желание, которое далеко не всегда по нраву взрослым. Вот и трясет молодая мама коляску, стараясь усыпить, строго в соответствии с временем режима, своего пятимесячного сына. Как жаль порой, что у нас не принято вмешиваться в чужое воспитание, даже если оно просто безграмотно. Карапуз изо всех силенок пытается приподняться в коляске, а его силой заталкивают обратно. В этом сопротивлении самые первые расточки человеческой воли, возможности быть собой. Но... укачали, и мама может приняться за прерванный роман.

Шестимесячный сопротивляется, когда его укладывают на спину. Он уже хочет другого: хочет сидеть или стоять. Как часто ложный страх родителей, что малыш чересчур избалуется, лишает его возможности проявить свои первые желания. А взрослые не задумываются о причинах слез и дают возможность поплакать вволю.

Мы уже отмечали, что освоение пространства — это и освоение пространства своего тела. Тело человека обязательно включает и те состояния, которые в нем рождаются. Состояния голода и жажды, тревоги и радости, напряжения и разрядки и тому подобное. Они — эти состояния — также должны быть обобщены, чтобы стать предметом сознания. Постоянство свойств предметов помогает ребенку в этом сложном деле. В полгода он ест игрушки, которые ему нравятся значительно больше, чем остальные. Так, у нашего сына долгое время самой излюбленной игрушкой был тюбик из-под крема. Он перекладывал его из ручки в ручку, подносил к глазам, громко и радостно покрикивал, когда видел его.

Кружка для питья, ложка становятся предметами потребностей, так как в них обобщается состояние, в них обобщается действие. Сначала ребенок видит эти предметы и слышит обращенный к нему голос взрослого: " Открой ротик! ", " Смотри, какая кружечка! ", — но позднее сами предметы без слов и слова без предметов будут олицетворять для него потребности. Поэтому, обучая ребенка любому действию с предметом, важно, чтобы он не только услышал о нем, но и видел его. Так предмет будет познаваться во всей полноте его свойств. Не просто дать кружку, но и показать ее, не просто поднести ложку ко рту, но и проследить за тем, видит ли ее малыш.

Эти простые правила позволяют полнее освоить все пространство выполняемого действия.

Пространство выполняемого действия — это и характеристика его совершенства, так как возможность предвидеть последствия своих действий с предметом складывается на основе знаний не только о его свойствах, но и о свойствах своего действия, о себе как действующем. Посмотрите-ка на семимесячного малыша, как он пытается действовать сам: сам потянулся к замечательной палочке, которая так некстати выпала из ручки, — тянется старательно, но, увы, никак не достать. Попробовал еще раз, и новая неудача. В другой раз тянется уже с хныканьем, а после очередной неудачи — и с плачем, но тянется, пробует... Очень хочется самому и чтобы получилось... Как это похоже на честолюбие взрослых.

Из таких попыток — удачных и неудачных — складывается пространство действия. Многие помнят неудачи малышей, когда они с трудом осваивали такие свойства предметов, как их хрупкость, ломкость... Страдали не только вещи. В тот момент ругали растяпой человечка, который еще только собирался отмечать свой первый день рождения... А ему можно и нужно помочь в овладении пространством своих действий. Как? Прежде всего давая возможность действовать. Пить из кружки самому и самому ставить ее на стол, самому брать ее со стола, самому брать ложку и самому класть ее. Это же относится и к игрушкам. Не только вложить в руку малыша пусть самую замечательную игрушку, а показать ее так, чтобы он сам взял, сам увидел, сам потянулся... Каждое движение, направленное на овладение предметом, можно считать и действием по овладению собственным телом. Стал бросать игрушки из кроватки, сопровождая каждое действие вопросительным аканием и смехом после того, как ему передавали упавшие игрушки.

В этом действии есть одна интересная деталь: если взрослых нет рядом, то игрушки бросать не для кого. Также малыш не будет их бросать, если вы их не поднимаете. Деталь эта говорит только о том, что здесь имеется особое действие: здесь познаются не свойства предмета, а скорее ваши свойства как собеседника, как человека, с которым можно что-то делать вместе. Действие как бы организует пространство, где взаимодействуют ребенок и взрослый.

Это не единственное действие, которое помогает малышу " управлять" пространством взаимоотношений со взрослыми. Первые " не хочу" также выражены в действии. Например, в таком: взрослый вместе с шестимесячным малышом на руках хочет войти в темную комнату, но маленький сопротивляется, упирается ручками в дверь, а когда взрослый хочет сломить его сопротивление, начинает плакать. Такое действие тоже является средством общения со взрослым и выражается порой известными словами: " Я не тебе плачу, я маме плачу! "

Тут прочитывается призыв к новой форме общения. Новизна ее в том, что средством общения будут не только эмоции (отношение взрослого к ребенку, отношение ребенка ко взрослому), но и содержание действий, которые они могут осуществить вместе. При этом делается новый шаг на пути к овладению речью как иной форме общения.

Выполняя просьбу ребенка, выраженную в действии, мы помогаем ему войти в пространство, организованное не только объективными свойствами предметов, но и теми его особенностями, которые создаются только в условиях совместности. Так в жизнь малыша входит время как последовательность действий.

Он бросил игрушку и выжидательно акает, он ждет вас... Если вы наблюдательны, то заметите, что такое действие нельзя назвать бросанием в полном смысле слова. Ребенок не замахивается ручкой, а просто разжимает ее и выпускает игрушку из руки. Это еще одно доказательство того, что действие — не со свойствами предмета, а с вами, что оно предназначено для установления новых способов взаимодействия с вами. Это новый шаг в развитии малыша.

В начале второго полугодия жизни малыш уже умеет громко смеяться, и в его " речи" появляется много новых звуков и звукосочетаний, которые по интонационному рисунку очень напоминают речь. Он хорошо понимает обращенные к нему слова, откликается на имя, может выполнить простые просьбы: иди ко мне, сделай ладушки, помаши ручкой, покажи, где мама или папа; он может найти названную игрушку. Но речь понимается только в ситуации действия, что дало основание называть ее ситуативной, или автономной. Основным средством общения остаются эмоции и действия.

Многие детишки к концу седьмого месяца умеют стоять с поддержкой или самостоятельно, а некоторые научаются даже ходить. Этот шаг в освоении пространства очень важен, так как дает малышу новые возможности для самостоятельных действий. После развития хватания, когда мир предметов стал для него постоянным, это еще один переворот в картине мира, который сопровождается положительными эмоциями — настоящей радостью. Вот он впервые встал в кроватке сам, еще несмело опираясь на перила, еще неуверенно расставив ноги, но проходит секунда, другая, и такая радость в глазах, в голосе, столько восторга, что его обязательно надо разделить со взрослыми. Когда научился стоять, то явно потерял интерес к вкусовым свойствам ножек: в ротик их больше не тянет. Новые ощущения, связанные с самостоятельным передвижением, заполняют все действия с предметами, и взрослые становятся равноправными участниками новых игр. С ним уже можно поиграть и в " футбол" (покатать мячик друг другу), можно посмотреть с ним картинки в книжке (и не просто посмотреть, а показать самое интересное), можно поиграть в подушки и в сороку-воровку, которая уже столько десятилетий исправно варит кашу. Но это далеко не все, что стремится делать семи-восьмимесячный малыш. Появляются первые попытки делать вместе со взрослым: помогает одевать себя (тянет комбинезон, прикладывает к головке шапочку и тому подобное). Не торопитесь, мама и папа, не торопитесь, дедушка и бабушка! Учитесь делать вместе с ним: ваши руки и его ручонки делают одно и то же дело, а что может быть важнее этого?

Вместе с вами — это значит, он узнает новые свойства предметов и новые свойства действия — своего и вашего, снова прикоснется к человеческому времени осуществления действия, организованному последовательностью ваших и его действий.

Одним и тем же предметом вы будете играть с ним по-разному. Сегодня вы катали мячик друг другу, завтра вы будете его прятать, потом подбрасывать, потом укладывать в большую коробку, потом будете перебрасывать из руки в руку, потом... Способов действия с предметом множество. И это очень важно, чтобы малыш увидел это. Почему?

В психологии и педагогике существует проблема познавательной активности. Обычно под ней понимают возможность человека видеть предмет во всем его многообразии, уметь преодолевать шаблоны действия в зависимости от меняющихся условий, уметь видеть возможное изменение свойств предмета. Познавательная активность как бы ориентирует, направляет действие человека. Содержание ее будет определять конечный результат, поэтому так важно, чтобы человек стремился к познанию, а не только к воспроизведению известных действий и знаний.

В действиях малыша познавательная активность как особый вид активности проявляется первоначально в пробующих действиях. Вот семимесячный играет с палочкой, на которую надето несколько колечек. Одно колечко случайно съехало. Малыш пробует вернуть его на прежнее место, но при этом лишь приставляет колечко к палочке и разжимает руку. Оно, конечно, падает, а он повторяет попытки. После нескольких неудач ребенок изменил способ действия, и колечко наделось. В процессе надевания ребенок совершил несколько действий: первые — пробующие, а уже последнее — точное. Очень был рад результату, акал, звал мать, чтобы та посмотрела на его успех.

При встрече с незнакомым предметом сразу же появляется вопросительная интонация, обращенная к взрослому: " Ы? " Если незнакомый предмет можно потрогать, то действия осторожные, пробующие. Так, Илюша впервые близко увидел щетку, потянулся к ней очень смело, но брать всей рукой не стал, а прикасался осторожными движениями.

Познавательная активность позволяет разрешить противоречие применения знания в изменяющихся условиях. " Противоречие между конкретным умением осуществлять данную деятельность и необходимостью ее осуществления в других условиях рождает необходимость опережающей ориентировочной активности, более широкой по сравнению с необходимой в каждом конкретном случае" [113].

Такая ориентировочная активность организуется взрослым, когда он показывает малышу многообразие способов употребления предмета. Этим он как бы подготавливает условия для дальнейшего выбора орудий и способов действия.

В шесть-восемь месяцев один вид незнакомого предмета может вызвать горький плач малыша, особенно если поблизости нет взрослых. Он словно говорит: " Я не знаю, что это такое, но я хочу узнать! " Обычно не всегда надежды взрослых, что малыша можно заставить любить любой предмет, исполняются. Рома, например, в восьмимесячном возрасте буквально испугался новой красной шапочки, и никакие уговоры и розыгрыши не могли его заставить изменить мнение о ней. Такая избирательная " любовь" к предметам как бы мешает малышу видеть другие их свойства. Итак, даже в восприятии предмета проявляется противоречие между его постоянством и изменчивостью, которое является одним из источников совершенствования способов действия. Например, малыш долго играл в погремушку-колокольчик только одним способом: звонил в нее. Случайно положил игрушку в коробочку. Удивился, что ее не стало видно. Со всех сторон долго разглядывал коробочку, потом увидел в ней колокольчик, долго смеялся и подзывал мать посмотреть на его изобретение, при этом несколько раз доставал и клал колокольчик обратно. Новый способ действия с предметом, хотя и родился случайно, занял свое достойное место среди других возможных способов.

Самостоятельность малыша начинает проявляться и в том, что он не только пробует найти новые способы действия, но и самостоятельно повторяет известные ему действия. Вот он сам сделал ладушки. Получилось довольно неплохо, но без зрителей это делать совсем неинтересно. Сразу заакал — зовет взрослого, показывает ему, что он сам умеет.

Каждое новое действие малыш стремится повторить несколько раз. Вот он научился ронять игрушку из стоячего положения. Роняет раз, другой, внимательно наблюдая за ее падением. Вот поднял игрушку и положил себе на головку. Засмеялся и снова раз за разом повторял это действие. Зачем же ему нужны такие повторы? Они развивают важнейшее свойство человеческих действий — предвидение. Уже в восемь месяцев ребенок может ловко подхватить падающий предмет, подставив под него руку.

Предвидение — одна из основных характеристик психики человека. Ребенок проявляет его и тогда, когда, например, берет в руки мячик и показывает взрослому, что он должен его катить. Из таких вот ситуаций взаимодействия с человеком и предметами ребенок научается жить в будущем времени, которое возможно только благодаря человеческой способности предвидеть последствия действий людей, самих себя и предметов. Можно сказать, что будущее возникает в познавательной активности человека. Рождается из знания о закономерностях окружающего мира.

Будущее — это и воздействие на другого человека как своеобразная гарантия того, что человек откликнется на любую форму обращения к нему. Вопросительно акает малыш, заглядывая в лицо взрослого, призывает мать на помощь первым словом " мама", тянет ее руку, чтобы показать картинку, или предлагает игру... Во всех его действиях представлено будущее, особое будущее — очеловеченное время действия с другими.

Когда будущее реализуется в настоящем — в действиях ребенка и взрослого, — это не только завершение плана, но одновременно и осознание нового: новой потребности, новых отношений с предметом и с человеком. Девятимесячный малыш придумал передразнивать покашливание взрослого: " Кх-кх! " Взрослые отнеслись к этому как к шутке и поощрили его смехом и повторением малышового " кх-кх". Эти звуки стали для ребенка своеобразным призывом к общению. Если взрослые не отвечали на призыв малыша, то он сначала удивленно смотрел на них, в потом мог даже заплакать.

Будущее становится и предметом оценки, к нему формируется отношение, в котором можно увидеть возможность для малыша управлять не только своим телом, но и своим отношением к ситуации действия. Около восьми месяцев малыш начинает проявлять первые признаки строптивости. Раньше он охотно откликался на все просьбы взрослых — подойти, принести, показать, подать и так далее. И вдруг... он, часто еще не умея ходить, начинает " показывать характер", не слушается, даже немного упрямится. Но делает это со смехом.

Мать зовет его: " Иди ко мне". Нет, он не идет, а со смехом оглядывается на нее и убегает (чаще всего на четвереньках). Что греха таить, частенько за это первый раз ему достается по попке. В память врезался разговор двух молодых мам, очень откровенный и жестокий.

— Ты когда своего первый раз била?

--- ….

— А я месяцев в восемь налупила как следует.

О том, что детей бить нельзя хотя бы потому, что они не могут дать сдачи, не говоря уже о психотравмирующей ситуации, и речи нет. Но факт остается фактом.

Восьмимесячный ребенок и взрослый — они могли бы лучше понять друг друга, если бы мама заметила, что ее малыш становится не только " плохим", но и самостоятельным. Он сам может уже выбирать, как ему поступать, как отнестись к будущему действию, хотя и не знает еще оценок " хорошо" и " плохо". Но он уже понял, что есть его, именно его, а не ваши действия, и его, именно его, отношение к будущему. Это очень важное событие, которое заставляет говорить о том, что малыш становится субъектом действия. Не только предмет с его свойствами, не только ситуация с ее отношениями и закономерностями, но и он сам будет управлять своим поведением.

Его, маленького человека, ждет впереди еще множество открытий, но открытие своей независимости несравнимо с ними по значимости. Он и должен не слушаться. Растет новый человек, а не ваша копия, не слепой исполнитель вашей воли и прихоти — человек, имеющий право, как и все мы, быть самим собой.

До конца первого года жизни малышу еще надо увидеть в мире множество свойств и отношений предметов, которые обеспечат ему возможность осуществления самостоятельных действий. Надо, например, увидеть, что желанная цель всегда существует в каких-то условиях, и чтобы достичь ее, нужно учесть последние. Простые игрушки помогают в этом: составить матрешку, сложить коробочку, подтянуться и достать нужную вещь, расположенную на уровне глаз, и так далее.

Предметы, постоянные в своих свойствах, — ложка, кружка, одежда — вызывают прилив жажды действовать самостоятельно. Малыш будет отталкивать руку взрослого и буквально хвататься за ложку и вилку, чтобы делать самому, делать как взрослый.

Ориентировка на взрослые действия меняет для малыша ценность окружающих его предметов. Если еще несколько недель назад его привлекали игрушки, то к концу первого года он заметно охладевает к ним, и его вниманием завладевают предметы домашнего обихода: кастрюли, веник, зеркало, сковородка, ведро и тому подобное.

Многие малыши готовы часами играть с кастрюлей, открывая и закрывая крышку, заглядывая в нее и засовывая внутрь какой-нибудь предмет. Можно думать, что к концу первого года ребенок получил возможность обобщить в виде действия и эмоций некоторые свои особенности как субъекта, что дало ему основание для переориентировки в ситуации совместного действия со взрослым. Изменение ориентировки проявляется в выделении действий взрослых с предметами и в создании потребности действовать как взрослый. О том, что такая потребность возникла, говорят многие факты, например факты помощи годовалого малыша взрослому без просьбы его об этом. Причем помощь малыш может оказать реальную, обусловленную логикой действия взрослого.

В то же время он может не испугаться незнакомого предмета, если сидит на руках у взрослого и будет очень испуган, если встретит незнакомца один.

Слово и действие, слово и предмет для малыша первоначально не отделяются друг от друга; чтобы произошло их отделение, надо» чтобы между ними вклинился другой предмет. Такими предметами становятся игрушки, изображения. Перенос действия на другой предмет обеспечивает разделение слова и действия, слова и предмета. Давая в руки малышу карандаш, разглядывая с ним картинки и фотографии, мы делаем его экспериментатором, который учится выделять свойства предметов, свои собственные свойства из общей ситуации действия.

Присмотритесь к первому упрямству и своеволию малыша, когда он отталкивает взрослого и стремится сам выполнять любое дело, когда он удивленно реагирует на любые запреты, когда всеми силами сопротивляется им... За всем этим стоит постижение мира — его пространственных и временных характеристик, а также своих свойств как активного, действующего существа. Будем же снисходительны и терпеливы: человек учится властвовать собой.

Если подводить итоги в первый день рождения, то можно сказать о следующих важнейших открытиях малыша:

— он открыл мир человеческих отношений, через взрослого в этом мире наметились полюса оценок: доступное — недоступное, хорошее — плохое, приятное — неприятное и тому подобное;

— он открыл возможность взаимодействия со взрослым с помощью языка и действия;

— познал себя как независимого от взрослого, способного к самостоятельным действиям;

— установил, что у предметов есть множество свойств, среди них главные, которые положительно оцениваются взрослыми, и не очень главные, которые встречаются в самых разных условиях.

А теперь спросим взрослого, чему научился он за этот год? Самое главное — сумел ли он, взрослый, быть счастливым рядом со своим малышом, сумел ли и искал ли общий язык с ним — язык эмоций и действий, в котором отражается только одно:

ты — маленький, но я очень люблю тебя и быть с тобою рядом для меня большая радость. Сумели ли папа и мама придумать игру в " ку-ку", сумели ли понять страхи и радости малыша? Стали ли они внимательнее друг к другу?

Вопросы, вопросы... Можно было бы обойтись и без них, но сегодня за стеной целый час плакал ребенок, которого мама " боится" избаловать и не подходит к нему, когда он " ревет из каприза". Моему соседу скоро три месяца.

Научная литература изобилует данными о конкретных изменениях в организме и поведении ребенка первого года жизни, на их фоне возникают оценочные интерпретации — кризис первого года жизни.

Содержание этого кризиса связывают обычно со становлением ходьбы. Ее рассматривают как главный момент в возникновении кризиса. Другими не менее важными его проявлениями считают становление речи и появление сопротивления воздействию взрослых. Взрослые осознают появление кризисных симптомов в поведении ребенка, когда сталкиваются с его упрямством, непослушанием, выраженными даже в виде припадков. Во время этих припадков ребенок может валяться по полу, кричать, стучать ногами, но любой наблюдательный взрослый увидит, что во время этой двигательной бури ребенок очень чутко реагирует на отношение к нему взрослого.

Это не болезнь — это форма (острая, определяемая физиологическими особенностями развития центральной нервной системы) воздействия на взрослого. Именно взрослый своей реакцией на " припадок" ребенка может сделать его нормой поведения, а может буквально одним своим действием раз и навсегда избавить себя и ребенка от участия в подобной семейной драме. Как? Опыт работы с маленькими детьми показывает, что отсутствие реакции взрослого на " припадок" — лучшее средство для дальнейшего развития отношений с ребенком. Да, без-раз-ли-чи-е, то отсутствие воздействия, которое (часто!) лучше любого воздействия говорит о любви и заботе, чем обильное ее проявление в виде хлопот о малыше, которому что-то не дали.

Фактически в форме " припадка" ребенок осуществляет один из первых социальных экспериментов, позволяющих ему убедиться в возможности своего воздействия на другого человека, происходит разделение психологических пространств Я взрослого и Я ребенка через обозначение границ между ними. Границ не только телесных, но и психологических, определяемых " я хочу", то есть волевыми действиями человека. В свое время Э.Кречмер называл эти действия гипобулическими реакциями, так как в них не дифференцированы воля и чувства человека.

Лукавые глаза малыша, наблюдающие за поведением взрослого во время этой его гипобулической реакции, одно из проявлений семантической неоднозначности и целостности свойств психической реальности, раскрывающихся в конкретные формы поведения под воздействием другого человека.

Из гипобулической реакции может вырасти волевой акт, из нее же может вырасти инфантилизм и негативизм — это эксперимент, результаты которого " знает" взрослый, реализующий по отношению к поведению ребенка свою " Я—концепцию", персонифицируя в своей реакции на вопли и плач идеал человека.

Можно было бы столь подробно и не останавливаться на маленьком (или маленькой) упрямце, валяющемся под ногами взрослых " из вредности", но горы психологической литературы посвящены ранним детским воспоминаниям. З.Фрейд, А.Фрейд, А.Адлер, К.Юнг, Э.Берн и многие другие, исследовавшие причины неврозов, причины страха и жизненной пустоты, видели и описывали эту связь — связь переживания воздействия со стороны другого и последующего воздействия человека на свою собственную жизнь. В ситуации кризиса естественно обостряются все переживания, повышается чувствительность к определенного рода воздействиям. Современная психология дает основания думать, что во время кризиса одного года повышается чувствительность ребенка к воздействиям взрослого на проявление целостности его Я, которое выражается в восприятии маленького ребенка как человека, обладающего этим Я, — свободным и ценным. Конечно, это связано с глубочайшей ответственностью за жизнь ребенка, за его полноценное физическое существование.

Примечательно, что на первое место среди задач развития младенца многие исследователи ставят задачу установления социальных связей ребенка с расширенным ядром семьи. Именно ее решение обеспечивает появление в результате кризисных переживаний чувства доверия ребенка к окружающему его миру. Если такая задача не решается, то младенец переживает утрату доверия как огромную потерю.

Проявление доверия у младенца сочетается с физиологическим комфортом, возрастающим по мере восполнения взрослыми незрелых врожденных механизмов адаптации нормальным кормлением и уходом за малышом. Глубокий спокойный сон младенца, соответствие его естественным природным ритмам, увеличение времени дневного бодрствования, совпадение ощущения физиологического комфорта с внешними факторами способствуют появлению и состояния непрерывности существования. Недаром стабильность (как физиологически равная здоровью, так и пространственная — наличие дома, своего места) является важнейшим источником развития ребенка. У многих народов правилами народной педагогики матери запрещалось долгое время показываться с младенцем на людях, это одно из условий стабильности его (младенца) жизни — постоянное окружение.

В современной социальной психологии есть достаточно большой объем работ, посвященных проблемам развития общения младенца со взрослым[114]. Они позволяют увидеть и точно документально зафиксировать, как из социальных реакций младенца вырастают самые разные формы поведения. Одна из них очень важная — это готовность младенца ждать появления матери, это его бесстрашие в ситуации исчезновения матери из поля его зрения. Младенец уже уверен в том, что она обязательно появится. Это очень важное социальное достижение ребенка, значение которого, я думаю, мы еще в полной мере не осознаем. Говоря взрослым языком науки, у младенца уже есть предвидение. Ожидая, он уверен в осуществимости будущего, он уже потенциально готов (готовится) к осуществлению важнейшей человеческой добродетели — терпению, основанному на свободе воли у взрослого и, возможно, на чувстве осуществимости будущего у младенца.

Здесь мы сталкиваемся с той дифференциацией мира внешнего и мира внутреннего, которой большое внимание уделял и уделяет психоанализ. Не вдаваясь во все теоретические варианты обсуждения этой проблемы, хотелось бы отметить, что именно психоанализ позволил через исследование больного неврозом человека новыми глазами посмотреть на отношения матери и младенца. Глазами, которые увидели, что мать создает у своего ребенка чувство доверия к миру, совмещая в своих действиях заботу о физических нуждах ребенка с проявлением веры в человека, свойственную ее жизни в ее культуре. Выражается эта вера и в изнурительном глажении пеленок с двух сторон, и в кипячении воды для купания, и в облизывании упавшей пустышки, и в окрике, и в шлепке, и в насильном кормлении, и в других многочисленных действиях по уходу и кормлению. Конечно, рядом с матерью всегда находятся и другие люди, которые тоже несут в себе эту веру в младенца, в его возможности понимать, чувствовать, хотеть, мочь и тому подобное. Воздействие их на младенца может быть опосредовано через передачу личного опыта воспитания матери, а уже от нее к младенцу. Приписывание матери другими людьми умения или неумения воспитывать ребенка и ухаживать за ним создают тот социальный фон, на котором будет развиваться качество материнских отношений с ребенком.

Хотелось бы еще раз обратить внимание читателя, что именно через отношения с матерью у ребенка закладываются (по мнению психоанализа) наиболее глубинные защитные механизмы личности — проекция и интроекция. Известно^ что при помощи интроекции мы чувствуем и действуем Tait, как если бы внешнее социальное достояние стало нашимвнутренним, то есть значимое другое, значимый другой переживается как значимое мое, как значимое Я. При помощи проекции мы переживаем наше дискомфортное состояние как внешнее по отношению к нам, то есть кто-то другой или что-то другое становится воплощением наших пороков и недостатков. Говоря иначе, с помощью интроекции мы смотрим на себя по-доброму, а с помощью проекции видим свои пороки как принадлежащие другим людям.