Поход 9 цзюней

Итак, еще с момента переправы через Ляохэ в марте 612 г, 9 цзюней ударных войск общей численностью 305000 человек строевого и нестроевого состава спешили переправиться через реку Ялуцзян, чтобы поддержать высадку десанта в устье реки Пхэсу ¹⁰⁶, который, по замыслу императора, должен был взять крепость Пхёньян. После соединения в районе Пхёньяна войск ударного кулака и морского десанта, царство Ёнъян-вана разрезалось китайскими войсками на несколько частей, оборона ляодунских твердынь теряла бы смысл и мятежному владыке оставалось бы только бежать в глухие леса Приморья, либо явиться с повинной в ставку Ян-ди и на коленях умолять о помиловании.

С полуострова Шаньдун выступил т.н. Цзян-Хуайский флот под командованием великого полководца левой вспомогательной гвардии (цзоивэй дацзянцзюня) Лай Хуэра. В его эскадре были суда, пришедшие с Янцзы и Хуанхэ, а также многотысячный десантный корпус, в т.ч., видимо, и гвардейцы его вэй.

Еще от момента переправы через Ляохэ Ян-ди отделил 9 ударных цзюней под командованием генералов гвардии:

1) Фуюй цзюнь (левое крыло) – великий полководец левой вспомогательной гвардии (цзоивэй дацзянцзюнь) Юйвэнь Шу.

2) Лолан цзюнь (левое крыло) – великого полководца правой вспомогательной гвардии (юивэй дацзянцзюнь) Юй Чжунвэнь.

3) Ляодун цзюнь (левое крыло) – великий полководец левой доблестной гвардии (цзосяовэй дацзянцзюнь) Цзин Юаньхэн.

4) Воцзюй цзюнь (левое крыло) – великий полководец правой вспомогательной гвардии (юивэй дацзянцзюнь) Сюэ Шисюн.

5) Сюаньту цзюнь (левое крыло) – великий полководец правой охранной гвардии (ютунвэй дацзянцзюнь) Синь Шисюн.

6) Сянпин цзюнь (правое крыло) – полководец правой отражающей гвардии (ююйвэй цзянцзюнь) Чжан Цзинь.

7) Цзеши цзюнь (правое крыло) – полководец, правый воинственный князь (юухоу цзянцзюнь) Чжао Сяоцай.

8) Суйчэн цзюнь – полководец левой боевой гвардии (цзоувэй цзянцзюнь) Цуй Хуншэн.

9) Цзэнди цзюнь – офицер правой отражающей гвардии (цзяньцзяо ююйвэй хубэнь ланьчжан) Вэй Вэньшэнь.

Эти цзюни выступили из районов крепостей Лохэ и Хуайюань, расположенных в Ляоси. Командующим группировкой был назначен Юй Чжунвэнь, великий полководец правой вспомогательной гвардии, командир Лоланского цзюня. Ян-ди верил в его исключительный полководческий талант и запретил остальным военачальникам предпринимать какие-либо действия без одобрения Юй Чжунвэня. Однако власть командующего ударной группировкой была не абсолютной – специально назначенная комиссия по умиротворению населения вновь присоединенных областей имела право вето на некоторые распоряжения Юй Чжунвэня. Естественно, такое вмешательство в дела военного командования должно было иметь под собой аргументированное обоснование, но искушенным в казуистике конфуцианцам подобрать соответствующие данные и представить все в нужном для них свете не представляло особого труда. Т.о. изначально в этом походе власть командующего не была абсолютной, что, как мы увидим далее, привело к трагическим последствиям.

Наиболее же авторитетным военачальником среди девяти командующих был, как покажут дальнейшие события, Юйвэнь Шу, командир Фуюйского цзюня. Многие из командиров были склонны доверять более Юйвэнь Шу, нежели Юй Чжунвэню, ставшему командующим группировкой исключительно по приказу Ян-ди и, видимо, не имевшему достаточной опоры в войсках. Распри между полководцами также не способствовали успеху проводимой операции.

Вопрос со снабжением ударной группировки был проработан с учетом опыта похода Хань Ванляна, когда из-за нехватки продовольствия пришлось сначала приостановить продвижение вглубь Манчжурии, а потом и вообще отвести войска. В Лохэ и Хуайюань было накоплено огромное количество продовольствия и снаряжения. Однако в действительности формальное решение проблемы снабжения путем создания достаточных запасов на границе оказалось малоэффективным.

Перед выступлением в поход войска получили снаряжение и провиант на все время пути, соответственно расчетным данным – 100 дней. Общий вес оружия, снаряжения, продовольствия и фуража составлял 3 даня ¹⁰⁷ на 1 воина, причем не только на воина саньбин, но и воина строевых частей. Реальная переноска такого груза маловероятна, и солдаты стали действовать так, как спустя почти полторы тысячи лет действовал на маневрах бравый солдат Швейк – продовольствие либо изничтожалось в неимоверных количествах тайком от офицеров, либо под палатками выкапывались ямы, в которых закапывалось продовольствие. Начальство быстро раскусило солдатскую хитрость и из благих побуждений издало приказ: «Будет обезглавлен каждый, кто бросит по дороге зерно» Однако тащить на себе столь большой груз, да еще по малоприспособленным для этого дорогам было слишком тяжело и солдаты продолжали хоронить сушеный рис в ямах под палатками. Еще не дойдя до реки Ялуцзян ¹⁰⁸, войска столкнулись с проблемой нехватки провианта.

Тем временем цзоивэй дацзянцзюнь Лай Хуэр вышел из шаньдунских гаваней во главе объединенного Цзян-Хуайского флота и, успешно переправившись через Желтое море, вошел в реку Пхэсу, которую некоторые исследователи отождествляют с современной рекой Тэдонган, допуская, что Пхеньян «Самгук Саги» тождественен современной столице КНДР. Однако вопрос о тождестве этих наименований остается открытым. Там, в 60 ли от крепости Пхеньян, китайцы встретили когурёское войско и в бою нанесли ему тяжелое поражение. Попытка когурёсцев вести активную оборону побережья, уничтожая высаживающихся китайцев, провалилась. Но далее в стане победителей вспыхнул спор, в ходе которого дацзянцзюнь Лай Хуэр настаивал на немедленной атаке Пхеньяна, а яцзян Чжоу Фашан уговаривал своего начальника выстроить укрепленный лагерь и, сковав действия когурёских военачальников, дождаться подхода армий Юй Чжунвэня, Юйвэнь Шу и прочих полководцев, спешащих к Пхеньяну из Ляодуна.

Поскольку мнения полководцев разделились, на совете было решено, что Хуэр с отборными воинами сделает попытку с ходу взять Пхеньян, а Фашан тем временем приготовит укрепленный лагерь на случай неудачного штурма.

Крепость Пхеньян, как и все «варварские» крепости, что неоднократно отмечали китайские авторы, была обнесена двойной стеной ¹⁰⁹. Внутренняя часть представляла собой цитадель, а внешняя – опоясывала предместья. Между стенами находилось множество построек – домов, храмов и т.д. Оценив ситуацию, когурёский военачальник ¹¹⁰ принял решение заманить войска Хуэра в ловушку: часть войск заперлась в цитадели, часть укрылась внутри большого храма в одном из предместий, а третья часть выступила за стены и завязала бой с китайцами. После недолгого боя когурёсцы, как бы в панике, бросились к воротам крепости. Хуэр энергично преследовал их и ворвался в пространство, огороженное внешней стеной. Начались уличные бои, во время которых когурёские воины были рассеяны. Тогда Хуэр счел, что город пал, и разрешил своим воинам грабить. В городе начался хаос, чем и воспользовались спрятавшиеся в засаде когурёсцы. Хуэр потерпел жестокое поражение и поспешно отступил вниз по реке. Когурёсцы преследовали его, намереваясь полностью уничтожить десант, но, к счастью для суйских солдат, Фашан уже успел подготовить оборонительные сооружения, за которыми и укрылись уцелевшие воины Хуэра. Когурёские воины вынуждены были отказаться то мысли полностью истребить суйцев и захватить в плен Хуэра. Но и без того поражение китайцев было полным – из нескольких десятков тысяч человек, вошедших в предместья Пхеньяна, по свидетельству Ким Бусика, в живых осталось всего несколько тысяч солдат и офицеров. В этой ситуации Хуэр счел за благо не дожидаться подхода войск с Ляодуна и в скором времени эвакуировал лагерь на берегу Пхэсу.

Так войска группировки Чжунвэня потеряли возможность нанести поражение Когурё, взаимодействуя с десантом Хуэра. Но известия об этом событии еще не дошли до военачальников 9 армий и их наступление продолжалось.

Пунктом сбора всех армий была назначена местность западнее реки Ялу. К этому месту суйские войска прибыли в весьма потрепанном состоянием – Мундок организовал непрерывное «сопровождение» суйских солдат силами своей конницы, запасы зерна у китайцев в связи с нехваткой носильщиков и вьючных животных подошли к концу, а воины были изнурены долгими переходами.

Перед тем, как перейти Ялу, суйские полководцы собрались на военный совет. И здесь Ян-ди остался верен себе – юивэй дацзянцзюнь Юй Чжунвэнь был назначен старшим среди полководцев по причине своего умения хорошо строить планы, но прочие полководцы должны были лишь докладывать ему об общем положении в своих армиях и совещаться с ним. Т.о. власть Чжунвэня в войсках не была абсолютной. И вот, пока суйские военачальники совещались, произошло нечто из ряда вон выходящее – в суйский лагерь явился Ыльчи Мундок собственной персоной, человек, объявленный в розыск личным указом Ян-ди! Чжунвэнь имел на руках секретное предписание взять живыми Ёнъян-вана и вдохновителя обороны Когурё, военного министра Ыльчи Мундока – и вот Мундок сам явился к суйцам!

Суйские военачальники было опешили, но быстро подавили замешательство – повторять для них императорские приказы было явно излишне. Судьба когурёского военачальника висела на волоске – суйцы с первых же его слов поняли, что когурёские «мирные предложения» – это лишь предлог, под которым Ыльчи Мундок пытается собрать достоверную информацию об обстановке в стане врага! Но тут опять все было испорчено вмешательством императора, правда, на этот раз косвенным – с войсками шли так называемые «вэйуши», чиновники, ответственные за «умиротворение» захваченных областей. По распоряжению императора вэйуши могли отменять слишком суровые меры военачальников, что, естественно, не укрепляло единоначалия в войсках. Вот и теперь шаншу ючэн Лю Шилун запретил Чжунвэню арестовать Мундока, заявив, что добровольная сдача Когурё выгоднее, нежели его покорение силой, и что нехорошо трогать посланца. Мундок же, выяснив все, что ему было нужно, ушел обратно за Ялу и все попытки Чжунвэня захватить его в пути успеха не имели. Этот факт обострил противоречия между популярным в войсках Юйвэнь Шу, возглавлявшим авангард, и командующим Юй Чжунвэнем. Шу ратовал за скорейшее отступление, а Чжунвэнь настаивал на молниеносном продвижении вперед. Наконец Чжунвэнь пересилил и войска Шу и прочих полководцев перешли через Ялу.

Суйские солдаты шли налегке, без обозов и запасов. Согласно данным «Суй шу», это была преимущественно конница. Мундок выслал им навстречу летучие отряды, т.ч. войска Шу по 7-8 раз вступали в бой и «одерживали победы» над разбегавшимися при их появлении когурёсцами. Суйцы голодали, несли постоянные потери, уставали от продолжительной погони, но упорно шли вперед, подогреваемые надеждой на богатую добычу в Пхеньяне и воодушевленные слабым сопротивлением противника. Вконец измотанные войска цзоивэй дацзянцзюня Юйвэнь Шу встали лагерем у подножия горы всего в 30 ли от Пхеньяна. По китайским военным канонам такая ситуация называется «столкнуться с головой дракона» и относится к числу самых опасных из возникающих на войне, но суйская армия была вынуждена пренебречь этим обстоятельством. В это время к Шу явился посланец Мундока, который обещал, что ван явится на аудиенцию к Ян-ди, если Шу отведет свои войска. А для того, чтобы Шу поверил его словам, когурёское правительство готово встретить Шу и его офицеров у ворот Пхеньяна через 15 дней и вручить ключи от Пхеньяна и важные государственные документы.

Юйвэнь Шу не имел сил атаковать Пхеньян, о силе укреплений которого он уже, видимо, получил некоторое представление (напомню, что 30 ли – это около 15 км.) – ведь обозы с осадными машинами остались далеко за Ялу. Поэтому ему пришлось согласиться с предложением Мундока и вот, через две недели Шу со своим штабом появился у «гостеприимно закрытых» ворот когурёской столицы. Со стены возмущенному китайскому генералу ответствовал не кто иной, как сам Ыльчи Мундок. На прекрасном китайском языке он произнес стихотворение, смысл которого сводился к следующему: «Вы достигли всего, чего можно достигнуть. Не стоит искушать Небо. Лучше вернуться домой». После этого поэтического экспромта Мундок любезно сообщил Шу, что суйский десант давно разбит и надеяться на его помощь нечего. «Но не все потеряно, – продолжал когурёский министр – если суйские войска отойдут за Ляохэ, Ёнъян-ван лично прибудет ко двору Ян-ди и возникшее между двумя государствами «недоразумение» будет исчерпано во время личной встречи сюзерена и вассала». Разъяренному Шу пришлось возвратиться восвояси. Умелый и знающий полководец, Шу прекрасно понимал, что положение именно таково, каким его описал Мундок. Фактор неожиданности был давно утерян, а войска суйского авангарда – не готовы к затяжным боям. Оставалось «принять» условия Мундока. 15-дневное стояние под стенами Пхеньяна не принесло суйцам ни малейшей пользы, зато когурёсцы получили все, что им было нужно. Применив тактику «ворон и облаков», летучие когурёские отряды то атаковали суйцев с тыла и фангов, то рассеивались при стремлении китайских воинов вступить в большой бой. Армия Шу шла под угрозой постоянного нападения большого когурёского войска, построившись в каре.

В седьмом месяце Шу начал переправу через реку Сальсу ¹¹¹. Когда половина армии уже перешла через реку, когурёсцы ударили стыла и опрокинули суйцев. Погиб один из 9 командующих – ютуньвэй цзянцзюнь Синь Шисюн. Его гибель совершенно деморализовала воинов и они бросились наутек. За сутки, бросая оружие и загоняя насмерть коней, они добрались до реки Ялу, где располагались части Ван Жэньгуна ¹¹². Атака войск Жэньгуна заставила когурёсцев отступить и временно прекратить активное преследование разбитых войск. Небольшие отряды когурёской конницы продолжали совершать молниеносные набеги на отступающие колонны суйцев, но столь масштабного побоища, какое имело место на Сальсу, уже не повторилось. Тем не менее, из огромного войска в 305000 человек, выступивших на Пхеньян, обратно в Ляодун вернулись лишь жалкие остатки. Ким Бусик утверждает, что в армии было по 12000 строевого состава. Каждую армию также сопровождали вспомогательные войска в количестве 24000 человек, занимавшихся инженерными работами и транспортировкой грузов. Естественно, что, учитывая сообщения Ким Бусика о том, что не хватало носильщиков для переноски продовольствия и что рейд 9 армий был спланирован как внезапная атака на политический центр Когурё, саньбин было явно меньше нормы. Так, взяв за основу армию из 12000 строевых воинов цзу, мы получаем в 9 армиях 108000 цзу и 197000 саньбин. Ким Бусик также указывает, что из всех армий уцелело не более 2700 человек, однако тут же говорит, что армия Вэй Вэньшэна совсем не понесла потерь.

Скорее всего, потери суйских войск действительно были очень велики. Ян-ди в ярости приказал заковать Юйвэнь Шу в цепи и в день кемё ¹¹³ приказал выступать из Люхэчэна в обратный путь. Но, как кажется, столь огромные потери, ужаснувшие императора, понесла армия Синь Шисюна, погибшего у Сальсу. Выдержать в течение суток отчаянную гонку на выживание длиной 450 ли (около 220 км.) до самой Ялу могли только лишь всадники, причем загнавшие насмерть коней и бросившие оружие и доспехи. Видимо, на берегах Сальсу нашли свою смерть порядка 8000 пехотинцев, 1300 всадников и 21000 саньбин армии Сань Шисюна во главе со своим полководцем. Т.о., можно предположить, что в огромных курганах-кёнгванах, сложенных когурёсцами в знак триумфа над армией великой империи, покоились только тела этих несчастных и тех, кто пал в постоянных боях с летучими отрядами когурёсцев ранее. Если взять эту цифру за основу, то потери суйских войск после перехода через Ялуцзян составили никак не менее 30000 человек, было потеряно огромное количество оружия, доспехов, снаряжения и продовольствия. Кроме того, начинался сезон дождей, силы армии вторжения были истощены, а основные ляодунские крепости Когурё продолжали упорно сопротивляться. Разгневанный Ян-ди объявил о завершении компании. Войска двинулись на запад. В руках имперцев остались только земли в Ляоси – укрепленный район Мурёра, а также земли в Ляодуне, на которых был организован уезд Ляодун с крепостью Тундин.

Китай, с огромным трудом объединенный Вэнь-ди, пребывал на грани кризиса. Несмотря на то, что структура управления империей была достаточно хорошо продумана и эффективна (что подтвердила последующая общекитайская династия Тан, сохранившая очень многие институты, унаследованные от суйских владык), силы народа истощались. Размах строительных работ и череда тяжелых военных походов вызывали ропот не только среди народных масс, но и в окружении самого Ян-ди. Однако, презрев заветы великих полководцев древности, уже в первом месяце следующего года Ян-ди объявил о новой мобилизации. Тысячи человек были направлены в Ляодун отстраивать крепость, чтобы обеспечить базу для проведения нового похода. Тысячи телег, нагруженных провиантом фуражом, двинулись за Ляо. Все понимали, что новая война неизбежна. Все понимали, что новая война неизбежна.

И вот, во втором месяце Ян-ди предложил приближенным обсудить новый поход. Судя потому, что цзогуаньлу дафу Го Ин сразу принялся отговаривать императора от личного участия в походе, в стране было слишком серьезным, чтобы глава страны мог позволить себе роскошь возглавить войска в заграничном походе, бросив управление державой на оставшихся в столице сановников. Но Ян-ди не внял уговорам, и уже в четвертом месяце его колесница уже катилась по дорогам Ляодуна. Испытанные полководцы, попавшие в опалу после побоища на Сальсу, были восстановлены в званиях и возвращены в действующую армию ¹¹⁴.

Общий план новой компании напоминал предыдущую – блокада основных крепостей Ляодуна с одновременным рейдом на Пхеньян. Единственным отличием было отсутствие морского десанта – по некоторым сведениям, когурёсцы обеспечили себе преимущество на море, однако этот факт кажется маловероятным, т.к. после окончания предыдущей компании прошло всего лишь около девяти месяцев, а потери Когурё также были очень велики. Тем не менее, нам остается только констатировать факт, что в этот раз когурёсцам не пришлось отражать морской десант.

Итак, Юйвэнь Шу и Ян Ичэнь были посланы в глубокий рейд по тылам когурёсцев на Пхеньян, Ван Жэньгун, отбросив энергичной атакой легкой конницы когурёскую пехоту, блокировал крепость Синсонъ, а сам Ян-ди прибыл под стены Ёдонсонъ. На этот раз уроки предыдущей компании были частично учтены и военачальники получили свободу действий. Осадный корпус у стен Ёдонсонъ начал активную подготовку к штурму. И осажденные, и осаждающие были готовы биться насмерть. История второй обороны крепости Ёдонсонъ полна подвигов, совершенных воинами обеих сторон. Так, например, сяокэ Шэнь Гуан в течение одного боя дважды поднимался на стены крепости и собственноручно убил более десяти когурёских воинов. За его мужество император, лично наблюдавший за ходом штурма, пожаловал ему офицерский чин. Однако двадцатидневный штурм успеха не имел – суйские войска приставляли лестницы к стенам, вели подкопы в каменистой земле, подкатывали «летающие башни», но все это не приносило желаемого результата.

Тогда Ян-ди повелел насыпать примет шириной в 30 шагов, чтобы воины могли беспрепятственно штурмовать стены крепости, сложенные из циклопических гранитных блоков. Для этой цели было изготовлено более миллиона полотняных мешков для земли. Для поддержки штурмовых колонн были выстроены огромные восьмиколесные осадные башни, чтобы, стреляя с них, арбалетчики могли подавить сопротивление защитников крепости.

Приготовления были быстро закончены и суйские полководцы назначили день решительного штурма. Но, внезапно в ставку императора примчался гонец из Лояна, сообщивший, что крупный сановник Ян Сюангань, ведавший снабжением армии, поднял мятеж и приближается к Восточной Столице. Программа мятежников провозглашает свержение императора, утратившего мандат Неба и провозглашение новой династии. Многие сановники уже перешли на сторону Сюанганя. Т.о. положение для Суй внезапно резко осложнилось. Бинбу шилан Ху Сычжэн, бывший другом Сюанганя и находившийся при ставке Ян-ди, перебежал к когурёсцам. Осознав всю серьезность складывающегося положения, Ян-ди провел тайное совещание, на котором было принято решение срочно отступать.

Утром защитники Ёдонсонъ увидели, что суйский лагерь опустел. По словам Ким Бусика, боевые доспехи и осадные машины возвышались, как горы. Укрепления, шатры и палатки оставались не разобранными. Когурёсцы заподозрили подвох и два дня не решались покинуть крепость, но затем, убедившись, что засады нет, бросились в погоню за отступающими войсками Ян-ди. Опасаясь, что китайская армия, имевшая огромное численное преимущество, может внезапно остановиться и атаковать преследователей, когурёсцы ограничились уничтожением отставших и не рисковали приближаться к противнику ближе, чем на 80-90 ли. И лишь когда стало известно, что императорская гвардия переправилась на западный берег Ляохэ, когурёсцы внезапно ударили по арьергарду и взяли в плен несколько тысяч суйских воинов.

Итак, уже третий поход против Когурё закончился неудачей. Опять огромные потери, опять сильнейший удар по престижу императорской власти. Суй охватило пламя мятежей.

Своевременное прекращение компании позволило разбить Ян Сюанганя на подступах к Лояну и подавить восстание. Но на смену погибшему встали новые бунтовщики. Ян-ди хотел укрепить свой пошатнувшийся авторитет завоеванием Когурё, но опасность подстерегала его уже на равнинах Поднебесной.

Во втором месяце 614 г. Ян-ди повелел обсудить новую войну против Когурё. Чиновники в страхе молчали. Горечь последних неудач была еще слишком сильна. Армия была ненадежна, народ волновался. Тогда Ян-ди издал указ вновь собрать войска и двинуть их на Когурё без совещания с высшими сановниками империи.

В седьмом месяце сам Ян-ди прибыл в Хуайюань – крепость на Ляохэ. Оттуда он послал Лай Хуэра с задачей молниеносным рейдом взять Пхеньян. Сам император остался в крепости дожидаться подхода основной части войск. Но этого ему уже было не суждено – Поднебесная пылала. Местные начальники задерживали войска либо для того, чтобы использовать их против мятежников, либо для того, чтобы поднять мятеж самим. Лишь незначительная часть мобилизованных прибыла в Хуайюань. Положение складывалось очень серьезное и, если бы Когурё, только что с огромным напряжением сил перенесшее два страшных суйских вторжения, было бы способно на активные наступательные действия, то, возможно, история Китая существенно отличалась бы от того, что мы имеем теперь. Однако силы Когурё также были на исходе.

«… Лишь кожа да кости

Остались у бедных людей.

На высохшем теле

Последнего мяса не станет…»

(Ли Гюбо, 1169-1241, перевод А. Жовтиса)

Хуэр в своем броске к Пхеньяну встретил сопротивление когурёских войск у крепости Писа, считавшейся неприступной. Но, видимо в полевом сражении, Хуэр одолел их и, блокировав частью сил в цитадели, хотел продолжить движение на Пхеньян. Когурёсцы были уже не в состоянии выставить большую полевую армию, и поэтому Ёнъян-ван был вынужден направить к Ян-ди посла с предложением мира. Одновременно был выдан перебежчик Ху Сычжэн.

Видимо, Ян-ди понял, что большего ему уже не добиться. Поэтому он благосклонно принял посланца когурёского вана и отозвал войска Хуэра. Уже в восьмом император покинул Хуайюань и в десятом месяце уже представил на великом алтаре предков в Чанъани когурёского посла и закованного в цепи Ху Сычжэна. Вслед за «триумфом» в Когурё был отослан полномочный императорский посол с требованием к вану явиться к императорскому двору. Однако Ёнъян-ван, тщательно проанализировав ситуацию, понял, что Ян-ди испытывает огромные затруднения и от поездки отказался. Визит в Чанъань только укрепил бы авторитет Ян-ди и вызвал бы новые потрясения в истощенном войной Когурё. В гневе на Ёнъян-вана, «коварно» обманувшего своего сюзерена, Ян-ди приказал готовить новый большой поход на Когурё, но время династии Суй уже истекло – верными императору остались лишь немногие сподвижники его отца. В стране полыхало пламя более 200 восстаний. Военачальник Ли Юань ¹¹⁵, посланный еще в 613 г. на подавление восстания в стратегически важной провинции Шаньси, сумел создать сильнейшую в империи провинциальную армию, пополнив ее воинами кочевых народов, с которыми он был связан узами родства и под влиянием многочисленных «пророчеств», подготовленных его сыном Ли Шиминем ¹¹⁶, примкнул к восставшим. В пятом месяце 617 г. был убит и сам Ян-ди, на престол спешно был возведен его преемник Гун-хуанди ¹¹⁷. Однако и его дни были сочтены – в годовщину гибели Ян-ди Ли Юань, опираясь на перешедших на его сторону полководцев, как китайцев, так и варваров, низложил последнего императора династии Суй, провозгласив себя императором Шэньяо-хуанди. Установилась династия Тан, сумевшая на долгий период объединить Китай и обеспечит небывалый расцвет его экономики и культуры. Но все это оставалось уделом будущего, а пока перед родом Ли лежала огромная разоренная войнами страна с обнищавшим народом и разложившейся армией, окруженная со всех сторон воинственными соседями. И вновь на горизонте над погребальными курганами павших вставал грозный признак новых войн с Когурё…

Мир! О мир! Тебя я ждал так долго.

Но чиста душа пред государем –

Я на поле битвы был семь лет,

Каждый час и миг готовый к смерти,

Чтобы это утро наступило.

Светит солнце. Стройными рядами

Мы идем и мир несем желанный

Хижинам родимых деревень.

Слышишь флейты? Слышишь барабаны?

Слышишь, трубы славят этот день?

Свежий ветер западный колышет

В вышине знамена полковые.

Словно с поднебесья вниз спустились

Стаи пятицветных облаков,

Чтобы радость разделить с народом.

Перекинув лук через плечо,

Воины проходят по дороге

И поют – и песню слышно всюду.

Воины, взмахнув мечами, пляшут,

И под ярким лучами солнца

Блеск стальных клинков глаза слепит.

Над дорогой не смолкает песня,

И веселой пляске нет конца.

Испокон веков не знали люди

Торжества такого на земле

И пришла пора, настало время

Луки все со стрелами собрать

И забросить далеко-далеко,

За вершины поднебесных гор,

И заняться важными делами

Государства прадедов моих.

Видишь, как усталые бойцы

Сладко у обочины заснули,

И во сне они, наверно, видят,

Будто век вернулся золотой,

О котором говорят преданья,

Вещие преданья старины.

Люди, прятавшиеся в ущельях,

Женщины, и старики, и дети,

Словно ласточки с весенним ветром,

Возвращаются в свои дома.

Их истосковавшиеся души

Радостью охвачены великой.

Кто же не порадуется нынче,

Не восславит мужество народа?!

В тяжелейшей борьбе за независимость народ Когурё отстоял свою свободу. Героическое сопротивление когурёсцев агрессии опасного врага заложило основы национального самосознания корейского народа и в наши дни является источником вдохновения для патриотически настроенных корейцев.

Список использованной литературы