Традиционная дипломатия

Агрессивные устремления новоиспеченного императора не были секретом для «варварских» государств и племен Манчжурии и Приморья. Ян Цзянь явно желал славы чжоуского У-вана и ханьского Сяо У-ди ³⁹. Но, пока имперские устремления Суй ограничивались территорией собственно Китая (Чжунго), многочисленные властители Манчжурии, Кореи и Приморья могли спокойно наблюдать за перипетиями разворачивающихся событий, по старинке посылая к Суйскому двору своих представителей для получения столь же традиционной, сколь и эфемерной инвеституры: «владетельный князь» обычно жаловался собственными своими владениями, подтверждал свой статус «застенного вассала», принимал из рук царствующего монарха календарь, давал обязательство установить у себя правление в соответствии с девизами эр правления «сюзерена» и получал китайский придворный титул. Была и еще одна веская причина посетить двор сильнейшего среди владык Поднебесной: подарки, богатые и отнюдь не эфемерные, подарки, ради которых обирались и без того разоренные китайские крестьяне, которые должны были символизировать процветание и богатство Чжунго и которые распаляли горячечное воображение варварских вождей, жаждавших золота, золота и еще раз золота. Так повелось на протяжении нескольких последних сотен лет.

Реальных тягот подобное признание своего вассалитета от Китая не налагало, но в случае возникновения каких-либо внутренних неурядиц всегда можно было обратиться к «сюзерену» за помощью, упирая при этом именно на свое образцовое исполнение «обязанностей застенного вассала» (или на из рук вон плохое – у своего соперника). Именно так поступали, например, ваны государства Фуюй ⁴⁰ (кор. Пуё), располагавшегося на территории нынешней провинций Ляонин, Гирин и Хэйлунцзян. Будучи неоднократно разбитыми муюнами или когурёсцами, фуюйские властители обращались за помощью к сильнейшему из северокитайских императоров и восстанавливали свое государство.

Правители царства Когурё, занимавшего обширные земли в бассейне р. Ляохэ, Северной Корее и Приморье, происходили из рода фуюйских владык. Видимо, по наследству передавалась не только кровь, но и традиции политических связей. Все в том же 581 г. крупные внутренние проблемы возникли и у Когурё.

Год начинался зловеще – в последний день второй луны ⁴¹ звезды падали дождем. Предсказатели пророчили недоброе. В седьмую луну ⁴² резко похолодало, выпал град и народ, завершавший обычно в восьмую луну ⁴³ все полевые работы и становившийся в своей осенней беззаботности «отшельником восьмой луны» ⁴⁴, оказался перед лицом грозной опасности – страшный дракон Канчхори ⁴⁵, приносивший с собой голод только во второй-третьей луне ⁴⁶, распростер свои крылья над страной раньше обычного.

Начались волнения. Голодающие люди ждали помощи со стороны властей. В десятую луну ⁴⁷ обстановка осложнилась настолько, что ван был вынужден покинуть дворец и предпринять поездку по стране, выражая сочувствие пострадавшим от голода и оказывая помощь зерном из государственных амбаров.

Но кризис был силен. Его истоки лежали в сравнительно недалеком прошлом – уже не первый год подряд неурожай поражал страну, и государственные резервы были невелики. Не мешало бы заручиться поддержкой со стороны беспокойного соседа.

И тогда в двенадцатую луну Пхёнвон-ван ⁴⁸, до того момента игнорировавший новообразованную державу Суй, отправил ко двору Вэнь Хуанди посла с поклоном и подношениями.

Вэнь Хуанди, ведший в то время отчаянную борьбу за власть в Поднебесной, нуждался в международном признании. И поэтому, несмотря на то, что когурёский ван не изъявил верноподданнических чувств при его воцарении, посла принял, взял подарки и пожаловал Пхёнвон-вана званиями великого главнокомандующего (дацзяньцзюнь) и князя Ляодунского округа (Ляодун цзюньгун).

Тем временем кризис в Когурё продолжался. Природные катаклизмы и неурожаи поражали страну на протяжении нескольких лет. В 583 г. ван даже был вынужден отменить все общественные работы, которые не являлись неотложными, и призвать народ к активному занятию земледелием и шелководством. Одновременно ван усилил дипломатические контакты с Суй (с момента первого посольства в двенадцатой луне 581 г. и до смерти Пхёнвон-вана в 590 г. «Когурё понги» ⁴⁹ отмечает 6 посольств в Суй).

Тем временем Вэнь Хуанди с успехом продолжал покорение многочисленных китайских царств, со многими из которых Когурё издавна поддерживала самые разнообразные отношения.

Не зная на чью сторону склонится чаша весов, Пхёнвон-ван послал своего представителя и ко двору одного из сильнейших соперников Суй – царство Чэнь. Было это в конце 585 г.

А на следующий год, опасаясь, что это действие может вызвать гнев усиливающего свои позиции суйского владыки, спешно перенесли ванскую резиденцию из дворца Анхваккунъ в Манчжурии в город Чанъан ⁵⁰.

В десятый год эры «Кай Хуан» (590 г.) Вэнь Хуанди сломил сопротивление последнего независимого царства на территории Китая – державы Чэнь. Теперь в пределах «Четырех Морей» власть всецело принадлежала династии Суй. Страна впервые была объединена после нескольких сотен лет хаоса и анархии.

Казалось, наступает эра восстановления разрушенного войной хозяйства, эра мирной жизни, эра нового и небывалого доселе расцвета наук и ремесел. Но за годы войны при дворе Вэнь Хуанди сложилась милитаристская клика, опирающаяся на профессиональных военных, среди которых было множество инородцев – представителей тюрков, киданей, сяньби и прочих народов Внутренней Монголии и Южной Манчжурии. Заниматься мирным трудом эти люди категорически не желали.

И поэтому-то, как только представился удобный случай, Вэнь Хуанди совершил дипломатический демарш в отношении Когурё. Узнав, что ван Когурё перенес столицу, запасает зерно и усиливает войско, Вэнь Хуанди решил «вспомнить все» – и несвоевременное признание его власти, и набеги быстрой когурёской конницы на окраинные земли Суй, и сношения с Чэнь, и сманивание китайских мастеров по выделке арбалетов, и неуважение, высказываемое к послам Суй. В послании, направленном Пхёнвон-вану, Вэнь Хуанди недвусмысленно предлагал самостоятельно изменить линию поведения», образно описывая ничтожество Когурё по сравнению с разгромленным суйскими войсками в том же 590 г. царством Чэнь.

Пхёнвон-ван оказался в затруднительном положении. Ссориться с могучим соседом не входило в его планы, но и оставлять страну беззащитной он никак не мог. Равно не мог Пхёнвон-ван запретить своим вассалам из племен мохэ совершать опустошительные набеги на порубежье Суйской державы. Пытаясь оправдаться перед Вэнь Хуанди, он был готов лично написать сюзерену грамоту с извинениями, но смерть в десятой луне спасла его от этого унижения.

4. Ёнъян-ван ⁵¹

На престол взошел Ёнъян-ван, старший сын Пхёнвон-вана. Тот же суйский посол, что прибыл в Чанъан передать ноту Вэнь Хуанди Пхёнвон-вану, подтвердил права Ёнъян-вана на престол, передал китайское одеяние и возвел нового когурёского вана в чин пятого ранга (шанкайфу итун саньсы). Конфликт был временно приглушен.

Однако, через восемь лет, несмотря на активные сношения с Суй, Ёнъян-ван не смог удержать своих воинственных вассалов мохэ ⁵² от набега на земли округа Ляоси ⁵³. Более того, он лично возглавил отряд из 10000 воинов мохэ, стяжавших своей стремительностью и свирепостью дурную, но грозную славу в Китае. Так началась эпоха суйско-когурёских войн.

Поход Ёнъян-вана оказался неудачен – цунгуань Инчжоу Вэй Чун отразил нападение врага. Но резонанс эта, в общем-то, обычная попытка грабительского набега, имела весьма и весьма сильный – Вэнь Хуанди пришел в ярость, лишил вана всех чинов и объявил поход на Когурё.