Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Алексей Калугин






 

Тогда как раз сломалась беговая дорожка. А двигатели были уже отключены, следствием чего стала невесомость. В невесомости потерять спортивную форму – как нечего делать. Поэтому Жобан начал бегать по коридорам. На самом деле он, конечно же, не бегал, а перемещался, как и все, перехватывая поручни. Тренировались при этом не ноги, а руки. Но психологический эффект все равно присутствовал – Жобану казалось, что он занимается бегом. А без этого Жан-Пьер чувствовал, как буквально с каждой секундой мышцы его слабеют, кожа становится дряблой, и он превращается в обрюзгшего толстяка. Вы только представьте себе француза-толстяка! Толстый американец – куда ни шло. Но толстый француз – это даже не отвратительное, а жалкое зрелище. Поэтому Жан-Пьер тренировался, не покладая рук, воображая при этом, что тренирует ноги.

Для занятий спортом Жобан выбрал самый длинный коридор корабля. Поскольку бегать по кругу было невозможно, он бегал по дуге. Жан-Пьер начинал свой забег от люка, ведущего в холодильную камеру, двигался вдоль левого борта, добирался до командного отсека и снова возвращался к холодильной камере, но уже по правому борту. В конце коридора, тянувшегося по правому борту, находился тупик. Здесь Жобану приходилось поворачивать назад. Коридор проходил через три отсека, потому Жобан дважды должен был нырять в люки. Во время движения Жан-Пьер считал, сколько раз он перехватывает руками поручень. И всякий раз оказывалось, что для того, чтобы пройти весь коридор по левому борту, ему нужно перехватить поручень на два раза больше, чем когда он двигался по правому борту. Сей факт был необъясним. Как и многое другое из того, что происходило на борту «Ареса». Поэтому Жан-Пьер, что называется, не брал в голову.

Двигаясь в направлении тупика, Жобан подплыл ко второй межотсековой переборке, взялся за края люка и – замер.

Первой мыслью было: что вообще это такое?

И – как это называется?

То, что видел Жобан, в самом деле было похоже на плотную густую тень высокого широкоплечего человека. Только это была неправильная тень. Потому что она не лежала на стене, а висела в воздухе примерно в полуметре от переборки.

Самое удивительное, что Жан-Пьер не почувствовал ни малейшего страха.

Удивление – да.

Недоумение – конечно.

Растерянность – в полной мере.

Но никакого страха.

И еще – он ни на секунду не усомнился в реальности происходящего. Хотя и не мог найти ему объяснение.

Взгляд Жобана скользнул по серой коробочке интеркома, закрепленной возле переборки. Мелькнула мысль: а не связаться ли с командным отсеком? Доложить командиру – пусть он во всем разбирается. А то ведь потом никто не поверит в то, что это на самом деле было. Тень исчезнет, и не останется никаких доказательств реальности случившегося.

Жан-Пьер уже было протянул руку к интеркому, как вдруг тень переместилась и стала ближе к нему.

Она именно перемещалась, а не шла. Жобан это очень хорошо видел. В какой-то момент тень как будто подернулась рябью. Очертания ее сделались нечеткими, как бы смазанными. Она вдруг исчезла, но в тот же самый миг возникла в другом месте.

Тень знала о существовании Жобана?

Она видела его?

Или как-то иначе ощущала его присутствие?

Жан-Пьер тихонько оттолкнулся кончиками пальцев от краев люка и медленно вплыл в заканчивающуюся тупиком часть коридора.

Тень снова переместилась ближе к человеку.

Так они медленно, понемногу двигались навстречу друг другу. До тех пор, пока разделявшее их расстояние не сократилось до двух шагов. Как ни странно, даже в невесомости шаг оставался для человека наиболее привычной и удобной мерой длины.

Теперь, находясь рядом с тенью, Жан-Пьер мог убедиться в том, что у нее действительно не было объема. Хотя бы того, что у бумажного листа. То есть ее вроде бы как и вовсе не существовало.

Вот так.

У Жобана возникло искушение протянуть руку и коснуться тени.

Что тогда случится?

Тень рассеется и исчезнет?

А может быть, рука пройдет сквозь тень, не встретив никакой преграды?

Или же, наоборот, во что-то упрется?

Но Жан-Пьер знал, что этого делать нельзя. Ни в коем случае.

Знал?

Откуда он это мог знать?

Жобан почувствовал странное волнение. Оно было похоже на чувство, возникающее, когда ты стоишь на краю пропасти и осторожно заглядываешь вниз. Но это был не страх пред бездной, а что-то сродни искушению сделать шаг в пустоту. На самом деле ты, конечно же, понимаешь, что никогда этого не сделаешь, но почему-то всегда, стоя на краю, мысленно спрашиваешь себя: а смог бы?

– Кто ты? – спросил Жобан.

Тень ничего не ответила.

– Меня зовут Жан-Пьер Жобан.

Тень оставалась безмолвной и неподвижной.

– Так мы можем долго стоять и смотреть друг на друга, – усмехнулся Жан-Пьер. – Вот только какой в этом смысл? Не подскажешь?

Тень подняла руки и сделала движение, как будто развернула скатанный в рулон большой лист бумаги.

И в тот же миг в воздухе между ними повисла золотистая решетка. Ровные прозрачные квадраты, размером чуть больше стандартной клетки шахматной доски. Размер – десять на десять. По периметру ряды клеток были заполнены золотистыми светящимися значками, похожими на иероглифы. Или – на пиктограммы. Но не имеющими ничего общего ни с теми, ни с другими.

Тень протянула левую руку, и рядом с рассеченным на квадраты полем возник круг с небольшими бледно-розовыми дисками внутри.

Тень коснулась одного из дисков пальцем и перетащила его на расчерченное поле. Как только она поставила диск на клетку и убрала руку, диск вспыхнул ярко-зеленым огнем. Поле тотчас же раздвинулось, стало больше на одну клетку, как по вертикали, так и по горизонтали. А диск раздвоился. Один остался на прежнем месте, другой вернулся в круг и снова стал бледно-розовым, как и остальные.

Жан-Пьер ждал, что произойдет дальше.

Но тень оставалась неподвижной.

Это игра! – не догадался, а понял вдруг Жан-Пьер. И он должен сделать следующий ход!

Но вместе с этим Жобан понял, что это очень важная игра. Или даже не совсем игра. А может быть, и вовсе не игра. Хотя выглядит, как игра…

Тут он запутался.

Вернее, запутался не он.

Тень не могла объяснить человеку, что собой представляет то, чем она предлагала ему заняться.

Быть может, в человеческом сознании не было нужных для этого понятий и образов. А может быть, для того, чтобы понять, нужно было сначала сыграть.

Как ни странно, правила игры, вернее, самые общие ее принципы Жобан понял без труда. Особенность игры заключалась не в противоборстве, а в сотрудничестве игроков. Только вместе они могли выиграть либо проиграть.

Символы, украшавшие крайние горизонтали, обозначали те или иные эмоциональные состояния людей: страх, ненависть, любовь… Знаки же, расположенные на вертикалях, соответствовали определенным действиям, которые человек мог совершать. Когда игрок ставил розовый диск на пересечение горизонтали и вертикали, он таким образом соотносил действие с эмоциями.

Для пробы Жобан коснулся пальцем одного из розовых дисков. Он не почувствовал прикосновения, но диск будто прилип к кончику пальца. Жан-Пьер перетащил диск на игровое поле и прижал к первому попавшемуся квадрату. Диск сделался темно-фиолетовым и исчез. А игровое поле приняло первоначальный размер.

Жобан почувствовал, что тень недовольна.

Да он и сам понял, что сморозил глупость. Если это игра, то, само собой разумеется, далеко не каждый ход должен приносить удачу. Значит, прежде чем поставить фишку на ту или иную клетку, нужно сделать правильный выбор. А это было непросто. Жан-Пьер догадывался, что означают символы, расположенные по краям игрового поля. Точнее, чувствовал заложенный в них смысл. Однако же сложность заключалась в том, что, как понял Жобан, правильных или неправильных ходов в этой странной игре в принципе не существовало. Одно и то же действие можно было соотнести с десятком эмоциональных состояний. И, соответственно, наоборот – одна эмоция подразумевала возможность десяти разных действий. Какое из них окажется правильным, во многом зависело от игрока. От того, какую комбинацию он собирался разыграть. Первую фишку можно было поставить куда угодно. Но ход Жобана оказался неверным. Потому что он сделал его бездумно, не преследуя никакой определенной цели.

Тем временем тень сделала новый ход. И игровое поле вновь раздвинулось, а в копилку игроков добавилась еще одна фишка.

Жан-Пьер тоже подцепил пальцем розовый диск. Но на этот раз прежде, чем поставить его на поле, Жобан сосредоточился на том, что он сам в данный момент чувствовал.

Напряженность. Сосредоточенность. Азарт. И, конечно же, безумный интерес к тому, что происходило.

Для начала этого было достаточно.

Жан-Пьер передвинул фишку на выбранную клетку и оставил ее там.

Фишка раздвоилась, а игровое поле стало больше.

Игра пошла.

Человек и тень по очереди делали ходы. Поле становилось больше, и, соответственно, возрастало число возможных ходов и комбинаций. Но игра делалась все труднее, потому что приходилось принимать в расчет и уже выставленные на поле фишки: их взаиморасположение также влияло на то, удачным или нет окажется очередной ход. Все чаще выставленные Жобаном фишки «сгорали». Да и у его партнера случались неудачи.

Игра требовала максимальной сосредоточенности и самоотдачи. Игра захватила Жобана. Он погрузился в нее полностью, всем своим бытием и сознанием. Он будто сросся с ней – если не телом, то душой. Настолько, что Жобан не смог бы точно сказать, сколько времени заняла игра. Час? Или день?

Только когда его палец подцепил последнюю розовую фишку, Жан-Пьер понял, что игра близится к концу.

Глядя на испещренное зелеными отметинами игровое поле, почти перекрывшее коридор, Жан-Пьер надолго задумался. От его хода зависело сейчас очень многое, если не все. Если он поставит фишку не туда, куда следует, игра будет окончена. Правильный же ход даст тени еще одну фишку. И так будет продолжаться до тех пор, пока кто-то из них не ошибется.

Вот оно что! – понял вдруг Жобан. Нельзя потерять последнюю фишку! Нельзя, чтобы они оба проиграли!

Он снова внимательно осмотрел поле.

Но на какой бы клетке ни останавливал взгляд Жобан, у него не возникало уверенности в том, что это будет правильное решение. Наоборот, чем дольше он выбирал, тем больше становилась растущая в нем неуверенность. И это было плохо. Чертовски плохо.

Чувствуя, что нервы начинают сдавать, Жан-Пьер решил положить конец неопределенной ситуации.

В конце концов, это была всего лишь игра!

Игра – и только!

И Жан-Пьер ткнул фишку на первую же свободную клетку.

На секунду ему показалось, что он принял правильное решение.

Но в тот же миг фишка вспыхнула фиолетовым пламенем и исчезла.

Следом за ней исчезло и игровое поле.

А затем – и сама тень.

Как будто ее и не было.

Как будто все это – тень, игровое поле с золотистыми значками, розовые фишки – только привиделось Жобану.

 

* * *

 

Жан-Пьер закончил свой рассказ.

В кают-компании повисла гнетущая тишина.

– Приехали, – первым нарушил молчание Булл.

– Приплыли, – уточнил Пичеррили.

– Прилетели, – внес окончательную ясность Аникеев. – И почему ты не рассказал об этом раньше?

– Я боялся, что вы примете меня за сумасшедшего, – объяснил Жобан. – Доказательств-то у меня не было. К тому же о тени мне просто нечего сказать.

– Но ты же с ней разговаривал?

– Ну, по сути, так оно и было, – кивнул Жан-Пьер. – Хотя тень не произнесла ни слова. Сама игра была похожа на диалог. Очень плотный, информативный и напряженный обмен мнениями. По ходу игры мы узнали друг о друге больше, чем если бы болтали, не умолкая.

– И тебе нечего сказать об этой тени?

Жобан на секунду-другую задумался.

– Нечего.

– В каком смысле?

– Это не передать словами.

– Тогда зачем ты вообще о ней вспомнил?

– Я думаю, она вернется.

– Чтобы еще раз сыграть?

– Да.

Аникеев только головой покачал.

У него не было никаких оснований не верить Жобану. Но и поверить в то, о чем рассказал француз, было непросто.

– Ребята! – подал вдруг голос Гивенс, находившийся возле приборной консоли. – Вы мне не поверите!

– Да ну! – усмехнулся Булл. – Я уже во все что угодно готов поверить! Что там? К нам пристыковалась летающая тарелка?

– Китайцы исчезли.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.