Глава I 1 страница

Часть I. Все дороги ведут в «Фицрой».

«Ну как мне не везёт!» подумала я, когда вошла в здание банка. Очередь. Большая очередь. Я взглянула на часы. 15: 3о. Занятия начинаются через пятьдесят минут. Я мысленно пробежалась по плану урока. «Так, у меня, вроде, всё готово. Можно заявиться за 5 минут до начала. Но деньги снять нужно сегодня обязательно».

Сегодня утром я обнаружила, что с моей картой что-то не так: банкомат её бессовестно игнорировал, тем самым обрекая меня на неприятный вечер пятницы с двадцатью рублями в кармане. До начала занятий в университете я уже не успевала попасть в кассу, поэтому отложила разбирательства до лучших времён, а именно на единственный час перерыва между занятиями в университете и вечерними уроками английского языка в частной школе, где я преподаю, чтобы оплатить учёбу на втором высшем. Но, к сожалению, сегодня таких желающих решить финансовые проблемы в этом филиале банка было больше, чем мне бы хотелось, поэтому оставалось лишь надеяться, что свои проблемы они решат быстро.

Я взяла номер в терминале. С 54. Взглянула на табло. Обслуживался номер С 48. Я раздражённо выдохнула, и чтобы не маячить туда-сюда по залу в нетерпении, присела на зелёный диванчик, ограничившись нервным постукиванием ноги по полу и складыванием уродливых бумажных фигурок из своего талончика. Вот настала очередь С 49, затем С 50. 15: 42. Я стала прикидывать: шесть минут на клиента. В таком ритме моя очередь подойдёт в 16: 00. Для того чтобы выписать квитанцию, необходимо три минуты. Затем нужно быстро ринуться в кассу. Я глянула в дальний конец зала: в кассе тоже очередь из один, два, три… четырёх человек. Если хочу успеть, надо занять там очередь прямо сейчас.

Я встала и двинулась к кассе. Четвёртой стояла женщина средних лет, весьма дружелюбная на вид. Я улыбнулась ей и уже открыла было рот для дежурного вопроса: «Вы последняя в кассу?», как вдруг раздалось:

- Все легли на пол! Это ограбление!

Я вздрогнула от неожиданности, но, будучи циником от природы, не удосужилась испугаться. Я была уверена, что это дурацкая шутка, и уже хотела было развернуться и крикнуть на шутника, как за моей спиной раздался звук выстрела. Моё тело сработало мгновенно: я упала на пол, прикрыв голову руками. Кругом раздавался грохот, крики, что-то падало, билось стекло. У меня возникло ощущение, что я попала на войну. Я беспомощно лежала на полу, не соображая, что происходит, вдавившись в холодную плитку, и каждую секунду ожидая, что-то то упадёт на меня, ударит, воткнётся… Вдруг всё стихло. Я не сразу это поняла – в ушах стоял звон, было чувство полной дезориентации. Мыслей не было – только эмоции. Страх, удивление и снова страх.

- Встаём! – приказал хриплый голос где-то надо мной, как только выстрелы стихли. Я приподняла голову и увидела пару берцев возле своего лица. Выше шли ноги в чёрных военных штанах, на подобие тех, что носят сотрудники ОМОНа, а выше мне было не видно – голова так не поворачивалась.

- Я сказал: встаём все, живо!

Он явно говорил это мне и остальным клиентам, которых ограбление застало возле кассы. Все стали подниматься с пола. Это было не так-то просто: колени подкашивались, мышцы под рёбрами свело, голова кружилась, в глазах темнело. Кто-то из женщин рядом сопел и хлюпал носом, кто-то потихоньку причитал, а одна девушка уже билась в рыданиях.

- Заткнулись все! Телефоны достаём, выключаем и кидаем на пол!

Так и не выпрямившись до конца, я дрожащими руками с трудом расстегнула молнию на кармане, и аккуратно вынула телефон. Остальные сделали то же самое. Почти синхронно мобильники попадали на пол.

«Какой красивый террор-флешмоб получился» - как-то отрешённо подумала я.

- Пошли туда! – грабитель ткнул автоматом в сторону подсобного помещения. Мы неорганизованным строем двинулись туда. Ко мне потихоньку возвращалась способность соображать. Пока нас вели в каморку, я решила аккуратно осмотреться. Пятеро человек. Одеты, как инкассаторы, только в масках. У всех автоматы. Один организовывает нашу группу, другой – группу из нескольких заложников, что были ближе к выходу. Их, похоже, никуда не ведут. Двое других занимались окнами – жалюзи на них не было, и они широкими мазками красили их краской из баллончиков. Последний делал то же самое, но с камерами. Большего я увидеть не успела – нас завели в смежное помещение, после чего последовало очередное приказание: «лечь на пол и не высовываться». Затем наш тюремщик вышел и закрыл за собой дверь.

Лёжа на полу я чувствовала, как отступает оцепенение и приходит осмысление происходящее. Все чувства как будто обострились, всё вокруг стало таким резким. Очень захотелось встать и выпрямиться. А ещё лучше выйти на воздух. Понимание того, что это сделать невозможно, что мне невесть сколько времени придётся провести в таком состоянии в этом душном тёмном помещении, вызывало почему-то не страх и ожидаемое чувство беспомощности, а раздражение. В какой-то момент я стала постукивать носком ботинка по полу, что лёжа было очень неудобно, но приносило хоть какое-то облегчение. Со мной творилось что-то неладное – меня с каждой минутой всё сильнее переполняли раздражение, злость и нетерпение. Это было неправильно, и я каким-то отдалённым уголком сознания это понимала – но никак не могла себя успокоить. Я, аккуратно повернула голову и всмотрелась в своих собратьев по несчастью. Было темно, их лиц было почти не различить, некоторые и вовсе до сих пор лежали лицами в пол, но весь их вид – их напряжённые фигуры, вздрагивающие при любом шорохе, их мелкие нервные движения, их сбитое дыхание – говорил об одном: им страшно. Я прислушалась к себе. Да, меня бесило, что приходится быть здесь взаперти, да мне хотелось выйти и накричать на кого-нибудь или что-нибудь сломать, но страха не было.

«Что со мной не так?» - подумала я и усмехнулась. Вокруг сновали вооружённые люди, и наверняка их присутствие здесь для кого-то плохо закончится – а я лежу и переживаю о том, что у меня, видите ли, эмоциональный фон ко времени неподходящий. Так, копаясь в себе, я пролежала на полу минут десять, потом моё возбуждённое состояние взяло вверх над здравым смыслом, и я осторожно села, прислонившись к столу.

«Да, на работу я уже не успею» - промелькнула у меня в голове весьма несвоевременная мысль. Я глубоко вздохнула.

«Ну надо же. В Москве живёт почти двенадцать миллионов человек, которых обслуживают почти двадцать тысяч отделений Сбербанка. КАК меня угораздило попасть именно в этот и именно сейчас?» Я дёрнула головой и ударилась ей о стол. Довольно громко получилось.

- Тшш, - зашипело сразу несколько человек на меня.

- Тебе жить надоело? Ляг на место, - какой-то мужчина в очках попытался меня образумить.

Я только отвернулась от него и прислушалась. Снаружи явно было оживлённее, чем здесь.

«Да, ребятам, которые остались в главном зале, повезло больше» - позавидовала я. – «Они хотя бы видят, что происходит. А мы сидим тут в депривации. Ничего не вижу, ничего почти не слышу, никому ничего не скажу. И кажется, никому до нас нет дела. Ага, а это значит… А это значит, что можно аккуратно осмотреться».

Я медленно приподнялась и встала на колени, выглядывая из-за стола. Комната маленькая. Окон нет, других дверей, кроме той, через которую мы вошли, тоже. Да это и не совсем комната. До середины стены – стекло, ниже гипсокартон. Перегородка. Значит, не стоит надеяться, что здесь есть запасной выход.

Ладно, попробуем связаться с внешним миром. Я чуть выглянула из-за крышки стола. Телефон и факс – то, что доктор прописал. Я аккуратно сняла пальто и шарф, чтобы они мне не мешали, и положила их рядом с собой. Немного подумав, я расшнуровала ботильоны на каблуках, и их тоже сняла. Затем я снова приподнялась и, протянув руку, аккуратно сняла трубку с телефона. После этого, чтобы полностью не высовываться из-под стола, я положила трубку на стол и той же рукой набрала «112», снова взяла трубку и поднесла к уху. Короткие гудки. Ну конечно. Я раздражённо покачала головой.

«Размечталась».

Мои изыскания не остались незамеченными. Мои лежащие на полу собратья по несчастью начали трагичным шёпотом ругаться на меня. Издав недовольный стон, я сползла обратно под стол и приложила палец к губам. Переждав волну недовольного шёпота, я снова высунулась из-под стола. Компьютер был включен, это было слышно по характерному гудению процессора, но вот экран был в энергосберегающем режиме.

«Надо проверить, есть ли здесь подключение к Интернету».

Но хороший вопрос: как это сделать и не выдать себя? В комнате темно. Включишь монитор, и он озарит всё кругом, как прожектор. С таким же успехом можно вывесить баннер: «Я тут диверсию устраиваю – не хотите меня пристрелить?» Да и всё-таки я здесь не одна. Кто знает, насколько эти ребята с автоматами обидчивы – мои вылазки могут плохо кончиться и для остальных, в этом они правы. Можно было бы закрыть экран тёмной плотной тканью – да только где её взять?

Я снова прислонилась спиной к столу.

«Думай! Что ещё можно сделать?» Мне очень хотелось выйти из этой комнаты, и это желание вытесняло всё остальное. В голове была только одна мысль – «надо что-то делать».

Я снова осмотрела помещение. Теперь, когда глаза привыкли к полумраку, я могла заметить больше деталей.

«Так, включен всего один компьютер. Значит, где-то должен быть один операционист. Интересно, где она сейчас и где она была до нападения? Телефоны нас заставили выбросить, когда мы были в общем зале. А если она была в этот момент здесь – её телефон должен быть где-то в этой комнате, возможно в сумочке».

Тут я заметила, что после моих наглых вылазок люди слегка осмелели. Кто-то уже сидел, кто-то с кем-то шёпотом переговаривался. Началось движение.

«Нехорошо. Моя неприметность страдает».

Тут на глаза мне попался типовой галстук. Несмотря на темень, я безошибочно определила, что он был зелёный. Операционист.

«Интересно, она уже подумала о своём телефоне? Надо ей в этом помочь».

Я осторожно двинулась к ней. Девушка была явно напугана, но не на грани паники – значит, разговор с ней может получиться конструктивным.

- Здравствуйте, - шёпотом начала я. – Это ваше рабочее место? – я ткнула в сторону работающего компьютера.

Её глаза чуть расширились, какое-то время она колебалась, прежде чем ответить, видимо, хотела, спросить, зачем мне это понадобилось, но затем здравый смысл взял верх, и она покачала головой.

У меня сердце оборвалось.

- Я из главного зала. Меня девушка отсюда попросила подменить на пять минут.

- Чёрт! – я ударила кулаком по полу, вовремя ослабив удар – чтобы это не прозвучало слишком громко.

- А я надеялась, что у вас здесь есть телефон, - попыталась объяснить своё поведение я.

Девушка снова покачала головой.

- Мы телефоны в бытовке оставляем вместе с сумочкой. Нам нельзя личные вещи проносить на рабочее место, - объяснила она.

- Гадство какое. Вам должны доплачивать за тяжёлые условия труда, - не знаю, как это во мне осталось желание шутить. Хотя все мои планы провалились, шутить только и оставалось. Я уселась в позу лотоса.

- А вы давно в банке работаете? – я решила поддержать беседу и своё расположение духа. Я изучала психологию на втором высшем, и как начинающий психолог я знала, что никак нельзя допускать осознания, что всё, что происходит вокруг – опасность и агрессия, направленная в мой адрес, и нельзя было эту агрессию переживать. Пусть это не самое здравое поведение для заложника, но я точно знала, что как только я почувствую себя жертвой – каждый опасный и стрессовый момент будет коверкать и ломать мою психику, оставляя уродливые шрамы на всю оставшуюся жизнь. Поэтому я всячески убеждала себя, что я – хозяйка ситуации, всё происходящее – под моим контролем, а для этого я создавала себе зону комфорта. А что может быть более комфортабельным, чем милое общение двух сверстниц о работе? Хоть и под столом в тёмной подсобке банка в разгар ограбления.

- Два года почти, а что? – последовал ответ.

- И часто у вас такое случается? – я обвела рукой комнату, как бы охватывая всё происходящее вокруг.

- В первый раз. Я бы здесь не работала за те копейки, что мне платят, если бы постоянно такие стрессняки ловить приходилось, - теперь она уже мотнула головой, подчёркивая, что она имеет в виде под словом «стрессняки».

Мы обе улыбнулись. Что ж, мой план Б работал. Раз я не могла выбраться – я могла относительно хорошо провести время.

В милой беседе мы провели около сорока минут. По всей видимости, Юля (так звали операциониста) рассуждала так же, как и я – а потому охотно поддерживала разговор. Мы успели обсудить новый торговый центр в пешей доступности от банка, рецепт десерта из мороженого, её парня, её почти тёщу Зинаиду Ивановну с её любимыми грядками и сериалами, и уже начали обсуждать ролик с U Tube, где кот пытался спрятать сосиску в сумку хозяйки, как вдруг за перегородкой началось оживление.

Все в комнате разом стихли и напряглись – происходило что-то неладное. Кто-то из грабителей (по видимому, главный в банде) говорил по телефону или рации – и говорил на повышенных тонах. Слов было не разобрать, как я не прислушивалась, но по его тону было понятно, что он взбешён, и что ничего хорошего это не сулит. Мы с Юлей, как по команде, чуть отодвинулись назад и как раз вовремя. Налётчик сорвался почти на визг: «Ты думаешь, я с тобой, в игры играю, падла?!». И в следующую секунду прозвучал щелчок затвора, и над нами разразились автоматная очередь.

Мы прижались к полу, закрывая головы руками. Кто-то кричал, пули прошивали комнату насквозь, осколки стекла разлетались как торпеды. Я прикрывала голову руками и повторяла про себя: «Только не кричи! Только не кричи!». Наконец, пришёл страх. Это была естественная природная реакция – я лежала, сжавшись, как зверёк, которого пугали выстрелы браконьеров. А пули уже разбили абсолютно все стёкла и теперь пролетали в открытое пространство, ударяясь в дальнюю стену и застревая там насовсем.

Я почувствовала, что вот-вот захлебнусь в панике – она подступала большим чёрным душным покрывалом, пеленала по рукам и ногам, не давала дышать.

«Прекрати! Иди прочь!» - мысленно крикнула я. Стало чуть легче – словно это тёмное покрывало чуть сползло с моего лица, я смогла сделать вдох, и вместе с воздухом выдохнуть часть своего страха.

«Это показательное выступление» - стала убеждать себя я. – «Он специально стреляет поверху – доказывает полиции, что не шутит. Но убить нас он не пытается, не пытается!» - последнее в моей голове прозвучало как крик.

Мне казалось, что этот ад длится целую вечность, на самом деле, прошло лишь несколько секунд. Я ждала, что выстрелы вот-вот прекратятся, не успев причинить никому вреда. Но тут у одной из девушек сдали нервы – она с криком вскочила с пола, и тут же её отбросило назад, и она упала между столов.

«Нет, прекратите!» - в голове кричала я. – «Пожалуйста, перестаньте».

Вдруг очередь стихла, раздался характерный щелчок – у бандита кончились патроны. Тишина оглушала. Я лежала, прижавшись щекой к холодному полу. Меня трясло, по лицу текли слёзы. Было такое ощущение, словно меня избили. Моё сердце, казалось, было готово сломать мне рёбра – каждый его удар болезненно ощущался на жёстком полу. В тот момент я была готова сдаться. Отдаться страху и отчаянию, лежать так и надеяться, что нас спасут.

«А девушка? Кто-то о ней позаботится?»

Я чуть повернула голову, и стала взглядом искать её. С моего места были видны только её ноги. Она не двигалась. Я прислушалась. Никаких звуков – ни стонов, ни плача, ни хрипа – ничего.

Я чуть приподняла голову с пола и окинула взглядом остальных заложников. Все сидели или лежали, забившись в углы или спрятавшись под стол. И никто даже не повернулся к раненой девушке. Я надеялась, что кто-то сейчас наклонится к ней и проверит, что с ней, поможет. В комнате были люди намного старше меня – и я вдруг почувствовала себя маленькой девочкой.

«Они же взрослые – они сейчас ей помогут».

Это казалось мне чем-то само собой разумеющимся. Я снова положила голову на пол и стала ждать. Моё сердце ударилось двадцать раз. Ничего не произошло. Ещё пять ударов. Тишина. Я подняла голову: все сидели ровно в тех же позах, что и двадцать секунд назад.

«Почему они ничего не делают?!» - хотелось завопить мне.

Я стала вертеть головой в поисках того, кто, наконец, возьмётся за спасение девушки. И тут я с ужасом осознала: никто. Это была пугающая мысль. Она, как звук колокола разнеслась в моей голове и, вслед ей пришло ощущение, как у ребёнка, который только что осознал предательство родителей.

«Нет, один человек есть. Я».

И я ползком двинулась к девушке. Я хотела пощупать пульс, но не успела – мне на глаза сразу попалась рана. Из правого плеча девушки потоком лилась кровь.

«Плечевая артерия задета!» - поняла я. – «Так, что делать? Нужен жгут. Нет времени искать его – она истечёт кровью. Тогда пальцевое прижатие. Вспоминай, как оно делается, живо!»

Последнее я уже произнесла, точнее, прорычала вслух. Я придвинулась вплотную к раненой девушке и занесла над ней руки.

«К плечевой кости… между двуглавой и трёхглавой мышцами… в средней трети».

Я выдохнула, успокаиваясь, и большим пальцем правой руки прижала артерию к кости. Напор крови начал спадать, но всё равно прорывался – и мой джемпер тут же намок от её крови. Кровь попала мне на подбородок и шею, и стала стекать вниз по телу и рукам. Я сжала зубы и надавила сильнее. Поток прекратился, но это был ещё далеко не конец. Я никогда не делала этого раньше на живом человеке, но я часто видела, как мой отец заставлял своих студентов медиков делать это на манекенах, и много раз пробовала сама. На куске пластмассы это казалось так просто, живое же тело сопротивлялось – кровь пыталась отбросить мои руки с каждым ударом сердца девушки. Это было и хорошо – значит, сердце бьётся, и плохо – я не могла удерживать артерию долго.

Странно, но в тот момент я чувствовала себя очень спокойно, я полностью сосредоточилась на своей задаче и совсем забыла о том, что нужно бояться.

Не поворачивая головы я, стараясь не двигаться, как можно чётче произнесла:

- Мне нужен ремень и мой шарф – он под столом.

Возникла возня, но в следующие двадцать ударов сердца никто ничего мне не подал.

- Быстрее! – зарычала я.

Дело сдвинулось с мёртвой точки. Кто-то протягивал мне кожаный ремень и мой шарф.

Я чуть повернула голову. Ремень держал парень. Очень молодой, лет восемнадцати. Испуганный, конечно, но не сильно бледный – выдержит.

- Слушай внимательно. Будешь помогать. Я не могу отпустить руки. Я буду держать артерию, а ты – накручивать жгут. Я чуть подниму её руку – оберни её выше раны шарфом плотно, затем завяжи поверх шарфа ремень. На «раз-два-три». Понял?

Он кивнул.

- Раз. Два. Три.

Я приподняла её руку, а парень начал лихорадочно наматывать шарф.

- Не торопись! Аккуратно наматывай.

Он резко выдохнул, глубоко вдохнул и начал снова, теперь аккуратно. Когда он закончил, я продолжила инструктаж:

- Теперь бери ремень и завязывай поверх шарфа. Не застёгивай, а именно завязывай узлом посередине. Как можно крепче.

Он послушно и сосредоточенно проделал всё, что я ему говорила. Но этого было мало. Как только я начинала отпускать артерию, кровь тут же начинала сочиться. Не сильно, но достаточно, чтобы девушке не дожить до приезда «Скорой помощи». Нужно затягивать сильнее, а для этого надо найти рычаг.

- Как тебя зовут?

- Андддрей, - бедного парня начало трясти.

- Значит так, Андрей. Я сейчас отпускаю её руку, а ты как можно сильнее тянешь в разные стороны концы ремня. Я нахожу рычаг, и мы затягиваем жгут. Тогда всё будет хорошо.

Он снова кивнул.

- Итак ещё раз: раз-два-три.

Я отпустила руки. Парень не сплоховал и вцепился в ремень так, словно он висел на нём над пропастью. Я, не особо заботясь о своей безопасности, приподнялась и глянула на стол. Куча бумаг и канцелярских предметов.

«Чёрт возьми, придётся пользоваться карандашом, раз ничего получше нет».

Я взяла со стола карандаш и попыталась его сломать. Вроде, крепкий. Для верности я взяла ещё два, быстро обмотала их тонким скотчем и вернулась к девушке. Видно было, что мой вынужденный ассистент держался на последнем издыхании. Я быстро подсунула свои руки под его, коленом несильно нажала на узел ремня, перехватила его концы и велела парню отпустить ремень и отодвинуться. Он послушался, хотя и с большим трудом. Я решила, что пора дать ему отдохнуть. Я поискала взглядом себе нового помощника. Рядом сидела моя собеседница.

- Юля, просунь карандаши между моим коленом и узлом ремня, - чётким и ровным голосом попросила её я.

Она подвинулась поближе, взяла мою конструкцию из карандашей и впихнула её между моей ногой и узлом ремня.

- Не отпускай, - предупредила я её и завязала ещё один узел из ремня поверх карандаша, в нужный момент убрав ногу. Затем я быстро завязала третий узел, для верности, и стала крутить карандаши по часовой стрелке, тем самым закручивая жгут всё сильнее. Как только кровотечение прекратилось полностью, я кое-как вытащила карандаши, а концы ремня положила девушке на плечо и не туго завязала их, чтобы ничего не сползало. Затем снова поднялась к столу, оставляя на нём кровавые следы, взяла кусочек бумаги для заметок, ручку и посмотрела на часы. «16: 34». Я трясущимися руками накарябала эти цифры на бумажке и просунула её под жгут. Затем я отодвинулась от раненой, села на пол, прислонилась спиной к столу и закрыла глаза.

Казалось, всё тело налилось свинцом. Голова кружилась, в ушах гудело, перед глазами прыгали кроваво-красные пятна. Я понимала, что в моём состоянии следующей реакцией будет либо обморок, либо истерика. Поэтому я заставила себя считать от единицы до ста по-китайски. Меня это всегда выручало. Я не осознавала, делала ли я это вслух или про себя – мне было всё равно. Мне нужен был покой…

Где-то на «ши цси» - «семнадцать» я задремала. И проснулась резко от того, что чуть не упала – спать сидя не самая удобная позиция. Я сразу же посмотрела на часы: 16: 57. Двадцать три минуты. Я проспала целых двадцать три минуты, а ведь девушке скоро нужно будет снимать жгут! Я протянула руку к девушке и поморщилась – кровь на моей одежде высыхала и противно липла к телу. Стараясь не думать об этом, я пощупала пульс на шее у раненой девушки. Сердце бьётся. Почти ровно. Почти как надо.

Я на карачках двинулась к Юле.

- Там что-нибудь происходит? – я кивнула в сторону общего зала, где сидели налётчики.

Она отрицательно покачала головой.

- Тишина. Ты как? – обеспокоенно спросила она.

- Не знаю. Нервничаю. Девушку к врачу надо срочно. Жгут надо будет скоро снимать.

- Зачем?! – Юля удивлённо посмотрела на меня.

- Затем, что рука ей ещё пригодится. Если жгут не снять, начнётся отмирание тканей, - стала объяснять я. – Им же кислород нужен, а мы ведь не только артерию, мы все сосуды пережали.

- Ойй, - Юля издала не то стон, не то всхлип.

- Вот тебе и «ойй», - задумавшись произнесла я.

«Что же это за грабители такие?» - посетовала я. – «Им давно пора забрать всё, что надо и отчалить по ветру, а они сидят и наружу носу не кажут. Идиоты. Научить их, как правильно грабить, что ли?». У меня вырвался нервный смешок. Я понимала, что держусь на пределе. Я прислушалась к своим ощущениям. Пока все было в норме – можно было продолжать.

Снаружи, как и сказала Юля, решительно ничего не происходило. Я могла слышать размеренные шаги и звяканье металла, которые то приближались, то удалялись.

«Видимо, это один из налётчиков туда-сюда маячит».

Помимо этого кто-то из заложников периодически разражался приступом кашля, который он усердно пытался заглушить.

«Похоже, курить хочет, бедняга», - посочувствовала я.

Остальные звуки были лишь лёгкими шорохами, издаваемыми заложниками – как ни старайся, но ты не сможешь заставить дюжину людей сидеть без малейшего движения долгое время.

С улицы почти ничего не было слышно. Иногда на отдалении раздавался автомобильный гудок или вой сирены, но они не приближались к нам, а проносились куда-то мимо.

«Значит, полиция оцепила район. Уже хорошо».

Но они – там, а мы – здесь. И они пока ничем нам не помогли. За прошедший час мы не увидели ни результатов, ни изменений. А тем временем состояние девушки на полу ухудшалось. Дыхание прерывистое. Я нащупала пульс. Сорок восемь ударов в минуту. Уже не очень хорошо. Я глянула на часы. 17: 04. У нас тридцать минут. А ведь на то, чтобы передать её врачам тоже нужно время.

Я инстинктивно потянулась потереть лицо, но вовремя остановила себя. Я и так вся перепачкалась в крови – не хотелось размазать её ещё и по лицу. Тогда я просто провела тыльной стороной ладони по лбу, смахивая перепачканные волосы.

«Вот бы сейчас чашку кофе, а лучше две. И, боже, как хочется умыться» - мысленно пожаловалась я. Кровь образовала корочку, и теперь эта корочка жутко чесалась. Тут я вспомнила, что на столе видела упаковку влажных салфеток. Я приподнялась и стала в очередной раз шарить по столешнице. Ага, вот они. Мысленно поблагодарив их хозяйку за такой щедрый подарок, я достала сразу две и стала вытирать руки. Однако маленькие едва влажные квадратики оказались бесполезными – я только сильнее размазала кровь по рукам.

И тут я уже не выдержала. Я отбросила от себя салфетки и, пригнувшись, двинулась к двери.

- Ты куда? – тут же испуганным шёпотом спросила Юля.

- Отодвиньтесь все от двери, - скомандовала я, оставив её вопрос без ответа.

Пара супругов в возрасте, что сидели у двери, и мой ассистент сразу же послушались, остальные же не двинулись с места, а лишь бросили на меня озадаченные взгляды. Я попыталась достучаться до их здравого смысла.

- Я сейчас постучу в эту дверь, нравится вам это или нет. И я не знаю их, – я махнула головой в сторону общего зала, – реакцию. Поэтому советую: отодвиньтесь.

Последнюю фразу я процедила сквозь зубы злобным шёпотом. Это подействовало на людей гипнотически – они все, как по команде двинулись к дальней стене под прикрытие столов и полок. Многие не преминули перед этим бросить на меня испепеляющий взгляд – но мне было всё равно. У меня уже не было ни времени, ни терпения, чтобы уговаривать и успокаивать их.

Убедившись, что все скрылись с линии огня, я села на колени перед дверью, глубоко вдохнула, успокаивая себя, и постучала.

- Что это было? – раздался голос из зала.

Что ж меня услышали.

- Да это эти стучатся, - второй голос, гораздо ближе. – Тихо там!

Сжав зубы, я постучала ещё раз. Настойчивее.

- Иди глянь, - снова первый голос.

Шаги. Один-два-три…

«Он не передёрнул затвор автомата. Идёт поговорить. Спокойно…»

Дверь распахнулась, и передо мной появился один из захватчиков. Само собой, с автоматом в руках.

- Что надо?

Я попыталась заставить свой голос звучать ровно:

- Мне нужно с вашим старшим поговорить. Срочно.

Я подняла глаза на мужчину в дверном проёме. Лица почти не видно. Нижнюю половину закрывает маска, над верхней нависает козырёк кепки. Однако я смогла заметить, как расширились его глаза, когда он увидел кровавые пятна на моей одежде и мои перепачканные руки. Он наставил на меня автомат и быстро осмотрел комнату позади меня. Его взгляд упал на кровавые разводы на полу, затем на девушку. Он досадливо поморщился.

- Вернись на место.

- Нет, - я смотрела ему прямо в глаза, стараясь выглядеть как можно серьёзнее и убедительнее, но сама чувствовала, что вот-вот отключусь. – Этой девушке нужна срочная медицинская помощь.

- А мне-то что?

И он захлопнул дверь.

Что ж, я попыталась. И мне бы на этом остановиться. Но в моей крови было слишком много адреналина. Я ощущала, как он звенит в ушах, бьётся в висках, сводит с ума.

Я издала какое-то фырканье, потом с шумом плюхнулась на пол, прислонилась спиной к перегородке, отделявшей нашу каморку от главного зала, и прислушалась. Мне удалось внести оживление: бандиты тихонько, но явно возбуждённо переговаривались между собой. Слов я не могла расслышать, как ни старалась. Не дождавшись, пока они придут к консенсусу, я решила подлить масла в огонь. Я подняла голову и перебила их беседу:

- Да, продолжайте трепаться. Это ж так полезно в нашей ситуации. Подумаешь, она через полчаса у вас тут кони двинет, прям посреди операции. Вот вам веселуха тогда будет.

Разговор затих, и тут же раздались громкие шаги в нашу сторону. Из-за столов раздались сдавленные вздохи и писки, но это вызвало у меня только прилив раздражения.

«Что за жалкие создания?» - мелькнуло у меня в голове.

Дверь распахнулась, и в комнату влетел грабитель, тот, с которым я разговаривала. Он начал лихорадочно вертеть головой из стороны в сторону, видимо ища меня. Когда он повернулся направо, я нахально помахала ему рукой –видимо у меня совсем уже снесло крышу. Он резко дёрнулся ко мне, схватил за шиворот и выволок в зал.

Пока меня бесцеремонно волокли по полу, я попыталась осмотреться. Сделать это было довольно трудно, но всё, что надо, я увидела. В зале рядком сидели заложники с руками за головой, а в центре, на диване, расположился, по всей видимости, главарь. К дивану слева он прислонил автомат, в левой руке он держал рацию. Лицо, так же как и у второго – закрыто маской. Маска прекрасно скрывала черты его лица, но вот его эмоции скрыть ей было не под силу. «Убил бы» - было написано большими буквами на нём.