Глава IX КУКЛОВОД

На лестничном подоконнике, между этажами, тоненько рыдал гимназист-второклашка Ванечка. Положение у него было безвыходное. Теперь ему влетит от родителей за то, что поздно пришел домой. А если бы пришел вовремя, но без скрипки, то влетело бы за то, что вместо сольфеджио Ванечка шпионов с дерева ловил.

– Ну как там, в штабе? – спросил он, свирепо шмыгая носом. – Прочитали рапорт?

Блинков-младший почувствовал себя виноватым. Ох, не прочитали. Томат этим рапортом стерли с футболки и кинули в помойку. А у гимназиста он – последнее утешение. Пусть влетит, но хоть не зазря, а за борьбу со шпионажем.

– Еще как! Вслух читали, всем штабом! – ответил Блинков-младший, пытаясь вспомнить хоть одно предложение. На языке вертелся только «предмет преступного посягательства, а именно сумочка крокодиловой кожи». – Сильный документ, – добавил он, решив, что на похвалы еще никто не обижался. – Произведение высокой штабной культуры!

– Это потому, что у меня часы. С часами·кто хочешь может рапорт написать, – зарумянившись от счастья, поскромничал Ванечка. – К примеру, мы сейчас разговариваем, я засек время… – Шикарным жестом отогнув рукав, он посмотрел на часы. – и пишу: «Четыре одиннадцать. Разговаривал с господином президентом». Получается взаправдашний рапорт. А если время не написать, будет как понарошку.

Гимназист сложил руки на груди и, скосив глаза, проверил, видны ли Блинкову-младшему его часы. На лице у него было написано: «Ну посмотри, какие у меня замечательные часики! Какие они новенькие, красные, блестящие – так и хочется лизнуть!».

– Ого! – подыграл малявке Блинков-младший. – Там у тебя кто нарисован, Микки-Маус?

– Микки-Маус для дошколят, у меня спайдермен! – солидно ответил Ванечка и сунул запястье с часами под нос Блинкову-младшему.

Часы были электронные, такие простенькие, что показывали не «16.11», а «4.11».

– Могучий прибор, – похвалил Блинков-младший и, продолжая уводить разговор от рапорта, предложил: – Печенья хочешь?

– Спасибо, я дома поем, – отказался Ванечка.

Блинков-младший вспомнил: «Кого-то ловит он и ест». А кого? Ага, «близлежащих старух»!

Он открыл дверь и пропустил Ванечку в квартиру.

– В штабе сомневаются насчет старух. Вы что же, сами видели, как он их ест?

– Только раз, – не стал преувеличивать Ванечка. – Я издалека не очень разобрался кого. Скорее всего это была просто старуха. Хотя, может, маленький ребенок или даже кошка. Но главное, он ломает ветки у деревьев!

– Ветки важнее?

– Кошку жальче, но ветки ломать – диверсия, – объяснил гимназист.

Блинков-младший торопливо прошел в комнату и вынес ему футляр со скрипкой. Он перестал понимать, о чем говорит второклашка. Между ними была пропасть.

– Господин президент, наблюдение продолжать? – спросил Ванечка.

– Резидент, без «П», – поправил Блинков-младший., – То есть начальник агентурной сети.

– А кто главней?

– Президент. Он и главнокомандующий всех сухопутных; морских и воздушных сил, и старше всех министров.

– Президентом лучше, – заметил Ванечка. Блинков-младший так не считал, но не спорить же с малявкой.

– Лейтенант… – начал он.

– Я капитан, – с достоинством перебил второклашка.

– Извините. В штабные документы вкралась опечатка. Вы капитан-лейтенант морской разведки, – нашелся Блинков-младший. Расследование по делу о шпионе временно приостановлено. Вы нужнее на другом участке… Он помолчал и скомандовал: – Для получения боевого задания встать смирно!

Ванечка сделал руки по швам и замер, преданно глядя снизу вверх.

– Капитан -лейтенант, вы внедряетесь в музыкальную школу! – объявил Блинковмладший. – Задание – сбор информации. Диверсии временно запрещаю.

Ванечка задумался и попросту спросил:

– Что делать-то?

– Вживаться, вживаться и вживаться! – отчеканил Блинков-младший. – Вы должны ничем не отличаться от других учеников. Не спите на уроках, а то заговорите во сне по-русски и провалитесь. Все пиликают на скрипке, и вы пиликайте, чтоб враги не догадались. Будет трудно, а вы стисните зубы и пиликайте! Думайте о том, что приближаете час нашей победы! Пришлите мне открытку с зайчиком. Текст – любой. Главное, чтоб без ошибок! Одна ошибка означает тревогу, две – провал!

– А если нечаянно? – с сомнением спросил Ванечка.

Блинков-младший доверительно взял его под локоть и подтолкнул к двери.

– А за «нечаянно», капитан -лейтенант, в нашем деле бьют отчаянно. За ложную тревогу пойдете под суд военного трибунала. Исполняйте.

– Ура, ура, ура! – жалким голосом прокричал гимназист.

Блинков-младший выставил его из квартиры и стал звонить Суворовым.

Трубку сняла Валька.

– Слушаю вас внимательно, – сказала она, как всегда подделываясь под Нину Су, и как всегда Блинков-младший ее узнал, хотя у сестер были похожие голоса.

– Это я, Валь.

– Да. – Голос у Вальки стал ледяной. Можно было насмерть замерзнуть от этого «да»!

Тут Блинков-младший понял все окончательно.

Сидякин управлял ими – и Валькой, и Ниной, и «своим парнем Дмитрием Олеговичем». Крутил, как надетыми на руку тряпочными куклами. Что прикажу, то и будут думать. Что захочу, то и скажут: «Несовершеннолетний Блинков, не затрачивая времени на поиски», «Личные неприязненные отношения с Суворовой у меня возникли с первых дней знакомства».

– Извини, Валь, – сказал Блинков-младший и повесил трубку.

И такая тоска одолела его, такая жгучая тоска, что хотелось на стену лезть и ложками глотать горчицу, чтобы подсластить горечь в душе.

Как ты мог поддаться, лучший сыщик из всех восьмиклассников Москвы?! Как мог поверить Сидякину и не поверить Суворовой, которую всю жизнь знаешь?! Разве не было ясно, что «объект преступного посягательства» и прочие такие словечки – не Валькины, а милицейские? Сидякин, а не Валька, заподозрил тебя и заставил сестер тоже подозревать «несовершеннолетнего Блинкова»! А тебя он заставил подозревать Вальку, и теперь у него две версии: для сестер – «Блинков – грабитель», для Блинкова -«Суворова – наркоманка и воровка».

Сейчас Блинков-младший насквозь видел все уловки дважды старшего опера. Сперва Сидякин подольстился: «Дмитрий Олегович», «один за всех и все за одного»… Дмитрий Олегович и раскис, а Сидякин его – бац! – под дых: а не ты ли сумочку отобрал?! И тут же дает задний ход: мол, я-то тебе верю, Дима, а вот Суворова на тебя наговаривает.

И все! И готов Дмитрий Олегович! Согласен – подтвердить про Вальку все, что подсказывал Сидякин!

Спрашивается: если ты сейчас так замечательно все понимаешь, то почему мямлил в милицейском кабинете? В самом деле не понимал.или трусил и боялся понять?

Перед кем-нибудь посторонним можно даже прихвастнуть: «Колол меня опер Сидякин насчет «колес» и Вальки, колол, а я ничего не сказал». Но себе-то не соврешь! Не сказал, потому что не успел – дежурный с автоматом помешал. Да Сидякин и так догадался, что вопрос про «колеса» – в точку. Надо было не тянуть время, не переспрашивать, а сразу отрубить: «Не предлагала, она мне никаких «колес».

Но зачем Сидякин оговаривает честных людей вместо того, чтобы искать преступников?!

«А откуда ему знать, кто честный, а кто преступник?» – возразил себе Блинков-младший. Какой-то мальчишка запросто находит сумочку. Не затрачивая время на поиски и все такое. Подозрительно? Подозрительно. Вот опер и отрабатывает эту версию. А уж о второй версии, с Валькой, и говорить нечего. Ее обязательно нужно проверить. Ведь сплошь да рядом бывает, что «жертва преступления»на самом деле не жертва, а виновник. Продажный охранник впускает в банк грабителей и позволяет себя связать, пенсионер теряет паспорт и, чтобы не платить штраф, говорит в милиции, что его обокрали…

Выходит, правильно действует оперативник Сидякин? Отрабатывает версии, которые лежат на поверхности, а за ними, глядишь, докопается и до настоящей. Как мусор из пылесоса щепотку за щепоткой… Нет, все равно это нечестно: столкнуть людей лбами, заставить их наговаривать друг на друга… А как по-другому? Что ли, настоящие преступники сами во всем признаются? Конечно, милиционер должен их обхитрить. А раз неизвестно, кто преступник, он и дурит всех подряд!

Блинков-младший взял мамин учебник криминалистики, завалился на диван и разыскал по оглавлению «Особенности тактики допроса несовершеннолетних».

Так, что там за особенности?

«В выборе тактических приемов надо учитывать недостаточный уровень развития, несовершеннолетнего, ограниченный круге понятий, узость логического мышления, отсутствие жизненного опыта и профессиональных знаний, повышенную склонность к внушению, самовнушению и фантазированию».

Вот вам и наука криминалистика! Сплошные оскорбления, а не наука. Это у кого недостаточный уровень развития? И для чего недостаточный – для допроса? Тогда и не допрашивайте нас, оставьте в покое… Блинков-младший согласился только с «повышенной склонностью к внушению» (попросту говоря, заставил его Сидякин плясать под свою дудку). Да и то возраст здесь ни при чем. Можно подумать, что у фотомоделей склонность к внушению не повышенная. Разве Нина Су не поверила, что Митек – грабитель? Вон как отворачивалась, когда выходила из сидякинского кабинета!

В прихожей хлопнула дверь. Мама! Она заглянула в комнату, увидела у Блинкова-младшего «Криминалистику» и не пошла, как обычно умываться-переодеваться, а присела к нему на диван.

– Привет, Митек. Звонили с Ерофей Палыча: у папы все в порядке.

Блинков-младший живо представил, как у здоровенного мужика сидит на шее мужичок помельче и, шевеля лохматой бородой, кричит в телефонную трубку. Звонит с Ерофей Палыча.

– Очень смешно, – буркнул он. – А на самом деле?

Мама улыбнулась.

– Я не сочиняю. «Ерофей Палыч» – название железнодорожной станции. Хабарова так звали. У папиной экспедиции теперь базовый лагерь в Ерофей Палыче. Они держат связь по радио, вот папа и попросил знакомого позвонить, чтобы мы не беспокоились. Через неделю выйдет наш папка из тайги, отмоется в баньке, сядет на поезд и – в Москву… То есть потом он, конечно, пересядет на самолет, – уточнила мама, – а то поездом до Москвы пришлось бы еще неделю добираться.

Блинков-младший вздохнул. Экспедиция!

Базовый лагерь! Тайга! … Грабеж, допрос, отпечатки пальцев… Эх, взял бы его папа с собой! Он сейчас не возражал бы даже против бани. Хотя, признаться, трудно понять, что это за удовольствие: до полусмерти нахлестывать друг дружку жарким вениками.

– Мам, объясни для недоразвитых с ограниченным кругом понятий, – попросил Блинков-младший. – Если ты ведешь расследование, то можешь подсказывать свидетелю, что он должен говорить?

Мама покосилась на «Криминалистику» поняла, откуда Блинков-младший взял «ограниченный круг понятий».

– Судя по твоему вопросу, ты сам понимаешь, что нельзя. Но иногда очень хочется подсказать. Если доказательств не хватает.

– А ты?

– Однажды подсказала. Свидетель этого и не заметил. Просто сначала он сомневался, а я так поставила вопрос, что он перестал сомневаться.

– Или ты дружишь с человеком, или дерешься, а драться и дружить нельзя?

– Да, в таком духе. Хотя там речь шла о системах дальнего обнаружения ракет.

– А потом?

– А потом было стыдно, и я больше никогда так не делала, – отрезала мама таким тоном, что стало ясно: подробностей не будет. – Митек, из-за чего тебя допрашивали?

Такова жизнь со своим домашним подполковником контрразведки. Скрыть что-нибудь от мамы было невозможно. Блинков-младший глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду, и начал рассказывать.