Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 19. Потом пару дней я принимал по полтаблетки утром за завтраком






 

Потом пару дней я принимал по полтаблетки утром за завтраком. При такой дозировке я вернулся в нормальное состояние, насколько оно вообще может быть нормальным при таких обстоятельствах. Сначала я боялся, но поскольку голова больше не болела, я чуток расслабился и решил, что нашёл выход, или, хотя бы – учитывая наличие семи сотен таких доз – время на то, чтобы искать выход.

Но если бы всё было так просто.

Утром в понедельник я проспал до девяти. На завтрак съел апельсин, тост и кофе, выкурил пару сигарет. Потом принял душ и оделся. Надел новый пиджак – уже не совсем новый – и посмотрелся в зеркало. Надо было идти в офис к Карлу Ван Луну, но внезапно мне стало очень неуютно в этой одежде. Мне казалось, что я выгляжу по‑ дурацки. Чуть позже, входя в вестибюль Здания Ван Луна на Сорок Восьмой улице, я так засмущался, что уже ждал, вот сейчас меня похлопают по плечу и скажут, что всё это ужасная ошибка, и что мистер Ван Лун приказал выпроводить меня вон, если я посмею прийти.

Потом, когда я ехал в лифте на шестьдесят второй этаж, начал думать о сделке, которую мы с Ван Луном должны были подготовить – поглощение «Абраксасом» MCL‑ Parnassus, о которой не думал уже несколько дней – но теперь, едва я попытался вспомнить детали, в голове всё смешалось в кашу. Там крутилась фраза «модель оценки стоимости возможности», я слышал её снова и снова – «модель оценки стоимости возможности» – но едва понимал, что она значит. Ещё я знал, что «построение широкополосной инфраструктуры» – это важно, но не мог сказать почему. Как будто я проснулся ото сна, где говорил на иностранном языке, и понял, что совсем на нем не говорю, и едва ли понимаю пару слов.

Я вышел из лифта в приёмную. Подошёл к главному столу и стал ждать, когда на меня обратят внимание. Там сидела та же секретарша, которую я видел в прошлый четверг, так что, когда она повернулась ко мне, я улыбнулся. Но по ней я не заметил, чтобы она меня узнала.

– Чем могу помочь, уважаемый?

Интонации у неё были холодными и формальными.

– Эдди Спинола, – сказал я, – к мистеру Ван Луну. Она посмотрела у себя в ежедневнике, а потом начала качать головой. Уже хотела было что‑ то мне сказать, может, что мистера Ван Луна нет в стране, или что у неё не записано, что мне назначено – но тут из коридора слева от её стола вышел сам Ван Лун. Он был хмур, и когда протянул мне руку, я заметил, что горбится он сильнее, чем прежде.

Секретарша вернулась к тем делам, от которых я её отвлёк.

– Эдди, как дела?

– Замечательно, Карл. Чувствую себя гораздо лучше. Мы пожали руки.

– Хорошо. Давай, заходи.

Меня снова ошеломили размеры кабинета Ван Луна, громадного, но обставленного в стиле минимализма. Он подошёл к столу и сел за него. Показал, чтобы я тоже садился.

Он вздохнул и покачал головой.

– Знаешь, Эдди, – сказал он, – эта статья в «Post» в пятницу, это было плохо, мы не хотим, чтобы в прессе такие выражения ассоциировались с нашей сделкой.

Я кивнул, не зная, что будет дальше. Вообще я надеялся, что он про статью не узнает.

– Хэнк тебя не знает, и сделка пока не афишируется, так что пока волноваться не о чем. Просто я бы не советовал тебе больше показываться в «Лафайет».

– Да, понимаю, конечно.

– Держись тише воды, ниже травы. Торгуй от нас. Я говорил, у нас есть своё помещение для трейдинга. Тихое и неофициальное. – Он улыбнулся. – Никаких, блядь, бейсболок.

Я тоже улыбнулся – но на деле чувствовал себя неуютно, будто сейчас сблюю.

– Я хочу попозже тебя кое с кем познакомить. – Да.

– Ещё хочу сказать тебе, и, может, это хорошая новость, что Хэнка завтра не будет. Его задержали дела в Лос‑ Анджелесе, так что мы перенесём встречу на… ну, где‑ нибудь на середину или конец следующей недели.

– Да, понятно, – пробормотал я, обнаружив, что мне сложно смотреть Ван Луну в глаза, – наверно… как вы сказали, это хорошая новость, да?

– Да, – он взял ручку со стола и стал вертеть в пальцах. – Я тоже уеду, как минимум до выходных, так что у нас появляется пространство для манёвра. В четверг, я считаю, мы поторопились, но теперь спешить некуда, можно отшлифовать цифры, сделать хорошую, неодолимую подборку.

Я поднял глаза и увидел, что Ван Лун мне что‑ то протягивает. Я потянулся через стол. Это оказался жёлтый блокнот, на котором я в прошлый четверг расписывал оценку стоимости возможности.

– Я хочу, чтобы ты углубил выкладки и перенёс на компьютер. – Он прочистил горло. – Кстати, Эдди, я изучил их, и у меня есть несколько вопросов.

Я откинулся на стуле и уставился на ровные ряды цифр и математических символов на первом листе блокнота. Хотя почерк был мой, я с трудом видел в них смысл, как будто разглядывал странную форму иероглифов. Постепенно, однако, у меня в голове начал проясняться смысл, и если бы я мог сосредоточиться на них на часок, я бы, наверно, расшифровал их.

Но Карл Ван Лун сидел прямо напротив меня, и хотел задавать вопросы, так что пары часов у меня не было. Это был первый признак того, что стратегия минимальных доз может только оберегать меня от головных болей. Других эффектов МДТ не было, и я начал весьма болезненно понимать, что такое «нормальное состояние».

В «нормальном состоянии» люди больше не попадают под моё влияние, не хотят идти у меня на поводу. Я не смогу больше инстинктивно принимать решения и постоянно оказываться правым. Не смогу вспомнить мельчайшие подробности и на лету сделать все расчёты.

– Да, тут есть определённые несообразности, – сказал я, пытаясь предупредить вопросы Ван Луна. – И вы правы, мы поторопились.

Я перелистнул на вторую страницу и встал со стула. Притворившись, что я сосредоточился на расчётах, я стал бродить по комнате и придумывать, что бы ещё сказать – как актёр, забывший текст.

– Я хотел спросить, – сказал Ван Лун со своего места, – почему время жизни… третьей возможности отличается от остальных?

Я посмотрел на него, что‑ то пробурчал и вернулся к блокноту – пристально уставился на него, но в голове было пусто, и я знал, что ничего в ней не появится и спасения нет.

– Третья? – сказал я, пытаясь вывернуться. Ещё полистал страницы.

Потом захлопнул блокнот и сунул подмышку.

– Знаете что, Карл? – сказал я, глядя на него, – мне надо всё тщательно пересчитать. Давайте я всё обработаю дома на компьютере, а потом мы…

– Третья возможность, Эдди, – сказал он, внезапно поднимая голос, – что за хуйня? Ты не можешь ответить мне на простой вопрос?

Я стоял в пяти метрах от стола человека, чья фотография украсила дюжины журнальных обложек – миллионера, предпринимателя, иконы – и он орал на меня. Я не знал, как на это реагировать. Я потерял опору под ногами. Я боялся.

А потом, к моему облегчению, зазвонил телефон. Он снял трубку и рявкнул:

– Чего?

Я подождал секунду, а потом отвернулся и отошёл, чтобы он мог поговорить. У меня дрожали руки, вернулось ощущение тошноты.

– Не отсылай пока, – говорил Ван Лун по телефону за моей спиной. – Уточни сначала у Манкусто, и знаешь, даты поставок…

Радуясь, что казнь откладывается, я отходил по громадной комнате к окнам. Громадным окнам на запад, прикрытым жалюзи. Когда Ван Лун договорит, скажу ему, что у меня болит голова, я не могу сосредоточиться. Он видел, как я расписывал всё в четверг, и мы обсудили каждую цифру, так что вряд ли он усомнится в том, что я владею материалом. Теперь нужно просто суметь уйти отсюда.

В ожидании я принялся разглядывать кабинет. В дальнем конце доминировал громадный стол Ван Луна, но остальное пространство размерами и аскетичностью напоминало зал ожидания вокзала в стиле арт деко. Когда я дошёл до окон, уже казалось, что Ван Лун остался далеко позади, и что если я обернусь, его фигура будет едва различима – голос его еле слышно гудел про даты поставок. В этом углу стояли красные кожаные диваны и стеклянные журнальные столики с наваленными деловыми журналами.

Когда я стоял у окон, глядя между жалюзи, первым делом в глаза мне бросился – среди прочих давно знакомых небоскрёбов – блестящий кусок Здания Целестиал в Вест‑ Сайде. С этой точки он казался воткнутым в кучу из десятка других зданий, но если приглядеться, было видно, что он стоит гораздо дальше остальных и на самом деле вокруг него ничего нет. Казалось невероятным, что пару дней назад я шёл по Целестиал и размышлял, не купить ли тут квартиру – причём из самых дорогих…

Девять с половиной миллионов долларов.

– Эдди!

Я обернулся.

Ван Лун договорил по телефону и шёл ко мне с той стороны комнаты.

Я собрался с духом.

– У меня тут появились дела, Эдди, надо бежать. Извини. – Он снова говорил со мной дружелюбно, и когда дошёл до меня, кивнул на блокнот у меня под мышкой. – Подготовь всё, потом обсудим. Я говорил уже, до выходных меня не будет, время у тебя есть. – Вдруг он хлопнул в ладоши. – Ладно, хочешь посмотреть на наше помещение для трейдинга? Сейчас вызову Сэма Уэллеса, он тебе всё покажет.

– Я бы предпочёл пойти домой и заняться расчётами, если вы не против, – сказал я, протягивая ему руку.

– Да тут дел‑ то… – Ван Лун замолчал и уставился на меня. Я видел, что он озадачен, и чувствует ко мне лёгкую неприязнь, как раньше, но при этом не знает, что это с ним и что теперь делать.

Потом он сказал:

– Эдди, да что с тобой? Ты что, меня боишься?

– Нет, я…

– Потому что эта хренотень не для трусливых.

– Я знаю, я просто…

– Ты учти, я тут серьёзно рискую. Никто ничего не знает. Кинешь меня через хуй, проговоришься – и доверию ко мне хана.

– Знаю, знаю. – Я указал на блокнот подмышкой. – Просто хочу как следует всё подготовить.

Ван Лун на мгновение удержал мой взгляд, потом вздохнул, словно говоря: «Ну, рад это слышать». Потом он обернулся и пошёл назад к столу. Я за ним.

– Позвони, когда будешь готов, – сказал он. Он стоял спиной ко мне и листал то ли ежедневник, то ли записную книжку.

Я подождал, но потом понял, что меня отпустили. Не говоря ни слова, я вышел из кабинета.

По дороге домой я зашёл в «Гристед» и купил пару больших пачек чипсов и пива. Вернувшись домой, я сел за стол, достал толстую папку, которую на прошлой неделе прислал Ван Лун и перебрал записи. Я подумал, что если смогу разобраться в материале, всё будет хорошо. Я войду в тему и буду разбираться, не хуже, чем в тот раз, когда обаял Ван Луна своим предложением по структурированию сделки.

Начал я с квартальных отчётов МСL‑ Parnassus. Разложил их на столе, открыл первую пачку чипсов и бутылку пива, и начал читать.

Через два часа усердного листания я признал, что чтиво, во‑ первых, тоскливое до безобразия, во‑ вторых, лично мне совершенно непонятное. Проблема была в том, что я не помнил, как интерпретировать эти данные. Я просмотрел ещё пару документов, и хоть они были чуть менее насыщенные и непонятные, чем квартальные отчёты, спать от них хотелось не меньше. Но я крепился и прочитал всё – в том смысле, что пробежал глазами по каждому слову и строчке, не пропустив ничего.

Я доел чипсы и допил пиво, и в десять заказал на дом китайскую пищу. Чуть за полночь я, наконец, заполз в кровать.

Утром я сделал быстрый и ужасный подсчёт. Я вчера восемь часов читал то, на что раньше хватало сорока пяти минут. Потом попытался что‑ нибудь вспомнить, но в голове остались только обрывки и общие слова. А раньше я мог повторить весь текст, сзади наперёд, шиворот‑ навыворот.

Соблазн принять пару таблеток МДТ был невероятен, но я удержался. Если я снова начну напропалую глотать колёса, я опять буду отключаться, и чего хорошего? Так что ещё пару дней схема оставалась прежней. Я сидел дому и рылся в сотнях страниц материала, выходил из дома только, за чипсами, чизбургерами и пивом. Смотрел телик, но тщательно избегал новостей и актуальных шоу. Телефон выключил. Я заставил себя поверить, что смогу во всём разобраться, но дни шли, и я всё чётче осознавал неудачу.

В среду вечером у меня снова разболелась голова. Не знаю отчего, может, от пива и бомжатины, которой я питался, но когда к утру четверга она не прошла, я решил увеличить минимальную дозу МДТ до одной таблетки в день. Конечно, через двадцать минут после того, как я принял таблетку, голова перестала болеть, и, конечно же, я распереживался. И что, я так и буду увеличивать дозу? Когда мне придётся принимать по три, а то и четыре таблетки в день, чтобы только справиться с этими болями?

Я снова достал записную книжку Вернона и пролистал. Мне не хотелось снова никому звонить, но, тем не менее, я чувствовал, что если и осталась надежда, она где‑ то среди этих номеров. Я решил позвонить по тем, которые были зачёркнуты, и рядом с которыми не было новых. Может быть, я узнаю, что их хозяева до сих пор живы, и даже не больны, и я поговорю с бывшими клиентами. А может – и скорее всего – я выясню, что клиенты стали бывшими, потому что умерли. Но попробовать стоило.

Я выбрал пять номеров. Первые три были отключены. Четвёртый не отвечал, и автоответчика тоже не было. На пятом сняли трубку через два гудка.

– Ну?

– Алло. Могу я поговорить с Дональдом Гейслером?

– Говорите. Что нужно?

– Я был другом Вернона Ганта. Не знаю, в курсе ли вы, но его недавно убили, и я…

Я замолчал.

Он повесил трубку.

Тоже реакция. И парень явно живой. Я подождал десять минут и снова позвонил. – Ну?

– Не вешайте трубку. Пожалуйста.

Повисла пауза, но Дональд Гейслер остался на проводе. Так ни слова и не говоря.

– Мне нужна помощь, – сказал я, – хотя бы информацией. Не знаю.

– Откуда у вас номер?

– Он был среди его вещей.

– Бля!

– Но ведь ниче…

– Ты коп? Это что, расследование?

– Нет. Верной был моим другом.

– Херня какая‑ то.

– Он был братом моей бывшей жены.

– Мне тебя поздравить или посочувствовать?

– Знаете, дело в…

– Не по телефону.

Я снова замолчал. Он знал.

– Хорошо, не буду. Но как нам переговорить? Мне нужна помощь. Вы же явно знаете…

– Тебе нужна моя помощь? Это вряд ли.

– Да, потому что…

– Значит, так, я сейчас повешу трубку. И не звони мне больше. И вообще не пытайся меня найти, и…

– Мистер Гейслер, я могу скоро умереть.

– О, чёрт.

– И мне нужно…

– Отстань от меня, ясно? Он повесил трубку. Сердце моё колотилось.

Если Дональд Гейслер не хочет говорить со мной, я тут ничего не поделаю. Может, он и помочь бы не смог, но я всё равно расстроился, что не смог договориться с человеком, который явно знал про МДТ.

Не в настроении продолжать звонки, я отложил записную книжку. Потом, в, надежде отвлечься, я вернулся за стол и взял распечатанную статью с одного финансового сайта.

Открыл и начал читать.

Статья была посвящена техническим аспектам антитрестовского законодательства, и на третьей странице слова начали ускользать от меня. Вскоре я бросил читать, достал сигарету и закурил. Так и сидел, курил и смотрел в никуда.

Ближе к вечеру я пошёл в банк. Геннадий должен был прийти с утра за вторым платежом по долгу, и я не хотел его огорчать. Я снял 100 000 долларов наличными, собираясь отдать ему сразу всё – с процентами, со всем. Чтобы он от меня отстал. Если Геннадий принял шесть таблеток МДТ – а только этим можно было объяснить их пропажу – я, определённо, не хотел, чтобы он каждую пятницу приходил ко мне домой.

Пока я ждал, что приготовят деньги, мой лысеющий и тучный банковский менеджер, Говард Льюис, пригласил меня к себе в кабинет поболтать. Этот ходячий сердечный приступ переживал, что после первой вспышки деятельности в «Клондайке» и «Лафайет» – вылившейся в весьма значительные депозиты – я «затих».

Я недоверчиво уставился на него через стол.

– …и ещё вы снимаете крупные суммы, мистер Спинола.

– А что не так? – спросил я, интонацией добавив, вот уж не твоё сучье дело.

– Ничего плохого, мистер Спинола, но… в свете статьи в «Post» в прошлую пятницу о…

– И о чём?

– Знаете, это всё… нестандартно. В наши дни нельзя слишком…

– В свете моего успеха в «Лафайет», мистер Льюис, – сказал я, едва сдерживая раздражение, – сейчас я веду переговоры о должности старшего трейдера в «Ван Лун и Партнёры».

Он посмотрел на меня, медленно выдыхая через нос, как будто мои слова подтвердили самые страшные его подозрения.

Телефон зазвонил, и он схватил трубку, подёргиваниями лицевых мышц обозначив извинение. Пока он разговаривал, я огляделся. До этого момента я был искренне возмущён, но тут успокоился, увидев своё отражение на задней панели серебряной фоторамки на столе у Льюиса. Хоть и искажённая картинка, она отлично показывала, до чего же я неопрятно выгляжу. Утром я не побрился, на мне были старые джинсы и майка – невероятная для старшего трейдера у «Ван Луна и Партнёров», даже в выходной.

Говард Льюис договорил, нажал кнопку на телефоне, послушал, а потом с пустым выражением лица посмотрел на меня.

– Деньги готовы, мистер Спинола.

Геннадий пришёл в полдесятого утра. Я проснулся двадцать минут назад, и ещё чувствовал себя смутно. Я хотел встать пораньше, но часов с семи просыпался и снова отрубался, приходил в себя и снова проваливался в сны. Когда я, наконец, сумел вылезти из постели, первым делом я принял таблетку МДТ. Потом убрал горшочек с полки над компьютером. А уже потом поставил кофе и стоял, ждал, в семейных трусах и майке.

Было два варианта. Или Геннадий принял таблетки – и тогда он принял их все. Или, почему‑ то, не принял. Я решил, что, увидев его, сразу разберусь, что и как было.

– Доброе утро, – сказал я, изучая его, когда он вошёл в дверь.

Он кивнул, не говоря ни слова. Я наблюдал, как он молча разглядывает квартиру. Сначала я подумал, что он ищет горшочек, но потом осознал, что он оценивает, насколько изменился вид с его последнего визита. Вслед за ним оглянувшись, проследив за его взглядом, я тоже отметил перемены. Повсюду царил бардак. Бумаги, документы и папки валялись повсюду. На диване вольготно разлеглась коробка из‑ под пиццы, а рядом с компьютером стояли картонки с остатками китайской еды на вынос. Всюду лежали пустые пивные банки и кофейные чашки, полные пепельницы, диски и пустые коробки, рубашки и носки.

– Ты вообще на хуй свинья? Я пожал плечами.

– В наше время сложно найти хорошую прислугу.

Он нахмурился, озадаченный, и я сразу понял, что он не на МДТ – как минимум, сейчас.

– Где деньги?

При этих словах я заметил, что он смотрит на полку над компьютером. Когда он не увидел того, что хотел, он подошёл ближе к столу и продолжил поиски.

– Я хочу заплатить весь долг, – сказал я.

Тут уж он обратил на меня внимание. Я оставил конверт со всей суммой на полке. Теперь я потянулся и взял его. Геннадий при виде конверта покачал головой.

– Что? – спросил я.

– Двадцать две пятьсот.

– Но я хочу заплатить сразу всё.

– Ты не можешь.

– Но…

– Двадцать две пятьсот.

Я хотел было сказать что‑ нибудь ещё, но это было бессмысленно. Я вздохнул, разгрёб место на столе, вывалил деньги и отсчитал двадцать две с половиной тысячи. Когда закончил, сунул пачку купюр Геннадию и он убрал их во внутренний карман.

– Ты прочёл синопсис? – спросил я. Он вздохнул и покачал головой.

– Времени нет. Очень занятой.

Он опять пробежал взглядом по столу.

– Может, в следующий раз, – сказал он и ушёл.

Когда он ушёл, я попробовал убраться, но мой порыв быстро увял. Потом я сел на диван и попытался читать статью в последнем номере «Fortune», обзор «горячих» разработок в электронной коммерции, но после первых же абзацев задремал, и журнал упал на пол. Под вечер я принял душ и побрился. Оделся, взял денег из лежащего на столе конверта и ушёл – я не был на улице уже неделю, не считая походов за едой. Я шёл по Вест‑ Виллидж, время от времени заходил в бары и заказывал водку‑ мартини.

Ближе к концу вечера я, ощутимо бухой, оказался в тихом заведении на Второй‑ авеню и Десятой. Я сидел за стойкой, а чуть дальше, над кассой, к стене был привинчен телевизор. Показывали фильм – судя по одежде и причёскам, года 1983‑ 84‑ го. Громкость стояла на минимуме, но когда начался выпуск новостей, бармен сделал громче.

Звук телевизора прервал разговоры за стойкой, и все – с пьяной покорностью – уставились на экран, чтобы послушать заголовки новостей.

– Мирные переговоры по Ближнему Востоку в Кэмп‑ Дэвид закончены после двухнедельных напряжённых дебатов. Ураган Юлия надвигается на южное побережье Флориды, оставляя за собой руины. Донателла Альварез, две недели пролежавшая в коме после жестокого нападения в отеле в Манхэттене, умерла сегодня днём – полиция утверждает, что теперь идет расследование по делу об убийстве.

Я потрясённо уставился на экран, а диктор вернулся к подробностям мирных переговоров. Я схватился за стойку и стиснул её. Через пару секунд что‑ то буркнул – может, про себя, может, вслух – и повернулся, чтобы встать с табурета.

Пару секунд стоял, шатаясь. Комната начала кружиться, и я с трудом преодолел пару шагов до двери. Едва я вышел на улицу, как вся выпитая водка, вермут и оливки выплеснулись на тротуар.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.