Я ничего не умею делать наполовину, Жан-Клод. У меня все или ничего, и ты уже должен был бы это знать.

Он кивнул с грустным видом.

Ты совершенно права, ma petite. Я твой мастер, и это моя вина. Я должен был это понять.

Что именно понять?

Ты была одержима мыслью научиться управлять процессом кормления, ma petite. Я тоже этим увлекся вместе с тобой, но есть и другие вещи, относящиеся к контролю ardeur’а. Я пренебрег своим долгом тебя этому научить.

Ты и не мог научить ее, Жан-Клод, пока ardeur был свежий, — сказал Реквием. — Я был с Лигейей с той минуты, как она приобрела эту силу. И первые месяцы сила была неуправляемой, я боялся, что она с ума сойдет. — Он стиснул плечо Жан-Клода. — Насколько я понимаю, ardeur впервые возник у нее с Микой. Контролировать его тогда было невозможно. — Он посмотрел на меня, на Мику. — Зато удачно получилось для всех заинтересованных лиц.

Я посмотрела на Мику, на Натэниела.

И я посадила в клетку вас обоих. Зачаровала, подчинила.

Они переглянулись, посмотрели оба на меня.

Мы тебя любим, — сказал Мика.

Натэниел придвинулся, будто хотел меня обнять. Я сползла ниже по стене, уклоняясь.

Но это же все вампирская сила. Все ложь — разве для вас это не убивает все? Я вас поймала, поймала обоих, это же хуже, чем Огги с нами сделал. Это же не подделка, это истинная любовь. Я заставила вас обоих меня полюбить… это же зло.

Если бы ты заставила нас тебя полюбить без взаимности, может, это и было бы злом. Но ты нас тоже любишь.

Но это же ложь, Мика, все ложь!

Он посмотрел на меня, взглядом мне говоря, что я дура. Но ведь я же не была дурой, нет?

Анита, не забывай, мне случалось влюбляться.

Бекки, твоя школьная подруга, невеста в годы колледжа.

Он кивнул:

И это было настоящее, Анита. Она была любовью моей жизни, и не брось она меня, я бы так и думал, что лучше не бывает.

Бекки бросила его, когда он выжил после нападения, превратившего его в оборотня. Она не могла смириться, что он раз в месяц становится мохнатым. Конечно, у нее с ним были и другие проблемы, до того. То, что мне казалось огромным преимуществом, она считала огромным недостатком.

Мика шагнул ко мне. Я сползла по стене ниже, выставив руку, — не хотела, чтобы он ко мне прикасался, в тот момент — наверное, потому, что тогда победа осталась бы не за мной. Всегда поражалась, как мое тело на него реагирует. Никто на меня так не действовал — в такой степени. Сейчас я знала, что это — вампирский фокус, но вампиром, который этот фокус проделал, была я. Блин.

Я знаю, как ощущается истинная любовь, Анита. Это она и есть. Мы все счастливы, как никогда в жизни. Единственное, что может все испортить, — это если ты начнешь на эту тему переживать.

Да как же тут не переживать, Мика?

Я ощутила движение за секунду до того, как меня коснулись руки. Они погладили мне голые плечи, и мне стало спокойнее. Я прислонилась к Дамиану, позволила ему обнять себя, и страх, смятение, гнев — просто унесло прочь. Железный контроль над эмоциями, которому он научился в руках своей создательницы, — вот чем он делился со мной. И я на несколько секунд приникла к этому источнику нерушимого самообладания. Панический страх никуда не делся, но я его обуздала. Я все еще была в ужасе, но это уже была не единственная мысль, вопящая у меня в голове.

Я откинула голову назад, к нему на грудь, посмотрела в лицо. Кроваво-красные волосы он завязал в хвост, убрав с лица. И я смотрела в это лицо, которая моя магия действительно сделала красивее, совершеннее. Он и до того был красив, сейчас стал прекрасен. Я смотрела в эти глаза, как совершеннейшие изумруды, только глядящие на тебя в ответ, будто драгоценность может светиться разумом и желанием.