Я открыла глаза и посмотрела на Реквиема пристально.

Иди ко мне, — сказала я. — Иди ко мне.

Он встал с кровати и потянулся ко мне. Приложив палец к его груди, я произнесла:

Стой, Реквием.

Он тут же остановился. Как игрушка: нажми одну кнопку, и она запускается, другую — выключается. Святая Мария, Матерь Божья, что-то тут было неправильно.

Ma petite, ma petite, осторожнее!

Я повернулась к Жан-Клоду:

Кажется, я занята?

Мой голос не скрывал раздражения.

Я на твоем месте был бы конкретнее в призывах. Остановиться ты велела только Реквиему, остальные все еще под принуждением.

Он показал на других вампиров. Лондон мертвой хваткой сжимал стойку кровати и был в панике, судя по виду. Истина и Нечестивец боролись у края кровати: Истина рвался ко мне, Нечестивец сдерживал своего брата. У Истины вид был испуганный, у Нечестивца — разозленный.

Элинор стояла возле своего кресла, держась за него, будто только ее вес удерживал ее, не давая подойти ко мне.

Я почувствовала, что бледнею.

— Я не хотела…

Твоя некромантия набрала силу, как и твои звери. Приказывай конкретнее, ma petite, называй его по имени.

Я посмотрела на Элинор:

Если бы я тебя позвала, ты бы пришла ко мне?

Она с трудом проглотила слюну, даже слышно было.

Я бы сопротивлялась, но зов был бы сильный. Я еще не мастер города. Чтобы править городом, нужен определенный уровень силы, но и управление им, клятвы от подвластных, привязывающая магия — все это прибавляет вампиру сил. У меня еще нет таких связей, так что я… я не Огюстин и не Сэмюэл. Я думаю, если бы ты звала настоятельно, бороться было бы трудно.

Мой черед настал глотать слюну.

Все мы привязаны к Жан-Клоду клятвой на крови, — сказал Лондон сквозь стиснутые зубы. — Я думаю, ее зов сильнее действует из-за ее связей с ним.

Истина вырвался из рук брата и направился к креслу у камина. Подошел решительными шагами и спрятал лицо в ладонях. Нечестивец обернулся ко мне:

Он хотел подойти к тебе. Мы оба клялись на крови Жан-Клоду. Почему моего брата на твой зов тянуло сильнее?

Он брал кровь от ma petite, когда присягал нам, — ответил Жан-Клод. — Ты брал кровь у меня.

Я говорил, когда вы обратили его, что я должен быть обращен в точности тем же способом. Вы меня заверили, что нет никакой разницы. — Он показал на брата рассерженным взмахом руки. — Вот она, разница!

Реквием обвил меня руками и поцеловал в шею. Для этого ему пришлось согнуться. Не больно ему было от ран в животе?

Я сказала единственное, что пришло в голову:

Я же не знала.

Мы должны быть привязаны одинаково, — настаивал Нечестивец, — у нас все должно быть одинаково. В этом наша сила, в этом наша суть. То, что ты сделала с ним, нужно сделать со мной. Или исправить, что ты с ним сделала.