Нет, не надо, не закрывай. Сделаем это, сделаем все. Он это начал, не мы, но давай закончим, что начато.

Ты знаешь, о чем просишь, ma petite?

Я кивнула, потом покачала головой.

Не знаю, но не стану потом жаловаться.

Прошу тебя, — с мольбой произнес Огги, — не останавливайся, Бога ради, не останавливайся.

Мы с Жан-Клодом переглянулись. Какой-то момент он смотрел на меня оценивающим взглядом, потом кивнул:

Как скажешь, ma petite. Потому что ты права: он заступил за границы гостеприимства. — И строго посмотрел на Огги: — Огюстин плохой мальчик, он напустил ardeur на ma petite.

Огги кивнул, стискивая руку Жан-Клода.

Так давно это было, Жан-Клод, так давно! И никогда мне к ней не вернуться.

Мы должны питаться от тебя, Огюстин, и так, чтобы ни один другой приезжий мастер больше на такое не осмелился.

Он кивнул, хотя вряд ли понял, что имел в виду Жан-Клод. А Жан-Клод сдерживал ardeur — настолько, чтобы можно было думать — хоть немного. Когда он его отпустит, ardeur захватит нас полностью, и не будет шанса передумать.

Он будет предостережением другим гостям, Жан-Клод, иначе мы не переживем этого съезда. Это твои друзья, и они чуть не подчинили нас своей воле.

Я посмотрела на него и ощутила ту часть своей личности, что позволяла мне убивать, позволяла делать то, что необходимо. В каком-то причудливом смысле это решение диктовалось бизнесом. Политическое решение в целях выживания. Я знала, что мы можем подчинить себе Огги. Он был сильнее Жан-Клода, но я чувствовала, что можем. Ощущала, что мы можем питаться от него так, что не важно будет, кто там сильнее. Не убить его, но взять его, присвоить себе — в каком-то смысле, который я не могла даже выразить словами.

Жан-Клод сказал, будто прочел мои мысли — как оно, вероятно, и было:

— Я тоже это чувствую, ma petite, но…

Никаких «но». Мы его можем взять, я это чувствую.

Вероятно, Белль Морт все еще слишком сильно присутствует в твоем разуме.

Это был голос Ашера, сдавленный от усилия. Я обратила к нему наши глаза — его руки дрожали в воздухе, будто удерживая огромный вес.

Быстрее, Жан-Клод! Быстрее, мы долго этот круг не удержим.

Он начал эту ссору, — сказал Реквием, — давайте мы ее закончим.

У него руки не тряслись, но напряжение в голосе тоже слышалось.

Жан-Клод опустил глаза на Огги.

Вот что пойми, Огюстин: мы никогда так не питались. Я не знаю до конца, что случится. Устраивает тебя такой риск, ведь страдать придется тебе, если дело обернется плохо?

Я скользнула по нему ртом. Он содрогнулся и ответил просто:

Да.

Перестань, ma petite, иначе он не может думать.

Я снова встала на колени и перестала его касаться — положила руки на колени, как хорошая девочка. Наверное, так было честнее.