Образ тела. Тот факт, что она спонтанно нарисовала три жен­ские фигуры, указывает на представление, что женское тело важнее

Тот факт, что она спонтанно нарисовала три жен­ские фигуры, указывает на представление, что женское тело важнее. На рисунке отражены три разлома ее лич­ности. Фигурка, нарисованная в фас, скорее напоминает мальчика или ребенка, у нее практически нет рук, ног и отсутствуют черты, указывающие на половую принадлеж­ность. Средняя фигурка — матрона, голова которой отде­лена от тела, отражает женский аспект Мэри, однако, образ тела здесь не интегрирован. Нижняя фигурка изоб­ражает только голову, выражение лица которой можно назвать искушенным, она представляет собой диссоции­рованное эго.

Все рисунки стилизованы, что говорит о слабом понятии человеческого тела. Фигуры выглядят нереальны­ми и бесчувственными. Вот что сказала о них сама Мэри: «Они кажутся маленькими, как я. Все мои женщины очень «подогнаны» к тому, как мне бы хотелось их видеть на самом деле».

Фигура на рисунке 10 — концепция мужского тела. После того, как Мэри закончила ее рисовать, она заметила: «Я инстинктивно не хочу рисовать пенис у муж­чины. Я не нарисовала кисти или руки. Я не хочу изоб­ражать руки, которые выглядели бы, как руки. Нет бе­дер и нет пола. Так хорошо выглядит. Лицо и голова мальчишеские. Именно так мне бы хотелось выглядеть — как гомосексуал. Они мне обычно нравятся. У него [муж­чины на рисунке] нет чувств; он интеллектуален и обла­дает вкусом».

Когда я попросил Мэри описать, какие чувства она испытывает к рукам, она ответила: «Руки, как когти, осо­бенно, когда пальцы длинные, заостренные и краснова­тые, как у моей матери». Затем она добавила: «Я ужасно боюсь кошек. Мне кажется, что кошка вспрыгнет на меня и зацарапает до смерти. Когда я смотрю им в глаза, у меня леденеет кровь».

Очевидно, что Мэри идентифицировала свою мать с кошкой, и что страх перед кошками отражал страх пе­ред матерью. Отождествление матери с кошкой предпола-

Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА

I

ОБРАЗ ТЕЛА

гало для Мэри игру в кошки-мышки, в которой моя паци­ентка чувствовала себя беспомощным объектом, которым играет мать. Отсутствие рук и ног на ее рисунках говори­ло о том, что она неспособна бороться или удрать.

Перед тем, как она начала рисовать, я пришел к выводу, что образ тела Мэри похож на куклу. Ее рисунки были кукольными, другие люди, говоря о ней, называли ее куклой, и сама она принимала себя как куклу. Однаж­ды, она сказала: «Я безропотная кукла, симпатичная, бес­полая и безжизненная». Но если ее образ тела представ­лял собой куклу, то эго-представление было таково: ис­кушенная, сексуально возбужденная, зрелая женщина. Она часто жаловалась, что мужчины не могут оторвать от нее рук. Многих из них соблазняет ее кукольность, впе­чатление женщины-ребенка, которое она производит, не дает их мужественности устоять: она привлекает их. Та­ким образом, личность Мэри была расщеплена: эго-пред­ставление, которое определяло сознательное поведение, не совпадало с образом тела, отражавшем ее истинные чувства.

Эго-представление шизоидной личности развива­ется как реакция на образ тела. Эго не может принять ту негативную ценность, которую представляет собой тело. Оно создает собственный образ личности, противопостав­ляя его непринимаемому образу тела. Однако, два контра­стных образа развиваются одновременно, откликаясь на внешние силы, разламывающие единую личность. Рассмот­рение этих сил требует анализа структуры характера па­циента с рассмотрением инфантильных переживаний.

Какая отождествленность сформировала личность Мэри? Какие переживания преобразовали ее тело? Во время одной из наших встреч, когда мы обсуждали сим­волическое значение структуры ее тела, она сказала: «Мать всегда говорила, что любила, когда у нее была кукла, которую она могла одевать и показывать. Я по­мню, как чувствовала, что не принадлежу себе. И при­косновения ее рук... оно заставляло меня уползти. Мое тело принадлежало матери, будто я была ее куклой. Если

я говорила «нет», она преследовала меня, и это парали-зовывало меня».

Мэри покинула свое тело, потому что им овладе­ла ее мать. Тело попало во власть духа ее матери, если можно так выразиться. По реакции Мэри нельзя было сказать, что это был злой дух, но его природа была по­чти неизвестна. Все, что Мэри могла сказать — что в роли куклы и игрушки ее матери, она была «бесполой малень­кой мальчиком-девочкой».

В другой раз Мэри отметила следующее: «Я очень отчетливо помню, как каждую ночь они поднимали меня в туалет и ставили мне клизму. Они делали это, потому что я кричала по ночам, и они думали, что это от газов. Я была голой, и если в доме были знакомые, они все это наблюдали. Моя мать была очень фаллической лич­ностью».

Затем Мэри истерически закричала: «Я не могу установить, что чувствует мое тело! Я все время чувствую себя ущербным существом. Я постоянно сознаю таз и ва­гину! Я чувствую, будто там что-то ползает, будто там что-то кишит! Я чувствую, что не хочу дышать. Я не хочу двигаться.»

Она начала рыдать, а потом добавила: «Я умерт­вила тело. Я почти заморозила его. Я почти сделала это. Я хочу быть мальчиком».

«Кукла» — бессознательный маневр, направленный на то, чтобы отсечь или подавить сексуальные чувства, которые воспринимаются как чужие и ужасающие. Стано­вясь куклой или манекеном (большой куклой), человек «умерщвляет» собственное тело и деперсонализируется. То, что Мэри отвергла свое тело и женственность, представ­лено в ее рисунках. Это связано со странными ощущени­ями в животе и гениталиях. Из сказанного ею становится ясно, что тенденция к умиранию, то есть деперсонализа­ция, по сути дела является реакцией, направленной про­тив этих ощущений, которые она воспринимала, как угро­зу интегрированности ее личности. Я сталкивался с тем