Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Ю. А. ШИЧАЛИН 13 страница






Трансцендентное божественное начало по П. немыслимо и непознаваемо; но так же непознаваем и эмпирический мир, область «становления» (yé veatç), где все возникает и погибает, вечно меняясь и ни на миг не оставаясь тождественным себе. Верный парменидовскому тезису «мышление и бытие - одно и то же», П. признает доступным пониманию и науке - «умопостигаемым» - лишь подлинно сущее, неизменное и вечное. «Должно разграничить две вещи: что есть вечное, не имеющее возникновения бытие и что есть всегда возникающее, но никогда не сущее. То, что постигается с помощью размышления и рассуждения, очевидно и есть вечно тождественное бытие; а то, что подвластно мнению и неразумному ощущению, возникает и гибнет, но никогда не существует на самом деле» («Тимей», 27d— 28а). В каждой вещи вечна и неизменна идея (efSos), тенью или отражением которой вещь является. Она и составляет предмет философии. В «Филебе»


568 ПЛАТОН

об этом говорится на языке пифагорейцев: есть два противоположных начала всего сущего - «предел» и «беспредельное» (они приблизительно соответствуют «единому» и «иному» «Парменида»); само по себе и то и другое непознаваемо и не обладает бытием; предмет изучения философии и всякой специальной науки - то, что состоит из обоих, т. е. «определенное».

То, что на пифагорейско-платоновском языке называется «беспредельным» (α π ε φ ο ν), и что Аристотель впоследствии назвал «потенциальной бесконечностью», составляет принцип континуума, в котором нет четких границ и одно постепенно и незаметно переходит в другое. Для П. существует не только пространственный и временной континуум, но, если можно так выразиться, континуум онтологический: в эмпирическом мире становления все вещи находятся в состоянии непрерывного перехода от небытия к бытию и обратно. Наряду с «беспредельным» П. употребляет в том же значении термин «большое и малое»: есть вещи, такие как цвет, размер, теплота/холод, твердость/мягкость и т. п., которые допускают градацию «больше-меньше»; и есть вещи иного порядка, не допускающие такой градации, например, нельзя быть в большей или меньшей степени равным или неравным, в большей или меньшей степени точкой, четверкой или треугольником. Эти последние - дискретны, определенны, тождественны себе; это и есть идеи, или подлинно сущее. Напротив, все, что существует в «большей и меньшей» степени, текуче и неопределенно, с одной стороны, несамостоятельно и относительно, с другой: так, невозможно точно сказать, велик мальчик ростом или мал, ибо, во-первых, он растет, а во-вторых, это зависит от точки зрения и от того, с кем его сравнивают. «Большим и малым» называет П. принцип, в силу которого эмпирический материальный мир отличается от своего прообраза - мира идеального; ученик П. Аристотель назовет этот принцип материей.

Еще одна отличительная черта платоновской идеи, помимо определенности (дискретности) - простота. Идея неизменна, следовательно, вечна. Отчего эмпирические вещи тленны? Оттого, что сложны. Уничтожение и гибель - это разложение на составные части. Следовательно, нетленно то, что не имеет частей. Душа бессмертна, поскольку проста и не имеет частей; из всего, что доступно нашему воображению, ближе всего к душе геометрическая точка, простая и непротяженная. Еще ближе - арифметическое число, хотя и то и другое - всего лишь иллюстрации. Душа - идея, а идея не доступна ни воображению, ни дискурсивному рассуждению.

Кроме того, идеи - ценности. Чаще всего, в особенности в ранних сократических диалогах, у П. рассматриваются такие идеи, как красота (или «прекрасное само по себе»), справедливость («справедливое как таковое»), благоразумие, благочестие, мужество, добродетель. В самом деле, если идеи - подлинное бытие, а источник бытия - благо, то чем реальнее нечто, тем оно лучше, тем выше стоит в иерархии ценностей. Здесь в учении об идеях обнаруживается влияние Сократа; в этом пункте оно отличается от пифагорейского учения о началах-противоположностях. В поздних диалогах П. приводит примеры идей из пифагорейской математической метафизики: тройка, треугольник, четное, равное, подобное само по себе. Но и эти на современный взгляд внеценностные понятия для него ценностно определены: равное и подобное прекрасно и совершенно, неравенство и неподобие - мерзко и скверно (ср. «Политик», 273а-е: мир вырожда-


ПЛАТОН 569

ется, «погружаясь в беспредельную трясину неподобия»). Мера и граница прекрасны, полезны и благочестивы, бесконечность дурна и отвратительна. Хотя П. (первым из греческих философов) стал различать теоретическую и практическую философию, собственная его онтология есть в то же время учение о ценностях, а этика насквозь онтологична. Более того, всю свою философию П. не желал рассматривать как чисто умозрительное занятие; познать благо (единственное, что заслуживает познания и познаваемо) означало для него претворить его в жизнь; назначение подлинного философа - управление государством в согласии с высшим божественным законом мироздания (этот закон проявляется в движении светил, так что мудрый политик должен прежде всего изучать астрономию — «Послезаконие» 990а). (О политической теории П. см. ст. «Государство».)

В качестве ценности и блага идея у П. - предмет любви (έ ρ ω ς). Настоящая любовь и бывает только к идее. Поскольку душа — идея, то человек любит в другом человеке именно душу, а тело лишь постольку, поскольку оно просветлено прекрасной разумной душой. Любовь только к телу - неподлинная; она не приносит ни блага, ни радости; это заблуждение, ошибка темной души, ослепленной вожделением, которое противоположно любви. Любовь - эрос - есть стремление; стремление души на родину, в вечную область бытия, прекрасного как такового; поэтому здесь душа устремляется ко всему, в чем видит отражение того прекрасного («Пир», 201d-212a). Впоследствии у Аристотеля, ученика П., бог - «вечный двигатель» - будет двигать мир именно любовью, ибо все сущее любовно стремится к источнику своего бытия.

С логической точки зрения идея есть то, что отвечает на вопрос «Что это?» применительно ко всякой вещи, ее суть, логический вид (efô oç). Здесь П. также следует учению Сократа, и именно этот аспект теории идей был с самого начала наиболее уязвим для критики. В первой части диалога «Парменид» П. сам приводит главные аргументы против толкования идей как общих понятий, существующих самостоятельно и отдельно от причастных им вещей. Если в «Федоне», «Федре», «Пире» идеи рассматриваются как вполне трансцендентные эмпирическому миру, а в «Государстве» высшее Благо еще называется «идеей», то в «Пармениде» в качестве подлинной трансценденции вводится Единое, стоящее выше и по ту сторону всякого бытия, в том числе и истинного, т. е. идей. После «Парменида», в диалоге «Софист» П. критикует как материалистический имманентизм, так и собственную теорию отделенности идей (χ ω ρ ι σ μ ό ς) и пытается представить идеи в виде системы категорий - пяти «величайших родов»: бытие, тождество, отличие, покой и движение. В дальнейшем, в «Тимее» и «Филебе», в качестве примеров идей выступают уже пифагорейские начала - преимущественно математические объекты, а не общие понятия, как в ранних диалогах, и сам термин «идея» уступает место таким синонимам, как «бытие», «подлинно сущее», «образец» и «умопостигаемый космос».

Помимо определенности, простоты, вечности и ценности платоновскую идею отличает познаваемость. Следуя за Парменидом и элеатами, П. различает собственно знание (ε π ι σ τ ή μ η) и мнение (δ ό ξ α). Мнение мы составляем на основе данных чувственного восприятия, которые опыт преобразует в представления, а наше мышление (диаиойя), абстрагируя и обобщая


570 ПЛАТОН

представления, сопоставляя понятия и делая выводы, превращает в мнение. Мнение может быть истинным или ложным; может относиться к вещам эмпирическим или умопостигаемым. Относительно эмпирических вещей возможно только мнение. Знание не основывается на данных ощущения, не бывает ложным, не может относиться к эмпирии. В отличие от мнения знание не является результатом процесса познания: мы можем знать лишь то, что знали всегда. Следовательно, знание - плод не дискуссии, а едино-моментного (точнее, вневременного) созерцания (θ ε ω ρ ί α). До нашего рождения, до воплощения, наша крылатая душа, чей умственный взор не был затуманен телом, видела истинное бытие, участвуя в хороводе небожителей («Федр»). Рождение человека, с точки зрения знания, есть забвение всего, что знала душа. Цель и смысл человеческой жизни - припомнить то, что душа знала до падения на землю (поэтому истинный смысл жизни и спасение души обретаются в занятиях философией). Тогда после смерти душа вернется не в новое земное тело, а на свою родную звезду. Знание как раз и есть припоминание (анамнесис). Путь к нему - очищение (должно очистить глаза души от мути и грязи, привносимых телом, прежде всего плотскими страстями и вожделениями), а также упражнение, аскеза (занятия геометрией, арифметикой и диалектикой; воздержание в пище, питье и любовных удовольствиях). Доказательство того, что знание есть припоминание, приводится в «Меноне»: мальчик-раб, никогда ничему не учившийся, способен понять и доказать трудную теорему об удвоении площади квадрата. Знать - значить видеть, и предмет знания не случайно называется «видом», идеей (eî hos). Более того, чтобы знать нечто, нужно быть тождественным предмету знания: душа сама есть идея, поэтому она может знать идеи (если освободится от тела). В более поздних диалогах («Софист», «Тимей») то, чем душа видит и знает идеи, называется умом (нус). Этот платоновский ум не столько субъект, сколько объект знания: это «умопостигаемый мир», совокупность всех идей, целостная реальность. В качестве субъекта этот же ум выступает не как познаватель, а как деятель; он - творец нашего эмпирического мира, Демиург (в «Тимее»). Применительно же к знанию субъект и объект у П. неразличимы: знание истинно лишь тогда, когда познающее и познаваемое - одно.

Метод. Поскольку знание для П. не есть сумма сведений, внешних для познающего и благоприобретаемых, постольку и процесс обучения - это в первую очередь воспитание и упражнение. Платоновский Сократ называет свой метод воздействия на собеседников майевтикой, т. е. повивальным искусством: как мать его была повивальной бабкой, так и сам Сократ занимается тем же ремеслом, только принимает роды не у женщин, а у юношей, помогая родить не человека, а мысль и мудрость. Его призвание - отыскивать юношей, чья душа беременна знанием, и помогать им выносить и произвести на свет дитя, а затем определить, что родилось - ложный призрак или истина («Теэтет» 148-151). Рождаемые один за другим призраки - ложные мнения о предмете исследования - следует уничтожать одно за другим, расчищая место для истинного плода. Все ранние платоновские - сократические - диалоги носят майевтический характер: в них опровергаются неверные толкования предмета, а верное толкование не дается, ибо слушатель Сократа и читатель П. должен родить его сам. Т. обр., большая часть диалогов П. - апории без однозначного вывода. Сама парадоксальность и апоре-


ПЛАТОН 571

тичность должна благотворно воздействовать на читателя, пробуждая в нем недоумение и удивление - «начало философии». Кроме того, как пишет П. уже в позднем 7-м Письме, само знание не может быть выражено словами («то, что слагается из имен существительных и глаголов, не бывает достаточно надежным», 343Ь). «Для каждого из существующих предметов есть три ступени, с помощью которых необходимо образуется его познание; четвертая ступень — это само знание, пятой же должно считать то, что познается само по себе и есть подлинное бытие» (342Ь). Слова и воображение годятся лишь на первых трех ступенях; дискурсивного мышления хватает лишь до четвертой. Вот почему П. не ставил перед собой задачи дать систематическое изложение философии - оно могло бы лишь ввести в заблуждение, создав у читателя иллюзию знания. Вот почему основная форма его сочинений - диалог, в котором сталкиваются различные точки зрения, опровергая и очищая друг друга, но не произносится окончательное суждение о предмете. Исключение составляет «Тимей», предлагающий сравнительно систематический и догматический свод платоновского учения о боге и мире; однако в самом начале делается предупреждение, что это сочинение ни в коем случае нельзя делать достоянием непосвященных, ибо им оно не принесет ничего, кроме вреда - соблазна и заблуждения. Помимо этого, все повествование неоднократно именуется «правдоподобным мифом», «правдивым сказанием» и «вероятным словом», ибо «мы всего лишь люди», и высказать или воспринять со слов окончательную истину не в состоянии (29с). В диалогах «Софист» и «Политик» Платон пытается разработать новый метод исследования - дихотомическое деление понятий; этот метод не прижился ни у самого П., ни у его последователей как не вполне плодотворный.

Платон и платонизм. От Античности до эпохи Возрождения просто Философом, без уточнения имени, называли не П., а Аристотеля (как просто Поэтом звали Гомера). П. же всегда называли «божественным» или «богом философов» (Цицерон). От Аристотеля вся последующая европейская философия заимствовала терминологию и метод. От П. - большую часть проблематики, остававшейся неизменно актуальной по крайней мере вплоть до Канта. Впрочем, после Канта Шеллинг и Гегель вновь возродили к жизни платонизм. Для античных авторов слово П. божественно, потому что он, подобно оракулу или пророку, видит и изрекает истину по вдохновению свыше; но так же, как оракул, он изъясняется темно и двусмысленно, и толковать его слова можно по-разному.

В эпоху эллинизма и поздней Античности два наиболее влиятельные направления философии были платонизм и стоицизм. Со времени Макса Вебера античную философию - именно платоновского или стоического толка - нередко классифицируют как «религию спасения», ставя ее в ряд с буддизмом, христианством и исламом. И это справедливо: для платоника и стоика философия была не автономной наукой среди других специализированных наук, а знанием как таковым, причем знание рассматривалось как смысл, цель и условие спасения человека от страданий и смерти. Познающая часть души - ум - для стоиков «главное», для платоников - единственно изначальное и бессмертное в человеке. Разум - основа и добродетели и счастья. Философия и ее венец — мудрость — это образ жизни и устроение человека, стремящегося к совершенству или достигшего его. По П.,


572 ПЛАТОН

философия определяет и загробную участь человека: ему суждено тысячелетиями вновь и вновь перевоплощаться для страданий земной жизни, пока он не овладеет философией; лишь тогда, освободившись от тела, душа вернется на родину, в область вечного блаженства, слившись с душой мира («Государство», кн. X). Именно религиозная составляющая учения обусловила постоянное возрождение интереса к П. и к Стое в европейской мысли вплоть до наших дней. Доминанту этой религиозной составляющей можно схематически обозначить как дуализм у платоников и пантеизм у стоиков. Как бы сильно ни разнилась метафизика П., Филона Александрийского, Плотина, Прокла, средневековых реалистов и неоплатоников Возрождения, основополагающим у них остается разделение двух миров: эмпирического и идеального, умопостигаемого. Все они признают бессмертие души (в ее разумной части) и видят смысл жизни и спасение в освобождении от уз тела и мира. Почти все они исповедуют трансцендентного Бога-Творца и высшим видом познания считают интеллектуальную интуицию. По единственному признаку - дуалистическому полаганию двух несводимых друг к другу субстанций - Лейбниц классифицировал Декарта как платоника и критиковал его за «платонизм».

Достаточно сложными было отношение к платонизму христианских мыслителей. С одной стороны, из всех языческих философов П., по выражению Августина, к христианству ближе всего. Уже со второго века у христианских авторов повторяется предание о том, как Платон во время путешествия по Египту познакомился с Моисеевой Книгой Бытия и списал с нее своего «Тимея», ибо учение о всеблагом, всемогущем и всеведущем Боге, сотворившем мир исключительно по причине своей благости, не могло без откровения свыше возникнуть в языческой голове. С другой стороны, для христианства были неприемлемы многие ключевые моменты платонизма: прежде всего дуализм, а также учение о предсуществовании идей в уме Творца и о предсуществовании и переселении души. Именно против платоников выступал уже во 2 в. Татиан, утверждая, что «душа сама по себе не бессмертна, эллины, но смертна... Сама по себе она есть не что иное, как тьма, и нет в ней ничего светлого» («Речь против эллинов», 13). За платонизм осуждено в 4 в. учение Оригена. Августин, большую часть жизни мысливший в духе дуализма под влиянием манихеев и П. с Плотином, под конец резко порывает с этой традицией, находя ее соблазнительной и противной христианству, осуждает увлечение знанием и философией, призывая к смирению и послушанию без высокоумия. За «платоновскую ересь» осужден в 12 в. Церковью Иоанн Итал, а позднее борется с платониками-гуманистами Возрождения, опираясь на Аристотеля, Григорий Палама.

Первым и основательнейшим критиком платонизма выступил ученик самого П. Аристотель. Он критикует П. именно за дуализм - учение об отделенном существовании идей, а также за пифагорейскую математизацию естествознания — учение о числах как первой истинной и познаваемой структуре эмпирического мира. В изложении Аристотеля платонизм предстает радикально дуалистическим учением, гораздо более близким к философии пифагорейцев, нежели это можно заметить по собственным диалогам П.. Аристотель излагает законченную догматическую систему, которой нет в текстах П., но именно подобная система будет затем положена в основу метафизики неоплатонизма. Это обстоятельство заставило некоторых


ПЛАТОН 573

исследователей предположить, что помимо писаных диалогов, предназначенных для широкого круга читателей, П. распространял в узком эзотерическом кругу «неписаное учение» для посвященных (начатая книгами К. Гайзера и Г. Кремера дискуссия о «неписаном учении» П. продолжается по сей день). Из писаных диалогов наибольший интерес всегда вызывал «Тимей», считаясь квинтэссенцией платоновского творчества. По выражение Уайтхеда {WhiteheadA. N. Process and Realty. N. Y., 1929, p. 142 ел.), всю историю европейской философии можно рассматривать как пространный комментарий к «Тимею».

Соч.: Piatonis dialogi seeundum Thrasylli tetralogias. Rec. C. F. Hermanni. T. I-VI. Lipsiae, 1902-1910; Piatonis opera. Recognovit brevique adnotatione critica instruxit I. Burnet. Vol. I-V. Oxonii, 1900-1907 (repr. 1978); Piatonis opera. Recognoverunt brevique adnotatione critica instruxerunt E. A. Duke et al. Vol. I-. Oxonii, 1995-. Рус. пер.: Сочинения Платона. Пер. проф. [В. Н.] Карпова. Т. 1-6. М., 1863-1879; Творения Платона. Пер. В. С. Соловьева, М. С. Соловьева. Т. 1-2.1899-1903; Полное собрание творений Платона. Под ред. С. А. Жебелева, Л. П. Карсавина, Э. Л. Радлова. Т. 1, 4-5, 9, 13-14. Пг./Л., 1922-1929; Платон. Сочинения. Под ред. А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, А. А. Тахо-Годи. Т. 1-3 (ч. 1-2). М., 1968-1972 (переизд.: Собрание соч.: В 4 т. М., 1990-1995).

Лит.: Общ. введения и учебные пособия: Guthrie, HistGrPhilos IV-V, 1975-1978; Vogel С. de. Greek Philosophy. A collection of texts selected and supplied with some notes and explanations. Vol. 2. Leiden, 1965; Pappas N. Routledge philosophy guidebook to Plato and the «Republic». L.; N. Y., 1995, Асмус В. Ф. Платон. M., 19752; Лосев Α. Φ., Тахо-Годи Α. Α. Платон. Аристотель. M., 1993 (ЖЗЛ); Васильева Т. В. Афинская школа философии. Философский язык Платона и Аристотеля. М., 1985; Она же. Путь к Платону. М., 1999; Канто-Спербер М. Платон, - Греческая философия. Под ред. М. Канто-Спербер, в сотрудничестве с Дж. Барнзом и др. (пер. с франц.). Т. 1. М., 2006, с. 203-327 (с. 316-327 библ.). Язык Платона: Ast Fr. Lexicon Platonicum, sive Vocum Platonicum Index. Lpz., 1835-38 (repr. Darmst, 1956); Brandwood L. A Word Index to Plato. Leeds, 1976; Ledger G. R. Recounting Plato. A Computer Analysis of Plato's Style. Oxf., 1989. Хронология творчества: Thesleff H. Studies in Platonic Chronology. Helsinki, 1982; Brandwood L. The Chronology of Plato's Dialogues. Camb., 1990; Keyser P. Stylometric Method and the Chronology of Plato's Dialogues, - BMCR 3, 1992, p. 58-73; Young Ch. M. Plato and Computer Dating, - OSAPh 12, 1994, p. 227-250. Сборники статей: Studies in Plato's Metaphysics. Ed. by R. E. Allen. L., 1965; Plato. A Collection of Critical Essays. Ed. by G. Vlastos. Vol. 1-2. Garden City (Ν. Υ.), 1971; Science and the Sciences in Plato. Ed. by J. P. Anton. N. Y., 1980; The Cambridge Companion to Plato. Ed. by R. Kraut. Camb., 1992; Methods of Interpreting Plato and His Dialogues. Ed. by J. C. Klagge and N. D. Smith. Oxf., 1992; New Perspectives on Plato, Modern and Ancient. Ed. by J. Annas and Ch. Rowe. Camb. (Mass.); L., 2002. Платон и его эпоха. К 2400-летию со дня рождения. Отв. ред. Ф. X. Кессиди. М., 1979; Платон: pro et contra. M., 2001. Исследования: NatorpP. Platon's Ideenlehre, 1903; Robin L. La thé orie platonicienne des idé es et de nombres d'aprè s Aristote. P., 1908; Friedlä nder P. Platon. Bd. 1-3. В.; N. Y, 1928-1930 (англ. пер. Plato. N. Y, 1958-1969); Crombiel. M. An Examination of Plato's Doctrines. Vol. 1-2. L., 1935; Cherniss H. Aristotle's Criticism of Plato and the Academy. Baltm., 1944; Wilamowitz-MoellendorffU. V. Plato. Sein Leben und seine Werke. В.; Fr./M., 1948; Gauss H. Philosophischer Handkommentar zu den Dialogen Piatos. Bd. 1-6. Bern, 1956; Krä mer H. J. Der Ursprung der Geistmetaphysik, 1964; Gadamer H. G. Piatos dialektische Ethik. Hamb., 1968; GaiserK. Platon's Ungeschriebene Lehre. Stuttg., 1968; Tigerstedt Ε '. N. Interpreting Plato. Stockholm, 1977; Vlastos G. Platonic Studies. Princ, 1981; Wyller E. A. Der spä te Platon. Hamb., 1970; Sayre Κ. Μ. Plato's Later Ontology. Princ, 1983; Szlezak T. A. Platon und die Schriftlichkeit der Philosophic В., 1985; Ferber R. Piatos Idee des Guten. St. Aug., 19892; Irwin T. H. Plato's Ethics. Oxf., 1995; Chappel T. The Plato Reader. Edinb., 1996; Kahn Ch. Plato and the Socratic Dialogue. The philosophical use of a literary form. Camb., 1996; Лосев, ИАЭ П. Софисты. Сократ. Платон. М., 1969; ИАЭIII. Высокая классика. М., 1974; Доброхотов А. Л. Категория бытия в классической западноевропейской философии. М.,


574 ПЛАТОНА КОММЕНТАТОРЫ

1986, с. 3-148; Мочалова И. Н. Критика теории идей в Ранней Академии, - Академия. Вып. 1. СПб., 1997, с. 97-116; Бородай Т. Ю. Рождение философского понятия. Бог и материя в диалогах Платона. М., 2008.

Библ.: Platon 1980-1985, -Lustrum 30, 1988; Platon 1990-1995, -Ibid. 40, 1998. Библ. за 1994-2001 имеется на сайте CNRS: https://upr_76.vjf.cnrs.fr (сост. L. Brisson, F. Plin).

См. лит. к ст.: «Горгий», «Государство», «Законы», «Кратил», «Менон», «Пар-менид», «Лир», «Протагор», «Софист», «Теэтет», «Тимей», «Федон», «Федр».

Т. Ю. БОРОДАЙ

ПЛАТОНА КОММЕНТАТОРЫ. Традиция комментирования Платона в Античности связана прежде всего с изучением и преподаванием платоновской философии в платонических школах (см. Средний платонизм, Неоплатонизм). Корпус платоновских текстов, содержащий как подлинные, так и подложные сочинения, сформировался уже в 340-е годы в Древней Академии. Диалоги продолжали читать и изучать преемники Платона по руководству школой (Спевсипп, Ксенократ и др., а также отделившийся от школы Аристотель). Крантором был составлен первый комментарий на «Тимея», который долго оставался единственным, вплоть до периода т. н. среднего платонизма, с которым связано начало уже не прерывавшейся до самого конца существования античной философии традиции комментирования Платона. Комментаторы Платона опирались на осуществленные в разное время издания его текстов. В эллинистическую эпоху интерес к Платону, прежде всего как к образцовому писателю («Гомеру философов»), проявился в издании его сочинений наряду с другими образцовыми авторами. Аристофан Византийский (257-180 до н. э., александрийский грамматик, составитель глоссариев, литературный критик и лексикограф) установил деление платоновского корпуса на трилогии. К александрийским изданиям восходят сохраненные Диогеном Лаэртием пометы к платоновским диалогам. Деркиллид (1 в. до н. э.) издал сочинения Платона, поделив их на тетралогии, позднее Трасилл также использовал принцип деления на тетралогии в своем издании Платона, которое сохранено традицией и известно нам.

Диалоги Платона вызывали интерес не только у платоников, но и у стоиков (комментарий Посидония на «Тимея»), а также у пифагорейцев (псевдоэпиграф Тимея Локрского, 3-2 вв. до н. э.).

Тенденция обращения к аутентичному платоновскому тексту, с которой связывают начало периода «среднего платонизма», энергично проявляется в Александрии, где Евдор Александрийский составляет сводки платоновского учения и комментирует его диалоги (в т. ч. «Тимей», послуживший Плутарху из Херонеи основным источником для его трактата «О сотворении души согласно " Тимею"» при восстановлении взглядов Ксенократа, Крантора и пифагорейцев). Платоники постепенно приходят к систематическому толкованию Платона, расширяя круг комментируемых текстов: в 1 в. н. э. Модерат из Гадиры комментирует вторую часть «Парменида» (Simpl. In Phys. 230, 34 sq. Diels), формулируя сверхбытийную природу Единого и признавая иерархию из трех единых. О том, что представляли собой комментарии к отдельным диалогам Платона в период среднего платонизма, можно судить только по фрагментам «Анонимного комментария к " Теэтету"» (1-я пол. 2 в. н. э.). Автор комментария ссылается на другие принадлежащие ему комментарии к «Федону», «Пиру» и «Тимею».


ПЛАТОНА КОММЕНТАТОРЫ 575

Помимо этого существует ряд свидетельств о составлении комментариев, в частности, афинскими платониками 2 в. Во второй четверти 2 в. Тавр Калъвен комментировал в Афинах «Горгия» и «Тимея» (из последнего выдержки приводит Иоанн Филопон, De aetern. 6, 8, p. 145, 13 sq.; 6, 20, p. 186, 23 sq.; 13, 5, p. 520, 8 Rabe); Аттик - «Тимея» и «Федра» (fr. 12-39 Des Places); его ученику Гарпократиону принадлежит «Комментарий к Платону» в 24 кн., который, скорее всего, содержал толкования отдельных пассажей платоновских диалогов (сохранились фрагменты к «Алкивиаду I», «Федону», «Федру», «Тимею», «Государству»), отражая их последовательное чтение и интерпретацию во время занятий; Север, также, вероятно, принадлежавший к Афинской школе, комментировал «Тимея» (известно по неоднократным упоминаниям Прокла в его комментарии на «Тимея»). Прокл упоминает также некоего Максима Никейского, комментировавшего «Государство» (In Remp. II 96, 12). «Введение к диалогам Платона» Альбина показывает круг чтения и характер интерпретации платоновских диалогов. Преимущественно ради толкования «Тимея» составлено компилятивное сочинение Теона Смирнского «Изложение математических учений, необходимых для понимания Платона»: пассажи из перипатетика Адраста Афродисийского чередуются здесь с выдержками из Трасилла.

Плутарх Херонейский продолжил александрийскую традицию, представленную его учителем Аммонием. Платон выступает у него не только как авторитетный философ, но и как моралист и воспитатель (частое цитирование «Государства» и «Законов»). Плутарх, подобно Евдору, составляет сводки платоновского учения («Платоновские вопросы») и комментирует тексты («О порождении души в " Тимее"», в «Утешении к Аполлонию» толкует «Федона»). Объектом комментирования являются фрагменты диалогов, провоцирующие обсуждение отдельных проблем.

Период кон. 2 - нач. 3 вв. н. э. не богат именами философов-комментаторов Платона, между тем работа с текстами Аристотеля находится на очень высоком уровне (ср. Александр Афродисийский). Сохранился комментарий Галена к заключительной части «Тимея» 76d - 80с. По фрагментам известны сочинения Нумения Апамейского «О расхождении Академии с Платоном» и «О сокровенном учении Платона» (fr. 23, 24 Des Places). Избирательный интерес к отдельным пассажам Платона проявляет Плотин («Тимей», первые две предпосылки «Парменида», миф в «Федре», речь Диотимы в «Пире», 6-7-я кн. и миф 10-й кн. «Государства», 2-е Письмо и др.). Нумений считает «сокровенным» именно то учение, которое изложено в диалогах. Дальнейшая, неоплатоническая, традиция рассматривает диалоги в качестве источника богооткровенного платоновского учения и использует метод аллегории для согласования противоречий в текстах диалогов.

Первым комментатором-неоплатоником стал ученик Плотина Амелий, составивший ряд толкований платоновских текстов из «Тимея», «Государства», «Парменида», «Филеба» и 2-го Письма (ссылки в комментариях Прокла и Дамаския). Как толкователь Платона Амелий нашел продолжателя в Феодоре Асинском, а критика - в Ямвлихе (Procl. In Tim. 226b). Другой ученик Плотина Порфирий, составляя комментарии к совокупному тексту «Кратила», «Федона», «Софиста», «Филеба», «Парменида» и «Тимея», использует уже существующие толкования отдельных пассажей, не заботясь об их согласовании между собой. Обширная работа Порфирия по собиранию среднеплато-






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.