Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 11. – В самом деле? – Она произнесла это ровным, спокойным голосом






 

– В самом деле? – Она произнесла это ровным, спокойным голосом. – Значит, ты не прикасался и не пугал до полусмерти Брисеиду?

Ее слова оказали на Ахиллеса желаемый эффект. Ржаво-красный свет, уже начавший разгораться в его глазах, угас, и он выпустил руки Катрины, словно обжегшись о них.

– Нет, – коротко ответил он, – Я ни разу не прикасался к этой девице Брисеиде.

Катрина подавила желание потереть запястья в тех местах, где, как она была уверена, останутся теперь синяки.

– Ты не прикасался к ней, но она все равно тебя боялась?

– Да, боялась.

– Ладно, тогда ты должен кое-что понять раз и навсегда. Я. Не. Похожа. На. Брисеиду. Вообще-то я не похожа ни на одну женщину, которых тебе доводилось знать. И если нам с тобой придется какое-то время находиться рядом, – а я думаю, что это так и будет, – ты должен просто принять это и перестать судить обо мне как о других женщинах.

Катрина огляделась по сторонам и облегченно вздохнула увидев кубок на прикроватном столике.

– Черт, мне надо выпить.

Она встала, схватила кубок и направилась к кувшину вина, который уже начала опустошать. Но все-таки оглянулась на Ахиллеса, скрытого полупрозрачной занавеской.

– Ты не против, если я немножко выпью?

Он в очередной раз был озадачен.

– Конечно, не против.

– Вот и хорошо.

Катрина наполнила кубок до краев и, прихватив с собой кувшин, вернулась к кровати. Она поставила кувшин на прикроватный столик рядом с лампой, но на этот раз не стала нервно пристраиваться на самом краешке постели, в изножье, как умалишенный голубок, напуганный статуей (в данном случае Ахиллеса), внезапно ожившей. Она шлепнулась на кровать, удобно подобрав под себя ноги и очутившись гораздо ближе к Ахиллесу, и сделала основательный глоток великолепного красного вина.

– Ладно, договоримся так. Я думаю, что могу тебе помочь. Не только с бессонницей, но и с этим твоим... как это... «пусть ко мне не прикасается женщина, которая мне нравится». Вот так.

Она осторожно улыбнулась Ахиллесу.

– То есть если предположить, что тебя действительно ко мне влечет.

Губы Ахиллеса изогнулись в подобии улыбки.

– Действительно.

– Но если ты начнешь слишком активно ко мне прикасаться – и я снова предполагаю, исходя из нашего недавнего самодеятельного сеанса на берегу, – у тебя опять проявится... – Катрина ткнула пальцем в Ахиллеса, потом как бы обвела его издали указкой, словно он был чем-то вроде учебного пособия на занятии по психологии, – проявится твое второе «я», с которым я уже столкнулась этим вечером.

– Значит, ты не смотришь на меня как на него?

Катрина медленно протянула руку и коснулась пальцем рваного шрама, сбегавшего по его левому бицепсу.

– Нет, не смотрю. Да и с чего бы? Одиссей мне объяснил, что с тобой происходит, и я сама видела, как это начинается. Видела, что ты превращаешься в нечто такое, что определенно не является тем, что ты есть сейчас.

На мгновение-другое Ахиллес склонил голову, как будто с его плеч только что сняли гигантский груз, и он невольно согнулся с непривычки. Потом медленно, осторожно его плечи расправились, голова поднялась.

– Ты единственная женщина из всех, кого мне доводилось знать в жизни, которая это поняла. Это действительно не я. Это нечто, что завладевает мной. И я не могу с ним справиться. Я даже остановить его могу лишь изредка. И я не могу вызвать это по собственному желанию. Если бы я мог, я бы не был сплошь покрыт этими отвратительными шрамами.

– Они вовсе не делают тебя отвратительным, – возразила Катрина.

Ее пальцы все еще лежали на шраме, рассекшем бицепс Ахиллеса.

– Они – часть тебя самого. И для меня они служат просто физическим свидетельством того, как тяжко тебе приходилось трудиться. Они всего лишь связаны с ценой, которую ты платишь за то, чтобы каждый знал твое имя.

– Да, это ты правильно сказала. Это – цена. Штраф, который я должен платить. Моя ноша и, как ни забавно, мой собственный выбор.

Он посмотрел на руку Катрины, легко касавшуюся его руки.

– Когда я был совсем еще мальчишкой, мне предоставили выбор, я мог сам решить свою будущую судьбу. Мне было предложено выбирать между счастьем и любовью и полной, насыщенной жизнью, после которой наступит забвение, – и жизнью воина, которая продлится совсем недолго, но зато приведет к вечной славе. Я выбрал славу. Я хотел, чтобы мое имя воспевали бесчисленные поколения.

В низком голосе Ахиллеса зазвучало горькое сожаление.

– Тебе известно, что я встречу свою смерть здесь, под стенами Трои?

– Я... э-э... до меня доходили слухи о том, что такое должно случиться.

Конечно, Катрина об этом знала. Она давно уже вспомнила эту часть мифа. Ахиллес, неуязвимый воин, имел одну лишь точку на своем теле, которая оставалась незащищенной, – пятку. И он был убит стрелой, угодившей в вышеназванную пятку, перед самым окончанием Троянской войны. Кэт внезапно запаниковала. Какого черта она раньше об этом не подумала?

– А ты давно уже сражаешься с троянцами?

– Почти десять лет, – ответил Ахиллес.

– Ну, дерьмо! – Катрина схватила его за руку. – Я не хочу, чтобы ты продолжал воевать!

Брови Ахиллеса приподнялись.

– Но я же только что заявил Агамемнону, что удаляюсь с поля сражений!

Кэт полегчало, только уж очень ненадолго. Погодите-ка, разве в той невыносимо скучной «Илиаде» Гомера Ахиллес не поступил точно так же? Но потом он вернулся к стенам Трои, и дело кончилось тем, что в его пятку вонзилось копье... или стрела? Но почему? Что заставило его снова взяться за оружие?

– Черт бы все это побрал! – выругалась Катрина снова хватаясь за кувшин, чтобы еще раз наполнить кубок, – Надо было в колледже быть повнимательнее!

– В колледже?

Кэт встряхнула головой, отметая его вопрос, а ее мысли при этом бешено мчались в поисках другого ответа. Ладно, вполне логично будет предположить, что возвращение Ахиллеса в битву и последовавшая за тем смерть могут быть как-то связаны с его яростью берсеркера. Отлично. Значит, она должна поскорее сломать механизм, который запускает в действие упомянутую ярость, и тогда – вуаля! Ярость перестанет быть неуправляемой. Ахиллес не вступит снова в битву и останется в живых.

– Ну ладно, да. Я слышала, что ты предположительно должен погибнуть в ходе Троянской войны. Но Афина прислала меня сюда для того, чтобы этого как раз и не случилось, – нахально заявила Кэт.

Афина и две другие богини просто не хотели, чтобы Ахиллес продолжал воевать, и все. А перестать воевать и умереть для них было по сути одним и тем же.

Ахиллес смотрел с таким вниманием в удивительных голубых глазах, что Кэт подумала: он, возможно, начал надеяться.

– Но это моя судьба – умереть перед воротами Трои после гибели твоего брата, Гектора.

А и правда... она вспомнила что-то такое... вроде бы Ахиллес убил сына троянского царя, который случайно оказался еще и братом девушки, чье тело Кэт пришлось на время занять.

– Ну, тогда мы должны побеспокоиться о том, чтобы ты не убил Гектора, так ведь?

– Ты веришь, что предопределенную богами судьбу можно изменить?

– Я знаю одну богиню, которая в это верит. То есть на самом-то деле я знаю даже нескольких богинь, которые верят в это, и я считаю, что женщины частенько куда более разумно судят о таких вещах, как война, насилие и смерть, нежели мужчины. Так что будем следовать версии богини о возможности перемены судьбы, ладно?

Ахиллес ответил с совершенно серьезным лицом:

– Я все бы отдал за то, чтобы изменить свою судьбу, царевна.

– Вот и хорошо. Тогда начнем, – Катрина улыбнулась и протянула Ахиллесу кубок, – Выпей со мной. Я намерена поговорить с тобой о релакса... о том, как лучше всего расслабляться.

Спустя час и два опустевших кубка вина, выпитых в основном Ахиллесом, Катрине уже хотелось схватить воина за широкие плечи и встряхнуть изо всех сил. И она бы так и сделала, будь от этого хоть какая-то польза. Ахиллес лежал на спине, уставившись в потолок. Его тело было напряжено, и он не собирался расслабляться.

– Послушай, ты никогда не начнешь расслабляться, если не поверишь, что можешь это сделать.

– Я не могу позволить себе расслабиться, – ворчливо ответил великий воин.

– Ну, тем не менее ты должен этому научиться. Ладно. Попробуй вот что. Подумай о каждой своей мышце Отдельно. Подумай, что каждую мышцу нужно тренировать... каждую по отдельности. И тренировка, которая им сейчас необходима, – это полное расслабление. И ты просто приказываешь каждой части своего тела сделать нечто. Это ничем не отличается от того, как если бы ты приказывал своим рукам взять меч, а потом взмахнуть им, чтобы защититься.

Ахиллес недоверчиво уставился на нее. Катрина вздохнула.

Воин немного подумал, потом сказал:

– Нет.

– Как ты обычно лежишь? В какой позе тебе наиболее удобно?

Ахиллес заколебался, потом закинул левую руку за голову и согнул колени. Его правая рука свободно легла на талию. Ахиллес слегка приподнял голову; ему, судя по всему, действительно стало чуть более удобно.

– Вот так-то лучше, – сказала Кэт.

И подумала, как невероятно сексуально он выглядит, лежа в такой позе, с обнаженным торсом, со свободно падающими на плечи густыми волосами и этими невероятными голубыми глазами... и чудовищные шрамы на изумительных мышцах малозаметны в слабом мигающем свете лампы...

– Трудно расслабиться, когда ты вот так на меня смотришь.

Черт! Катрина виновато вздрогнула.

– Постарайся как следует. Не обращай на меня внимания.

Потом она вспомнила, что однажды консультировала супружескую пару, и жена во время сеансов постоянно держала руку мужа. Нет, она не просто ее держала. Та женщина нежно поглаживала руку супруга, а ее муж, ужасно волновавшийся из-за того, что им пришлось обратиться к психотерапевту, всегда расслаблялся при ее поддержке. Это была вполне благополучная пара, им просто нужна была небольшая помощь в том, чтобы наладить общение.

– Хорошо, дай мне руку, – внезапно сказала Кэт.

Ахиллес нахмурился.

– Что ты собираешься делать с моей рукой?

– Да не укушу я тебя! – воскликнула Кэт, иронически вскинув брови, – Тебе незачем меня бояться.

– Я тебя и не боюсь.

– Тогда дай руку.

Кэт протянула Ахиллесу ладонь, предлагая сделать ответный жест.

Ахиллес мрачно уставился на нее, но все же протянул Катрине руку, что лежала за головой. Кэт взяла ее в обе ладони и начала медленно, крепко растирать, нажимая на выпуклости мозолей. Воин наблюдал за ней из-под полуприкрытых век. Хмурое выражение сменилось маской полного безразличия.

– Расскажи мне о своих любимых местах, – предложила Катрина.

– Что именно ты хочешь о них знать? – спросил Ахиллес после некоторого колебания.

– Просто опиши их. Закрой глаза и вообрази, что ты привел меня туда.

Он смотрел на нее долго, очень долго, а потом – к удивлению Катрины – действительно закрыл глаза.

– Есть тайная бухта на побережье Фтии.

Он умолк и открыл глаза.

– Фтия – это место, где я родился.

Катрина кивнула, продолжая растирать его руку.

– Продолжай, – подтолкнула его она, – Расскажи, как выглядит эта бухта.

– Вода в ней спокойная и прозрачная, – тихо произнес Ахиллес.

– Закрой глаза и отведи меня туда.

Ахиллес опять нахмурился, но глаза все-таки закрыл.

– Песок на берегу совсем белый. Скалы, торчащие из него, – темные. А вода ярко-голубая...

«Наверное, как твои глаза», – подумала Кэт, но оставила эту мысль при себе.

– Это очень мелкая бухта, а в центре высится коралловый риф, по форме похожий на отпечаток копыта.

Сначала Ахиллес говорил немного застенчиво, короткими, отрывистыми фразами, но вскоре как будто забыл что Кэт рядом, и принялся описывать любимое место пока Катрина растирала сначала одну его руку, потом другую, следя, как постепенно расслабляются широкие плечи, а дыхание становится ровнее и глубже.

– Моя мать, морская богиня Фетида, часто приходит туда. Там под кораллами живут устрицы, в которых растут черные жемчужины, и я достаю их для нее. Рыбы там жирные и ленивые, и птицы, что гнездятся в черных скалах, тоже такие...

Ахиллес умолк, и Катрина заговорила ровным, спокойным голосом, как всегда, когда подвергала пациентов гипнотическому воздействию.

– Представь, что ты сейчас там, Ахиллес. Позволь моему голосу вернуть тебя в ту бухту. Ты лежишь на берегу... песок согревает твое тело... мягкие волны набегают на сушу... ритмично... Слушай меня... позволь моему голосу вернуть тебя туда. Ты совершенно спокоен... абсолютно расслаблен. Твои ноги расслаблены, согреты мягким песком. В твоей бухте нет гнева... нет войны... Она теплая, она защищает тебя. Твои ноги совершенно расслаблены...

Кэт продолжала, методично проводя Ахиллеса через упражнение по расслаблению, и вскоре отпустила его руку, внимательно наблюдая, как тело воина наконец-то по-настоящему расслабилось, а дыхание стало ровным и глубоким.

Не меняя тона, Кэт спросила:

– Ты там, Ахиллес?

Он ответил не сразу.

– Да.

Низкий голос прозвучал слегка неуверенно.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты знал: никакой гнев не доберется до твоей бухты или до тебя, пока ты там. Твой ум совершенно спокоен. Твое тело расслаблено. Ты меня понимаешь?

– Да.

– Хорошо. Этим вечером ты находишься в своей бухте, а это значит, что ты заснешь глубоким сном. Я буду считать, и я хочу, чтобы при этом ты все более и более расслаблялся. Твое тело потяжелело... десять... оно нуждается в отдыхе... девять... песок теплый... восемь... он радуется твоему весу... семь... тебе ничто не грозит... шесть... ты полностью расслаблен... свободен от гнева... пять... он не может настичь тебя там... четыре... сегодня ты будешь спать в своей бухте... три... и не проснешься до позднего утра... два... до тех пор, пока твое тело не отдохнет как следует... один... в безопасности...

Кэт умолкла. Если она могла об этом судить, – а она могла, – Ахиллес чрезвычайно легко поддавался гипнозу. И это имеет особый смысл, решила Катрина. Этот фокус с берсеркером, овладевавшим им, должен был отпечататься в его сознании, и после того, как это случилось однажды, подсознание Ахиллеса осталось открытым перед такой возможностью. Катрина улыбнулась, довольная собой. Ахиллес поддался гипнозу, а это на самом деле означало, что он мог впадать в состояние транса. Он избавится от этого состояния, предположительно после рассвета, и, как ожидала Кэт, будет чувствовать себя полностью обновленным.

Лицо воина выглядело совсем по-другому в состоянии покоя. Обычно Ахиллес держался напряженно, а это говорило, по крайней мере Катрине, о том, что он постоянно тревожился из-за того, что может произойти, если он хоть чуть-чуть ослабит контроль. И вряд ли Катрина могла винить его за это после того, как увидела первый проблеск ярости берсеркера, которая постоянно была наготове, чтобы овладеть им. Но сейчас Ахиллес был уверен, что находится на берегу своей бухты, в тепле и безопасности, и он расслабился по-настоящему. Его лицо утратило жесткость. Губы смягчились и даже чуть-чуть приоткрылись, напомнив Катрине, как она ощутила их на своих губах. И пусть даже Ахиллесу не хватало опыта в поцелуях, он с избытком компенсировал это энтузиазмом и силой.

Взгляд Катрины скользнул по обнаженному телу Ахиллеса. Обычно она не одуревала при виде здоровенных мышц, но тело Ахиллеса ничуть не походило на глупые, накачанные стероидами тела так называемых «воинов», изготовленные в гимнастических залах. Его тело было его инструментом. Он отлично его использовал, ничуть не щадя. И носил следы такого использования.

Ее рука почти неосознанно скользнула к его предплечью, к старому рваному шраму на бицепсе. Катрина легонько провела по шраму кончиками пальцев, чувствуя неровные выпуклости. А потом ее рука остановилась на другом шраме, который когда-то был ужасной рубленой раной на плече. Но этот шрам был плоским, тонким. «Должно быть, его залечили лучше, чем другие», – подумала Кэт.

Еще несколько шрамов было у Ахиллеса на груди. Самый ужасный и не слишком старый выглядел как неровная розовая линия. Он начинался над левым соском и спускался вниз, пересекая ребра и исчезая под легкой простыней, которой Ахиллес небрежно накрылся до пояса. Пальцы Кэт пробежались вдоль этого шрама, скользнув по груди, по ребрам... Ее рука продолжала двигаться когда Ахиллес застонал.

Катрина нахмурилась. Глаза Ахиллеса были закрыты и он еще не вышел из-под воздействия гипноза.

– Ты совершенно расслаблен. Ты по-прежнему в своей бухте.

Тут Кэт прикусила губу. Наверное, ей не следует спрашивать... наверняка не следует. «Ну а почему бы и нет, черт побери? Он ведь не мой женатый пациент. Видит бог, это может быть только к лучшему для него...»

Кэт едва слышно откашлялась и тихо спросила, продолжая касаться шрама кончиками пальцев:

– Что ты сейчас чувствуешь, Ахиллес?

– Твое прикосновение, – тут же ответил он.

– Тебе это нравится?

– Да.

– Это твоя бухта, Ахиллес. Твое особенное место.

Сердце Катрины билось все быстрее, но голос оставался таким же тихим и спокойным:

– В своей бухте ты можешь получить все, чего только пожелаешь. Скажи мне, Ахиллес, чего тебе хочется?

– Я хочу, чтобы ты продолжала касаться меня.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.