Глава 2. На лестнице послышались тяжелые шаги

На лестнице послышались тяжелые шаги. Сидящий в своем любимом кресле Шерлок Холмс отложил ноутбук, с которого он делал заметки на сайте «Теория дедукции», и, откинувшись на спинку кресла, сложил руки у лица и посмотрел на дверь, в которую в этот момент вошел Джон. Он был с тростью, все так же сильно хромал.
— Здравствуйте, — вежливо, но немного неловко произнёс он. — Мне передали, что вы не против разделить со мной квартиру, мистер Холмс.
— Шерлок, — мгновенно поправил детектив, — прошу, называй меня так. Хоть арендная плата здесь невысока, я не вытяну ее один. К тому же я решил, что бывший военный врач, недавно получивший боевое ранение и адреналиновую зависимость, будет хорошим помощником в расследованиях.
Последовавшая пауза несколько затянулась. Шерлок с детским любопытством следил за реакцией. Доктор думал, возможно, слишком медленно, о своем впечатлении на этого странного человека и его удивительной прозорливости.
— Но… как ты узнал обо всем этом?
Как будто ожидая этого вопроса, детектив начал говорить, облекая в вербальную форму всю цепочку рассуждений, которую он вывел буквально за пару секунд. Говорил, совершенно не думая о том, что зарекался высказывать вслух выводы людям, на которых хотел произвести положительное впечатление. Он вспомнил об этом, только когда подошел к логическому концу и вспомнил, что этот низенький доктор с пистолетом почему-то был важен. И пробуждал внутри что-то тяжело ворочающееся и неизвестное. Наверняка очень опасное. Надлежит исследовать. И теперь своей несдержанностью он все испортил. Однако, вопреки опасениям, мужчина не спешил покидать квартиру. Он захлопнул изумленно отвисшую челюсть и восхищенно произнес:
— И ты это понял только по одному взгляду на меня? Ты детектив?
— Детектив-консультант. Да, мне этого хватило. Возражения?
— Нет, просто… это просто потрясающе. Мне нравится, без дураков, это очень хорошо.
Джон был искренен, об этом говорили его тон, язык тела и заинтересованность. Он внимательно осмотрел комнату, заглянул на кухню. Удивленно уставился на уставившиеся на него отдельно лежащие человеческие глаза, перевел взгляд на вереницу стеклянных химических приборов на кухонном столе, заглянул в ванную и кладовку, вежливо поздоровавшись с окровавленным манекеном, которого Шерлок берег для отпугивания особо нежелательных гостей.
— Как в молодости, честное слово, — пробормотал он и сказал уже громче. — Я остаюсь! — он вернулся в гостиную. — Надо только съездить и забрать вещи.
— Купи по дороге молоко и что-нибудь поесть, — откликнулся Шерлок, думая о совершено другом.
Уотсон не был похож ни на кого из обыкновенных людей и не людей, в глазах которых отражалась тоска по небу. За прошедшие годы он нашел еще троих сородичей, но так и не смог выяснить, кем он был. Уотсон сородичем не был, он никогда не летал, стоял на ногах крепко и в небо не всматривался, потому что смотрел на людей вокруг себя, внимательно и проникновенно.
Когда за ним закрылась входная дверь, Шерлок заметил, что он забыл трость, прислоненную ко второму креслу.

Когда Джон в первый раз прибыл на место преступления вместе с Шерлоком, работа Скотланд-Ярда, а именно той ее части, что была под начальством Лейстреда и которой не повезло в тот день выехать на убийство, была парализована. Сама мысль о том, что у психованного фрика появился кто-то, сосед, любовник, неважно, кто по доброй воле ходил за ним на места преступления, была слишком непостижимой для их ума. Возможно, Шерлок был прав, громогласно заявляя про их маленькие неиспользуемые мозги. Но самому детективу было сейчас глубоко плевать на мнение полицейских. Ему почему-то было важно произвести впечатление на своего нового знакомого. Сам же Джон впечатлялся и делал то, что никому в голову до этого не приходило – он хвалил детектива вслух. Шерлок млел, продолжал дедуктировать и ощущал тайное желание подставить под его руку живот и шею, чтобы получить приятное почесывание в качестве награды. Это желание было странным, острым и новым и отдавало тем спектром эмоций, что и сны-воспоминания.
А еще впервые на месте преступления Шерлок увидел блокнот в руках отставного военврача и то, как он ловко делает беглые зарисовки. Следствие многолетней практики. Эта вещь чрезвычайно его заинтересовала и вечером того же дня, когда блокнот вновь появился в руках сидящего в кресле Джона, он не утерпел и, подкравшись, заглянул через плечо. На развороте была нарисована фигура в черном пальто, развевающимся в движении, словно черные крылья. Беглый набросок, но в повороте головы и в царственной осанке он с изумлением узнал себя. Заметив интерес к его творчеству, Джон тяжело и как-то обреченно вздохнул и отдал блокнот, который тут же был изучен. Шерлок листал страницы назад и понимал, что это оказался своеобразный дневник, только вместо слов там были рисунки. Он узнал высокую стопку книг, стоящих в углу и вот-вот грозящуюся рухнуть из-за своего веса, и друга Горацио, который был черепом и жил на каминной полке, и очертания лошадиного черепа с наушниками. Еще раньше были абстрактные рисунки, черные пятна разной формы, перемежающиеся белыми пронзительно-ярким вспышками, настолько яркими, что на рисунках даже воздух отбрасывал тень. На самой первой странице в гордом одиночестве была нарисована трость, по диагонали, как бы перечеркивая страницу.
— Еще, — потребовал он.
— Все остальные у сестры.
— Привези, — Шерлок был непреклонен.

На следующий день в гостиной, и без того захламленной, появился еще один картонный ящик, заполненный разными по виду и давности блокнотами. Прежде чем изучать содержимое, детектив тщательно осмотрел каждый и даже принюхался. Верхний толстый слой блокнотов пах солнцем и песком, а один из них был сильно испачкан в крови. Это производило большее впечатление, чем собственные выводы, вызывая невольное сравнение их с годовыми кольцами, по которым можно узнать о человеке все. Переложив блокноты в хронологическом порядке, он начал с самых ранних.
Сутки спустя, немного пришибленный обилием информации, Шерлок просто вырубился прямо на диване, используя вместо подушки один из несчастных блокнотов. Нашедший его в таком положении Джон, тихо ступая, загасил лампу над головой и накрыл пледом. Спящий мужчина недовольно заворочался, но не проснулся. Прежде чем подняться к себе, Джон не удержался и запустил руку в растрепанные волосы и погладил. Он уже давно хотел это сделать.

Шерлок произвел на Джона неизгладимое впечатление. После сухих песков Афганистана ему казалось, что никто больше не сможет его впечатлить, но Холмс… казалось, он целиком был сделан из ртути, живой и подвижный, он был сразу везде и невероятным образом успевал подмечать все. Доктор смотрел на него, завороженный, невольно и вслух восхищаясь им. Как и ртуть, он был смертельно опасен. Война учит разбираться в людях, и Джон иногда удивлялся, как все остальные люди могут не видеть этой опасности. Хотя один человек, представившийся его братом, понимал это и обращался с Шерлоком как с миной, деликатно и осторожно. Рядом с детективом он порой чувствовал себя так, словно опять вернулся на войну.
Одновременно Джон доверял ему. Немного странно, учитывая, что его психолог говорила ему, что у него «проблемы с доверием». Бывший солдат признавал это, потому что как доктор он хорошо знал свое психологическое состояние. И, как не парадоксально, доверял Шерлоку. Может, потому что он пробуждал полузабытые воспоминания, спрятанные между вспышками света во снах. Потому что подсознательно знал, что он для высокофункционального социопата, как тот себя называл, был единственным верным спутником.
Еще одним открытием стал тот факт, что одного присутствия детектива было достаточно для его ноги, чтобы полностью распрощаться с фантомной болью. Он не мог найти этому внятного объяснения.

Шерлок спал и видел сны. Сначала его мозг, впечатленный зарисовками прямо из Афганистана, выдавал ему полную чушь. Про каменную ловушку, проросшую травой и имевшую небольшое озеро, в которой взрывались мины и гранаты, оглушая, и он никак не мог из этой ловушки выбраться, лишь бессильно цеплялся ногтями о гладкий камень и раз за разом съезжал обратно вниз. Так же он вспомнил, что здесь же находилось еще одно существо, человек, который приносит вкусную рыбу и находится в опасности. Шерлок-из-сна перестал сопротивляться и съехал низ, в воду, подняв целую тучу брызг.
И тут же сон поменялся. Теперь он пикировал вниз, в ярко-зеленую траву. Он ее любил, ее сочный запах и то незабываемое ощущение, которое она вызывает при соприкосновении с кожей. Во сне гений был свободен от своих же ограничений, поэтому он мог самозабвенно и сладостно тереться спиной о горячую траву. Незаметно траву сменило другое, пять точек соприкосновения, которые осознанно терли ему живот и бока, принося еще более острое наслаждение. Человеческая рука, догадался он, и это удовольствие теперь сливалось с дневным ожиданием ласки и похвалы.
Вместо нее прозвучал из реальности звук СМС, безжалостно выдирая его из сновидений. Он резко вскочил, запутываясь в накинутом на него пледе. Он не помнил, как заснул, но мог предположить, что его накрыл его новый сосед. Дотянувшись до телефона, Холмс прочитал сообщение. Лейстред, новое дело.

Джон тоже видел сны. Они имели неожиданный прогресс – во сне он теперь видел диковинного зверя, который дружелюбно на него пялился своими знакомыми раскосыми глазами и дергал верхней губой в уморительной и трогательной пародии на улыбку. Из этого сладкого сна его вырвали осторожным тычком в правое здоровое плечо. Он проснулся, но знакомые раскосые глаза не исчезли, только уменьшились в размерах.
— Шерлок, господи…— пробормотал он хриплым со сна голосом. В комнате было еще очень темно, и часы безжалостно показывали половину четвертого утра.
— Дело. Вставай, — лаконично объяснил тот и растянул губы в подобие улыбки, доводя сходство со сном доктора почти до совершенства. Джон застонал и откинул одеяло. Невыносимый сосед, сочтя свою миссию по побудке помощника выполненной, вскочил с кровати и унесся вниз.
Крепко выругавшись, он последовал следом.