Ограничение, накладываемое на дальнейшее использование игр

В конечном счете, нас интересует не производство замешательства в играх, а производство замешательства в “серьезных” ситуациях. Поскольку в крестиках и ноликах конститутивные ожидания доказали свою полезность, мы зададим теперь вопрос, можно ли обнаружить конститутивные ожидания в событиях повседневной жизни.

Обнаружить их можно, однако для этого мы должны обратиться к иным ситуациям, нежели игры.

Мы не можем прибегнуть к помощи игр, потому что события игры не гомологичны по своей структуре событиям повседневной жизни. В ряде своих особенностей ситуации событий игры настолько заметно отличаются от ситуаций событий повседневной жизни, что не только сложно обосновать допущение об их структурной эквивалентности, но и сами эти различия делают всякий разговор о нормах повседневных ситуаций как “правилах игры” простой фигурой речи. Если бы этого было недостаточно, то от использования открытий, касающихся крестиков и ноликов, для получения данных о том, как преумножать замешательство в повседневных ситуациях, нас все-таки удержало бы то обстоятельство, что многие взрослые были способны отказаться от этой игры без разрушения своего взаимоотношения с экспериментатором.

Если воспользоваться как отправной точкой анализом ситуаций игры, представленным Хёйзингой (1950), то с ситуациями, заключающими в себе рутинное социальное структурирование событий повседневной жизни, находятся в очевидном контрасте следующие особенности ситуаций игр.

1. В отличие от событий повседневной жизни, события игры — как в процессе их протекания, так и в ретроспективе, как уже свершившиеся продукты — обладают особой временной структурой, суть которой составляет тот факт, что для всех теперешних (present) состояний игры время, в котором ведется игра, является сущностно ограниченным (circumscribed). На протяжении всего набора теперешних состояний игры — либо пребывающей в процессе протекания, либо уже сыгранной — неотъемлемый смысл любого теперешнего события обеспечивается предполагаемым будущим, коим является определенное время, к которому игра будет закончена, например, через некоторое число ходов, или когда бегуны достигнут финишной ленточки, или по истечении шестидесяти минут игры. Тем самым, свершившееся играние в игру состоит из замкнутого во времени эпизода. Базисные правила и актуальный осуществляемый ход игры придают этому эпизоду его целостный характер как структуру релевантностей. Что также характерно, успех и неудача являются ясно определимыми, так что тот или иной исход почти не подлежит переистолкованию в качестве бывшего чем-то иным. Равно как не подчинены оценки успеха или неудачи ожиданию последующих событий вне этого эпизода, ведения игры или самой игры, при принятии решений относительно того, чтo этот эпизод “реально означает”. И наконец, знание того, что к какому-то времени игра будет завершена, идентичным образом наличествует актуально и потенциально для каждого игрока в каждом теперешнем состоянии игры.

2. Любое расхождение между “официальным” определением игры и частными представлениями и умолчаниями отдельного лица почти никак не влияет на определение спектра возможных игровых событий и исходов. Для игроков игра представляет собой публичное мероприятие, чьи возможности существуют благодаря мотивированному согласию человека с его базисными правилами, и эти правила определяют консенсуально понимаемую область. Базисные правила — это по существу объективные правила, в том смысле, в каком определил “объективное” Кауфман (1944). События, которые ими предусматриваются, — это сущностно объективные события.

3. Пребывание “в игре” предполагает, по определению, подвешивание пресуппозиций и процедур “серьезной” жизни. Многие комментаторы игр обращали внимание на эту черту, говоря об игре как об “искусственном мире в микрокосме”.

4. Такое подвешивание, как правило, — дело личного предпочтения. Сущностно возможно осуществление выбора “играть в игру”. Кроме того, человек — например, если дело примет неблагоприятный для него оборот, — типичным образом располагает сущностной возможностью“выйти” из игры или сменить эту игру на другую, и это, опять-таки, вопрос его личного предпочтения.

5. Как правило, “выход из” игры синонимичен восстановлению мира повседневной жизни как среды событий и установки повседневной жизни, которая эту среду конституирует. Пресуппозиции игры, по-видимому, являются продуктом некоторых модификаций пресуппозиций повседневной жизни, которые временно и по личному выбору подвешиваются, т. е. делаются нерелевантными для протекания игры.

6. Хотя в ходе игры стратегии могут быть в значительной степени импровизированными, а условия успеха или неудачи — неясными для игроков, базисные правила известны им на протяжении всего хода игры; они не зависят от изменяющихся теперешних состояний игры и отбора стратегий; они наличествуют для применения игроками и пред-полагаются игроками как наличные в качестве того требуемого знания, которым игроки обладают еще до того, как представится случай прибегнуть к этим правилам для принятия решения о выборе той или иной из законных альтернатив.

7. Базисные правила игры не изменяются актуальным протеканием игры. Что касается игр, в обычном их понимании, то игроки не только знают базисные правила игры прежде, чем в нее вступить, но и не получают более никакого знания об этих правилах в качестве функции своего участия в игре. Ясно, что такую ситуацию следует отличать от ситуации, когда сами базисные правила изучаются игроком только в ходе игры, в качестве функции его участия в игре, и лишь постольку, поскольку он в ней участвует, т. е. той ситуации, которая подчиняет его действия узнаванию неизвестного набора базисных правил и пересмотру и коррекции поведения в соответствии с ними.

8. Что касается базисных правил игры, то существует практически совершенное соответствие между нормативными описаниями действования в игре и актуальным действованием в игре. Эмпирически это соответствие обнаруживается не только в самом ведении игры, но и между ведениями этой игру. Подобное соответствие между нормативными описаниями повседневного действования и актуальным повседневным действованием является исключительным случаем.

9. В той мере, в какой игроки придерживаются согласия с базисными правилами, эти правила обеспечивают игроков определениями рациональных, реалистических, понятных действий в среде игровых событий. Действия, пребывающие в согласии с базисными правилами, определяют в играх “честную игру”, тогда как возможные в игре исходы определяют “справедливость”.

10. В рамках базисных правил, которые заранее предполагаются каждым из участников в качестве более или менее одинаково обязательных как для него, так и для других участников, каждым из игроков в принципе[914] могут приниматься такие стратегии, которые наистрожайшим образом согласуются с нормами инструментальной эффективности. Кроме того, перед каждым игроком открыта сущностная возможность принять эти стратегии или настойчиво требовать их принятия от самого себя или своего партнера, не подрывая при этом своего схватывания смысла той игры, в которую они играют.