Постулат существования другого Я

Если в гуссерлевском проекте радикальной феноменологической редукции предполагалось воздержание от утверждений о существовании внешнего мира и всего, что в нем содержится, в том числе других Я, то в феноменологической социологии Шюца проблема существования других Я помещается в плоскость феноменологического описания естественной установки повседневной жизни. Естественной установке, в которой главным образом пребывает нормальное бодрствующее сознание взрослого человека, постановка существования других под вопрос не свойственна. Другие принимаются как данность. “Когда мы сохраняем естественную установку как люди среди других людей, существование других находится для нас под вопросом не более, чем существование внешнего мира. Мы просто рождаемся в мире других и до тех пор, пока придерживаемся естественной установки, не подвергаем сомнению, что существуют другие мыслящие люди”[552]. Принимая как данность телесное существование и сознательную жизнь друг друга, сознающие и действующие Я конституируют тем самым общую для них сферу “Мы”, в которой они со-существуют.

Прототипическим опытом, в котором рождается эта сфера “Мы”, является взаимное переживание разными Я друг друга во взаимоотношении лицом-к-лицу, т. е. в ситуации непосредственного соприсутствия в живом настоящем, “здесь и сейчас”. Именно в этой ситуации формируется полное и завершенное представление сознающего Я о самом себе, которое без другого Я сформироваться просто не может. Шюц разъясняет конституирование сферы “Мы” на таком примере: “Среди объектов, которые мы переживаем в живом настоящем, — поведение и мысли других людей. Например, слушая лектора, мы, видимо, непосредственно участвуем в развитии потока его мышления. Но — и этот момент, очевидно, является решающим — наша установка, когда мы это делаем, совершенно отлична от той установки, которую мы принимаем, обращаясь к нашему собственному потоку мышления в своей рефлексии. Мы схватываем мысль другого в ее живом настоящем, а не в прошедшем времени... Речь другого и наше слушание переживаются в опыте как живая одновременность. Вот он начинает новое предложение, нанизывает слово на слово; мы не знаем, как это предложение закончится, и до тех пор, пока оно не закончится, не знаем, что оно означает. Одно предложение присоединяется к другому, следуют параграф за параграфом; вот он выразил мысль и перешел к другой, а в целом получается лекция в ряду множества лекций; и т. д. Насколько далеко мы захотим проследить развитие его мысли, зависит от обстоятельств. Но до тех пор, пока мы это делаем, мы участвуем в непосредственном настоящем мышления другого”[553]. Шюц берет вербальное поведение как наиболее удобный пример для иллюстрации переживания потока сознания другого, но такое же переживание имеет место и в случае других видов активности другого. Активность другого всегда переживается как развертывающаяся таким образом в живом настоящем; собственную активность Я так пережить не может. Стало быть, в чистой сфере “Мы” эго и альтер эго в некотором роде взаимодополнительны; как отмечает Шюц, каждый человек, конечно, знает о себе больше, чем о другом, но в некотором смысле верно и обратное.

Отсюда определение альтер эго: “Это субъективный поток мышления, который может переживаться в его живом настоящем.., тот поток сознания, активность которого я могу схватить в ее настоящем посредством своей собственной одновременной активности”[554]. Переживание двумя или более Я одновременности их потоков сознания в чистой сфере “Мы” служит основанием для постулирования в обыденном сознании их сущностной похожести, т. е. для принятия самоочевидности того, что “этот поток сознания, принадлежащий не мне, проявляет ту же фундаментальную структуру, что и мое собственное сознание.., что другой подобен мне и способен мыслить и действовать так же, как и я... И отсюда, стало быть, следует, что другой может, как и я, жить либо в своих действиях и мыслях, интенционально направленных на объекты, либо обращаясь к собственному мышлению и действованию [в рефлексии]; что свое Я он может переживать лишь в прошедшем времени, но мой поток сознания способен увидеть в живом настоящем; что, следовательно, он имеет подлинный опыт старения вместе со мной, который, насколько мне известно, я имею вместе с ним” [ibid]. Переживание потока сознания другого в живой одновременности Шюц называет “общим тезисом альтер эго”, или постулатом существования другого Я.

Этот постулат — прежде всего постулат обыденного сознания, принимаемый человеком в естественной установке. Однако Шюц не ограничивается такой его трактовкой, а предлагает принять его также и как базисный методологический постулат социальной науки (принцип воздержания от сомнения в существовании другого Я), аргументируя это тем, что общий тезис альтер эго “является достаточной схемой соотнесения для обоснования психологии и социальных наук. Ибо все наше знание социального мира, даже знание наиболее анонимных и наиболее удаленных от нас феноменов и всевозможного рода социальных сообществ, базируется на возможности переживания альтер эго в живом настоящем”[555]. Помещение этого постулата в фундамент социально-научного знания и, соответственно, укоренение последнего в обыденном сознании следует рассматривать как часть феноменологической программы воссоединения научного знания с жизненным смыслом.

Однако для такого обоснования социальных наук одного только прояснения возможности переживания другого было еще недостаточно. Необходимо было также ответить на вопрос: как преодолевается в обыденном опыте различие уникальных биографически детерминированных ситуаций? Шюц попытался ответить на этот вопрос в разработанном им понятии “тезис взаимности перспектив”.