Урбанизм как форма социальной организации

В число отличительных черт городского образа жизни социологи часто включают замену первичных контактов вторичными, ослабление родственных уз, падение социальной значимости семьи, исчезновение соседства и подрыв традиционной основы социальной солидарности. Все эти явления надежно подтверждаются объективными показателями. Так, например, низкий уровень прироста населения и дальнейшее его падение предполагают, что город не благоприятствует традиционному типу семейной жизни, включающему в себя воспитание детей и сохранение дома как места сосредоточения всего круга жизненно важных деятельностей. Перенос промышленной, образовательной и рекреационной деятельности в специализированные учреждения, находящиеся вне дома, лишил семью некоторых ее самых характерных исторических функций. В городах матери, как правило, устраиваются на работу, квартиранты чаще бывают частью домохозяйства, браки нередко откладываются, выше доля одиноких и не связанных семейными узами людей. Семьи меньше по размеру, чем в деревне, и чаще бывают бездетными. Семья как единица социальной жизни эмансипируется от более широкой родственной группы, характерной для сельской местности, а ее индивидуальные члены преследуют собственные расходящиеся интересы, связанные с их профессиональной, образовательной, религиозной, рекреационной и политической жизнью.

Такие функции, как охрана здоровья, методы смягчения трудностей, связанных с личной и социальной незащищенностью, обеспечение образования, досуга и культурного развития, дали жизнь высокоспециализированным институтам, действующим на базе сообщества, штата или даже государства. Те же самые факторы, которые привели к росту личной незащищенности, лежат и в основе огромных различий между индивидами, проявляющихся в городском мире. Сломав жесткие кастовые барьеры доиндустриального общества, город вместе с тем обострил различия между группами, дифференцированными по доходу и статусу. Как правило, в городах выше доля взрослых людей, имеющих хорошую работу, чем в сельской местности. В больших городах, торгово-промышленных центрах и городах меньшего размера более многочислен, чем в сельской местности, класс белых воротничков, включающий людей, занятых профессиональной, конторской и коммерческой деятельностью.

В целом, город расхолаживает экономическую жизнь, в которой индивид во время кризиса имеет надежную основу существования, и отбивает охоту работать самостоятельно. Хотя доходы горожан в среднем выше, чем у сельских жителей, в крупных городах, судя по всему, выше и стоимость жизни. Домовладение в городе обременительно и встречается реже. Плата за аренду жилья выше и съедает более значительную часть дохода. Хотя жителя города обслуживают многочисленные коммунальные службы, большую часть своего дохода он тратит на такие вещи, как отдых и развитие, а несколько меньшую — на питание. То, что не обеспечивается коммунальными службами, горожанин должен покупать, и нет буквально ни одной человеческой потребности, из которой коммерциализм не научился бы извлекать какую-нибудь выгоду. Угождение человеческим вожделениям и предоставление способов отвлечься от нудной, монотонной и рутинной работы стали, таким образом, одной из основных функций городского досуга; в лучших своих проявлениях он предоставляет возможности для творческого самовыражения и спонтанной групповой ассоциации, однако гораздо чаще в городском мире он имеет результатом, с одной стороны, пассивное зрительное наблюдение, с другой — приносящую острые ощущения безумную погоню за рекордами.

Низведенный как индивид буквально до уровня беспомощности, горожанин вынужден самореализовываться через организованные группы, присоединяясь для достижения своих целей к другим людям, преследующим аналогичные интересы. Это ведет к образованию необычайного множества добровольных организаций, ориентированных на цели столь многочисленные, сколь много у людей потребностей и интересов. Хотя традиционные узы человеческой ассоциации ослаблены, городское существование предполагает гораздо большую степень взаимозависимости между людьми и более сложную, хрупкую и изменчивую форму взаимных связей, многие стороны которой индивид как таковой вряд ли вообще способен контролировать. Нередко то, в какие добровольные группы индивид вступает, почти никак не связано ни с его экономическим положением, ни с другими базовыми факторами, которые определяют его существование в городском мире. Если в примитивных и сельских обществах обычно можно на основе нескольких известных факторов предсказать, кто к какой группе будет принадлежать и кто с кем будет связан едва ли не во всех жизненных взаимоотношениях, то в городе мы можем уловить лишь общий паттерн группообразования и групповой принадлежности, и в этом паттерне будет много внутренних несоответствий и противоречий.